Осознавая ошибки (гет)

С Гойлом все было не так плохо, как он думал — синяки на ребрах, разбитая губа и огромная шишка на затылке. Ну, не считая того, что похмелье у Грега было такое, что он от любого резкого движения начинал блевать. Драко нужно затащить придурка в камин, чтобы доставить домой. Гойл тяжелый, что тот камень Сизифа и такой же неповоротливый. Его тошнит в лифте, и Малфой применяет очищающие чары, видя вокруг брезгливые лица министерских клерков.

Грег падает на потертый ковер в большой гостиной.

— Не трожь... Я сам это...

Очень связная речь. Прекрасно. Он этого не хотел, но видимо придется.

Малфой вытаскивает палочку и окатывает невменяемое тело струей арктически холодной воды.

— Блядь! — Гойл с трудом привстает. — Нельзя ли полегче, Малфой?

— С тобой нельзя, полудурок, — Драко стаскивает мятую заляпанную слюнями мантию и бросает ее на стул. — Какого хрена, Грег? После того раза ты обещал, что такое больше не повторится? И вот я снова забираю тебя из аврорской кутузки.

Когда-то он считал Гойла и Крэбба никак не друзьями, а просто сильными и тупыми прислужниками. Все годы в Хогвартсе они были рядом, делали то, что он говорил и не задавали вопросов. Малфой даже какое-то время верил, что они не умеют спрашивать и могут только повиноваться. А потом Крэбб погиб, а они с Гойлом выжили лишь благодаря треклятому гриффиндорскому благородству. Следующие годы, пожалуй, были нелегкими для всех, кто неверно выбрал сторону. И Драко вольно или невольно держался за этого огромного придурка, потому что Гойлу нужен был друг, который присмотрит за ним, а самому Драко, тот кто не будет его презирать.

Жизнь несправедлива, но это не повод подыхать на радость тем, кто победил.

Пусть в некоторых случаях знаменитое милосердие гриффиндорцев отдавало садизмом.

— Вставай, — Драко протянул ему руку, — волью в тебя антипохмельное и подлечу.

— Аптечка пустая, — признался Гойл, перебираясь с помощью друга на диван.— Я забыл купить зелья. Из съедобного в доме только виски. Херовый из меня вышел хозяин.

— Я закажу что-нибудь из кухни Охоты, — диагностирующие заклинание, которое Малфой сотворил показывает еще и ушиб почек. — Это авроры тебя так?

— Не... Ик, — глаза Гойла сходятся на носу, делая его лицо какой-то гротескной маской тупости. — Ик... Это я подрался до них. И потом меня вышвырнули из паба.

Драко хмыкнул. Ну, хоть что-то в жизни Гойла постоянно — драки, алкоголь и аресты. На самом деле Драко был не так спокоен и весел, каким хотел казаться. Потому что он ничем не мог помочь выбрасывающему свою жизнь в канаву другу. Хотя... Как будто ему когда-то удавалось спасти кого-то — Малфои умеют лишь разрушать... В груди давит, потому что этот вывод наталкивает на давние слова отца. И вот кого Драко вообще предпочел бы не вспоминать сейчас.

Аптечка у него была с собой. Драко предполагал что-то такое, поэтому он автоматически, не особо нежничая, залечивает повреждения. И Грега после зелья неодолимо начинает клонить в сон. Он кое-как разувается, оставляя грязные туфли пачкать ковер, и растягивается на увеличенном Малфоем до размеров кровати диване.

Можно было уйти и заняться наконец своими делами, но вместо этого Драко, как и обещал, заказывает обед, призывает книгу и готовится ждать пробуждение сладко дрыхнувшего Гойла. Он всего лишь проследит, чтобы тот наконец поел и не потащился сегодняшней ночью снова на поиски приключений — охренеть какой он заботливый.

Очень не хотелось бы, чтобы у Гойла за систематическое нарушение закона отобрали палочку или отправили в Азкабан.

Терять последнего внятного друга...

* * *

Гарри содрал с себя пропитанную кровью футболку. Плечо еще немного тянуло несмотря на щедрую порцию исцеляющих чар, бадьян и тугую повязку. Все-таки травмы от темномагических проклятий не заживают так на раз. Тем более противник в кое-то веки попался серьезный и дрались они почти на равных. Пока Гарри не уделал его с огромным удовольствием.

Жаркий бой хорошо прочищает мозги. И это универсальный рецепт.

Он вытащил из шкафа новую черную футболку с белой буквой "А", заключенной в красный круг. Форменная аврорская. И торопливо натянул ее на себя — Гермиона не должна застать его полуголым с россыпью синяков на торсе. В противном случае она будет очень-очень недовольна. На длинную лекцию о том, что он должен себя беречь Гарри не был настроен. Как и на то, чтобы расстраивать ее лишний раз.

В конце концов, шкура луженая и дырки на ней зарастают на раз.

Операция прошла успешно и удалось взять всех. И поставщиков и покупателей. Не считая того с континента больше никто не оказал серьезного сопротивления. Гарри переобувается, расшнуровывая высокие ботинки с тяжелой подошвой и меняя их на пижонские туфли. Подруга однажды славно промыла ему мозг, заявив что начальник Аврората не может выглядеть как разбойник с большой дороги или солдафон. Нужно соответствовать занимаемой должности. Ведь от него будут ждать определенного поведения. С тех пор военные ботинки и кроссовки сменили туфли, а штаны с множеством карманов и ремнем заменены на классические брюки или черные джинсы. А вместо футболок, свинштов гребаные рубашки, но галстук Гарри затягивает на шее лишь в самых крайних случаях.

Ему, росшему сиротой и донашивающему вещи за кузеном, даже не приходилось задумываться над такими вещами, как публичный образ. Став самостоятельным, Поттер выбирал вещи исходя из их удобства и функциональности, а никак не из того, какое он производит впечатление на окружающих.

Да, первые годы службы они постоянно мотались по Британии и остальному свету, отлавливая, сажая, а иногда и убивая разбежавшихся после падения Тома крыс. Гарри спал вполглаза, не выпуская из руки палочку. И чаще всего в обнимку с Гермионой, без которой он был всегда как без рук.

Что бы было, если бы они тогда не подружились с умненькой девочкой?

Скорее всего его бы приключение оборвалось еще на этапе Дьявольских силков под люком, на котором дрых Пушок.

Гарри вынимает телефон из пиджака — Джорджу и мистеру Уизли немало пришлось над ним поработать, чтобы капризный аппарат работал в самом сердце Министерства Магии, где сам воздух пронизан сотнями нитей заклятий — это самый быстрый способ связаться с сыном, у которого сейчас как раз уроки.

Джеймс для своих десяти лет был жутко самостоятельный и обижается на, по его мнению, лишнюю опеку. "Ты со мной как с девчонкой, па". Гарри как наяву слышит высокий звонкий голос сына. Но потребность защитить в нем никогда не дремлет, пусть именно Гарри настоял, чтобы ребенок пошел в обычную маггловскую школу в Лондоне вместо домашнего обучения, на котором настаивала Джинни. Бывавшая дома даже реже него. Пусть у Джеймса будет преимущество, и он будет одинаково хорошо знать оба мира.

Ни сообщений, ни пропущенных звонков.

Сынишка немного шубутной, и Гарри часто бывает у его учительницы.

* * *

— Где Гермиона?

Грейс ставит печать, скрепляет палочкой последнюю бумагу и лишь потом поднимает взгляд на него. Из-за тяжёлого стола невысокая девушка кажется ещё более крошечной и забавной в своих очках и с суровым взглядом. Ему каждый раз хочется потрепать секретаршу Гермионы по светлым коротким волосам и вручить конфету... Но девочка совершенно точно обидится на такое обращение, а Гермиона точно его казнит за это.

— Мисс Грейнджер оставила вам записку, сэр, — Грейс подала легендарному Поттеру конверт. — И просила передать, что вы должны просмотреть документы по финансированию тренировочного лагеря кадетов в горах.

Поттер едва не стонет вслух — потому что это точно подстава. У него на столе две апелляции от Визенгамота, чтобы этих блюстителей формальностей тролли без смазки драли, ещё и жалоба на превышение полномочий второй группой — а это значит, аврора Вейлана ждет пара жарких минут в неудобной позе. Ведь говорил, если лажаете, то не попадайтесь. Рапорты и какая-то херня от отдела международного магического сотрудничества. Гарри затосковал. Лучше уж в рейд или к дракону. Там больше шансов на победу.

Его кабинет был на противоположном конце коридора.

Гарри порвал конверт и развернул записку: " Я в Хогвартсе. Нужно поговорить с Хагридом и Невиллом. Обедаешь один и не забудь о бумагах. Гермиона".

* * *

Пожалуй, не найти более успокаивающего зрелища, чем вид башен Хогвартса в закатных лучах уходящего дня...

Лично для нее несмотря на все смерти и весь ужас пережитый в стенах волшебного замка светлые и радостные воспоминания все-таки перевешивали. И Гермиона любила возвращаться сюда и делала это без терзаний — не видела ни тел, ни крови на ступенях. Но не всем повезло так.

Она затушила и выбросила тонкую сигарету с вишневым вкусом.

Курила Гермиона нечасто, но иногда пара затяжек успокаивали ее лучше всякого умиротворяющего бальзама.

Жить совсем без вредных привычек скучновато, и умрет она точно не от редкой дозы никотина.

Массивные ворота легко открылись, стоило ей коснутся створок так, как будто ее ждали. Хотя так и есть.

Гермиона ускорилась с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать как дитя малое — на аллее стоял совсем не изменившийся за прошедшие годы Хагрид. Сквозь густую бороду полувеликана проглядывалась яркая улыбка. Он всегда был рад им и жаль, что времени навещать старого друга почти никогда не находилось, но Хагрид не обижался на них за это. Школа жила в своем особенном ритме, и она была уверена, что в домик Хранителя ключей бегают новые дети — на вкусный чай из лесных трав и опасные для зубов кексы.

— Похудела то как, — приподнял ее над землей лесник и ненадолго закружил. — А Гарри не придет?

— Нет, — она порадовалась, что никто из детишек не видит, как ее тискают словно несмышленыша, — он не смог. Как дела?

— Все хорошо. Профессор Макгонагал велела тебя встретить, чтобы все по порядку, значит, было.

— А где Невилл?

— Подойдет позже. Он с детишками в теплицах, — Хагрид рассмеялся. — Он такой серьезный стал, значит. Даже не поверишь. Пойдем, угощу тебя чаем. Или ты, Гермиона, в замок к директору сперва пойдешь?

— Нет, конечно, сперва к тебе, — Гермиона взяла Хагрида за руку. — Расскажи, что в Запретном лесу происходит?

— Все было бы хорошо, — полувеликан помрачнел — но кто-то на стадо единорогов нападал. Я директору сообщил, а она в ваш аврорат. Только молодая кобылица, значится, пропала. Теперь единороги никого к себе не подпускают, и я боюсь, что они уйдут дальше в чащу. А это будет нехорошо. Единороги всегда рядом с Хогвартсом жили. Гермиона, ты браконьеров ловить пришла?

— Да. Мне нужно, чтобы ты рассказал все, что знаешь о лесе и помог поговорить с кентаврами...

Соваться без сопровождения в Запретный лес было бы опрометчиво. Она слишком долго там не бывала и последние воспоминания о чащобе были не то что бы радостными. Кроме того в табуне не очень любят волшебников и Война мало что изменила — кентавры все больше закрываются от так презираемых ими двуногих. А поговорить с ними необходимо, потому что они единственные точно знают, что творится в Запретном лесу. Гермиона не хотела провоцировать стычку и Хагрид поможет избежать конфликта — все-таки профессоров и сотрудников Хогвартса полукони-полулюди уважают. Да хотя бы за убежище, которое дает им автономный статус замка.

На круглом застеленном новой голубой скатертью фоторамка — она, Гарри, Рон и Хагрид на фоне еще разрушенного после Финальной Битвы Хогвартса.

Совсем постаревший Клык спит у огня, на потолке связки трав, кровать застеленная клетчатым одеялом. Знакомая огромная чашка, которую Хагрид суетливо ей подает, подпихивая сладости из Сладкого королевства. На тумбочке у постели круглый медальон с портретом дорогой ему дамы.

Все дышит покоем, и она будто проваливается на десятилетие назад на пару минут ощущая себя юной Гермионой почти уверена, что сейчас повернется, а справа сидит Гарри. И Рон таскает с тарелки крупные ягоды голубики, да так, что весь перемазывается в соке. Но секунда другая и иллюзия тает — исчезает лохматая девочка, мальчик с яркими, несмотря на стекла дурацких очков, глазами и долговязый Рон в вязанном свитере миссис Уизли. Остается только она сама в костюме, с маникюром и превосходной укладкой — словно и не живая в этой идеальности образа успешной женщины, знающей себе цену.

Кто же знал, что в детство нельзя будет вернуться. И порой взрослая жизнь будет такой несладкой, что хоть вой.