Изгои (джен)

Поход в банк состоялся в пятницу. Ойген волновался всё утро, и успокаивал сам себя тем, что он знает Дебору, и что там будет Саймон, да и остальные, и что, наконец, он ничего особенно ужасного не делает. Да и вообще в кредите нет ничего необыкновенного или дурного — это просто ссуда. Заём. Бастет, если б кто-нибудь сказал ему лет пять назад, что он так будет волноваться из-за меньше, чем тысячи галеонов…

— Я понимаю, — негромко сказал Саймон, когда они все вместе шли от парковки. Их привёз Марк, пошутив, что вместе с ним у Лимбуса появился и свой корпоративный транспорт. — Даже я теперь переживаю — но... не так, как если бы я брал его лично. Банк один — а нас много. И Дебора не предлагала бы, если б не была уверена, что нам это не грозит ничем катастрофическим.

Ойген даже не сразу понял, о чём он говорит, и, кажется, ответил невпопад:

— Я просто прежде этого не делал. Никогда.

— У нас с тобой не лучшая история, конечно, — слегка улыбнулся ему Саймон, — но Дебора её знает. Не то чтобы я ей о тебе всё рассказал, но банки обязаны проверять клиентов. Может быть, ты уже дважды банкрот, а ещё заодно двоеженец.

Ну да. Об этом Ойген… нет, не то чтобы забыл — просто не думал. А ведь его судимость должна была всплыть, и это явно не облегчает их ситуацию… что ж — значит, процент будет больше. Саймон прав: Дебора бы не предлагала, если б не была уверена, что кредит в принципе возможен.

Видимо, Ойген успел столько всего передумать, что реальность показалась ему даже скучной: выслушав их пожелания, Дебора озвучила предложение взять кредит не на пять тысяч семьсот, а на восемь.

— Потому что начиная с восьми тысяч ставка ниже, — пояснила Дебора. — И можно будет оформить вам кредит под тринадцать процентов… в анкете вы указывали, что вас пятеро, верно?

— Да, нас пятеро, — ответил Ойген с затаённой гордостью. — Как лучей у морской звезды! — он кивнул на рекламный проспект кредита на отпуск.

— Ага, — Дебора кивнула в ответ, и Ойген оценил, с какой уверенностью и скоростью она заполняла бумаги. — Давайте ещё раз посмотрим… У кого-нибудь из вас есть в собственности недвижимость?

Возникла пауза, и тут же, словно спеша её поскорее заполнить, Ойген с Марком хором ответили:

— Нет.

— Есть.

Ойген изумлённо воззрился на него, и Марк повторил:

— Да, у меня квартира… вот, — он достал из сумки папку, открыл её и протянул Деборе какие-то бумаги. — Если это поможет.

— Да… я думаю, да, — кивнула та. — О, я вижу, у тебя и страховка отличная… Марк, у тебя, кажется, ещё в собственности автомобиль?

— Да, — Марк, кажется, слегка смутился, и стушевался под общими удивлённо-любопытными взглядами.

— Ага, вижу, — она вбила данные, — У кого-то ещё есть личный транспорт? Крупный депозит в банке? — Дебора вновь подняла голову и посмотрела на них. — Есть у кого-нибудь?

— Ну… да, — Марк почему-то покраснел и снова протянул Деборе бумагу — и Ойген дал себе слово никогда не задавать ему лишних вопросов. И постараться, чтобы их, если сам Марк не захочет, не поднял никто, потому что он, хоть Ойген и не понимал причины, казалось, чувствовал себя не на своём месте, с тем, что, оказывается, имел.

— Хорошо, — сказала Дебора меж тем, поправляя очки. — Так. Смотрите, — она подняла глаза от монитора и посмотрела на них всех, остановив свой взгляд на Ойгене. — Судя по выписке, которую ты мне прислал, у вас хорошее движение средств на счету. Страховки у всех, кроме мистера Мура и мистера Картрайта, — она бросила на Саймона укоризненный взгляд. — К тому же, у одного из созаёмщиков хорошее обеспечение, кредитная история у вас тоже хорошая, в том числе по учебным кредитам. Если вы возьмёте восемь тысяч фунтов не меньше, чем на двенадцать месяцев, то ставка будет ниже ещё на полтора процента. И это очень хорошее предложение — и потом, — она улыбнулась, — банк уже одобрил для вас эту сумму. В конце концов, — её улыбка стала хитрой, — даже если вам столько не нужно, вы можете остаток пустить на погашение самого кредита. Никто же вас не заставляет тратить.

— Досрочно погасить нельзя? — спросил Саймон.

— Меньше, чем за год — по этому кредитному предложению, увы, нельзя, — покачала она головой. — Но это выгодно.

— Вообще, — раздумчиво заметил Джозеф, — мы тогда могли бы, если понадобится, добавить ещё один жесткий диск...

— Почему нет, — Ойген подавил вздох, потому что заранее думал о том, что у того же Росса количество фотографий росло и росло. Он ещё раз пробежался глазами по выданной ему Деб распечатке и спросил всех, впрочем, уже по их лицам зная ответ: — Что вы думаете? Ныряем?

Подписывая бумаги первым, Ойген думал, что, дай Марк прежде хоть какой-то повод подозревать его в наличии за душой некоторого состояния, то со стороны его приглашение в Лимбус выглядело бы меркантильно. Но Марк, как волшебник в одной старой сказке, ездил на самом обыкновенном и не слишком новом автомобиле, и всегда и выглядел, и вёл себя… ну… как все они. И это внезапное финансовое откровение выглядело сейчас почти чудом, маленьким, но от этого не менее невероятным.

Интересно, мелькнула мысль у Ойгена, Энн знала об этом? Они ведь с Марком давно дружат, и общаются — не только в последнее время — и она… Она знала о том, что случилось с его семьёй… Какая-то смутная догадка мелькнула у него в голове, но он поспешил от неё отмахнуться. В конце концов, это уж точно не его дело.

— Давайте праздновать только не будем, а? — сказал Джозеф, едва они вышли из банка. — Потому что это лишь кажется, что мы невероятно богаты — мы сейчас потратим пару сотен ни на что и незаметно.

— Не потратим, — заверил его Ойген. — Но праздновать всё равно пойдём — я угощаю. Всех. В ту пиццерию, помните?

Конечно, Джозеф был прав — но совсем обойтись без праздника Ойген был категорически не готов и не согласен. Не так уж много праздников было в их жизни! И потом, удача тоже любит праздники — в конце концов, крупные покупки отмечают ведь не просто так. Каждый любит, когда ему радуются, и удача — не исключение. Если её не чествовать, она однажды просто перестанет приходить.

Теперь им оставалось только ждать — и до понедельника мир буквально застыл в ожидании, пока провернутся неспешные шестерни банковских механизмов. Однако, стоило Ойгену в понедельник утром увидеть, как на их счету появилась нужная сумма, всё вокруг пришло в хаотичное и местами пугающее движение. Повозившись с бумагами, они, прежде всего, на год арендовали свой сервер. Затем Лукас привёз им компьютеры, и даже тот плоский монитор, который, в угаре безумия, показался им всем ужасно нужным. И пока все крутились вокруг него, устроился на диване в переговорной, достав ноутбук, настраивать новую и такую дорогую игрушку, на которую Лимбусу предстояло перенести все их проекты.

Разумеется, когда компьютеры принесли в кабинет и подключили, там стало ужасно тесно, и Лимбус охватила очередная офисная лихорадка. В итоге наблюдавший за всем этим со стороны Толлет, слегка посмеявшись, предложил поставить пару столов в фотостудии, раз уж там всё равно тепло, и за один из них тут же сам и переехал. Вслед за ним потянулась, прихватив мгновенно облюбованный плоский монитор Энн, у которой от гудящих компов в последнее время начинала болеть голова, а его можно было подключить к ноутбуку... Тем более, до туалета оттуда было значительно ближе. Чтобы как-то отделить собственное рабочее пространство от самой фотостудии, Энн и Толлет отгородились ширмой, за которой было удивительно уютно сидеть. Что ж, видимо, Марку снова не повезло, подумал Ойген, но вздыхать об этом ему было некогда.

Сделать и развернуть копию «Л-Сити Ньюс» тоже оказалось задачей нетривиальной, впрочем, Лукас, всё ещё пребывавший в поиске новой работы, с удовольствием возился над решением этой проблемой вместе со всеми, и вместе со всеми потом отмечал успех.

Хотел бы Ойген сказать, что на этом безумие кончилось, и началась простая работа, но это было не так. Конец месяца внёс свои коррективы, и Ойген с головой ушёл в отчёты, договоры и бесконечные переговоры о смене площадок.

Голосование по поводу автобусного маршрута было запущено Саймоном без особых проблем, но они всё ещё тонули в бумагах… к которым добавилось техническое задание по модернизации и редизайну. И чем дальше они углублялись в код, тем яснее понимали, что всё будет непросто. По общему мнению группы специалистов, учинивших копии «Л-Сити Ньюс» настоящую аутопсию, ремонтопригодность вызывала у них серьёзные опасения.

— Я вообще не понимаю, как он держит нагрузку, — Джозеф почти стонал, — да там проще заново всё написать, чем переделать!

Договор на поддержку сайта тоже подвис. «Л-Сити Ньюс» частично финансировался муниципалитетом — а значит, и смета должна была приниматься при их участии. И этот путь был тернист… Вот так на горизонте замаячила большая встреча с чиновниками и презентация того, что будет представлять собою сайт за вполне конкретную, вложенную в его развитие сумму денег, включая и его новый дизайн, где-то в недрах Лондонских коридоров власти, и Ойген очень надеялся, что коридорами они будут исключительно в переносном смысле.

К тому же, к глубокому его сожалению, та удобная схема, что прекрасно сработала с нецементом — когда сначала Толлет рисовал дизайн по своему договору, а потом уже Лимбус по этому дизайну делал сайт — тут никак не подходила. Клиентам было важно, чтобы подрядчик по документам у них был один — чтобы, если что, предъявлять претензии одному-единственному лицу, а не десятку разных, которые, конечно же, будут спихивать ответственность друг на друга. Так что Толлет в этом проекте выступал в роли скромного дизайнера студии Лимбуса, и рассчитываться с ним предстояло Ойгену когда им уже заплатят.

Толлет, впрочем, был не то чтобы против: ему, как он сказал, было совсем неинтересно, с чьего счёта упадут деньги на его собственный, и он даже не возражал против наличных. Впрочем, договор с Ойгеном он подписал аккуратно и вдумчиво, и они взялись за работу.

Первую часть суммы Лимбус должен был получить после написания технического задания — а дальше… дальше у них, как предполагалось, будет некий график выплат. И, конечно же, план работ, который останется, скорей всего, в основном, на бумаге.

Концепцию Толлет набросал чуть ли не за одну ночь, и они все с энтузиазмом приступили к подготовке презентации. Конечно, макеты требовали вдумчивой проработки, но для того, чтобы показать всё это городским чиновникам, их было вполне достаточно. Разве что немного облагородить.

Презентация была запланирована двадцать шестого ноября, во вторник — но в Лимбусе всё было уже готово ещё утром в пятницу. И хотя они пытались продолжать работать, нервозность мешала всем — и приход последнего платежа за нецемент, который теперь можно было считать официально сданным, только усугубил нерабочую атмосферу.

И тогда Ойген волевым и единоличным решением объявил эту пятницу в Лимбусе выходным.

— Предлагаю вместо того, чтобы сидеть тут и закипать, пойти развеяться и выпить лимонада за здоровье мисс Стоун, которая, надеюсь, до нового года о нас не вспомнит. И все это решение поддержали, потому что всё равно работа ни у кого не шла.

Эта пауза была по-настоящему им нужна: они просто сидели, ели пиццу, делились планами, и Ойген купался в царящей за их столиком атмосфере. Он изредка поглядывал на часы на стене, и чем ближе было начало смены, тем больше Ойген понимал, что совершенно не готов сейчас просто встать и пойти работать. То есть, конечно, он готов, и пойдёт — но… но это было настолько досадно!

— Ты так трагично смотришь на эти часы, — сказала Энн, — как будто бы они отсчитывают последние минуты перед казнью.

— Да! — пафосно воскликнул Ойген. — Перед казнью моего прекраснейшего настроения! Сейчас вы пойдёте праздновать дальше — а я останусь там! Один! Против толпы жаждущих кофе и интернета людей, которым некуда больше податься.

— На самом деле, — сказал Джозеф, — мне там надо кое-что поправить в одном скрипте. Уже дня три собираюсь.

— Ну пойдём, — Ойген слегка повеселел.

— А у моих соседей сегодня детский праздник, — добавила Энн. — И я туда раньше десяти вечера точно не пойду. У меня в ушах звенит от детских песенок, и голова ноет.

— Так вы со мной? — Ойген совсем развеселился.

— Нет, — Энн с Джозефом переглянулись. — Мы без тебя. Иди, гуляй — а мы поделим на двоих твою смену.

— На троих, — добавил Саймон. — Считай, что это наш тебе подарок.

— За что? — Ойген… нет, не то что растерялся, но совсем подобного не ожидал.

— За всё, в том числе эту пятницу. — Энн подошла к нему и обняла. — И вообще. Ойген, мы бы без тебя никогда на что-то подобное не решились. Никогда!

— У меня тоже вечер свободен, — произнёс Марк. — Я всё равно собирался сегодня попозже задержаться в офисе. Правда, иди — ты больше нас всех работаешь. Почти каждый день время до полуночи. Так нельзя.

— Вы… — Ойген растроганно прижал руки к груди. — Ребята, вы просто…

— Иди-иди, — Энн его буквально подтолкнула. — Ну, должен же быть выходной и у тебя! Во вторник-то лишь половинка выйдет. Вот мы и решили его… вторую немного перенести.

— Так это заговор? — засмеялся Ойген, и услышал в ответ дружное:

— Да-а-а!

И как он мог не согласиться? Кто бы устоял?

Простившись, Ойген вышел из кафе и написал, надеясь на удачу, Ролин:

«А у меня сегодня неожиданный выходной…»

«А я как раз раздумывала, чем заняться», — ответила она.

«Не хочешь попробовать решить эту проблему вместе?» — написал ей Ойген — и получил ответ:

«Хочу! Моя фантазия пасует… но мне нужно будет еще выспаться.»

«Мне тоже! ))» — радостно ответил он — и, поймав такси, отправился к ней.

Те шесть часов, что Ойген провёл с Ролин, превратились для него в самые настоящие, пусть и крохотные, каникулы. Они ели в гостиной под вечернее щебетанье птиц, а потом включили приставку и погрузились в фантастический мир, где было так много моря, по которому Ойген скучал, и неба, в которое он больше не мог подняться. Это было так захватывающе и восхитительно, что он вновь почувствовал себя мальчишкой. Он лежал головой у Ролин на коленях, и ему чудовищно не хотелось от неё уходить. И всё же он видел, что она сегодня устала, а завтра у неё был девятичасовой эфир, и перед ним ей было необходимо выспаться — а этого бы ни за что не вышло, останься он с ней на ночь.

Когда они прощались, была уже половина двенадцатого, и Ойген, поцеловав её в последний, тысячный, наверно, раз, у самой двери, всё-таки нашёл в себе силы очутиться в лифте.

Домой Ойген шёл уже привычной дорогой, под мелким осенним дождём абсолютно счастливый.

Лондон уже начал приобретать праздничный рождественский вид, и на фасадах появились светящиеся фигуры, бросавшие блики на мокрый асфальт. Народу на улицах было мало, но город не спал — барные вывески горели ядовитым неоновым светом, и где-то внутри люди расслаблялись после рабочей недели, празднуя наступивший уик-энд.

Ойген провел рукой по влажным от дождя волосам и, подняв воротник, улыбнулся сам себе, заметив очередного оленя. На них ведь тоже в ближайшее время свалится целый ворох работы: растить еловые ветви на сайтах, раскладывать какие-нибудь подарки, заставлять падать снег, а ещё размещать много-много рождественских предложений — и хорошо бы начать всё это заранее, а не как в прошлом году. Не позвонить ли завтра с утра в магазин игрушек, а потом и Бассо с предложением добавить что-то нарядное, и, конечно, его иррационально любимым пирогам… и не забыть про сантехнику старины Салазара!

Он так глубоко задумался, что даже не сразу понял, что его окликнули:

— Эй, чувак, закурить будет, а?

— Не курю, — машинально ответил Ойген, только сейчас обратив внимание на сидящих на лавочке почти что у входа в парк молодых людей с пивом, мимо которых сейчас как раз проходил.

— Ну, хоть на сигареты тогда подкинь…