Альбус Поттер и наследие Слизерина. Книга первая (джен)

Птица, облетев кабинет несколько раз, начала упорно биться в окно. Ребята все еще стояли у стены и не сводили с нее глаз. Альбус поверить не мог в произошедшее. Неужели он только что наблюдал настоящее возвращение из мертвых? Неужели такое возможно? Он перевел взгляд на друзей. Нотт если и был ошарашен, то виду не подавал. Он все еще сжимал в руке палочку, уже достав ее из кармана, и о чем-то напряженно думал. Скорпиус не отрывал взгляд от окна.

— Ну что скажете? — наконец произнес Браун, нарушив тишину, прерываемую лишь тупыми ударами птицы о стекло.

— Не верю, — холодно произнес Скорпиус, не сводя взгляда с птицы. — Это должно быть очень хорошая имитация. Даже самые темные артефакты не способны воскрешать.

— А я верю, — Альбус, заворожённый произошедшим, повернулся к другу. — Вы сами все видели. Она ожила.

Нотт молчал, сосредоточенно глядя на стол Брауна, в то место, где совсем недавно лежала мертвая птица.

— А вы что думаете? — обратился к нему профессор. Нотт, ничего не ответив, вышел в центр кабинета, уверенно поднял волшебную палочку, и, направив ее в сторону птицы, взмахнул.

Раздался душераздирающий крик, и ворона только сильнее забилась о стекло. Альбус увидел, как по лапе животного начала стекать кровь. Нотт, не опуская палочки, повернулся к профессору:

— Малфой прав.

Альбус непонимающе смотрел на друзей. О чем они говорят? От вида раненой птицы ему становилось не по себе. Зачем Нотт это сделал?

— Невербальные заклинания? — протянул профессор, глядя на результат трудов Регулуса. — Вы не перестаете удивлять. Впрочем, вам необязательно было калечить птиц. Я бы и так вам все рассказал.

— Зачем ты вообще это сделал? — раздраженно буркнул Альбус. Он был уверен, что раненая лапа причиняет сейчас птице невыносимую боль. Она металась, и то и дело издавала жуткие звуки.

— Полагаю, — нахмурившись, ответил вместо друга Скорпиус, — что Нотт хотел проверить, нападет ли на него птица, почуяв угрозу. Это обычно свойственно всем животным.

Нотт холодно кивнул.

— Только боюсь, что он не учел, что ворона — довольно умная птица, — продолжил Малфой, с усмешкой глядя на Нотта, — и может понять, что нас больше, а потому логичнее не нападать.

— Это лишь предположение, — отрезал Нотт, он все еще не сводил взгляда с Брауна.

— Приведшее как всегда к бессмысленному насилию, — холодно заметил Скорпиус. — Держи себя в руках.

Альбус переводил взгляд с одного друга на другого. Почему они так уверены, что это было не воскрешение. Ладно Скорпиус, он в принципе не верит в такие вещи. Но Нотт... Почему он ведет себя так, словно ничего грандиозного только что не произошло? Он перевел взгляд на Брауна. Профессор улыбался.

— Ваша догадка верна, — сказал Браун, подходя к раненой птице. Он коснулся ее палочкой, произнес какие-то слова, и серая полупрозрачная субстанция вновь оказалась в сосуде. — Это не воскрешение.

— Но регенерация настоящая? — уточнил Альбус. Он своими глазами видел, как плоть птицы постепенно восстанавливалась. Сейчас ворона лежала на подоконнике без движения, но выглядела все еще как живая.

— Безусловно, — ответил Браун. Он убрал склянку в ящик письменного стола и, коснувшись его палочкой, запер. — Я горжусь этим зельем, — заметил он. — Одно из лучших моих творений.

— Если это не воскрешение, тогда что? — резко спросил Нотт. Он держал палочку направленной на профессора. Брауна это кажется нисколько не беспокоило. Он снова сел за стол и предложил ребятам сделать то же самое. Альбус и Скорпиус обменявшись взглядами сели. Нотт остался стоять.

— Как правильно подметил ваш друг — имитация, — ответил Браун. — Ни одно зелье невозможно приготовить без основных компонентов. Основными компонентами в воскрешении, я полагаю, являются тело, — он указал на птицу, — и разумеется душа, — он перевел взгляд на ящик, в котором был заключен пузырек со странной субстанцией.

— И конечно же, мне неизвестно где находится, душа данной птицы, и есть ли вообще у птиц душа, — заметил он.

— Но что это тогда было? — спросил Альбус, тоже поглядывая в сторону ящика. — Что за вещество?

— Я могу только догадываться, — улыбнулся Браун. — Думаю, что ни один волшебник не скажет наверняка. Да и немногие знают о нем. Мне известно лишь о четырех волшебниках, владевших этой информацией.

— Владевших? — уточнил Регулус, насторожившись. Палочка в его руках дрогнула.

— Боюсь, что вам очень неудобно так стоять, — засмеялся профессор. Он резким взмахом своей палочки выбил палочку из рук Нотта и приманил к себе. Нотт, ошарашенный, стоял и наблюдал за тем, как его палочка убирается в преподавательский стол.

— Я вам верну ее после беседы, — заметил Браун. А потом, вспомнив, о чем шла речь, добавил: — Да, к сожалению, владевших. Из этих четырех волшебников в живых остался только я.

Ребята переглянулись. Альбусу стало не по себе от мысли о том, что профессор так легко отобрал у Нотта палочку. Ему еще не доводилось видеть, чтобы это кому-то удавалось.

— По моим предположениям, это, — он достал пузырек из стола и продемонстрировал ребятам, — бестелесная бесформенная материя, чье основное свойство проникать в существо и управлять им. При этом живое это существо или мертвое ей не важно. Эффект в обоих случаях — один.

— Управлять живым существом? — переспросил Скорпиус. — Как при помощи заклинания «Империус»?

Браун усмехнулся.

— Не совсем. Видите ли, заклинанию «Империус» можно сопротивляться. Да и под действием этого заклинания человек не теряет старых повадок и привычек. Кроме того, когда заклятие снято, жертва чувствует себя как и раньше. Оно не причиняет вреда. Физического, — пояснил Браун, а потом ехидно добавил: — впрочем, Малфои и Нотты должны лучше меня разбираться в таких вещах.

Скорпиус хотел возразить, но Браун продолжил:

— Это же вещество, проникая в любой живой организм, мгновенно уничтожает его душу. Полностью убивает сознание, а вместе с ним способность говорить и мыслить. Существо, в которое вселилась эта сущность, перестает быть собой, хоть и физически функционирует как прежде.

— Я никогда не слышал о подобных случаях, — неуверенно протянул Скорпиус. Альбус не сводил взгляд с профессора. Нотт пристально смотрел на ящик стола, в котором лежала его палочка.

— Потому что они не уходили дальше отдела тайн, — произнес Браун. — Впрочем, вам могли быть знакомы случаи использования этой сущности на неживых организмах.

— Инферналы, — ошеломленно прошептал Скорпиус. Регулус закрыл глаза.

— Именно, — произнес Браун. — Для создания инферналов использовалась эта сущность и несколько особо сложных зелий, чтобы удерживать ее и подчинять одному хозяину.

— Волан-де-Морту, — почти безмолвно проговорил Альбус, и они со Скорпиусом встали и попятились назад. К Альбусу только пришла мысль вытащить палочку, как он почувствовал, что она покидает его. Палочки Малфоя и Поттера оказались там же, где и палочка Нотта.

— Я не пугать вас собирался, — засмеялся Браун. Альбус посмотрел на его изуродованное лицо, и оно впервые показалось ему жутким. — Я лишь ответил на ваш вопрос. Это вещество, — он еще раз указал на серую субстанцию, — мы назвали инферна. И его, можете мне поверить, очень сложно получить.

— Что вы от нас хотите? — холодно проговорил Нотт, уставившись на Брауна. Его, кажется, все эти новости не сильно шокировали.

— От вас, — он смерил взглядом Регулуса и Скорпиуса. — Ничего. Я уже говорил, что мне нужна помощь Поттера.

— Вы думаете, я буду помогать тому, кто работал на Темного Лорда? — набравшись смелости, выпалил Альбус.

— Нет, — заметил Браун и, выдохнув, сказал. — Я не работал на Темного Лорда.

— Но вы же только что…

— Признался, что помог ему в создании инферналов, — покачал головой Браун. — Но, поверьте, у меня не было выбора. И я сделал все от меня зависящее, чтобы мое детище причинило как можно меньше вреда людям.

— Верится с трудом, — протянул Альбус.

— Я в самом деле дал Темному Лорду зелье и описал ритуал превращения, — заметил Браун. — Но я сделал их куда слабее, чем они могли бы быть, почти полностью лишив их рассудка. Я оставил им лишь инстинкты. Кроме того, я ограничил их перемещение, сказав, что они пригодны лишь для охраны.

— Темный Лорд — искусный легилимент, — недоверчиво произнес Скорпиус.

— А Нотт нет, — ехидно заметил Браун, глядя в сторону Регулуса. — А ведь именно он и занимался тогда этим вопросом. Именно он угрожал моей семье: пытал, а затем убил мою жену, грозился сделать то же с новорожденной дочерью.

Альбус со Скорпиусом перевели взгляд на Регулуса. Его эта информация как будто не удивила.

— Впрочем, однажды я встречался с Темным Лордом, — проговорил Браун, отвернувшись от Регулуса. — После битвы в отделе тайн. Он требовал, чтобы я дал ему еще снадобий для сотворения инферналов…

— Но разве он не мог сделать их сам? — уточнил Альбус.

— Не все так просто, — протянул Браун. — Получение инферны, как я уже говорил, процесс крайне сложный, длительный, еще и требующий весьма специфичных ресурсов. Даже Темный Лорд не всесилен.

— И что вы ответили? — осторожно поинтересовался Скорпиус.

«Почему Темный Лорд использовал инферналов в первой магической войне, но не использовал во второй?» — вспомнились Альбусу слова Регулуса.

— А что обычно отвечала твоя семья Темному Лорду? — поинтересовался Браун. Скорпиус побледнел и замолчал.

— На тот момент у меня не было запасов инферны, и я тянул время, как мог, — проговорил Браун, глядя в стол и припоминая. — Но дочь я все равно не спас.

Браун сел, закрыв глаза на минуту, а потом продолжил:

— Она была совсем юной, — произнес он, — но не побоялась выступить против врага. Я слышал, что она храбро сражалась. Как настоящая гриффиндорка.

Альбусу было не по себе от таких разговоров. Он обменялся с друзьями взглядами.

— Я просто хочу восстановить справедливость, — решительно произнес Браун. — Она не должна была умирать в этом бессмысленном сражении.

— Но это сражение привело к победе над Темным Лордом, — неуверенно проговорил Альбус.

— Оно могло бы пройти не в школе, полной несовершеннолетних детей, — стараясь держать себя в руках, произнес Браун. Альбус заметил, что руки у него трясутся.

«На каждого спасенного твоим отцом приходится столько же погибших по его вине», — вдруг прозвучали у него в голове слова Амоса Диггори, и он вздрогнул.

— О какой помощи вы говорите? — поинтересовался Альбус. Нотт и Малфой ошарашено взглянули на друга.

Браун поднял голову и, вздохнув, посмотрел на Поттера.

— Я, как ты видишь, могу восстановить тело, — произнес Браун, указывая на птицу. — Я знаю, как при помощи инферны связать тело и душу без повреждений, — продолжил он. — Но у меня нет души Лаванды.

— Но как же… — начал было Альбус.

— Та Лаванда, что ты видел — результат неудачного эксперимента. Моя самая страшная ошибка. Она лишь часть души, вырванная из мира мертвых.

— Часть души? — Альбус перевел взгляд на друзей. Те, после слов об их родных, как воды в рот набрали.

— Да, — признался Браун. — Я предпринял первую попытку вернуть ее в мир живых еще до того, как попал в Хогвартс, а завершил ритуал уже здесь. Тогда я еще ничего не знал о воскрешающем камне. К сожалению, Лаванда не очень рвалась покинуть царство мертвых, а потому ее душа разделилась. И одна ее часть живет здесь со мной, лишенная большей части воспоминаний и способности говорить, а вторая, скорее всего, безвозвратно исчезла.

— Но это же настоящая Лаванда, — заметил Альбус.

— Да. Я разорвал душу дочери на части и ежедневно смотрю на то, как она страдает, не в силах помочь.

—Но вы могли бы вернуть ее в мир мертвых.

— Не могу, — возразил Браун. — Это не в моих силах. Поэтому я прошу тебя помочь мне с поиском воскрешающего камня. Он, если верить легенде, поможет мне вернуть ее. Или может хотя бы восстановит ее душу.

— Но чем я…

— Кровь, — резко сказал Нотт. — Ему нужна твоя кровь для поисковых чар.

— Кровь, отданная добровольно, — поддержал друга Скорпиус. — Только она и будет иметь силу.

— Они правы, — заметил Браун. — Я знаю, что камень сейчас в логове Акромантулов.

Нотт и Малфой переглянулись при этих словах.

— Но даже там мне сложно будет его найти, — продолжил Браун. — Поисковое зелье могло бы увеличить мои шансы.

— Как и зелье удачи, — озадаченно проговорил Скорпиус, а Регулус его толкнул. Браун улыбнулся.

— Боюсь, что я уже принимал зелье удачи в этом году. Думал последний опыт пройдет удачнее, а в итоге… — произнес он. — Именно оно и вывело меня на камень.

«Мистер Уизли», — подумал Альбус. И не удержавшись сказал:

— Но у вас целый шкаф Феликс Фелицис. Зачем вам столько, если вы не собираетесь его пить?

— Целый шкаф? — усмехнулся Браун. — Так вот кто стащил пузырек из моего хранилища. Никогда бы не подумал, что вы Поттер — вор.

Альбус покраснел. Он хотел было возразить, но не выдавать же Роуз.

— Впрочем, вы украли не настоящий Феликс, а лишь подделку. Для особо ценных зелий, помимо обычной охраны, я создаю дубликаты-пустышки. Это дело двух минут, а вероятность кражи редкого зелья уменьшается значительно. Впрочем, я расстроен, что вы не распознали обман. На вкус пустышка как обычная вода, к тому же не имеющая никакого запаха. Надеюсь. вы не использовали его для прогулок по лесу? — обеспокоенно добавил Браун. — Боюсь, что оно могло бы сыграть с вами злую шутку.

Альбус отрицательно помотал головой, а Нотт хмыкнул, видимо вспомнив самодовольных Роуз и Джеймса.

— Я боюсь, что не смогу выполнить вашу просьбу, сэр, — опустив голову, ответил Альбус. — Камень принадлежит не мне. Не мне и решать, что с ним делать. Вы могли бы написать моему отцу.

Альбус неуверенно поднял голову и заметил, что Браун по-прежнему улыбается.

— Ну конечно, — сказал он. — Я бы очень удивился, если бы вы согласились. Но я надеюсь, что вы как следует все обдумаете и возможно примете другое решение.

Браун достал из стола палочки и протянул их ребятам. Альбус, Скорпиус и Регулус направились на выход. Всеми забытая простыня, вдруг снова стала видимой. Браун посмотрел на часы и улыбнулся.

— И все-таки зачем вы нам все это показали? — повернувшись в дверях, спросил Альбус. Его взгляд упал на подоконник, на котором снова лежала мертвая разлагающаяся птица.

— Я хотел, Поттер, чтобы вы увидели, что мне под силу, — ответил он, — а также узнали, что мне можно доверять. Я не хочу, чтобы вы подозревали меня не бог весть в чем. Я не плохой человек.

* * *

— Когда ты планировал рассказать, что твоя семья терроризировала Брауна? — поинтересовался Скорпиус у Регулуса, когда ребята вернулись в спальню.

Лиам, в этот момент занимавшийся обработкой фотографий специальным раствором, сделал погромче радиоприемник.

— А ты рассказал нам обо всех, кому угрожала твоя семья? — холодно заметил Регулус, повернувшись к другу.

— Скорпиус прав, — поддержал друга Альбус. — Ты должен был нам сказать. Это важный фактор. Если бы мы знали, что Браун работал на Темного Лорда из-за угроз…

— Я вам ничего не должен, — отрезал Регулус. — Это дела моей семьи. И это бы ничего не изменило. Ты слышал его рассказ. Он создал армию инферналов! Он обманул Темного Лорда и нескольких Пожирателей. Он абсолютно точно не невиновен.

— Потому что Нотты убили его жену и угрожали дочери, — раздражено прокричал Альбус. — Как о таком вообще можно было молчать?

Лиам сделал радиоприемник еще громче, и Нотт, психанув, разнес его вдребезги. Лиам поспешно покинул спальню.

— Давай я тебе еще раз медленно объясню, — протянул Регулус, стараясь сохранять самообладание. — Это не имеет никакого отношения к делу. Я не хотел, чтобы ты проникся к нему жалостью и наделал глупостей. Он — зло.

— Он учил тебя полгода, зная обо всем, что твоя семья ему сделала и ни слова тебе плохого не сказал, не говоря уже о деле, — поддержал Скорпиус Альбуса.

— Именно! — воодушевленно воскликнул Нотт. — Потому, что он хладнокровный и расчетливый. Он просто хочет заполучить камень.

— Но он сам нам обо всем рассказал, — заметил Альбус. — Он даже на меня не давил.

— Это часть его игры, — настаивал Регулус. — Он и не надеется, что ты ему поможешь. Он не может верить, что ты настолько глуп.

— Нотт! — резко сказал Малфой.

— Ему нужно что-то другое. Может быть он пытается отвлечь наше внимание этими фокусами, — Регулус ходил по комнате как умалишённый. — Не будет невыразимец разглашать тайны связанные со своей работой за так. Это подсудное дело, — бубнил он. — И вообще я слышал где-то, что увольняющихся невыразмицев заставляют сдавать особо ценные воспоминания.

— Это бред, — заметил Малфой. — Среди знакомых нашей семьи…

— Помолчи, — буркнул Нотт. — Мешаешь думать.

— Так зачем именно отец тебе сказал шпионить за Брауном? — вдруг, задумавшись, выпалил Альбус. — Нотт-старший общался лично с Бэгменом и Брауном. Он не мог не знать, чем они занимаются. Да и на тебя похоже новость об инферналах не произвела впечатление.

— Хорошо, — раздраженно ответил Нотт. — Мой дед знал. Мой отец знал. Я знал.

Альбус и Скорпиус были шокированы признанием Регулуса. Они стояли остолбенев.

— Я надеялся узнать секрет создания инферналов, — все так же раздраженно признался Нотт.

— Для отца? — в ужасе проговорил Альбус. Неужели он мог так ошибаться в человеке?

— Для себя, — отрезал Нотт категорично. — Я уже говорил об этом! Мне нужен этот секрет.

— Зачем? — озадаченно протянул Скорпиус, его рука инстинктивно потянулась за палочкой.

— Не ваше дело, — произнес Регулус, поджав губы и тоже достав палочку.

— Наше, — заметил Альбус, направляя палочку на Нотта, — если ты и дальше планируешь с нами в этом участвовать.

Регулус закрыл глаза и выдохнул. Альбус видел, как руки у него дрожат от напряжения. Он о чем-то долго и сосредоточенно думал. Наконец Нотт развел руками, как обычно ехидно улыбаясь, и медленно протянул:

— Я столько раз помогал каждому из вас. Неужели я еще не заслужил доверия?

Альбус и Скорпиус переглянулись, и Малфой аккуратно произнес:

— Ты слышал, о чем ты просишь? Это не пустяки. Ты просишь не спрашивать, зачем тебе секрет создания инферналов?

— И ты нас обманул, — произнес Альбус, отводя взгляд.

— Не обманул, — возразил Нотт, не опуская палочку, но переставая улыбаться. Он снова нахмурился и закрыл глаза. — А не договорил.

— Не в первый раз, — заметил Альбус, глядя в пол.

— Я сам вам все рассказал, — холодно заметил Регулус, — все что мог и даже больше.

Все трое с минуту стояли в полной тишине, не опуская палочки. Альбусу казалось, что он слышит как каждый из них напряженно о чем-то думает. Наконец, Регулус, решившись и бросив последний взгляд на Поттера и Малфоя, сказал:

— Не переходите мне дорогу. Поддаваться я больше не буду.

Часы пробили десять. Нотт вышел.