Изгои (джен)

В почте Ойгена ждало письмо от Бассо, писавшего, что он всем вполне доволен, абсолютно всем — разве что хорошо бы добавить пару уведомлений и заметнее сделать текущий баланс, о чем мы вчера говорили, но в список, кажется, позабыли включить. К счастью, эти доработки были не так уж и велики, и Ойген помнил, что они и в самом деле обсуждались что-то подобное, и Джозеф лишь покивал — так что он просто включил их в текст дополнения к техническому заданию.

А вот с дополнительным соглашением всё оказалось совсем непросто.

Ойген нашёл в сети несколько подходящих образцов, но, когда принялся непосредственно за текст, понял, что не в силах составить действительно грамотный документ: сперва он запутался с противоречащими друг другу пунктами из дырявого договора Джозефа, на которые в начале хотел сослаться, а потом поймал себя вдруг на мысли, что не знает, применяют ли магглы юридические формулировки, привычные всем волшебникам, да и в собственных, выведенных на их основе примерах, в какой-то момент перестал быть уверен. Больше всего его угнетало отсутствие должного опыта. Пожалуй, это как со стихами: одно дело — указывать автору на вопиющие проблемы с размером, и совсем другое — мучительно пытаться самому что-то зарифмовать.

Значит, следовало найти того, кто сможет сложить из этих обрывков грамотную и чётко выверенную по букве закона поэму, решил он — и остаток рабочего дня посвятил поискам юриста. В магическом мире юристы доставались таким, как он, едва ли не по наследству, и это был достаточно небольшой круг людей, но маггловский мир, как всегда, удивлял Ойген выбором: найти что-то действительно подходящее оказалось весьма непросто. Интернет ему не слишком помог — в сети попадались лишь крупные монстры с солидной историей и приличным штатом, где расценки наверняка можно было легко перепутать с датою основания. И тогда Ойген неожиданно для себя обратился к газетам, изучив колонку соответствующих объявлений — именно там можно было найти рекламу небольших юридических консультаций, расположенных где-нибудь не слишком уж далеко.

К концу смены Ойген сделал полтора десятка звонков и всё-таки определился с выбором. Ему нужен был человек достаточно, с одной стороны, опытный, и, с другой, такой, чтобы его услуги не обошлись Джозефу в половину — или даже четверть — всего заработка. Предметный же разговор он отложил на завтра — тем более что на встречу сам он всё равно прийти мог только через день.

Джозефа, который заглянул в кафе как раз когда Ойген сдавал смену, идея поговорить с юристом несколько удивила.

— Думаешь нужно? — спросил он, не слишком весело. — Может, я снова приятеля попрошу, а?

— Джозеф, договор вы на двоих уже составили. Не хочу обидеть, но там дыра на дыре, — Ойген покачал головой. — Давай в этот раз все-таки доверимся профессионалу. Это же деньги — твои, и между прочим — а ещё силы. И нервы, если дойдёт до суда.

— Думаешь, может? — Джозеф поглядел на него такими несчастными глазами, что Ойген спросил:

— У меня ощущение, что у тебя к юристам какой-то счёт.

— Мне с ним не слишком уютно, — Джозеф неуверенно дёрнул плечом. — Во-первых нужно сперва записаться, потом придёшь к ним и застрянешь, пока они будут в каждом слове искать пятый смысл, а оплата обычно почасовая.

— В этом суть всей их работы, — Ойген с трудом удержал улыбку.

— Думаешь, дойдёт до суда? — спросил страдальчески Джозеф. — Ну я же сколько проектов сдал, и всё обходилось всегда…

— Ты мне не ответил: ты принципиально против юриста? — переспросил Ойген. — Подумай сам, ну заплатишь один раз за исправленный договор и за это самое соглашение — а потом будешь пользоваться постоянно.

Джозеф снова вздохнул и посмотрел в окно. Пожалуй, Ойген его понимал — он выглядел ровно так, как выглядят некоторые волшебники при первых визитах в Гринготтс и общении с гоблинами. Словно они брали золото в долг, а не деньги из семейного сейфа. Самоуверенность приходить с годами.

— У тебя завтра, кажется, лекции? — на сей раз сдерживать улыбку Ойген не стал. — Если хочешь, я схожу сам.

— Правда? — Джозеф тут же повеселел. — Спасибо. Чувствуется одним походом в паб я уже отделаюсь. Я… как-то связывался… у меня тогда с учебой проблемы были и я академический отпуск брал… Наверное остались какие-то комплексы. Вот выплачу за колледж кредит и заработаю на психолога.

— Не мучайся, — Ойген поймал себя на том, что Джозеф вызывает у него стойкое желание погладить его по голове, завернуть в плед и оградить от чудовищных жестокостей этого мира вроде глупых заказчиков и страшных юристов. Такое… отцовское, что ли, с изумлением понял вдруг он. Да, наверное, родители должны ощущать что-то похожее к своим детям… ну, или, возможно, старшие братья? Жаль, что ему не у кого спросить… хотя есть ведь Энн. Но она пока что очень молода и вряд ли чувствует что-то подобное. Хотя кто знает… пожалуй, он спросит у неё при случае. — Я сам всё сделаю. Я уже созвонился и отправил твой договор письмом — надеюсь завтра получить ответ и встретиться.

— Спасибо, — горячо проговорил Джозеф. — Я прекрасно понимаю, что ты прав и это нужно. Но… — он смутился и покачал головой.

Ойген дал ему помолчать, одеваясь, а когда они вышли на улицу, спросил:

— Ты понимаешь, финансовыми вопросами заниматься нужно. Рано или поздно они все равно всплывут — но… Что «но»?

— Всё это так неприятно, — Джозеф вздохнул. — Я понимаю, да, нужно — но я просто хочу хорошо сделать то, что делаю. Деньги — не главное, вернее, они, конечно, тоже важны, но… Ты понимаешь?

— Да, — подумав, сказал Ойген. — Я понимаю. Более того — я сам когда-то так считал. Когда они у меня были, — он усмехнулся. — В детстве и в юности я в принципе о подобных вещах не думал — мне на всё хватало. А потом…

— Ты из богатой семьи? — спросил Джозеф с некоторым удивлением.

— Не то чтобы богатой, — возразил Ойген, подумав. — Но нам всегда хватало. Мне никогда не хотелось иметь яхту или самолёт, — сказал он абсолютно честно, — а с остальным проблем не было. Когда деньги есть — их ценности не замечаешь. Но когда их нет… — он засмеялся, а потом добавил, посерьёзнев: — Деньги — это время. Силы. Это свобода делать то, что нравится, а не переделывать в сто пятый раз почти готовую работу. Деньги — это очень важно… хотя нынче эта точка зрения не слишком популярна, — усмехнулся он.

— Да мне не надо яхт и самолётов, — отмахнулся Джозеф. — Даже если я теряю что-то — это несущественно, если на еду и счета хватает, и мне за это не выносят мозг.

— Всё наоборот, — возразил Ойген. — Тебе выносят мозг как раз потому, что ты готов на эти потери. Не был бы готов — и мозг бы тебе выносили меньше. Когда ты позволяешь кому-нибудь собой манипулировать, — добавил он с шутливой назидательностью, чтобы снизить пафос, — это всегда заканчивается потерянным временем и больной головой.

— Почему нельзя просто работать? — вздохнул Джозеф.

— Можно, почему нельзя, — возразил Ойген и сказал, картинно подняв вытянутый указательный палец вверх. — Теперь у тебя есть я, и я тебя спасу.

Они рассмеялись.

Джозеф заметно повеселел, и Ойген, болтая с ним о какой-то ерунде, удивлённо думал, что, похоже, в самом деле изменился. И на многие вещи смотрит теперь совсем иначе. И всё же… Он сравнивал себя и Джозефа — и понимал, насколько тот серьёзней, чем он сам в его же годы. В свои двадцать пять — пусть и выглядел он куда старше — Джозеф учился в магистратуре, работал и в одиночку платил кредит. Он был увлечёт своим ремеслом почти как… Северус. И Ойген хотел бы знать, что было бы, если бы Северус не связался с Лордом? Если бы сам Ойген его туда не затащил, не занимался бы Северус так же частными заказами — на свой лад? Получил бы он свою учёную степень? И как вообще сложилась бы его жизнь?

Нет, ему не нравилось размышлять о таких вещах. Они вызывали у него тоску и будили острое и совершенно бессмысленное чувство вины. Бессмысленное потому, что он бы даже при всём желании не смог повторить то, что уже сделал — так зачем он себя мучает? Поэтому Ойген старался гнать такие мысли и вообще не вспоминать о прошлом — это приносило только боль и высасывало силы, лишая его вообще желания хоть что-то делать. Если бы он мог вообще забыть всё это, он бы… нет, не стал. Зачем он врёт себе? Он никогда не отказался бы от прошлого — но если б можно было избавиться от этих тоскливых сожалений!

С юристом Ойген встретился как и хотел — в десять утра в четверг. Офис Барбары Хоггарт располагался на первом этаже небольшого дома неподалёку от Манселл-стрит. Мадам Хоггарт оказалась худощавой блондинкой лет, наверно, сорока пяти с короткой стильной стрижкой и острым цепким взглядом, который показался Ойгену многообещающим — и справедливо, по крайней мере, насколько он мог судить. Настолько, что, прощаясь, он, под впечатлением от её работы, спросил:

— Вы позволите к вам обращаться впредь?

— О, разумеется, — она протянула ему свою визитку. — Звоните, если что-нибудь понадобится. Приятно было иметь с вами дело, мистер Мур.

— Я надеюсь, этот раз был первым, — любезно сказал Ойген, забирая визитку и пожимая протянутую руку с короткими ногтями, покрытыми прозрачных лаком.

К Джозефу он шёл воодушевлённым — и буквально заставил его прочесть оба текста.

— Видишь разницу? — спросил он с нетерпением.

— Да, — Джозеф почесал макушку. — Слушай, спасибо, сколько я тебе должен за это?

— Не так дорого, как ты думаешь — улыбнулся Ойген, доставая чек из кармана. — Жаль, что этот раз мы договор твой переписать не можем — но зато допсоглашение будет отличное. Мы постараемся там учесть всё, что ты пропустил. А новый проект начнёшь уже имея на руках приличный юридически грамотный документ.

— Из тебя вышел отличный менеджер, — сказал Джозеф, глядя на него с искренним и немного детским восхищением. — Серьёзно. Не думал этим заняться? Зарабатывать будешь куда приличней, чем здесь.

— У меня всего образования — средняя школа, — засмеялся Ойген. — Без старшей. Какой менеджер, о чём ты говоришь?

— Да ладно, — вытаращился на него Джозеф, и Ойген впервые подумал, что министерские, похоже, сделали ошибку, выдав им с Рабастаном такие аттестаты.

— Да, я не закончил старшую, — сказал он как можно убедительнее. — Я же сидел, ты знаешь? — на всякий случай уточнил он.

— Слышал, да, — ответил Джозеф. — Но я думал, ты сел… ну… позже.

— Сел-то позже, — кивнул Ойген. — А ввязался как раз тогда. Так что даже школу толком закончить не смог.

— Так закончи сейчас, — сказал Джозеф. — Поступишь потом куда-нибудь и получишь диплом… уметь-то ты и так умеешь всё, что надо.

— Ты предлагаешь мне сесть за парту? — недоверчиво переспросил Ойген. — Джоз, мне сорок один!

— Я думаю, это можно сделать и заочно, — сказал Джозеф. — В Лондоне полно самых разных школ. Узнай!

— Не думаю, что я могу позволить себе роскошь потратить много времени на получение бумажки, — покачал головой Ойген. — Пусть даже красивой, с гербом. Я лучше в это время поучусь чему-то полезному — вот, например, освою объектно-ориентированный подход, например. В конце концов, Джобс тоже недоучился. У тебя хоть раз заказчики дипломы спрашивали?

— Дело не в этом, — Джозеф покачал головой. — Мы — страна колледжей. Вот стоит кому-то услышать, что я заканчиваю Империал колледж и сумма, которую мне готовы платить, становится не такой смешной. Или вот реши я пойти работать в какую-нибудь стоящую компанию, например…

— Ну, я-то точно не пойдут к АйТи гигантам устраиваться, — покачал Ойген головой, прекрасно понимая о чём Джозеф ему говорит. «Хогвартс» и «Слизерин» в магическом мире значили тоже много, но… — Мне слишком много лет, чтобы потратить половину десятилетия, работая на бумажку. Всё нужно делать в своё время, — уверенно сказал он — и подумал, как было бы забавно сесть вновь за парту. И что было бы интересно просто посмотреть учебники — взять их в библиотеке и почитать. Причём начать, пожалуй, с самого начала. Да, так будет правильно — и надо отыскать учебники тех лет, когда он должен был учиться. Странно, что такая простая мысль ему даже не пришла в голову прежде! Он же ведь читал детские книжки — почему же не подумал об учебниках?

Тянуть с этим Ойген не стал, и в ближайший же визит в библиотеку взял несколько старых учебников для начальной школы. И буквально пропал, читая их чуть ли не полночи. Это было не просто интересно — это была совсем другой взгляд на тот мир, в котором он отныне жил.

И когда в воскресенье они с Нарциссой снова встретились, он не удержался и спросил, а что сейчас проходят в школе — и сам не понял, как так получилось, что они почти весь завтрак, а потом обед проговорили именно об этом, отвлекшись лишь на прогулку по залам Национальной галереи. И чем больше она ему рассказывала, тем больше он запутывался и… начинал сомневаться в собственных глазах, ушах и прочих органах чувств. Потому что её рассказы звучали настолько естественно и просто, что Ойгену всё труднее становилось поверить в то, что женщина перед ним — Нарцисса. Это ведь не просто подменённые воспоминания — нет, для этого потребовало бы вложить ей в голову новую жизнь целиком. Он представлял себе, насколько это сложная и кропотливая работа — и кто бы мог такое легко проделать, за исключением тех, кто был уже мёртв? Нет, всё это было очень странно, и, простившись с Нар… нет, Хизер, напомнил он себе ещё раз, — Ойген долго бродил по улицам, заходя время от времени погреться в уже поражённые предпраздничной лихорадкою магазины, и пытался уложить в голове всё, что успел узнать об этой знакомой и незнакомой леди, появившейся в его жизни по какой-то неведомой ему роковой случайности. И чем больше он обдумывал всё это — тем яснее понимал, что именно во всём этом его смущало.

Если этот некто, приговоривший Нарциссу к маггловскому существованию, изменил кардинальным образом её память — тогда он должен был зачаровать и тех, кто вроде бы как знал её всю вымышленную предыдущую жизнь. Одно дело — стереть личность и память о ней, эти чары он хотя и не назвал бы простыми, но даже на скучных курсах при Министерстве их освоил не один десяток волшебников. При желании их можно было отыскать и наложить самому. И совсем другое — вложить ложные воспоминания в головы десятков… сотен человек. Да, сотен — от родителей, друзей, школьных учителей и преподавателей в колледже до коллег на прошлой работе.

Их-то ему и стоило бы отыскать. И если выяснится, что их просто не существует — а это вскроется очень быстро, он знал это по себе — всё встанет на свои места.

Ну, или к нему явятся аврорский наряд. Нет, так рисковать ему было сейчас нельзя. Не он должен заняться поисками — ни в коем случае не он.