Изгои (джен)

Билеты на «Тоску» Ойген всё-таки купил — не лучшие, конечно, но ему хватило на четвёртый ряд амфитеатра, правда, не совсем по центру, а немного слева от него. Но, если он верно представлял себе обзор, изучив схему зала, там должно было быть нормально видно, а главное — отлично слышно. Тогда же он написал Нарциссе-Хизер смс, и она почти сразу же ответила — а вечером они созвонились и договорились, что Ойген заедет за ней в воскресенье в полшестого, и они возьмут такси, и на спектакль поедут вместе. Она слегка смущалась, и он, слыша в трубке её голос, ловил себя на некоторой нереальности происходящего. Сейчас, когда Ойген её не видел, он снова убеждался в том, что она — именно Нарцисса, и никто другой. Он даже не задумывался о том, что чувствует: у него не было и быть не могло к ней романтического интереса, однако Ойгена тянуло к ней, словно магнитом, и ему становилось теплее от одной мысли о том, что она тоже где-то здесь, и в воскресенье он её увидит. Но при этом, чем больше он о ней думал — тем больше ломал голову, пытаясь понять, что же с ней случилось, и должен ли он сам что-нибудь делать в связи с этим. И чем больше Ойген размышлял об этом — тем больше он запутывался.

Между тем, хотя декабрь и был провальным для заказов месяцем, Ойген, неожиданно для самого себя, получил вдруг сразу два, и оба заказчика, как он знал, нашли его благодаря церковному сайту.

— Я, вообще-то, этому всему не доверяю, — говорил с заметным акцентом типичнейший ирландец, крупный рыжеволосый мужчина с роскошными густыми бакенбардами, — но с вами, может, и попробую. Если, конечно, вы всё сделаете нормально, без этих финтифлюшьих сложностей. Мне надо, чтоб всё было просто: сантехника — дело такое. Не для всех этих красивостей. Надо как-нибудь так просто — чтобы сразу ясно было, что и как. Вы понимаете? Без вот этого там красного и жёлтого. Синий там, ну, чёрный… и зелёного побольше.

Ойген, как ни странно, понимал. И почему-то был уверен, что с этим заказом у него особенных проблем не будет — а вот другой заказчик сразу вызвал у него ощущение грядущих если и не неприятностей, то сложностей. Хотя, вроде бы, что может быть не так с обычным сайтом-визиткой магазина инструментов? Всё, сказал он сам себе — и, как показало будущее, не ошибся. Но до этого пока что дело не дошло — и Ойген спокойно принялся за работу, и несколько следующих дней прошли тихо и спокойно, тем более что и у них с Мэри настал мир. Ойген долго думал, что же сказать Мэри про воскресный вечер: сказать правду он не мог, и не только из-за Нарциссы, а ещё и потому что представлял себе реакцию на известие о том, что он отдал почти двести фунтов за билеты. А ведь ему придётся ещё и переодеться… и найти, во что. Решение Ойген нашёл, возможно, и не идеальное, но, по крайней мере, это не было совсем враньём: он просто не стал называть Мэри театр — в конце концов, в Лондоне, как он обнаружил, было немало небольших и экспериментальных. И чего там только ни давали! Билеты же туда стоили совсем недорого — и Ойген, после долгих колебаний, всё-таки решился, понадеявшись, что Мэри не захочет с ним идти на оперу. Особенно после кино, куда он обещал её сводить — но днём.

— Куда ты хочешь пойти? — очень удивилась Мэри.

— Послушать оперу, — повторил Ойген. — Говорят, очень любопытная постановка — я такой ещё не видел.

Это была правда: он действительно не слушал Тоску в Ковент-гарден. Ни разу.

— Зачем? — она действительно не понимала. — Это же совсем тоска!

— Я любил в юности, — ответил он. — Ты не пойдёшь со мной?

— Я? Нет, — она помотала головой и добавила расстроенно: — Я думала, мы после кино посидим где-нибудь…

— Скоро Рождество, — напомнил Ойген ей, чувствуя себя до отвращения неловко. — Мне бы не хотелось сейчас тратиться.

— А знаешь, что бы я хотела получить в подарок? — спросила Мэри, начиная улыбаться, и Ойген хотел было пошутить про не полученное на день рождения кольцо, но, разумеется, не стал и лишь спросил:

— Что?

— Бельё, — Мэри покраснела. — Красивое и, — она покраснела ещё больше, — сексуальное. И красное. И шёлковое, — она стала совсем бордовой и отвернулась.

— Ну, это следовало бы назвать подарком для меня, — заулыбался Ойген и, подойдя к ней, приобнял за плечи. — Прекрасная идея.

— Но я не скажу тебе размер, — она кокетливо хихикнула. — Тебе придётся узнать самому.

— Я постараюсь справиться, — он засмеялся и поцеловал её, радуясь, что Мэри так и не спросила, куда именно он собирается.

Что ж — когда-то он неплохо разбирался во всём этом. Правда, в волшебном мире он отлично знал, где можно выбрать девушке такой подарок, а здесь до сей поры ему не попадалось витрин именно с шёлковым бельём — натуральным, разумеется, а не искусственным. Но вряд ли это непосильная задача — найти в Лондоне подобный магазин. Сложнее будет, видимо, с размерами: сколько Ойген ни видел красивого белья в витринах, гуляя по городу, оно всегда было… излишне маленьким для Мэри. Впрочем, у Ойгена ещё было достаточно времени, чтобы решить эту задачу.

А в четверг вечером Нарцисса-Хизер внезапно позвонила ему и извиняющимся голосом проговорила, что она себя неважно чувствует, а в школе сейчас, в преддверии близящихся рождественских каникул, очень много работы, ещё и коллега заболела, а учителя для замены у них нет уже почти что три недели — и ей очень, очень жаль, но она никак не сможет пойти с Ойгеном в оперу.

— Я, разумеется, отдам вам деньги за билет, — закончила она, и он возразил так горячо, как только мог:

— Ну что вы! Я найду, кому его отдать. Или мы с братом сходим. Прошу вас, даже и не думайте об этом. Мне жаль, что так сложилось — могу ли я надеяться на следующий выходной?

— Я была бы рада, — ответила она. — Но я действительно не знаю, что будет через две недели. Давайте созвонимся? Ближе к делу. Может быть, во вторник или в среду?

— Да, конечно, — он очень постарался, чтобы его голос звучал тепло — но едва они простились, и Нарцисса отключилась, улыбка сбежала с лица Ойгена. Звонок Нарциссы его действительно встревожил, и он вспомнил, что в прошлую их встречу она была бледной и жаловалась на дурные сны… Если за ней кто-то наблюдает, не могли ли встречи Ойгена с Нарциссой спровоцировать его на что-то? Ему остро захотелось поехать к ней немедленно, сейчас же — просто чтобы убедиться, что она в порядке, и предложить помощь, но Ойген удержался, разумеется, лишь написал ей смс:

«Напишите мне, пожалуйста, чем я могу помочь — у меня полно свободного времени, и мне будет приятно».

Ответ пришёл почти мгновенно:

«Спасибо. Ничего не нужно. Обещаю, я вам непременно напишу, если мне вдруг что-нибудь понадобится. Хизер.»

Ответ этот его ничуть не успокоил — но что он мог сделать ещё? Ничего — только ждать и надеяться, что с ней, по крайней мере, всё в порядке, и что в следующее воскресенье они, всё же, встретятся.

Домой в четверг Ойген вернулся расстроенным, и ночью спал настолько плохо, что под утро ушёл от Мэри в их с Рабастаном комнату — и проснулся, когда тот встал и начал собираться, хотя обычно никогда этого не слышал.

— Хочешь сходить со мной в воскресенье в оперу послушать «Тоску»? — спросил Ойген вместо приветствия — хотя он вовсе не был убеждён, что Рабастану стоит с ним идти. Не тот спектакль…

— «Тоску»? Нет, спасибо, — отозвался тот, и Ойген выдохнул, пожалуй, с облегчением. — Но ты можешь сказать ей, что я пойду с тобой, — добавил Рабастан. — Если тебе нужно.

— Да нет, — согласиться было соблазнительно, но Ойген удержался. Незачем плодить враньё, если можно обойтись без этого. — Я Мэри звал — она не захотела. Совсем не обязательно ей говорить, что я пойду с тобой.

И только сказав это, Ойген осознал, что было бы неплохо найти кого-нибудь, кому можно продать оставшийся билет. Сам он всё равно хотел пойти — Ойген уже настроился на этот воскресный вечер вернуться ненадолго в свою юность, и упрямо не хотел от этого отказываться. Он даже и костюм уже купил — не новый, разумеется, но во вполне приличном состоянии — и галстук подобрал, и даже потратил довольно ощутимую сумму на элегантные ботинки. И, глядя на себя в зеркало в примерочной, пошутил, что в таком виде можно попытаться поискать приличную работу. Но нет, конечно, нет — он никуда не собирался уходить от Уолша. Разве что однажды у него получится работать на себя — но это вряд ли будет скоро, Ойген это понимал.

Но где он и кому может продать билет? Ну ведь не в кафе же предлагать. Хотя… Сегодня пятница — а значит, вечером в известном ему баре соберутся те, кого Ойген считал приятелями. Люди, так или иначе связанные с компьютерами, программированием и всем таким — они, пускай и разным составом, собирались каждую пятницу по вечерам в одном из баров, и оставались там порою до глубокой ночи. И смена Ойгена заканчивалась сегодня так удачно в восемь, а не в полночь… нужно только предупредить Мэри.

Она расстроилась, конечно, но ругаться не стала, только попросила, чтобы он пришёл «не очень поздно». Возможно, дело было в том, что она жала воскресного похода вместе с Ойгеном в кино, или в том, что пятничный поход в бар вписывался в её представление о нормальном поведении мужчины. Так или иначе, настроение у Ойгена, когда он вошёл в бар, было если не радостным — он до сих пор тревожился за Нарциссу и был расстроен тем, что послезавтра с ней не встретится — то, по крайней мере, не убитым.

Народу сегодня собралось довольно много, вот только Ойген тут почти что никого не знал — если не считать Лукаса, как обычно, являющегося одним из центров всей компании, и Марка, горячо что-то обсуждавшего с незнакомым Ойгену высоким негром, чья голова была настолько чисто выбрита, что даже чуть лоснилась и поблёскивала в свете ламп.

— Вы поглядите, кто пришёл! — Лукас мгновенно углядел едва появившегося Ойгена и немедленно позвал, потребовав: — Мур, иди-ка к нам и объяснись, что за важная причина вынудила тебя пропустить воскресный сквош?

— Я ходил на мультик с братом, — честно сказал Ойген под дружный смех собравшихся и засмеялся сам. — Семейный долг и всё такое… хотя мультфильм был отличный.

Они заговорили о «Корпорации монстров» — оказалось, что её здесь многие смотрели, правда, большинство — как профессионалы, и Ойген с интересом слушал эти разговоры и так увлёкся, что почти забыл, зачем пришёл.

Дождавшись одной из тех естественно возникающих время от времени в любом общем разговоре пауз, Ойген встал и, вытащив билет, поднял его над головой и сказал как можно громче:

— Дамы и господа! Волей случая у меня оказался лишний билет в Ковент-Гарден на это воскресенье. Дают «Тоску». Место не лучшее, но и не самое плохое — семьдесят четыре Д амфитеатра.

— Ковент-Гарден?

— Ого?

— Откуда?

— Ты любитель оперы, оказывается? — раздалось со всех сторон, и разговор на некоторое время перекинулся на театр и спектакли, потом соскользнул на игры и утёк куда-то в сторону. А Ойген ждал и ждал — но время шло, а к нему никто не подходил, и лишь ближе к одиннадцати, когда он сдался и заказал себе ещё пару сэндвичей с говядиной и бокал Гиннеса, к нему подошёл тот самый негр, с которым болтал Марк.

— Давно хотел на «Тоску», — сказал он, протягивая Ойгену руку. — Я Питер. Сколько за билет?

— Девяносто восемь фунтов, — ответил тот, отвечая на рукопожатие. — Здорово. Я уж думал, что придётся искать кого-то прямо перед спектаклем.

— Нет, как видишь, — Питер достал из внутреннего кармана джинсового пиджака бумажник и, вытащив несколько бумажек, посмотрел на них с секунду и протянул Ойгену. — Считай, десятка сверху за доставку, — он улыбнулся. — Я был в кассе в среду, но там осталось лишь одно дерьмо.

— У меня есть десятка, — возразил Ойген, тоже достав бумажник и убирая в него полтинник и три двадцатки. — И монеты.

— Забудь, — махнул рукою Питер. — Я не могу тебя вспомнить, извини — ты чем занимаешься?

— Учусь, — рассмеялся Ойген и предложил: — Давай я тебе хоть пива возьму?

— А и давай, — подумав, согласился Питер и уселся рядом с Ойгеном за стол. — Мне тоже тёмное, спасибо.