Огненноликая (гет)

«Ад не так-то и плох, если у тебя есть свой личный ангел»

Стефани Майер

Эдвард

Я мысленно прощался с Айрин, с моей навеки возлюбленной, волшебным образом преобразившей мой тусклый мир, наполнившей его жизнью и истинной гармонией. «Прости меня, любимая». Как недолго мы были вместе, но каким бесконечно насыщенным стало это время, проведенное рядом с любимой. Я смотрел в ее выражавшие боль и ужас глаза, с ужасом и болью понимая, что через мгновение больше никогда их не увижу, никогда не увижу ее. И я закрыл глаза, не в силах больше видеть в них эту боль и этот ужас. Я слышал безумный крик Айрин, разносившийся далеко окрест, и от наполнявшей его праведной ярости, казалось, содрогалась сама земля, а с нею и я. Я содрогался от мысли, что не смог защитить нашу любовь и что оставляю ее сейчас наедине со смертью. И я не мог простить себя за это. Мне самому смерть не была страшна, еще совсем недавно я принял бы ее с величайшей благодарностью. Но теперь…

И теперь я должен был принять смерть от руки той, другой, обманутой мною, кого я еще недавно ошибочно считал своей судьбой, своей жизнью, а потом разлюбил и предал. Наверное, я заслужил смерть. Но не Айрин, она не заслужила этого, и лишь по моей вине она вновь стоит перед лицом смерти. Сожалел ли я о том, что судьба так причудливо свела нас вместе? Ответ как всегда был неочевиден. И да, и нет.

«Прости меня, любимая. Сказать «прощай» нет сил, но там, куда я уйду, встретить тебя я не надеюсь». Ангел смерти уже распростер надо мной свои крылья. Его божественное сияние вызвало во мне благоговейный трепет. Я не мог поверить, неужто небеса сжалились надо мной, послав мне столь прекрасного ангела смерти. За плечами у ангела, сверкая в нимбе золотого света, поднималась пара сияющих крыльев, настолько красивых, что я не мог отвести от них взгляда, ослепленный этой неземной красотой. Ангел подлетел, протянул ко мне руки, обвил ими мое тело, уже не удерживаемое моими губительницами, явно испытывавшими благоговейный ужас от происходящего, и унес меня… но не в преисподнюю, а в небо.

Alis volat propriis (В переводе с латинского «Она летит на собственных крыльях») Девиз штата Орегон

Айрин

За спиной раздавался мерный звук разрезающих воздух крыльев, МОИХ крыльев. И теперь я знала, что несла в своих объятиях самое дорогое, что у меня было, любимого мужчину, прижимая к груди эту бесценную ношу. Страх потери и любовь опередили оцепеневший от ужаса происходящего разум, разбудив то, что во мне подспудно дремало. Только теперь, вынырнув из омута мелькающих картинок, я поняла, что сделала: вырвала из когтей кровожадных чудовищ свою любовь.

Но я до конца не понимала, что произошло со мной, кто я. Я знала одно: теперь я умею летать, я лечу, у меня есть крылья, как у ангела. Огромные крылья золотого цвета. Но они на удивление совсем не ощущались, словно были сотканы из света и эфира. Лететь было легко и свободно. В ушах свистел холодный ветер. Внизу под нами простирались бескрайние вечнозеленые леса, прорезанные прямыми и извивающимися полосами дорог.

Нужно было определить направление полета, но сначала нужно было понять, в порядке ли Эдвард. Хотя какого черта в порядке, ну конечно же, он не в порядке, у него оторвана рука и ему, наверное, сейчас паршиво и больно, разозлилась я на саму себя. Между тем, голова Эдварда покоилась у меня на плече, обращенная лицом ко мне. Я повернула голову и заглянула ему в лицо. Его глаза были закрыты, он словно мирно спал. Но я знала, он не спит.

— Эдвард, — тихо позвала я любимого. — Эдвард, ты слышишь меня?

Его густые длинные ресницы затрепетали, веки медленно приоткрылись, и на меня посмотрели любимые глаза цвета темного янтаря.

— Айрин, это ты, — прошелестели его губы, и уголки их изогнулись в блаженной улыбке.

— Ну не Бэтман же, — я улыбнулась ему в ответ, испытывая облегчение и тихую радость от того, что мы оба живы.

Он еще шире заулыбался такой до боли знакомой и родной улыбкой и прошептал:

— Я знал, что ты ангел. Мой прекрасный ангел.

— Тебе больно? — спросила я, помня о его руке.

— Совсем немного, — ответил он.

Нужно будет вернуться и забрать руку, подумала я, жалея, что не сделала этого сразу, и снова мучительно переживая болезненное воспоминание.

— Как ты это сделала? — вдруг спросил Эдвард.

— Не знаю, — призналась я.

Теперь я вспомнила, как неожиданно для самой себя взмыла в воздух, заставив обеих упыриц отвлечься от своего занятия и обратить свои взоры на меня. Как подчинила их обеих своей воле и как спикировала вниз, вызволив из их лап Эдварда.

— Я думал, это ангел смерти пришел забрать меня в ад, — услышала я тихий голос любимого.

— Где ты видел таких прекрасных ангелов смерти?

Он тихо засмеялся.

— И вообще, никто, ни ангел смерти, ни сам сатана не заберет тебя у меня, слышишь. Пусть только попробует, будет иметь дело со мной, — неожиданно для себя самой с жаром произнесла я.

В ответ на мою тираду он звонко рассмеялся, и мне самой стало смешно от своей глупой бравады. Девочка, у тебя всего лишь выросли крылья, а тебя вон уже как заносит, про себя подумала я.

— Звонила Элис, я надеялась, она увидела что-то. Но я не успела ответить на ее звонок, твой телефон сломали, — меняя тему, скороговоркой выдала я ему всю информацию, которую знала.

— Возможно, они уже ищут нас, — проговорил он.

— Может нам сначала вернуться к машине, чтобы проверить? — сказала я. — Заодно и руку твою найдем. Вампирам руки снова пришивают?

— Пришивать не придется, — смеясь, ответил он, — я ее сам приделаю.

Я огляделась вокруг и повернула в том направлении, которое показалось мне верным. Через пару минут я увидела внизу ту самую дорогу, на которой еще недавно мы едва не погибли. Помимо разбитой Вольво Эдварда и автомобиля, на котором приехали Виктория с Райли, там стояли еще две машины: я с радостью узнала красный Джип Вранглер Эммета и Мерседес Карлайла. Все члены семьи были уже там. Но ни Виктории, ни Беллы, понятное дело, там уже не было. Увы, они все еще были живы и представляли опасность.

Внезапно с губ Эдварда сорвался тихий стон, лицо исказилось от боли.

— Что, что случилось? — мое сердце заколотилось от неизвестности и страха перед новой бедой.

— Они думают, что мы погибли. Они нашли мою руку, — при этих словах губы его слегка задрожали. — Но они не понимают, что с нами стало. Наш след обрывается.

Сверху мы видели как мечется на дороге Эммет, наматывая круги и рыча от беспомощности, как вслед за ним потеряно шагает Розали, как застыл в напряженной позе Джаспер, прижав к себе держащуюся за голову Элис и смотря куда-то в даль, как у машины, обняв вздрагивающую от бесслезных рыданий Эсми, стоит подавленный Карлайл. Было невыносимо видеть эту полную боли картину, и чтобы не продолжать ее, я мягко спланировала и аккуратно приземлилась прямо на дорогу. Почти рефлекторно мои крылья с тихим шелестом сложились за спиной. Эдвард стоял уже на своих ногах, но я продолжала прижимать его к себе, все еще боясь отпустить.

Наше с Эдвардом появление вызвало эффект разорвавшейся бомбы. На лицах родных застыло общее выражение предельного изумления вперемежку с огромным облегчением. Первой как всегда отмерла наша коротышка Элис. Буквально подлетев к нам, она бросилась обнимать попеременно то меня, то брата, временами судорожно всхлипывая. Горе и скорбь на лицах у всех сменились неподдельной радостью и счастьем. Казалось, еще немного, и Эсми от избытка чувств потеряет сознание. Обняв сына, она долго не могла разомкнуть объятий, а увидев, что стало с его рукой, чуть не лишилась чувств. Обнимая меня, она снова без слез всплакнула и нежно погладила меня по волосам. Карлайл, с души которого словно свалился стотонный мегалит, по-отечески тепло обнял нас обоих и прошептал, что безмерно счастлив снова нас видеть. Эммет выражал свою радость бурно и с размахом, он сгреб меня в охапку и стал кружить словно ребенка. Эдвард же от его медвежьих объятий чуть не застонал. Вся буря царивших в этот момент вокруг эмоций вихрем проносилась в душе и по лицу Джаспера. Он обхватил руками голову Эдварда и прижался лбом к его лбу, и в этом движении было столько братской любви. Меня же он просто обнял, и я почувствовала, как в душе у меня разливается тепло. И что совсем уж неожиданно, наша снежная королева Розали, похоже, превратилась в любящую Герду, хотя полагаю, что это временно.