Семь шаров для безумной рулетки (джен)

Красота жизни — в одном мгновении.

Мы, бывшие дети, разучились её видеть.

Эльчин Сафарли

Всё хорошее или плохое когда-нибудь заканчивается. И в этом состоит непреложный закон Вселенной. Вопрос лишь во времени. Кто-то успевает дотерпеть до окончания неприятностей. Кто-то — насладиться счастливым моментом. Многие, к сожалению, за всю жизнь не научились даже этому. Однако сермяжная правда такова, что в нашей реальности нет ничего абсолютно постоянного.

Так и больничные дни быстро подошли к концу и Илью вскоре выписали домой. С предписанием проходить обследования у местного терапевта не реже чем раз в месяц. И настоятельно сказали вызывать скорую, если вдруг да случится какой-нибудь неприятный рецидив. Само собой, прописали использование различных мазей и таблеток непонятного содержания и свойства.

Как раз подоспели и весенние каникулы, так что в школу можно было не ходить. Учитывая, с какими проблемами пришлось прервать обучение, резко возвращаться в класс и терпеть упрёки от учителей не было никакого желания. Однако Гермес с ним в этом вопросе отчего-то не согласился. Без объяснения причин.

Наверное, мама Софа была солидарна с Гермесом, пусть даже никогда его и не видела. Итоги четверти у сына вышли явно ниже среднего, что её совершенно не устраивало. Почти все каникулы Илья просидел над учебниками и сдавал материал самому строгому учителю, которого только можно придумать — родной матери. А уж она поблажек не делала!

Медленно и неумолимо заканчивались каникулы и коварно подбиралось начало последней четверти. На улице заметно потеплело, но снег ещё не сошёл. Так, местами обнажились прогалины и старый мусор, заботливо припрятанный снегопадами в начале зимы. Но солнце пригревало уже по весеннему приятно. А учитывая, что было ещё только утро, особенно радовало — день обещал быть теплым. На улице отчётливо пахло весной. Именно поэтому поход в магазин казался совершенно не в тягость — пусть даже и не по своему желанию.

В последнее время у них с Гермесом выработалась своеобразная привычка — идти по улице и болтать друг с другом. Незаметно для других, разумеется. Мысленно.

«Пусть мама Софа и строга! Но зато тебе было чем заняться.»

«Ой, тоже мне занятие», — Илья махнул рукой от себя. — «Я из-за неё и не отдохнул даже. А мы ведь хотели про колёса что-нибудь поискать.»

«Поищем ещё. Носом чую, что как только четверть начнётся, учителя на тебя насядут. Скопом. Так что лучше скажи ей спасибо!»

— Ага! Спасибо! — произнёс Илья вслух. Какая-то старушка неподалёку с недоумением посмотрела на странного мальчика и пошла дальше. — «Нафига мне школа, когда впереди маячит сам знаешь что!»

«Ещё ничего неизвестно. Даже когда всё хреново — думай о том, что делать при благоприятном исходе. Помогает!»

Перед глазами неожиданно возникла чёрная точка и принялась раздражающе мельтешить. Илья машинально смахнул её рукой.

«Снова жизни учишь?»

«Учу!»

«Надоело! Все учат и учат. Никого спокойствия.»

Противное мельтешение возникло снова и пришлось снова отмахиваться. Чёртова мошкара!

«Ну, если бы я тебя не учил, сейчас бы на тебе психиатры опыты ставили.»

Ну да. Гермес прав. Опять. Ведь это он помог пройти специально собранную психиатрическую комиссию. Подсказывал правильные ответы, благодаря которым удалось обойти острые углы и ответить на разные каверзные вопросы. Давал советы, как себя вести. Только вот стоило ли собирать столько народу для одного невзрачного мальчика из захолустья?

«Я всегда прав!»

«Кроме случаев, когда ты неправ!»

«Тогда смотри пункт первый!»

Илья в очередной раз взмахнул ладонью, снова прогоняя надоедливое насекомое.

«Ты чего руками размахиваешь?»

«Муха достала. Перед глазами мельтешит.»

«Какие мухи! Снег на ещё не сошёл! Эй, это что за нафиг?!»

Илья тоже остановился. Обида и раздражение затуманили голову. Кулаки сжались сами собой.

На заборе, выведенная красным цветом, красовалась надпись «Илья — дурак!».

На его собственном металлическом, мать его, заборе!

— Эй, это что за нафиг! — со злостью повторил он вслед за Гермесом.

Когда они выходили из дома, то никакой надписи не было. Кажется.

— Ур-р-роды! Поймаю — башку поотворачиваю! — крикнул он в адрес непонятно кого. Округа была практически пустой. Только по скоростному шоссе, что шло параллельно их улице, пронеслось несколько машин с характерными звуками движения. Да в конце улицы стояла крутая чёрная тачка. Из тех, про которые говорят «понтовая».

Надпись на заборе сияла, словно наглая публичная реклама интимной гигиены, противно раздражая глаза.

«Стирать придётся. Или закрашивать. Баллончиком выводили!»

«Вижу! Вот сволочи! Узнать бы ещё кто...»

«И что тебе это даст? Отворачивание голов — это статья. А нам время нельзя терять!»

«Дети до четырнадцати лет под уголовку не попадают.»

«Если вообще доживают до этого возраста.»

Илья со злости пнул калитку и прошёл в дом. Мама Софа, разумеется, тоже не была в восторге от новости, но отнеслась к произошедшему на порядок спокойнее собственного сына. Покопавшись в кладовке, она выудила какое-то вонючее средство, рабочие перчатки и тряпку. Инструменты и материалы были торжественно вручены ошалевшему ребёнку и с пожеланием удач, тот был наскоро отправлен совершать геройство во имя семьи.

— Не, ну нормально вообще? — ворчал про себя Илья, пытаясь оттереть коварную надпись и стараясь не сильно вдыхать резкий запах растворителя. — Дитё, можно сказать, только из больницы, а его работать заставляют!

«Ага. Выгнали на мороз. Голодного. Босого. Звери!»

— Инквизиции на них нет!

«Ты хотел сказать — службы опеки?»

«А, ну да. Но какая же сволочь это написала?»

«Ну явно не взрослый. Те сделали бы что-то похуже.»

«Что, например?»

«Ну, подбросили бы труп животного. Гниющий. Или облили бы ворота субстанцией из канализации. Могли бы и просто поджечь. Взрослые действуют гораздо отвратительнее. А это так — баловство какое-то. Можешь представить того же Коша, рисующего надписи на заборах?»

Илья попытался представить и невольно хихикнул. Картина выглядела совершенно абсурдной.

«Вот-вот. Явно кто-то из твоих сверстников постарался.»

Резко хлопнула соседняя калитка, заставив Илью вздрогнуть от неожиданности. Машка Сибур выскочила куда-то из дома в чёрной куртке с капюшоном и быстрым шагом направилась в сторону мальчика.

Калитка открылась снова и на пороге показалась Наталья Герасимовна — Машкина мать. Строгая, в простом ватнике, с волосами, уложенными в пучок:

— А ну стой, оторва! — закричала она. — Я тебе покажу как матери грубить! Совсем распустилась без отца. Навестишь бабушку — хлеба не забудь купить!

Машка, пробегавшая в это время мимо Ильи, и не думала останавливаться. Мельком глянув на соседа и тщательно затираемую надпись, она запахнулась поглубже в капюшон и припустила ещё быстрее, обдав ветром.

— Ну погоди, вернёшься домой — все космы повыдёргиваю!

Наталья Герасимовна вернулась внутрь, зло хлопнув калиткой. Обиженно задребезжал металл, недовольный подобным обращением.

— Обнаглела, вконец! — донеслось из-за соседского забора.

Мало кому нравится, когда рядом с ним ругаются и оскорбляют другого человека. Настроение от этого портится — будь здоров. С другой стороны, влезешь — так и сам огребёшь. А кому это нужно?

И за что она на неё так взъелась?

«Такое бывает. При сложных отношениях.» — прокомментировал Гермес последнюю мысль.

Отношения у Машки в семье и в самом деле были… не очень. Бабушка — Сара Моисеевна, слыла дамой строгой и всячески старалась поддерживать образ расчётливой еврейской бабушки. И сына своего старалась воспитывать в таком же духе. Но, видимо, что-то не рассчитала и однажды тот привёл в семью девушку «не того круга». Мало того, что «не еврейку», так ещё и детдомовскую. По слухам, был тот ещё скандал, но в конце концов всё пришло в относительную норму. Сара Моисеевна, не желая раздувать конфликт ещё больше и ссориться с любимым сыном, приняла невестку, а потом и внучку в семью. Возможно, что с Натальей Герасимовной она в душе так и не смирилась, но внучку по-своему полюбила и воспитывала как полагала необходимым для девочки из приличной еврейской семьи. Т.е. строго, в духе усердных занятий и примерного поведения. А после того, как сын пропал где-то без вести, так и вовсе отбросила всякие предубеждения к происхождению, буквально расписывая весь день любимой внучки по часам: учёба, курсы, музыка, кружки т.п. И сама строго следила за исполнением программы, отводя и забирая девчонку со всех этих мероприятий.

Но вот почему сама Машкина мама так её третировала в отсутствие бабушки — оставалось загадкой. То бьёт, то любит. Иногда её даже было жалко. Машку, разумеется, а не Наталью Герасимовну.

«Может зря ты с ней в последний раз поругался?»

«Да чего она — ходит и ходит. Навещает в палате, словно я маленький, чуть ли не каждый день.»

«Так по дороге же!»

«Всё равно надоела. Узнает кто — задразнят!»

Гермес задумчиво замолчал. По опыту Илья уже понял — какую-то мысль обмозговывает.

«Как ты думаешь... а это не могла быть она?»

«В смысле? Хочешь сказать, что это она на заборе написала? Да не, бред!»

«Почему?»

«Потому что она известная трусиха. Постоянно боится что-нибудь сделать не так. Чуть что, сядет где-нибудь в уголке и сидит тихо, как мышь — не шелохнётся.»

«В тихом омуте как говорят...»

«Да пофиг. Некогда мне о Машке думать — надпись сама себя не затрёт!»

Долгое, однообразное дело — скучное. Но когда-нибудь кончается и оно. Остаётся только чувство удовлетворения от нормально проделанной работы.

Сдав перчатки, оборудование и оставшиеся материалы, Илья отчитался о совершённом подвиге и ушёл в свою комнату. Формально готовиться к школе — понедельник наступал уже завтра. Неформально, собрав сумку, он планировал заняться поиском информации о колёсах в интернете. Гермес одобрил.

Мать готовила обед: из кухни тянуло соблазнительными ароматами и слышались звуки шипящей сковородки. Значит, она занята и с уроками приставать не будет. Можно и своими делами заняться.

Взяв свой старенький телефон в руки, Илья упал на диван и запустил поиск. Однако, первый же поисковый результат по слову «колеса» озадачил. Чего там только не было — и продажа автомобильных колёс, и ссылки на советы и справочники, и реклама шин, и исторические справки. И даже почему-то ссылки на аптеки и фармацевтические компании. Всё что угодно, но только не то, что он искал.

Первая попытка явно позорно провалилась. Реальность просто посмеялась над жалкими потугами найти информацию сходу.

«Что-то тут не так», — подсказал Гермес. — «Может запрос неправильный?»

«Сам ищи, если такой умный!»

«Не огрызайся, огрызок! Тебе же не просто про колеса нужно. А про движущиеся колёса»

Совет выглядел разумно. Однако после нового запроса результат не сильно изменился. Разве что появились ссылки на эффекты движения, законы физики и колесо обозрения. Со злости Илья ткнул на последнюю ссылку.

«Ну, и что ты там хотел увидеть?»

Огромная картинка с колесом обозрения появилась на экране телефона. Следом в центре колеса всплыло ещё одно маленькое жёлтое. А, фигня!

Механически, Илья пролистнул страницу. Колесо обозрения ушло вверх… а жёлтое колёсико осталось на месте.

Ерунда какая-то!

Ещё одно движение пальцем и … ничего не изменилось. Разве что колесо превратилось в сплюснутое жёлтое пятно с чёрной вертикальной полосой, размеры которого едва заметно подрагивали.

Блин, походу сайт левый попался! Не хватало ещё вирусняк на телефон словить. Мама Софа убьёт после этого!

«Выключай телефон! Быстро!»

Это было понятно и без подсказки. Однако произошло что-то очень странное. Экран погас… а пятно осталось.

Такого просто не могло быть!

В шоке Илья положил телефон на диван… Пятно осталось висеть перед его лицом, а затем неожиданно моргнуло.

Илья машинально моргнул в ответ. Пятно моргнуло ещё раз.

— А-а-а-а-а!!! — вскочил он с дивана, пятясь назад. Раздалось недовольное раздражённое шипение и глаз исчез. Послышался звук длинного тела, уползающего в сторону окна.

— Чего орёшь, словно привидение увидел?! — в дверях появилась мама Софа в переднике и с половником в руках.

— П-п-паук! — запинаясь в словах произнёс он. — Большой такой! Я от неожиданности.

— Я сейчас! Веник возьму, посмотрим.

«Какой паук? Чего ты плетёшь!»

«Не было времени соображать. Не буду же я ей говорить, что глаз видел.»

«Ладно! Только не ляпни, что паука Муркой звали! И встречался ты с ней ещё в больнице!»

«Что я дурак, что ли?»

— Ну, и где он был? — Мама Софа уже вооружилась веником и стояла в полной боевой готовности.

— Тут, за диваном!

— Подвинься!

Героическими усилиями диван был сдвинут в сторону. Разумеется, никакого паука там и в помине не оказалось. Только паутина и вековая пылища.

— Знаешь Илюша, разберись-ка ты с ним сам, — мама, недовольная необходимостью двигать мебель, сунула сыну веник в руки. — У меня там суп закипает, а ты вопишь по пустякам. Заодно и за диваном подметёшь. А то грязи развёл — неудивительно, что тебе в конце зимы пауки мерещатся.

— И что это было? — пробормотал мальчик, растерянно держа веник в руках.

«Что это был-л-о-л-л-ло-Пух!» — передразнил его Гермес. — «Сдаётся мне, это чей-то глаз, который на телефон натянули».

«Глаз?! И чей же, интересно?»

«Ну, судя по агрессивному шипению, какой-нибудь небольшой рептилии. Повезло, что она не укусила.»

«Да уж, везение!» — Илья принялся яростно сметать мусор в одну кучу.

Закончив уборку и вернув диван на место, Илья ещё раз пересмотрел учебники и тетради, сложенные в сумку. Вроде всё взял. И что только его завтра ждёт? Наверняка, как и предсказывал Гермес, учителя набросятся словно стая волков на беззащитную добычу. Предыдущую четверть-то он нормально не закончил. Представив такое, даже жалко себя стало.

Оставшаяся часть дня прошла спокойно. Никакие мухи или глаза больше не беспокоили. Но после случившегося прикасаться к телефону лишний раз не хотелось.

Вечером, когда папа пришёл домой, они все втроём сели ужинать. Мама поставила большое блюдо с ещё дымящейся толчёной картошкой и кастрюлю с ароматными мясными котлетами.

— Софочка! Ты готовишь просто божественно! — высказал Валериан Степанович комплемент жене. — Ещё не попробовал, а уже слюнки текут!

София Павловна аккуратно шлёпнула по шаловливой руке, потянувшейся было к картошке.

— Сейчас насыплю! Потерпи, а то всю слюнями зальёшь!

— Фу, какая ты злая!

— Я не злая. Я домовитая!

Разложив каждому порции по тарелкам, она тоже села и наступила время «блаженного кушания». Тарелки постепенно пустели, а лица вкушающих освещались светом сытости и довольства.

— Ух-х-х. Наелся, как верблюд! Ел бы и ел дальше, да совесть не позволяет! — Валериан Степанович, как только его тарелка опустела, расслабленно откинулся на стуле.

— Совесть? — мама Софа изобразила притворное изумление. — Так она ж маленькая. Небось не хомячок, не загрызёт.

— Как вообще день у всех прошёл? — видимо папа решил проигнорировать колкость и перевёл разговор на другую тему. — Вот ты, сын, чем можешь похвастаться? К школе готов?

— Готов, — хмуро ответил Илья. Замучили уже с этими уроками. — Сумку с утра собрал.

— Ой, я ж забыла совсем! — мама Софа выскочила из кухни, чтобы вскоре вернуться с двумя маленькими пакетами. — Это тебе. А это тебе!

Внутри оказались обыкновенные медицинские маски. Валериан Степанович только озадаченно хмыкнул.

— Думаешь пригодятся?

— Ты что, новостей не слышал? — мама Софа игриво всплеснула руками. — Указ вышел: всем гражданам надеть маски и радоваться! Кого поймают без маски — оштрафуют!

«А маска оленя не подойдёт?» — прокомментировал Гермес. — «Там же не сказано, какие маски.»

«И ежу должно быть понятно, что медицинские,» — проворчал про себя Илья.

— А маска приличного человека не подойдёт? — неловко попытался пошутить папа.

— И депутату должно быть понятно, что медицинские! — прокомментировала мама Софа. — так что не сопротивляйся и бери с собой. Мало ли что!

Илья в шоке смотрел на родителей. Что это вообще было? Когда это родители научились читать мысли?

«Не бери в голову! Иногда люди это делают неосознанно.»

Не дай Бог такому когда-нибудь случиться! Ну и жизнь тогда начнётся… развесёлая! Ни присесть, ни … подумать.

«Не боись — не дам!» — отозвалось самоназванное божество.

— Да возьму я, возьму! — ответил Валериан Степанович, изображая обиду от недоверия.

— И ты тоже! — пригрозила София Павловна сыну. — Знаю я вас!

— Ой-й-й, всё… — Илья встал из-за стола чтобы бросить пакет с масками в сумку.

— И не всёкай мне тут! Храбрец нашёлся. То с матерью огрызается, то пауков боится!

— Каких это пауков? Они что — проснулись уже?

— Это ты у него спроси, что за пауки ему мерещатся. Может растворителя нанюхался?

— Какого ещё растворителя?! — в голосе папы появились нотки строгости. — Он, что — растворитель нюхает?

— Да ничего я не нюхаю! — вставил своё слово вернувшийся Илья. — Одна зараза на нашем заборе какую-то дрянь написала. Пришлось оттирать. А растворитель мама Софа сама дала.

— Ну и выражения! Ладно. Прощаю! — Валериан Степанович игриво погрозил пальцем. — А с уроками что?

— Да все сделал уже. И сумку уже собрал!

— Ну молодец. Софочка, а ты уже проверила его готовность к труду и обороне?

— Вечером ещё перепроверю.

— Ну ма-а-м! — заскулил Илья. — Сколько можно? Что я, маленький?!

— Вот и не мамкай, раз не маленький! Сказала проверю — значит проверю!

Илья сменил позу и надулся. Родители сделали вид, что не заметили

— Ну, а у нашей лучшей ткачихи-поварихи как дела? — обратился папа к маме Софе.

— Да всё как обычно. Обед сварила, ужин приготовила. Клиентов обшила. Сплетнями обвешалась по уши.

— Сплетнями? Ну-ну, это интересно. И какие же интересные сплетни нынче распускают?

— А ты я погляжу тот ещё любитель сплетен? — мама Софа игриво постучала ладонью по папиной руке.

— Я не сплетник, я учёный! Мне всегда новая информация интересна! Давай, давай, не томи! — Валериан Степанович взволнованно похлопал ладонь своей жены. — Слухи ждать не любят!

— Неугомонный! Ну слушай тогда. Была я у Сибур днём — занесла кое-что. Сара Соломоновна до сих пор в больнице. Наталья говорит, что там всё серьёзно. Наверное, тоже стоит навестить её, как ты думаешь?

— Согласен. Ей будет приятно. Она хоть и дама строгая, но справедливая. С детства её уважаю.

— Машке опять попало. Бедная девочка — рука-то у Натальи нелёгкая. Чуть не поругались из-за этого. Мой, говорит, ребёнок — как хочу, так и воспитываю!

— Что на этот раз?

— Говорит, лак спёрла. Для волос что ли. Но мне как-то не очень верится.

Лак? Интересно, а не из-за этого сегодня утром на Машку мать наехала?

«Очень даже может быть.»

«И за чем он ей вдруг понадобился?»

«Девчонки... Что с них взять!»

— Я тоже не верю, — согласился Валериан Степанович. — Маша девочка скромная.

— Вот. Там же я узнала ещё кое-что. Пошли слухи, что по нашей улице люди начали резко дома продавать. За последний месяц уже трое уехали. Быстро продали, снялись и исчезли кто куда.

— Хм. Думаешь совпадение?

— Откуда мне знать. Может и совпадение.

— А мне вот так совсем не кажется, — папа подпёр рукой подбородок. Точно, о чём-то задумался. Похоже, что это фирменная Стариковская черта. Илья такое у и деда замечал. Давным-давно.

— Тебе что-то этом известно, а мне нет? — мама Софа игриво, изображая сердитость, поставила руки в бока. — А говорил, что учёный, а не сплетник!

— Хочешь верь, дорогая, хочешь не верь. Но сплетни тут совершенно не при чём. Представляешь, сегодня после работы прямо на улице ко мне подошёл человек и с ходу предложил продать дом и землю.

— Подозрительный тип. Может сумасшедший?

— Да нет, не похоже. Скорее из крутых. Замашки как у бывшего заключённого. Но одет весьма дорого.

Лицо Софии Павловны тут же приняло серьёзный вид. Когда дело касалось семьи и жилья, то она первая вникала во все нюансы и старалась решать проблемы, не беспокоя мужа. Папа на её фоне выглядел гораздо большим растяпой. Так что в каком-то смысле родители дополняли друг друга.

— Как он выглядел?

— Я же говорю — как разбогатевший нувориш. Лысый, уши порезаны. Нос свёрнут. Зато в дорогом пиджаке и с позолоченной цепью на шее, привет из девяностых. Машина элитная опять же. Чёрная. Какая не скажу — не разбираюсь в них.

— Ну, он спросил. Что ты ему ответил?

— Сказал, что не готов пока обсуждать этот вопрос. Тем более на улице. Он настаивал. Пришлось сказать, что подумаю. Дал время неделю подумать. Вот, визитку оставил. Куда я её дел? А, сейчас!

Валериан Степанович вышел из комнаты.

«Что ты об этом думаешь?» — спросил Гермес

«Стрёмно мне что-то. От таких историй вечно чем-то нехорошим пахнет. Как в детективах.»

«Или криминальных сводках.»

Папа передал маме Софе визитку. Та брезгливо сморщилась, читая содержимое.

— Я надеюсь, ты же не собираешься реально продавать наш дом? — намеренно выделила слово «наш» София Павловна. Пусть формально и по всем документам всё и принадлежало Валериану Степановичу, но они же семья!

— Вот делать мне больше нечего. Но ты бы видела с каким презрением он на меня смотрел, когда делал предложение.

— Ох, боюсь аукнется ещё нам эта встреча, — вздохнула мама Софа, пряча визитку в карман.

— Ничего. Перемелется, мука будет, — ответил ей папа известной пословицей.

На этом их ужин и закончился.