Волей небес (гет)

— Через два дня у меня день рождения, — произнесла Маринетт, помешивая суп, чтобы тот быстрее остыл.

— Серьёзно? Почему ты не сказала раньше?

— Не знаю, забыла, — пожала плечами она. — За последнее время столько всего произошло.

Он подался вперёд, глядя на неё с любопытством:

— А как обычно люди отмечают дни рождения?

— По-разному.

— То есть?

— Ну, — опустила ложку на стол она, — не все могут позволить себе пышные празднования. А ещё есть те, кто сами по себе не желают отмечать дни рождения.

— А ты? Как ты празднуешь?

— Обычно мои родители устраивали бал.

Он нахмурился:

— Бал?..

— Ну, знаешь, танцы, еда, люди съезжаются отовсюду с подарками.

— О! — кивнул он в знак понимания. — То есть это пир в твою честь.

— Вроде того.

Его плечи поникли, и он опустил взгляд.

— В чём дело? — спросила Маринетт.

— Просто… нас ведь здесь только двое.

— И что?

Он сполз ещё ниже, напоминая увядшее растение, словно был готов слиться с креслом и исчезнуть из вида.

— Ты не сможешь отпраздновать свой день рождения так, как привыкла.

Она нахмурилась. Он правда считал, что для неё это так уж важно?

— Ну, а как обычно отмечаешь ты? — спросила она, подпирая подбородок ладонями. Может, у них получится отпраздновать день рождения в божественных традициях.

— О. — Он выпрямился и порозовел. — Эм, ну, в основном боги устраивают пиры, но я… я…

Точно. Он не особо общался с другими богами.

Погодите. Получается, он никогда не участвовал в настоящем праздновании дня рождения?

Она встала и одарила его улыбкой:

— Знаешь что, Кот? Давай устроим бал.

Он моргнул несколько раз, словно пытался осознать, что она только что сказала.

— Ты хочешь устроить бал, как у людей?

— А почему нет?

— Но, кроме нас, никого больше не будет.

Она протянула ему руку, и её тёплая улыбка отразилась во взгляде, смягчая его:

— И что с того?

На его губах заиграла лёгкая улыбка, и он поднялся и взял её за руку.

— Ну, хорошо. Если тебе так хочется.

* * *

Она сшила наряды для них обоих. Он приготовил еду. В парадной бальной зале не было ни музыки, ни гостей, но горящие в подвесных канделябрах свечи были похожи на мерцающие созвездия, и сердце Маринетт трепетало и запиналось при виде Кота. Ему очень шла людская одежда.

Она сделала для него тёмно-зелёный камзол с дутыми рукавами, украшенный чёрными розами. Он плотно облегал его худощавую фигуру, но был присборен в плечах по последней моде. Рейтузы с ботинками тоже были чёрные, а волосы были заплетены в длинную косу, из которой выбилось несколько прядок, теперь обрамлявших лицо. Он улыбнулся, и её сердце заколотилось ещё быстрее.

— Прекрасно выглядишь, — сказал он.

Она вспыхнула.

— Баспибо. Т-то есть спасибо.

Уф. Только не снова. Хотя комплимент она оценила. Она убила много часов на создание своего наряда. Это было платье винного оттенка, спереди которого открывался вид на расшитую золотом подкладку, испещрённую бриллиантами и четырёхлистниками. Рукава свободно разлетались от локтей и тоже были расшиты золотом ближе к запястьям, постепенно сужаясь. Воротник был расшит рубинами в тонкой золотой оправе. Дабы завершить образ, она убрала волосы в аккуратную высокую причёску, надела рубиновые серёжки и накрасила губы красной помадой.

Кот замялся, теребя рукав.

— Эм, и что теперь?

— Танцы, — улыбнулась она.

— О, — порозовел он. — Я, эм, вообще-то я не умею…

— Ничего. Я тебя научу.

Взяв его за руку, она подвела его так, чтобы он стоял рядом с ней, старательно игнорируя громогласное биение своего сердца. Они находились так близко, что она чувствовала запах его мыла — запах чистоты и свежести.

— Сначала кланяемся вперёд, — начала объяснять она. — Потом друг другу.

Он повторял за ней, и движения его выходили изящные, но неуверенные. Она сжала его руку, чтобы приободрить.

— Теперь два шага вперёд — и слегка выбрасываем ногу, — замедленно показывала она, дополняя слова делом. — Затем два шага назад — и выбрасываем.

Он внимательно следовал её инструкциям, пока она наглядно демонстрировала ему королевскую аллеманду — танец-процессию с простыми поворотами, лёгкими покачиваниями и пружинистыми шагами. Они повторили его несколько раз, пока Кот не начал двигаться более свободно и наконец смог смотреть ей в глаза.

— Кажется, я уловил суть, — смущённо улыбнулся он.

— У тебя явный талант.

На его лице снова расцвёл нежный, как цветок персикового дерева, румянец.

Завершив танец, они с улыбкой поклонились друг другу.

— Ну? — спросила она. Её глаза искрились. — И как тебе?

— Людские танцы — это довольно весело.

— Хочешь, попробуем ещё?

Он кивнул.

Она показала ему ещё несколько процессий, прежде чем подбила его испытать удачу в вольте. Они оба посмеивались, исполняя подпрыгивающие шаги, и кружились друг вокруг друга, сходясь всё ближе, и ближе, и ближе. А затем он положил руки ей на талию и поднял её с такой лёгкостью, что у неё перехватило дыхание. Тепло его касания стало шоком для её колотящегося сердца. Его ритм спутался хуже, чем заплетался её язык, когда Кот похвалил её внешний вид. Что было глупо. Ведь он только что держал её за руку. Ведь они часто обнимались и прикасались друг к другу до этого.

Он поднимал её снова и снова. К четвёртой поддержке его лицо оказалось залито румянцем, а её и вовсе горело. Он медленно опустил её; она коснулась пола мысочками, прежде чем наконец уверенно встала на землю. Оба не шевелились. Его руки так и покоились у неё на талии. Её сердце билось так быстро, что стук отдавался эхом в костях.

— Кот…

Его взгляд упал на её губы, но он спешно поднял его, чтобы посмотреть ей в глаза. Она забыла, как дышать. Никогда ещё в его глазах не отражалось такой мягкости, такой притягательности. Она украдкой провела по нижней губе языком.

— Маринетт, — тихо произнёс он.

— Да?

— Я…

Его уши неожиданно подёрнулись, и он убрал руки с её талии.

— В замке кто-то есть.

— Что?

— Побудь здесь. Я схожу проверю.

И он зашагал прочь, не сказав ни слова боле, оставив её один на один с колотящимся сердцем. Она точно не знала, испытывала ли она сейчас разочарование или облегчение. Не могла сказать, показалось ли ей или всё это было на самом деле.

Они же просто друзья, разве нет?