Семь шаров для безумной рулетки (джен)

Не придавай важности сегодняшним огорчениям.

Завтра у тебя будут новые.

Арнольд Шенберг

Всё-таки это была плохая идея.

Очень плохая.

День вообще не задался с самого утра.

Сначала Илья чуть не опоздал в школу. Надёжно работавший до сего дня будильник на телефоне по неизвестной причине просто отказался будить. Родители к тому времени ушли на работу и парень банально проспал. Проснулся уже когда надо было подрываться и бежать.

Даже не позавтракав.

Шлёпнувшись, пару раз (как же без этого?) в подтаявшие мартовские сугробы во время вынужденной пробежки, мокрый, грязный и растрёпанный он вбежал в класс. Чтобы обнаружить отсутствие портфеля, который остался дома, и злую Бегемотиху, жаждавшую влепить двойку за опоздание.

Под обидный смех одноклассников пришлось оправдываться перед училкой и слёзно умолять разрешить сбегать домой, чтобы забрать дневник. Под пожелание не забыть ещё и голову вместе с портфелем и дневником, он помчался обратно.

Двойку, разумеется, мстительная Бегемотиха поставила. Жирно, красной ручкой, не взирая на то, что оценка явно не помещалась в отведённое ей место. Размахнулась, втиснула, оправдывая прозвище данное учениками даже не за большие габариты, а за уникальную способность всегда заполнять собой любое собрание или коллектив, будь то учительская или класс. Где бы она не появилась, её тут же почему-то становилось слишком много, а места — слишком мало. Как однажды по слухам выразился кто-то из учителей: её можно выдвинуть, но невозможно задвинуть.

Позже, когда ситуация вроде вошла в норму, на телефон позвонила мать. Оказывается, пока Илья бегал туда-сюда, он забыл запереть калитку в их двор. По закону подлости именно в этот день через открывшийся межзаборный портал проникла чья-то неуёмная собака и сильно подралась с их Пушком. Выслушивая законный нагоняй от матери, Илья краснел, бледнел и извинялся, ожидая когда закончится экзекуция. Виноват, что поделаешь...

Очередную подножку жизнь сделала на следующем уроке, когда выяснилось, что тетради с домашними заданиями в портфель он не положил. Как назло, математичка Алла Федоровна решила на этот раз проверить именно его. Так что теперь под двойкой Бегемотихи красовалась ещё одна, более аккуратная. Скорее даже незаметная на фоне первой.

Судьба решила посмеяться и выдала этот же финт повторно на уроке физики. Химичка же, взглянув на красный столбец, увенчанный огромной двойкой Бегемотихи как набалдашником, только печально вздохнула и ничего ставить не стала. Отметила в журнале точку и велела на следующий урок тетрадь с собой принести.

Домой идти не было никакого желания, но не сидеть же в школе? Оправдываться за кучу двоек не хотелось. Да и вообще было обидно. Не такой уж он и двоечник, просто так карта легла.

Неудивительно, что бросив дома злосчастный портфель и прихватив пару бутербродов, он умчался на улицу. Повезло, что мать снова куда-то ушла, а отец находился на работе.

Не самая хорошая идея сбежать на прогулку до самого вечера. А что ещё делать, чтоб избежать нагоняй? Лучше пусть один раз отругают за все сразу, чем несколько раз за каждое.

Но вот куда пойти?

Накинув капюшон на голову и сунув озябшие руки в карманы, Илья медленно шёл по просёлочной дороге, раздумывая как убить время. Настроение было паршивое, погода слякотная. Да ещё и вороны обидно каркали вслед уходящей фигуре: Кар-р-р-р! Кар-р-р-р! Кр-р-р-ра!

— Сама дура такая! — пробубнил Илья, повернувшись к ехидной птице. Та возмущенно посмотрела на него с ветки рябины, ещё раз каркнула и взмахнула крыльями. Качнувшаяся ветка сбросила копну снега. Который разумеется, чуть не попал в парня.

— Как есть дура! — проворчал он, разворачиваясь.

— Это же Стариков! — донёсся до него знакомый голос. — Привет Илья! Ну и шоу ты устроил сегодня в классе!

— Ага. Бегемотиха аж покраснела от злости. Я думал её разнесёт! Прикинь, был бы взрыв бегемота!

Через улицу напротив стояли два одноклассника — Серега Цыбуль, по кличке Цыпа и Жека Рязанов по кличке Отсев. Вообще-то последнего звали Женькой, но все почему-то называли Жекой. Даже учителя, как ни странно.

— А, привет, — поприветствовал их Илья. — Что делаете?

— Да мы вот надумали на заброшенную стройку сходить. Размяться. Паркур знаешь? — Цыпа смачно схаркнул. — Место удобное и нет никого.

— Это которая стройка? На Выселках?

— Не. На Выселках стрёмно. Там охрану поставили.

— Возле шаброшеной обширватории, шнаешь? — прошепелявил Жека, вставляя свои семь копеек в разговор. Гундосил он давно, ещё с детства, а дополнительно шепелявить стал когда он недавно случайно выбил передний зуб. Новый ещё не вставили, вот и приходилось разговаривать как получалось.

— Обсерватории, балда! — поправил его напарник. — Там когда-то астрологи собирались на звезды смотреть. А потом забыли.

— Сам ты балда! Аштрономы, а не аштрологи!

— А, какая разница. Главное что сейчас нет никого и тихо. К тому же мы на заброшку, а не в обсерваторию. Пойдёшь с нами?

Пусть Цыпа и Жека и являлись одноклассниками Ильи, но большими друзьями они не были. С другой стороны это всё-таки шанс потянуть время.

— Ладно, пошли!

Очередная ворона пролетела над ними, прокаркав какое-то своё особое воронье ругательство. Вот бывают же птицы — вроде и не говорят ничего, а кажется что послали по матери.

Пнув невесть откуда взявшийся снежок, Илья хмуро побрёл за приятелями. Может и не такая плохая идея провести время на стройке? Вон, вроде даже солнышко из-за туч выглянуло. Стало как-то веселее.

Стройка находилась аккурат между заброшенной обсерваторией и невесть из каких времён взявшейся древней помойкой. Местные жители повадились выбрасывать туда все, что не гнило и не горело: старые велосипеды, неработающую технику и всякий подобный мусор. Издержки потребления, как говорил его отец. Саму стройку вроде планировали расширить, снеся помойку напрочь, но по какой-то причине этого не успели сделать. То ли денег не хватило, то ли времена пришли лихие. А вскоре заглохло и само строительство, оставив наполовину построенные остовы здания, ржавеющую сломанную технику и кучи строительного мусора. Так что со временем помойка и стройка скорее всего слились бы в одно целое. Только теперь уже в качестве огромной помойки, а не стройки.

Ребята прыгали под неверным весенним солнцем по конструкциям здания, стараясь следовать выбранному маршруту. Сперва надо было по наклонной плоскости залезть на стену. Затем перелезть через оконный проём, пройти по широкой металлической балке, а затем спрыгнуть на небольшую платформу. И с платформы уже вниз, на землю. Точнее в снег. Почему Цыпа назвал это мероприятие паркуром непонятно, но все равно весело.

Каждый снаряд решили проходить в порядке живой очереди. Сперва шёл Цыпа — он играючи забрался по наклонной плоскости до стены. Следом взобрался Илья, а за ним уже телепался запыхавшийся Жека. Пока Илья по скользящей плите влезал до самого верха, Цыпа успел перемахнуть оконный проем и оказался на конце балки. Он легко спрыгнул на платформу, а потом и на землю.

— Вот так! Первый класс! — прокомментировал он.

Илья к тому времени перебрался через окно и теперь балансировал по балке. Вслед ему сопел Жека.

Дойдя до края балки Илья неожиданно остановился. Расстояние до платформы, которое снизу казалось небольшим, сверху выглядело внушительным. Почему-то стало боязно.

— Ну давай! Ты прыгашь или нет? — подтолкнул его Жека сзади.

— Да он струсил, наверное! — в голосе Цыпы промелькнуло ехидство.

— Сам ты струсил! — Илья попытался примериться к прыжку. Но снова остановился. Страшно!

— Шдрейфил! — вынес вердикт Жека. — Шлаж, я прыгну!

— А вот фиг тебе! — раздражённо ответил Илья, подобрался и совершил прыжок.

— Кар-р-р! Кар-р-р! — донеслось откуда-то издалека очередное воронье ругательство.

Ну да — сам дурак.

И всё-таки это была плохая идея. Очень плохая.

Он думал, что не допрыгнет. А оказалось, очень даже наоборот.

Ноги ударились о платформу почти на самом краю. Но тело по инерции продолжило стремиться дальше, заставив упасть на колени, выставив руки вперёд.

Не успел. Зацепиться не за что.

Время словно остановилось.

А его неудержимо потянуло головой вниз.

Снизу медленно и неотвратимо приближалась заснеженная земля. Как в замедленном кино.

Неужели конец? Маму жалко. И папу тоже.

Невероятным усилием его развернуло лицом к небу. В глаза бросился грязный купол заброшенной обсерватории с пролетающей над ним вороной. И Солнце.

Яркое весеннее Солнце.

Оно заполнило собой все грязное небо. Огромное огненное колесо.

А говорили огненный шар висящий в космосе. Пылающий глаз на лбу у громаднейшего косматого циклопа — вот что оно такое. А в руках у чудовища зажато бесконечное множество вложенных друг в друга вращающихся колес. Или как называть эти круглые плоские светящиеся штуки, которые ещё и двигаются?

И он, Илья, несётся прямо в центр этого вращающегося вихря.

Светящиеся колеса расступились перед ним, словно игрушечные. Странные существа глядят на него с этих колес: люди, кентавры, сирены, ангелы… Строгие, хмурые, весёлые. Один даже помахал пролетающему мимо парню кошачьей лапой. Типа «привет, пролетающему пролетарию», да? Что такое пролетарий Илья не знал, но звучало хорошо. Какие-то нелепые слова вспоминаются перед грядущей смертью.

Каждый из встречных держит свой набор вращающихся колес, которым ловко заправляет. У кого он в руках, у кого вокруг тела, у кого над головой. Одна крылатая змея вообще крутила их вокруг собственного хвоста как заправский жонглёр. Звезды заинтересовано наблюдали сквозь вращающиеся ряды за летящим в неизвестность парнем.

Однако, как долго продолжается падение... Наверное он уже умер и все, что он видит — это агония умирающего мозга.

Владычица ещё одного клубка колес, восхитительная женщина в зелёно-голубом платье, стояла посреди космической пустоты, закрыв глаза. Похоже, она о чем-то сосредоточенно думала. Именно к ней неслось безучастное тело Ильи. Чем-то женщина оказалась похожа на маму: такая же строгая, но добрая и милосердная. Захотелось протянуть руки, словно он все ещё был маленьким ребёнком.

Рядом мальчик заметил другое колесо, хозяйкой которого была не менее прекрасная грустная девушка, облачённая в серебряно-голубое платье. В руках она держала спицы и вышивку.

Ещё несколько меньших колес попало в поле зрения, но понесло его только в сторону одного. С древним двуликим дедом. Дед был такой старый, что бороды на его лицах доходили до самого пола. Непонятный балахон, расписанный звёздами и ровными прямыми линиями, скрывал все тело, а на голове громоздился старомодный синий колпак.

Только чудом не врезался он в этого дивного старика. Проскочил сдвоенное колесо и оказался над идеально ровной площадкой, размеченной на несколько секторов.

Драка!

Два человека вцепились друг в друга, пытаясь одержать победу друг над другом.

Один был полностью в красном одеянии, напоминающем какую-то военную форму, которую Илья мельком видел однажды по телевизору. Даже фуражка присутствовала. И что удивительно, в пылу драки не падала.

Второй был одет в простую зелёную куртку и такого же цвета штаны. На голове вместо фуражки наличествовал венок. Лавровый, вспомнил Илья. Всё-таки и от истории бывает польза!

Кто они такие? Враги? Хулиганы? Секретные агенты? Воины?

Почему-то последнее казалось более похожим на правду.

Красный что-то прошептал своему сопернику. Тот отрицательно встряхнул головой, но хватку не ослабил. Зелёный рукав переплёлся с красным и вот-вот должна была затрещать материя. Но куртка выдержала.

С удивлением Илья заметил, что у обоих противников было его собственное лицо. Слегка различающееся в мелочах, но ведь его!

Но как? Почему? Что за бред выдаёт его мозг?

Драчун в зелёном изумлённо посмотрел на падающего сверху мальчика и что-то прошептал. Красный повторил его движение. Однако рук никто не разнял.

Помоги?

Тело Ильи рухнуло на дерущихся, заставив отскочить друг от друга, и пролетело мимо.

Что происходит?

В панике он схватился за первое попавшееся. Им оказались зелёные полы куртки второго драчуна. Тот то ли ойкнул, то ли икнул, словно его выдернули из привычной среды обитания.

Все пространство неожиданно разлетелось мириадами мелких кусочков. Словно зеркало, которое разбили кувалдой.

И только тогда Илья ощутил болезненный удар о землю и потерял сознание.