Изгои (джен)

Ойген шел быстрым и напряженным шагом по ночной улице, и туман вокруг становился гуще. Зверь в сумке, которую он придерживал и осторожно прижимал к себе локтем, замер, и сквозь плотную ткань ощущалось его тепло, и то, как он дышит. Кажется, Ойген чувствовал своим боком даже его сердцебиение — хотя, возможно, это была иллюзия.

Буквально влетев домой, Ойген прошёл прямиком в гостиную, щёлкнул выключателем и, бросив на диван пару газет, опустил на сверху сумку и осторожно открыл. Внутри обнаружился кот — чёрный… и это всё, что Ойген успел понять, потому что, едва оказавшись на свободе, тот сиганул куда-то в сторону и исчез, кажется, где-то под мебелью. И Ойген только порадовался, что и окна, и входная дверь у них закрыты — вернее, окно в кухне было чуть-чуть приоткрыто, но он решил, что кот вряд ли сможет просочиться в щель тоньше мизинца.

И всё же кота следовало отыскать — что Ойген и попытался сделать, без всякого, впрочем, успеха. Он как раз светил телефоном под шкаф, когда услышал голос Рабастана:

— Что ты делаешь?

— Кота ищу, — отозвался Ойген, выпрямляясь, но продолжая стоять на коленях.

— В тёмной комнате? — уточнил Рабастан. Он выглядел сонным, но вовсе не рассерженным тем, что его разбудили, а, скорее, заинтригованным.

— Ну... в каком-то смысле, — Ойген встал и отряхнул зачем-то колени, хотя ковёр у них был вполне чист. — Я случайно спас кота. Кажется, — он улыбнулся. — Но едва я открыл сумку, он от меня сбежал. Вот, ищу.

— Кажется? — уточнил Рабастан, начиная улыбаться. — Кажется, случайно, кажется, спас, или кажется, кота?

— Я уверен только во втором пункте, — улыбнулся Ойген в ответ. — Но, судя по издаваемым звукам и тому, что я успел увидеть, когда он выскочил из сумки, это всё-таки кот. Вроде бы даже чёрный… но может, и тёмно-коричневый.

— Рассказывай, — Рабастан уселся стул. — Кот никуда не денется — потом найдём. Или сам выйдет.

— Я боюсь, ему могли навредить, — Ойген опустился на подлокотник дивана. — Но вообще тебе лучше знать, что с ним делать. На самом деле, я…

— Вообще-то мои подопечные лают, — заметил Рабастан. — Но с теорией я, в общих чертах, знаком... Так как именно ты спутал кота с принцессой?

— Темно было, — улыбнулся Ойген. — Я просто возвращался домой…

Когда Ойген дошёл в своём рассказе до того места, как эффектно возник из-за детской горки, Рабастан рассмеялся — а к концу истории уже они оба хохотали в голос.

— Вообще, я могу их понять, — сказал Рабастан, отсмеявшись. — Сегодня Хэллоуин, конечно, но… ты выглядишь настолько в этом образе… органично, — он подавил смешок. — А уж как ты умеешь пугать, если хочешь, я знаю. Да, скорее всего, это был кот, — он огляделся, но кота нигде не было видно. Рабастан взял сумку и внимательно её осмотрел. — Я думаю, его нужно оставить в покое — а утром я куплю лоток и еду. Главное — чтобы он не выскочил, когда мы будем входить-выходить… я бы предложил закрывать двери в коридор и осматривать его получше перед выходом.

— Думаешь, он цел вообще? — спросил Ойген.

— Крови нет, — Рабастан, даже не поморщившись от резкого запаха, снова заглянул в сумку. — И рвоты. Я бы предположил, что его, чтобы не дёргался, придушили — но раз он сбежал, значит, немного пришел в себя. Нет, понятно, что жертва должна быть жива в момент ритуала, но ведь могли по неосторожности и совсем задушить. Думаю, можно попробовать его выманить… и, в любом случае, его это успокоит, — он поднялся. — Нальём ему воды — и в холодильнике есть сырая баранина. Не знаю, правда, насколько баранина хороша для котов... собакам-то как раз неплохо... но что угодно лучше странных дешевых кормов, да и не купим сейчас нигде. Что думаешь с ним делать?

— Давай сначала его найдём? — предложил Ойген. — Хоть посмотрим, какой он.

— А потом? — настойчиво спросил Рабастан, и Ойген пожал плечами:

— Не знаю. Пристрою куда-нибудь… у меня уже и опыт есть, — он улыбнулся — и вдруг увидел на шкафу два больших круглых глаза. — Т-с-с, — проговорил он, старательно не глядя на шкаф. — Я его вижу. На шкафу. Как он туда забрался-то?

— Это же кот, — пожал Рабастан плечами. — А шкаф деревянный… и шторы рядом. Залез. Теперь, по крайней мере, мы знаем, где он — идём, нальём ему воды и еды положим.

— Не думаю, что он сейчас станет есть, — покачал головой Ойген.

— Не скажи, — возразил Рабастан. — Животные успокаиваются, порой, быстрее… хотя всякое бывает. Опять же, вдруг он предпочитает заедать стресс? — спросил он — и Ойген вспомнил Маркуса, который обычно именно так и делал.

Уходя из комнаты, Рабастан забрал с дивана сумку и отсыревшие газеты под ней, и первым делом на кухне засунул их в два мусорных мешка, которые тут же плотно завязал и вынес в коридор. Воду он налил в самую большую и глубокую миску, а мясо мелко порезал в блюдце. Поставив всё это у стены возле дивана, Рабастан потянулся, зевнул и сказал:

— Обычно я в это время уже встаю, но я совершенно не выспался… Но ложиться уже бессмысленно: мне через час выходить. Днём досплю. А ты ложись, — он снова зевнул и добавил невинно: — Ты хоть знаешь, чем смывать… хм… вампира с лица?

— Мылом, наверное? — спросил Ойген, до сего момента этим вопросом даже не задававшийся.

Рабастан подошёл к нему и остановился, внимательно разглядывая лицо Ойгена. Затем аккуратно поскрёб ногтем его висок, растёр комок грима меж пальцами, понюхал и даже… попробовал — а затем сказал:

— Обычный масляный грим и пудра, — он обтёр пальцы о пижамные штаны. — Маслом отлично снимается. Оливковое было на кухне. Помочь?

— Масло? — растерянно переспросил Ойген.

— Не веришь мне — можем спросить у гугла, — предложил Рабастан. — А ещё для этого специальные чары есть... были.

— В любом случае, я сначала переоденусь — эту часть вампиского антуража я взял в прокат, — Ойген тоже зевнул, и отправился переодеваться.

Чары… Как странно сказал о них Рабастан — будто о чём-то до сих пор вполне присутствующим в их жизни на каком-то бытовом уровне. И даже оговорился: «есть». Не «были»…

Ойген переоделся и, вешая костюм в шкаф, натолкнулся на сегодняшний костюм Рабастана — и громко воскликнул:

— Кстати, я возмущён! Асти, ты же был в мантии!

— Был, — согласился Рабастан с дивана. — Что не так?

— Это просто нечестно! — воскликнул Ойген, глядя на него с наигранным возмущением.

— Почему? — невинно удивился Рабастан. — Я же их умею носить… и это…

— Вот! — Ойген обвиняюще ткнул в него пальцем. — Вот! О чём я и говорю!

— Я был королём, — пожал Рабастан плечами, старательно пряча довольную улыбку. — Король тоже должен уметь носить мантию… по-моему, образ вышел вполне удачным.

— Вот именно, — Ойген закрыл шкаф и засмеялся. — Но это же не спортивно!

Потом они оба сидели в ванной, и Рабастан тщательно стирал с лица Ойгена грим пропитанной маслом тканью.

— Тебе нужно было взять у твоей Ролин специальное средство, — заметил, наконец, Рабастан. — У неё наверняка есть.

— Мы об этом, кажется, не подумали, — мирно ответил Ойген.

Рабастан фыркнул:

— У тебя нет такого опыта — это понятно. А ей следовало бы.

— Ну, наверное, она считает меня достаточно взрослым для того, чтобы решать такие проблемы самостоятельно, — предположил Ойген — но Рабастана этот ответ не устроил:

— При чём здесь взрослость? — возразил он. — Ты никогда с гримом не сталкивался — откуда тебе знать, как это всё смывать? Она хотя бы тебя спросила, или ей просто это было не интересно? Ладно, не отвечай.

— Ну, она в меня верит, — Ойген всё же не смог удержать улыбку. — Думаешь, зря?

— Да, как видишь, — ни капли не стесняясь, ответил Рабастан. — В целом, я закончил — думаю, теперь мыла будет достаточно.

— Спасибо, — ответил Ойген, и Рабастан упрямо заметил:

— Она могла бы просто дать тебе бутылку с собой. Это несложно.

— Нам было слегка не до этого, — игриво отозвался Ойген, но Рабастан шутку не поддержал, и Ойген просто спросил его, открыто и прямо:

— Асти, она тебе не понравилась? — в ответ Рабастан отвернувшись, пожал плечами:

— Скорее, не впечатлила, — И Ойген точно знал, что в этот момент его губы наверняка кривились. Рабастан, помолчав, аккуратно сложил полотенце и устроил его на краю ванны, всё же великодушно добавив: — Но она ведь и должна впечатлять отнюдь не меня. Тебя ей должно быть более чем достаточно. Держи, — он вручил масло и тряпочку Ойгену в руки. — Ты слышал? Пойду, проверю, что происходит в комнате — не хотелось бы, чтобы твой кот уронил наш компьютер.

Он ушёл, а Ойген секунду или две растерянно смотрел ему вслед, осознавая, что только что видел сейчас.

Ревность.

Рабастан его ревновал — и это было всё ещё непривычно и удивляло Ойгена, хотя он и понимал причины. И сознавао, что сделать с этим не может ничего — лишь принимать во внимание, если необходимость возникнет. И не ждать от Рабастана слишком многого, знакомя его с людьми вроде Толлета и Ролин. Последнее Ойгена расстраивало, но нельзя требовать от человека больше, чем он готов тебе дать — в конце концов, Рабастан был с Ролин вполне вежлив, и это уже немало.

Избавившись от остатков грима, Ойген немного постоял под душем — а когда вышел, Рабастан уже сидел, переодевшись из пижамы в обычную свою одежду, за компьютером, и что-то читал.

Ойген не стал его беспокоить и отправился спать, отключившись, едва коснулся подушки, и проснулся уже за полдень от ощущения пристального взгляда. Впрочем, стоило ему самому открыть глаза, как тот исчез, и Ойген ничего и никого не увидел — зато не обнаружил рядом телефона и понял, что оставил его… где?

Вряд ли же в офисе?

Торопливо поднявшись, Ойген завернулся в халат и, едва вошёл в гостиную, как сидящий за компьютером Рабастан сообщил ему:

— Тебя изучали. Наш гость. Весьма внимательно.

— Ты не видел мой мобильник? — спросил Ойген, оглядываясь в поисках кота и телефона. — И кота?

— Нет. Да. Полагаю, он в кармане пиджака — из шкафа порой раздаются характерные звуки, — ответил Рабастан, и Ойген, ругнувшись, немедленно полез прямиком туда.

На телефоне обнаружилось четыре пропущенных звонка, десяток смс и меньше половины заряда. Он добрался до ванны почти на ощупь, читая новые сообщения, и следующие полчаса Ойген, провёл на кухне, отвечая на них.

Особенно на последнее: как бы он ни любил Рабастана, но этой ночью Ойген мечтал засыпать с Ролин. Так что он написал ей: «Ты мне сегодня снилась. Я буду у тебя с началом следующих суток, и надеюсь, что сон окажется вещим!»

Она тут же ответила, и он выпал из жизни еще на пятнадцать минут, а затем достал ноутбук и погрузился в почту.

Только закончив отвечать на все письма, деловые звонки и очередную партию смс, Ойген сообразил, что собрался этой ночью оставить на Рабастана кота, которого он так даже ни разу ещё и не увидел, и это был не слишком красиво.

— Асти, — Ойген развернулся было, чтобы пойти в гостиную — и увидел сидящего в полумраке коридора чёрного пушистого кота. Тот, едва поймав его взгляд, вскочил и исчез в направлении гостиной — и Ойген, посмеиваясь, пошёл за ним. — Асти, насколько большим свинством с моей стороны будет оставить этой ночью вас тут вдвоём?

— Я полагаю, нашему гостю так будет даже спокойнее, — ответил ему Рабастан.

— Так ты его видел?

— Видел — мне кажется, он ещё довольно юный, — он знаком подозвал Ойгена к себе и протянул ему лист с несколькими карандашными набросками симпатичного, но, в целом, вполне обычного довольно пушистого кота. — Если сидеть тихо, он выходит. Думаю, со временем он перестанет прятаться. Спаситель, — усмехнулся он.

— Ну а что я должен был делать? — спросил Ойген, и Рабастан предположил:

— Просто его отпустить?

— Ты бы так и сделал? — немного озадаченно спросил Ойген. Это было действительно логично — но ему подобный вариант просто не пришёл в голову. И потом, как отпустить — а если эти идиоты что-то ему повредили? Или решат его снова поймать?

— Я даже не уверен, что я вообще бы вмещался, — Рабастан перевёл взгляд в сторону и добавил ровно с той же интонацией: — Пожалуйста, не шевелись. Это важный момент.

Ойген замер, мучаясь от острейшего любопытства — а потом услышал за спиной какое-то шуршание.

— Ну, хоть скажи, что происходит! — почти взмолился он.

— Очередная попытка воспользоваться лотком, — очень серьёзно ответил Рабастан. — Мне бы не хотелось его спугнуть — это может породить в дальнейшем проблемы. Стой спокойно.

Шуршание стало более настойчивым — а потом затихло, но Ойген, подчиняясь требовательному жесту Рабастана, продолжал стоять, не шевелясь, покуда у него за спиной опять не зашуршали и не заскребли весьма упорно. И лишь когда звуки снова стихли, Рабастан позволил:

— Отомри.

Ойген тут же обернулся — и увидел в углу возле стены кошачий лоток с высоким холмом наполнителя по центру, из которого торчал клок газеты. Мисок с едой и водой там больше не было — они обнаружились у другой стены, возле окна.

— Сказал бы кто мне, что я буду, не дыша, изображать статую, боясь спугнуть кота в лотке — я не поверил бы, — покачал головой Ойген, кладя на стол лист с рисунками. — А это что? — он поднял небольшую и явно старую фотографию, на которой были изображены четверо девочек: страшим было лет по десять-двенадцать и они были одеты в школьную форму по моде годов, наверное, тридцатых. У одной из них на коленях сидела, похоже, сестрёнка, лет примерно пяти-шести — Ойген не слишком хорошо угадывал возраст, — на всех были соломенные шляпки и нарядные белые воротнички, и все девочки смотрели в камеру с почти пугавшей серьёзностью.

— Нашёл между стенок шкафа, — ответил Рабастан. — И кстати — раз уж я им занялся — надеюсь, ты не против пару дней пожить в некотором беспорядке? Я собираюсь временно его опустошить — как только сдам… мы сдадим костюмы назад.

— Я брал до понедельника, — ответил Ойген. — Да, конечно, мы прекрасно обойдёмся и диваном… главное, чтобы кот был с нами солидарен, — улыбнулся он — и всё-таки пошёл на кухню. Теперь уже завтракать.