«Отдел Тайн... И этим все сказано» (джен)

Лютный переулок Кори Фелоуз всегда посещала под маскирующими чарами. Там, где молодая женщина привлекла бы к себе ненужное внимание, мужчина-альбинос с прихрамывающей походкой, несмотря на свою нестандартную внешность, был почти анонимен. В Лютном подобных персонажей хватало.

Войдя в полуразрушенное здание на задах лавки Горбина, девушка привычно обшарила цепким взглядом прихожую и взбежала по шаткой лестнице. Пролет оканчивался стеной с обшарпанной, но еще крепкой дверью. Бросив сканирующие чары и дождавшись результата, Кори уверенно нажала на ручку. С той стороны заклинание обнаружило лишь одного человека, притом — именно того, кого она ждала: ее давнего информатора по имени Кен Тремболт.

Рослый, худощавый, с энергичным подбородком и серьезным взглядом серых глаз, Тремболт производил бы приятное впечатление, если бы сменил на что-нибудь более приличное свой старый потертый пиджак или хотя бы отказался от неприятной привычки вечно жевать резинку. Увидев раздражение на иллюзорном лице Фелоуз, он ухмыльнулся.

— Убери свою ухмылку, или я сама это сделаю, — бросила девушка, проверяя магическую защиту комнаты, восстановившуюся в тот момент, когда она закрыла за собой дверь. Тремболт без особой спешки придал лицу требуемую серьезность и освободил для мисс Фелоуз единственное в комнате кресло. Манеры его, формально почтительные, были такими же сомнительными, как и его пиджак, словно принадлежали человеку, не слишком высоко приподнявшемуся над социальным дном. Почти любой наблюдатель посчитал бы его мелкой сошкой... и фатально ошибся бы. Не будучи особенно одаренным волшебником, Тремболт искупал отсутствие таланта предприимчивостью и виртуозно использовал свою незаметность для того, чтобы преуспеть в обоих мирах. Когда тузам магического криминального мира нужно было добыть ценную вещь или информацию, они знали, к кому обратиться. Вернее, думали, что знали: Тремболт действовал через цепочку посредников, а иногда под настроение даже сам прикидывался одним из них. В мире же маглов его статус официально был прямо противоположным… что вот уже два года и давало Кори Фелоуз некоторые рычаги для бесплатного выкачивания информации из этого хитреца.

* * *

Тот день, когда он попал под зоркий взгляд девицы из Министерства, Тремболт запомнил надолго. В каком-то смысле это было обычным невезением. Он только-только исполнил свою давнюю мечту — стал комиссаром полиции в небольшом городке на юге Англии. Добиться этого человеку без положения и связей, едва начавшему свою карьеру в правоохранительных структурах, было практически нереально. Но именно трудность предприятия и привлекла Тремболта. Со свойственной ему нестандартностью мышления, он сходу отверг как недостаточно изящные и чреватые ненужными проблемами варианты с привлечением магии. О, нет: он просто организовал для действующего комиссара, добрейшего семидесятипятилетнего старика, веселую жизнь, совершив в городке целую серию громких, хотя и крайне незначительных по размерам причиненного ущерба преступлений, слабо объяснимых для обычного человеческого рассудка. Полицейские протоколы пестрили нелепостями, а местные газеты — насмешками, в высоких инстанциях гневались, и однажды старику не осталось никакого другого выбора, как отправиться на пенсию. Трех его преемников Тремболт выжил все тем же способом, терпеливо продолжая гнуть свою линию до тех пор, пока пост местного комиссара не оказался не просто вакантным, но и полностью дискредитированным. Других желающих стать объектом насмешек не нашлось, и “скромный полицейский” дал коллегам уговорить себя занять это место.

Разумеется, немедленно сворачивать деятельность вора-шутника он не собирался: это выглядело бы слишком подозрительно. Но основная работа была уже проделана, так что Тремболт даже собрался было как следует отпраздновать свой триумф. И надо же было такому случиться, что именно в этот день умудрился отдать концы старый Джонатан Лэмб. Что дело тут нечисто, многоопытный авантюрист понял сразу же. Причем нечисто в самом худшем смысле слова: пока патологоанатом грешил на инсульт, Тремболт опознал последствия Авады Кедавры. Это означало скорую проверку. Да не из комиссариата графства, а из мракоборческого центра, что в текущий момент было для новоиспеченного руководителя крайне неудобным. Волшебство при совершении своих, как он сам это называл, проказ Тремболт использовал по минимуму, но все-таки привлекать внимание следователей-магов было чревато. К сожалению, сделать с этим уже ничего было нельзя. Ему оставалось лишь уповать на свою природную незаметность и на то, что у мракоборцев, занятых убийством с применением Непростительного заклинания, не достанет времени и желания вникать еще и в мелкие местные странности.

Поначалу казалось, что пронесло: этим деятелям даже в голову не пришло проверить его на наличие магических способностей, словно само собой разумелось, что ни один уважающий себя волшебник не станет жить и работать среди маглов. Предъявили какие-то липовые документы, допросили, подтерли память — строго по протоколу. Тремболт облегченно выдохнул, велел секретарше сварить себе чашечку кофе, и целых четверть часа полагал себя в полной безопасности: ровно до того момента, когда вместо секретарши с кофе к нему вошла молодая женщина или даже девушка с профессионально незапоминающимся лицом.

— Не подскажете, что меня выдало? — хмыкнул он. Конечно, можно было попытаться уйти в отрицание, но умение уловить момент, когда игра проиграна, всегда было одним из талантов Тремболта.

— Запах лимонника и боярышника, — на лице нежеланной гостьи не отразилось никаких эмоций. — Вы принимали зелье памяти, чтобы вам ее не стерли после допроса.

— Не думал, что мракоборцы знают про эту уловку, — с досадой проворчал Тремболт.

— Я из другого ведомства, — девушка едва заметно шевельнула плечом. — Ладно, перейдем к делу. Меня зовут Кори Фелоуз. Я не буду спрашивать, с какой целью вы скрывали свои магические способности. Лучше скажите, что такого вы знаете о покойном мистере Лэмбе, что навело вас на мысль о применении волшебства?

— А откуда вы знаете, что у меня вообще возникла такая мысль?

— Оттуда, что зелье памяти не подлежит хранению и варится несколько часов. То есть вы уже утром ожидали, что здесь вскоре могут оказаться мракоборцы. Значит, подозревали или даже точно знали, что с гибелью Лэмба что-то не так. Может быть, прекратите играть в игры и расскажете мне, что именно это было?

— А если не прекращу и не расскажу? — на всякий случай поинтересовался Тремболт, прекрасно понимая в этот момент, что и прекратит, и расскажет. В людях он разбирался отлично, и понимал, что невозмутимая мисс Фелоуз не уйдет, пока не добьется своего.

— Тогда я буду вынуждена вернуться к вопросу о том, с какой целью вы скрывали свои магические способности. А возможно, даже решу задержаться в этом прекрасном городке подольше… слышала, у вас тут случаются необъяснимые кражи?

Разумеется, он выложил ей все. И о финансовых махинациях старика-банкира, о которых был прекрасно осведомлен через свои контакты с криминальным миром. И о том, как случайно встретил посредника, у которого Лэмб занимал деньги на покрытие своих афер, в Лютном в компании пары гоблинов. Выводы напрашивались сами собой: убитый явно не понимал, с кем связался, и, попытавшись обмануть своих партнеров, оказался под ударом. Конечно, доказать причастность гринготтских воротил к этому было невозможно. Смерть Лэмба признали естественной, и дело было закрыто. Но, прощаясь с Кори Фелоуз, Кен Тремболт точно знал, что видит ее не последний раз: оставлять с таким трудом добытый пост комиссара он не собирался, а за сохранение тайн всегда приходится платить.

* * *

— Ну и? Какие новости? — Кори опустилась в кресло, но выглядела так, словно была готова подняться в любой момент. Затягивать встречу сверх необходимого она явно не собиралась. Личину альбиноса она так и не сняла, но стоило ей прекратить притворяться, как тут же проступила очень узнаваемая легкость движений, чуткий и настороженный наклон головы, которым Тремболт в очередной раз залюбовался. Эта самоуверенная стерва ему не слишком нравилась, и все-таки он никогда не мог полностью отделаться от восхищения. И от любопытства, конечно: его информаторы в Министерстве так и не смогли точно сказать, в каком отделе она работает, что уже само по себе наводило на определенные мысли.

— Ходят упорные слухи, что у "Лэмбз Юнион" вот-вот отзовут лицензию.

— Он все еще под гоблинами? — уточнила Кори.

— Да, в том-то и странность. Я тут навел справки по полицейским каналам. По меньшей мере три дюжины кредитных союзов и сберегательных банков по всей стране оказались под угрозой закрытия, сейчас там идут проверки. Еще неделю назад ничего подобного не было, а потом PRA словно с цепи сорвалась. Я не успел, да и не смог бы пробить их все, но из девяти проверенных семь с высокой степенью вероятности подконтрольны “Гринготтсу”. Это не может быть простым совпадением. Должно быть, гоблины прокололись по-крупному и вызвали интерес магловских спецслужб.

— Не думаю, — мотнула головой Кори. — Такое крупное нарушение секретности Министерство не могло проморгать, все бы сейчас бегали, точно ужаленные. Если только… — девушка помолчала, пытаясь решить, стоит ли озвучивать своему не слишком надежному информатору пришедшую ей в голову мысль.

Но Тремболт уже догадался:

— Вы думаете, Министерство само с этим как-то связано?

— Не исключено. Организовать нечто в этом роде министру не составило бы труда: у него есть прямой выход не только на премьера, но и на верхушку правления Банка Англии. Вот только зачем?

— Ради выгоды, зачем же еще, — ухмыльнулся Тремболт. — О, только не разыгрывайте праведное негодование, вы и сами наверняка об этом думали! Со всеми текущими… — он неопределенно повел плечом, как всегда делал, когда нужно было упомянуть То-О-Чем-Не-Стоит-Говорить, — неурядицами, Министерство не в этом году, так в следующем может оказаться банкротом. Внешняя торговля резко сократилась, на рынке эликсиров паника. Нужно же им откуда-то взять средства. И попытаться прижать “Гринготтс” через подконтрольные ему магловские финансовые структуры — довольно очевидная стратегия. Особенно сейчас, когда гоблинские кланы в очередной раз перессорились между собой, и за Холдбрука и компанию никто не вступится. Зуб даю, этот прощелыга Минчум готовит почву для очередной попытки провести закон об отчуждении оставшихся без наследников вкладов.

— Побольше уважения! — холодно перебила его Кори Фелоуз. — Вы все-таки говорите о министре!

— Лично я за него не голосовал, — пожал плечами Тремболт. — Как по мне, старушка Дженкинс справлялась неплохо. А при Горе-Гарольде волнения только усилились. Не говоря уж о том, что слухи… Вы слышали, например, что на континент вернулась драконья оспа? Причем все известные случаи заражения — сплошь в благородных семействах. Наш парень не промах, а? Двух докси одним ударом! Сначала проредить чистокровных, а потом наложить руку на оставшееся без хозяев золотишко в банковских подвалах.

— ...или это гоблины подсуетились в свою пользу, — со скучающим видом проговорила Фелоуз. — Или чистокровки тайком сводят счеты друг с другом, пытаясь занять место поближе к Сами-Знаете-Кому. Или драконья оспа — это просто драконья оспа. Давайте оставим эти фантазии, и поговорим кое о чем поважнее, — неуловимым движением палочки она сняла с себя личину и смерила Тремболта внимательным взглядом темно-голубых глаз. — Вы что-нибудь узнали на интересующую меня тему?

Этот неожиданный поворот разговора заставил Тремболта измениться в лице. Никаких особых новостей у него не было, но последние пару дней он не мог отделаться от мысли, что видел или слышал что-то подозрительное, о чем стоило бы сказать Фелоуз. Но, не зная, что именно это было, все никак не мог решить, упоминать об этом или нет, и как упомянуть, чтобы не выдать при этом лишнего. Его собственные планы были слишком сложны и многочисленны, чтобы случайно поставить их под удар из-за девчонки, которая даже не удостаивала платить ему за информацию. Именно эта нерешительность и была главной причиной его недавних нападок на министра: Тремболт надеялся, что отвлекшаяся на пикировку девушка не задаст главного вопроса, и ему не придется делать выбор прямо сейчас.

Для Кори Фелоуз его растерянность не осталась незамеченной, агент разве что стойку не сделала, словно охотничья собака. Тремболт машинально сложил на груди руки, закрывшись в ожидании ее попыток вытрясти из него все известное и даже неизвестное. Но девушка его удивила. Вместо того, чтобы по своему обыкновению, давить и шантажировать, она вдруг подалась вперед и взяла его за руку.

— Кен, — ее тон был непривычно мягким, почти просительным, — если вам хоть что-нибудь известно, пожалуйста, расскажите мне. Вы даже представить себе не можете, что сейчас стоит на кону.

— В том-то и дело, что я не уверен, знаю ли что-нибудь...

Фелоуз кивнула, словно поняла, что он имел в виду. Впрочем, он и не сомневался, что эта умница сразу все поймет.

— Обещаю, что я не воспользуюсь никакой информацией, которую узнаю попутно, — искренне и очень серьезно сказала она. — Даже если мне очень захочется и цели будут казаться важными. Могу дать в этом Непреложный Обет, если хотите.

— Думаю, мы будем смотреться забавно, расхаживая по Лютному в поисках того, кто согласится наложить Обет, а потом — пытаясь избавиться от свидетеля, — Тремболт выдал свою фирменную ухмылку, но в глубине души он был тронут. — Смотрите уже так, настойчивая вы моя. Только, чур, о подробностях личной жизни не вызнавать, приводить в чувство шокированных дам — не моя специальность.

Читать Тремболта оказалось неожиданно просто. Конечно, у Кори была большая практика, но все-таки обычно маги, даже идущие на сотрудничество добровольно, пытались оставить что-то для себя. Внутренний мир того же шефа Грэнтема выглядел как коридор с рядами накрепко запертых дверей. Тремболт же раскрылся полностью, позволяя ей заглянуть в любые уголки. Это доверие было очень непривычным. Оно… беспокоило. К счастью, искушения нарушить его не возникло: хотя информатор сам и не мог вспомнить, что именно его зацепило, она, уловив исток его встревоженности, без проблем нашла нужное воспоминание. Увиденная издали беседа двух людей. Слов не слышно, но… что-то в этом всем действительно кажется неправильным, подозрительным. Снова — не улика, максимум — слабый намек. Но она, Кори Фелоуз, умеет работать с намеками.

Прервав контакт, девушка машинально схватила Тремболта за плечо, пытаясь поддержать: большинство людей после легилименции испытывали сильную дезориентацию. Но, судя по реакции информатора, сейчас это было не нужно.

— Ко мне не впервые применяют ментальную магию, я привык, — пояснил он в ответ на ее вопросительный взгляд. — Нашли что-нибудь важное?

— Пока не знаю, — нерешительно проговорила девушка, однако тут же приняла свой обычный уверенный вид и тряхнула головой. — Но непременно разберусь с этим.

Кен Тремболт молча кивнул: в этом он ничуть не сомневался. Полагая, что разговор окончен, он отвернулся от Фелоуз (уходила она обычно по-английски, принципиально не признавая никаких прощаний) и подошел к окну. Открыл раму, впуская в комнату сквозняк. Сзади послышались тихие шаги: вопреки ожиданиям, девушка пока не торопилась уходить. К нему, впрочем, тоже не подошла: видимо, накрепко вбитые привычки конспирации воспротивились тому, чтобы оказаться там, где кто-то может увидеть их вместе. Встала подальше, в тени, глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух. Осторожно повернув голову, Тремболт смерил ее изучающим взглядом. Фелоуз выглядела полностью ушедшей в свои мысли. И еще — очень усталой, точно их разговор выпил из нее последние силы. Так что, пожалуй, сейчас лучше было помолчать. Конечно, осталось еще кое-что, что он собирался ей однажды рассказать, но это могло подождать. Тремболт наслаждался тишиной, и рядом была та, которая разделяла с ним эту тишину.

* * *

Менее опытный агент по окончании встречи прибег бы к трансгрессии, но Кори Фелоуз неопытной не была. Приметный альбинос вошел в Лютный, а значит — должен выйти оттуда, иначе рано или поздно кто-нибудь заинтересуется этими односторонними прогулками. Поплутав для верности в магловском метрополитене и несколько раз сменив личину, она двинулась в сторону Министерства. По дороге зашла в паб, который был на удивление пуст, несмотря на шесть часов вечера. Устроилась на высоком стуле возле стойки, подперла голову рукой, устремив невидящий взгляд на длинные ряды бутылок. Она снова и снова прокручивала в голове полученную информацию, пытаясь уложить полученные фрагменты в общую картину. Конечно, главным был тот странный разговор, но что с ним делать, Кори пока не знала, а потому мысли ее все время соскальзывали к гоблинам, золоту и вероятным интригам Министерства.

Тремболт, вероятно, огорчился бы, узнав это, но Кори придерживалась по вопросу о невостребованных вкладах совсем иной позиции, чем он. У этого золота не было хозяев. И если им кто-то пользовался, то почему именно гоблины, а не Министерство, чьи ресурсы истощены текущим противостоянием с… Давайте-Лучше-Не-Будем-О-Нем? Даже если слухи не верны, и владельцы “Гринготтса”, как и заявляют, просто оставляют невостребованные богатства пылиться в сейфах, пока не истечет срок аренды, эта щепетильность просто нелепа. Деньги могут принести пользу и должны приносить пользу, в это Кори свято верила. Странным здесь было другое. Если ситуация с магловскими банками — результат интриг Министерства, то Грэнтем не может не быть в курсе. Но он ни слова не сказал ей об этом. Посчитал неважным? Забыл упомянуть из-за всех треволнений по поводу крота? Или Министерство тут все-таки не при чем? И что за слухи о конфликте гоблинских кланов? А еще ее очень беспокоила информация о том, что Тремболт позволял кому-то еще себя читать. Насчет честности информатора она не переживала: веди тот двойную игру, он бы скорее умер, чем впустил ее, Кори, к себе в голову. Но наличие в уравнении еще одного неизвестного лица очень нервировало. Что, если этот некто узнает о ее поисках? Или уже знает? А если он сочтет, что ее контакты с Тремболтом мешают каким-то его планам, и попытается избавиться от авантюриста? Конечно, Кен вполне способен постоять за себя, но порой он бывает слишком беспечен. Взять хотя бы сегодняшнее согласие… По правде говоря, девушка и подумать не могла, что он согласится, и неожиданный итог их разговора все еще беспокоил ее. Это было, как… вдруг осознать симпатию к тому, кого всегда считала не более чем инструментом.

Мысль была не слишком приятной, и Кори испытала некоторую благодарность, когда бармен, уставший ждать заказа, вернул ее к действительности, в не слишком вежливой форме поинтересовавшись, что она будет пить. Девушка машинально заказала двойной виски, залпом осушила толстодонный стакан, расплатилась и поспешила на работу.

* * *

График работы невыразимцев всегда отличался подвижностью, и Кори Фелоуз любила приходить в Отдел по вечерам. Это в любом случае было лучше, чем сидеть в своей обставленной по-спартански квартире, которая даже ей самой казалась мрачной и нежилой. Однако именно сегодня поработать в тишине ей явно не светило. В атриуме, несмотря на позднее время, было настоящее столпотворение. Только сейчас Кори вспомнила, что на сегодня была запланирована большая пресс-конференция с недавно избранным министром. Пошарив глазами в толпе, она обнаружила того в дальнем конце атриума, у фонтана. Министра плотным кольцом окружали сотрудники Отдела магического правопорядка и журналисты из “Пророка”.

— Господин министр! Господин министр! — один из корреспондентов, пытаясь привлечь к себе внимание, чуть ли не подпрыгивал. — Как вы можете прокомментировать то, что происходит в банке “Гринготтс”?

Кори невольно притормозила.

— Как вы знаете, Министерство не вмешивается во внутренние дела банка, — Гарольд Минчум немного театрально развел руками. — Так что вопрос не по адресу. Но если вы хотите знать мое мнение как стороннего наблюдателя, то я не понимаю, какого черта могло понадобиться в Британии представителям миланского отделения. Понятно, что “Гринготтс” неделим, но пока каждый клан работал на своей территории, ситуация выглядела более… прогнозируемой.

Толпа одобрительно зашумела, кто-то выкрикивал новые вопросы. Кто и что спрашивает, разобрать было невозможно, потому что все говорили одновременно и на повышенных тонах.

— Конечно, пресса вправе поставить перед руководством банка такой вопрос, если он касается финансовой стабильности всего волшебного сообщества! — возвысил голос министр. — Со своей же стороны могу лишь заверить вас, что мы продолжим работать с “Гринготтсом” по всем направлениям, и обязательства Министерства будут выполнены. На этом все. Всем спасибо, пресс-конференция окончена.

Поняв, что ничего нового она не услышит, Кори поспешила к лифтам. Против своей воли она была обеспокоена прозвучавшей позицией министра. Гарольд Минчум, занимавший этот пост всего несколько месяцев, нравился ей. Была в этом обаятельном темноволосом гиганте какая-то внутренняя сила. А главное — были мозги, чтобы этой силой правильно распорядиться. В то время как большинство голосовавших за Минчума коллег видели в нем всего лишь решительного человека, который покончит с доказавшей свою тупиковость политикой компромиссов, Кори Фелоуз удивляло его видение будущего. Минчум не стремился быть похожим на кого-то, он сам задавал направление и шел к намеченной цели. В мире маглов он поддерживал хорошие отношения с премьер-министром и даже иногда играл с ним в гольф. Был поклонником балета, ценил точные науки и продвигал образовательную реформу, которую многие волшебники восприняли в штыки. Черновики этого проекта Кори доводилось видеть. Он показался ей немного утопичным, но очень прогрессивным. Минчум хотел сделать обучение молодых волшебников более разносторонним, включив в программу Хогвартса такие дисциплины как ритуалистика, артефактоведение, основы ментальной магии, магическое и магловское право. Для маглорожденных студентов предполагался особый подготовительный курс общей магии, который уменьшил бы их отставание от однокурсников. Наконец, выдвигалось предложение не ограничиваться простым обучением магии и преподавать ученикам широкий спектр общеобразовательных предметов от математики и экономики до этикета и мировой художественной культуры. В общем — многое из того, что Кори пришлось постигать самостоятельно уже в период работы в Отделе тайн.

Да, Минчум ей положительно нравился, но, судя по проекту реформы, умением плести интриги он не отличался и бывал радикален себе во вред. Поэтому, если она все поняла правильно, и сейчас он действительно пытался надавить на “Гринготтс” через магловскую банковскую систему и прессу магического мира… Кори покачала головой. Как бы ни желала она министру удачи, гоблины играют в эти игры гораздо дольше. Если они додумаются (а они додумаются!) обратиться за помощью к старинным семьям, ситуация может выйти из-под контроля. Оставшиеся без прямых наследников Блэки могут решить, что Министерство нацелилось на их богатства. А уж Малфои и их прихвостни восстанут против инициативы хотя бы для того, чтобы Министерство так и осталось зависимым от их “спонсорства”...

Задумавшись, девушка случайно прошла дверь своего кабинета и остановилась только у вечно раскрытых дверей зала, где находился штаб группы экстренного реагирования. Попыталась было ретироваться, но ее уже заметили.

— Ох, Фелоуз, ты на месте! А я уже собрался слать сову Хоуку, — зачастил, хватая ее за полу мантии, дежурный волшебник. — Съездишь в Бромли? Там какое-то ЧП. Говорят, убили волшебника, мракоборцы выехали четверть часа назад, надо бы присмотреть.

Если бы дежурный не упомянул убийство, Кори нашла бы способ отвертеться. Хотя Грэнтем и насаждал всячески принцип равенства, не все сотрудники Отдела всерьез его придерживались, и на нее, как на маглорожденную, поначалу, пока она не научилась резко отказывать, вечно валились вот такие, не входящие в круг обязанностей поручения. Но убийство… В эти смутные времена не следовало пренебрегать такими фактами. Как знать, может быть, это тоже часть разворачивающейся игры?

Накинув дорожную мантию, она затребовала у обрадованного коллеги точный адрес происшествия и трансгрессировала в Бромли.

Крохотный проулок, где произошло преступление, уже был накрыт маглоотталкивающими чарами. Ни в одном из соседних домов не горел свет. Сквозь редкую морось дождя Кори разглядела по меньшей мере полдюжины волшебников: выстраивающего свет репортера из “Пророка”, высокого мужчину в лимонно-желтой форменной мантии госпиталя св. Мунго и нескольких мракоборцев. Им было явно тесно на пятачке, зажатом между изрисованными граффити стенами. За старшего, судя по всему, был Роджер Коврер, которого Кори немного знала. В отличие от многих своих коллег, он обычно без проблем шел на сотрудничество с невыразимцами, и в другой момент девушка задержалась бы, чтобы узнать подробнее обстоятельства дела. Но сейчас Ковреру было явно не до нее: он ругался с кем-то, пытаясь добиться ответа, долго ли еще ждать “этот чертов портал”, и явно пребывал в совсем неудивительном при такой-то погоде отвратительном настроении. Поэтому, кивнув мракоборцу и дождавшись ответного кивка, Кори подошла к трупу. Тот лежал прямо на земле, накрытый уже успевшей вымокнуть простыней. В его очертаниях…. нет, не в очертаниях, а скорее в размере Кори Фелоуз почудилось что-то странное. Девушка подошла ближе, откинула сырую ткань — и невольно вздрогнула. Земля под трупом пропиталась кровью, а само тело очень сильно распухло, словно превратилось в сплошной отек. Лицо было практически неузнаваемым, но агент сразу поняла, что перед ней гоблин, а разглядев внимательнее надетое на палец кольцо — похолодела. Этот символ она видела совсем недавно, когда листала справочники, пытаясь глубже вникнуть в хитросплетения гоблинских экономических связей. Перед ней лежал директор — то есть теперь уже бывший директор — лондонского отделения "Гринготтса" Холдбрук. И она понятия не имела, что все это значит.