Желанное и заслуженное (гет)

Роботы уже давно сгрузили все наши покупки в машину и вернулись туда — не знаю куда. Откуда они обычно приходят, чтобы помочь покупателям с покупками? Эта вещь слишком проста, чтобы я знал о ней.

Убедившись, что все на месте, я проверил, чем занята Мария в салоне автомобиля. Она расслабленно развалилась на сиденье, держа свой подарок на груди и поглаживая его, как маленького щенка. Надо будет узнать, не хочет ли она завести себе домашнего любимца. С другой стороны, зачем тратить силы на животное, когда можно завести ребенка? От этого будет больше пользы… и больше нервов… И все же — и мне пора бы, и медицина сейчас на высоте. В ближайшем, более светлом будущем мы это обсудим!

Заведя мотор Инсомнии и задав маршрут следования, я перешел в салон к своей дражайшей возлюбленной. Машина тронулась.

— Следующая остановка — «Дом», дорогая.

— Как тебе будет угодно, любимый, — она все никак не могла нарадоваться, что теперь у нее есть персональный пульсар.

Я улыбнулся ей, достал свой телефон и залез в заметки, чтобы сделать пару записей, пока не забыл.

Похоже, теперь и мне придется обзавестись собственным стрельбищем. Благо усадьба позволяет это сделать. Пожалуй, займусь этим, как только в торговом центре пройдут антимонопольные чистки. Марии нужно хоть изредка заниматься чем-то спортивным. Мне тоже кажется, что я уже вполне могу взять в руки какое-нибудь оружие. Нужно просто подержать что-то боевое и сосредоточиться на закупоривании своих иерусалимских травм.

Кстати, если подумать, то я уже вполне могу слушать звуки выстрелов, а значит, прогресс налицо. Скорее всего, посттравматический стресс уже изжил себя. Может быть, поэтому у меня трудно идет новая книга? Просто нет тех эмоций, которые я испытывал при написании первой? Пожалуй… Нет уже той депрессии и кошмарных галлюцинаций наяву, которыми меня так мучило мое выгоревшее от войны сознание.

По пути домой мы решили остановиться на развязке «Карфаген—Санкт-Петербург—Владивосток—Красноярск». Если верить карте, то здесь, среди кучи придорожных забегаловок — естественно, высшего класса — можно найти еще и оружейный магазин.

И мы действительно нашли такой. Лавка была весьма скромной, но найти в ней подходящую кобуру для пульсара Марии не составило трудности. Она была довольна, тем более, что не пришлось тратить много. Ох, уж этот ее экономный расчет. Иной раз так и хочется взять ее за плечи и трясти, яростно вразумляя: «Маша, мы не нищие! Хватит печься о цифрах! Какой бы то ни был фонд — каждый из них уже отказывается принимать мои жертвенные десятки миллионов!»

И действительно, мне ведь ради нее ничего не жалко. Любое ее желание становится для меня высшим законом Великих Богов и главнейшим указом короны.

Выйдя из примерочной в кобуре поверх белоснежной рубашки, она мило улыбнулась мне. Нет, это не человек. Это какое-то внеземное существо, выше человека. Венера! Завидуй этому ангелу, ибо ты — уродливая Медуза Горгона по сравнению с ней.

Моя любовь судила свой выбор по моему взгляду. Она была довольна покупкой так же, как и я ее видом.

Расплатившись, мы вышли, и я посмотрел на вывеску магазина, чтобы запомнить его. «Мортира Пандоры» — ого, как грозно! Это уже не пресловутый ящик — безопасный, если не открывать. Тут же целая пушка, скорострельная, видал такую краем глаза при эвакуации из Иерусалима. Жаль, мне руку оторвало и, теряя сознание, я не смог насладиться прекрасной бомбардировкой моих обидчиков.

Мы поехали дальше. Моя возлюбленная была, наконец, спокойна и немного задремала, пока я читал новости в сети. В салоне тихо играла очередная композиция блюза, а тем временем уже вечерело. Солнце медленно двигалось в сторону горизонта. Но нам повезло, дорога была практически пуста, а машины, которые нам встречались, «инсомния» легко обгоняла без нашего участия.

Как по мне, мой день рождения прошел успешно. Меня поздравило море поклонников и любимая девушка. Я встретил юных неофитов культа Земли, пожертвовал им нужные вещи и научил одному из обрядов. Наша беседа, то есть, скорее, правильнее будет сказать — переговоры — была увлекательной. Поездка в шикарном авто — я прильнул к сидению более плотно — с дивным, почти нетронутым цивилизацией, пейзажем, расслабляющим глаза, дали мне кратковременный, но столь необходимый отдых. Впрочем, впереди меня ждут еще каникулы, после поездки к сестре, но не важно. «Альдебаран» с каждым моим приездом все хорошеет и похорошеет еще больше — сразу после визита антимонопольной службы и отдела по борьбе с коррупцией. Но больше всего меня порадовало, что Мария смогла ощутить то, чего не ощущала уже долгое время после переезда ко мне — соревновательную страсть и азарт стрельбы по мишеням. И ведь подумать только, если бы я с ней не пошел в тир, то и не узнал бы, что мои психологические военные травмы уже не так опасны. Панические атаки прекратились.

Я посмотрел на мило спящий на сиденье огонек. О, Боги, это действительно воздаяние за пройденный ад. Я нашел в ней мое спокойствие. Думаю, за то, что я сделал для своей страны, для своих бесконечно дорогих, хотя и незнакомых соотечественников, для близких друзей и кровных родных, сама Вселенная заслуженно наградила меня столь желанным покоем.

Внезапно навигатор автопилота произнес: «Изменение маршрута следования». Музыка по радио прервалась, и система автомобиля сделала звук громче — такое происходит только в экстренных случаях.

— Это сообщение повторяется! — проговорил голос. — Внимание, граждане! В поселении Парготориум, близ города Карпента, проводится спецоперация по обезвреживанию шримантийских террористов. Всем гражданским лицам Новороссии и подданным Карфагена запрещается проезд по трассе «КЛТ-1». Все транспортные средства, игнорирующие данный приказ стражей порядка, будут подвергнуты немедленному аресту и досмотру. За отказ в содействии власти будет применена сила! Конец сообщения. — Прошло несколько секунд, и снова: — Это сообщение повторяется…

Мария проснулась от голоса, доносившегося по радио, а я дал команду автопилоту остановить машину.

— Милый, что случилось?

— Проезд по главной дороге запрещен. В местной деревушке шримантийцы окопались, и нам сменили маршрут.

— А-а, понятно… А почему мы остановились в этой глуши?

— Потому что я решил повести машину самостоятельно. Хочу хотя бы одним глазком увидеть тех, кто к нам пожаловал. Может, те люди и опасности особой не представляют?

— Ты уверен? По радио говорят о санкциях против ослушавшихся водителей.

— Не переживай. Я — член культа Земли. У меня есть полномочия присутствовать на таких мероприятиях.

Я вышел из машины и пересел на место водителя. Захлопнув дверь, сзади я услышал, как Мария подлезла ко мне.

— Но у тебя ведь посттравматический стресс после Ближнего Востока! Доктор сказал, тебе противопоказано смотреть на военные действия, что в кино, что в жизни!

— Не волнуйся, сегодняшний тир показал, что я уже иду на поправку.

— Любовь моя, тир — это шалость. В Иерусалиме не было лучевого оружия, а у полиции, или кто там еще может быть, еще состоят на вооружении чуть ли не мушкеты с алебардами.

— Ну, ты загнула, — громко усмехнулся я и завел мотор. — Не переживай, в крайнем случае вернусь к антидепрессантам на пару недель, а впереди еще целая куча развлечений. Да и вообще, у меня сегодня день рождения. Было бы сегодня девятнадцатое число девы, я бы выполнил твое желание и не поехал.

Я повернулся к Марии. Она трогала меня за плечо и жалобно смотрела мне в глаза, состроив бровки домиком. И что делать? Теперь я чувствую себя виноватым… Я отвернулся от нее и уткнулся лбом в руль. Что же теперь делать? Зря я посмотрел. Как ей можно противиться? Сейчас это жалость и переживание за мои нервы… но вдруг это перерастет в презрение за ослушание и невыполнение ее просьбы?

— Машунь, давай съездим, — повернулся к ней снова, — я чувствую, что тебе тоже будет интересно присутствовать! Пойми, мне, вот… Ну, тяготею я убедиться воочию в эффективности наших защитников. И сама посуди, это же шримантийцы, а значит, там будут и храмовники, и полиция нравов, и тайная полиция. Это и для тебя будет отличный опыт.

Она потупила взгляд, ее голова опускалась все ниже и ниже, а рука сползала с моего плеча. Тогда я повернулся к ней и взял за запястье обеими ладонями.

— Маш, соглашайся. Тебе же и самой интересно. Тебя готовили к подобным встречам с самого детства. Ты — лучшая из воспитанниц «Источника жизни». Тебя не напугает ничто и никто. Тебе не должна быть знакома жалость. Поэтому и за меня не следует переживать. Я взрослый мужчина, ветеран Ближнего Востока, у меня стальные нервы.

— Любимый, твои стальные нервы могут перерасти в психопатию. В один черный день твоя добрая, пронзительная эмпатия может перерасти в равнодушие ко всему живому. Я не переживу, если ты станешь подобием заводского робота.

— Я не стану, — я поднес ее руку к своим губам и нежно поцеловал, — пока у меня есть солнце по имени Мария. Мое время придет, только когда ты перестанешь освещать мне дорогу.

Она замолчала, но ненадолго. Обдумывая свой ответ, моя возлюбленная опустила голову на мои руки, накрепко захватившие ее ладонь, потом робко подняла взгляд. Я увидел, что она хочет мне угодить. Стойкое желание исполнить мою волю лучилось из ее глаз.

— Поехали в Парготориум! Я защищу тебя от всех, кто там будет. И от своих, если твои полномочия окажутся слабы, и от чужих, если они окажутся сильны и наши защитники с ними не совладают.

Я молча улыбнулся ей, отвернулся к рулю и слегка надавил на педаль газа. Включилась первая передача, и «инсомния» тронулась с места. Вывернув руль в нужном направлении, я свернул со второстепенной дороги и выехал на главную. За доли секунды автомобиль разогнался до нескольких сотен километров в час.

* * *

Когда мы подъезжали к Парготориуму, за несколько километров от поселка нас остановил патрульный экипаж, перегородивший дорогу своей машиной. Они изрядно удивились, когда увидели нас на горизонте. Но больше они удивились, когда я показал им жетон культа Земли, пожалованный мне самим королем Радаманом. Сверившись с регламентом, они удостоверились, что обладатели таких отличительных знаков могут свободно въезжать на опасные для жизни участки и осуществлять содействие в спецоперациях. Нас пропустили, и мы, наконец, доехали до самого городка.

Возле главной дороги, через небольшой стадион, стояло пятиэтажное здание, наспех построенное по старой технологии. Той самой, по которой строили дома во второй половине советской эпохи. Их именовали «хрущевками». И именно это здание было окружено целым батальоном объединившихся спецслужб — как раз тех, которые перечислялись во время спора с Марией.

Двадцать броневиков с роботизированными пулеметными установками на крышах, около сотни бойцов, держащих под прицелом каждое окно и выход, оцепленный район с эвакуированными жителями и охраной по периметру. Кроме того, штурмовой вертолет с ракетными установками на крыльях и готовым в любой момент высадиться на крышу подразделением храмовников.

Я остановился прямо напротив площади — на другой стороне улицы.

— Лучше посиди пока внутри, детка. И не переживай, я буду осторожен.

Мария молча кивнула и придвинулась к окну «инсомнии», а я вышел. Поправив куртку и проведя рукой по волосам, я выпрямился. Ко мне почти сразу же подбежал один из сотрудников полиции нравов. Он выпрямился, исполнил воинское приветствие и представился:

— Гэн Вергилёв, сержант отделения полиции нравов. Чем могу помочь, господин?

Он обращается ко мне, как к высокопоставленному чиновнику. Наверное, думает, что я губернатор или его заместитель.

— Спокойно, сержант, я всего лишь член культа Земли. Просто хотел посмотреть, как министерство внутренних дел справляется со своими обязанностями.

После этих слов мой собеседник немного расслабился, но исходящее от него ментальное напряжение никуда не улетучилось. Сержант пригласил меня пройти за ним. Перебравшись за оцепление, молодой полицейский подвел меня к человеку из старшего руководства. Рядом с ним стоял офицер и через громкоговорители призывал окруженных сдаться мирно.

— Здравствуйте, — поздоровался я с двухметровым гигантом, стоявшим ко мне спиной.

— Господин Удэ, этот человек — член культа Земли.

— А? — он наконец повернулся. — Прошу прощения, я задумался. Приветствую вас.

Его лицо, покрытое десятками кошмарных шрамов, не выражало ни единой эмоции. Особенно его глаза. Они выглядели стеклянными от круглосуточного бодрствования и поддержания жизни нейростимуляторами. Само понятие сна теперь ему чуждо. Взглянув на его нашивки, я сразу понял, почему. Главный храмовник высшего ранга в звании «Princeps I». Униформа, усеянная наградами за заслуги и за ранения, как обычно бывает у ветеранов службы, в том числе и у меня, а также одна, самая заметная из всех — та, которую каждый карфагенец никогда в жизни не сможет прочитать без благоговейного обморока и подкосившихся ног.

Сзади кто-то тихо подкрался, пока я начал кланяться в пояс и чуть ли не распевать хвалебные дифирамбы:

— Прошу прощения, господин… Удэ, кажется. Простите, если ошибся! Но для меня небывалая честь стоять рядом с китайским ветераном! Не смею поднять глаз на такого достопочтенного человека, как вы…

— Я запрещаю вам кланяться мне настолько низко! — почти железный голос прозвучал где-то на небесах.

Я тут же выпрямился и увидел, что Мария стоят рядом со мной. В этот же момент храмовник поклонился мне и ей.

— Это честь для меня, что люди до сих пор помнят немалочисленных победителей китайской кампании, но, право слово, нам не пристало почитать человека больше, чем Великих Богов, хотя даже перед ними непозволительно пресмыкаться и ломать спины. Падают на колени лишь молящие о пощаде побежденные, а мои шрамы и медаль, по которой вы меня опознали — символ моей неумолимости. Не пристало «Богу» падать на колени перед низшей расой, которая даже не удосужилась шире открыть глаза.

Я стоял в благоговейном восхищении. Гигант, возвещающий свой праведный крестовый поход в сердце желтой чумы и мораль Карфагенской веры, заворожил меня. Этот человек был словно Данко с пылающим сердцем в руке, вознесенным над головой. Свет от его огня освещал путь всему миру. Интересно, ведь для меня существует свет Марии… Но это другое. Это свет нашей с ней любви, а тут — свет восхищения и желание равняться на него. Оба этих света живут отдельно и вместе одновременно, но по-разному освещают мне дорогу.

— Меня зовут Леопольд Удэ, но братья и сестры по оружию прозвали меня «китайцем». Это забавное прозвище иногда веселит меня намного сильнее, чем мои любимые английские анекдоты… мир праху Британии, — он приложил руку к груди и склонил голову в недолгом молчании.

Вдруг зрачки его глаз замигали красным светом.

— Прошу прощения.

— Можете не извиняться, принцепс Удэ, — сказала Мария, — разряжающееся зрение — это временное явление. Совсем скоро ученые Оси совместными усилиями разработают источник энергии, способный поддерживать вашу жизнь без подзарядок.

Не понимаю, о чем она говорит… Про искусственные глаза ясно, но неужели тело Леопольда функционирует за счет некоего скрытого источника энергии?

— Благодарю вас, юная леди.

— Не стоит. На самом деле, я бы хотела наблюдать за процедурой смены глаз. Вы ведь носите несколько пар сразу?

— Так точно, миледи. Ваше желание для меня закон.

Никогда бы не подумал, что храмовник, да еще и такой, как Леопольд, будет церемониться и отвечать согласием на просьбы простого человека. Все-таки он служитель Синода, у него и без «крестьянских» проблем забот хватает.

И тут меня осенило — точно, Мария же воспитанница «Источника жизни». Она хоть и намного младше, но такие люди имеют исключительную власть. Совет Карфагена обязал храмовую стражу защищать их ценой собственной жизни, а воспитанники, в свою очередь, могут отдавать приказы даже принцепсам.

Искусственные глаза были вынуты из глазниц, и «китаец» попросил Марию помочь ему вставить заряженную пару в ослепший череп. Она была чрезвычайно серьезна в этом деле и быстро справилась с поставленной задачей.

Гигант выпрямился. Его серьезное лицо не изменилось, хотя в жестком голосе, вымолвившем слова благодарности, чувствовалось удовлетворение.

— Итак, — начала Мария, — принцепс Удэ, доложите обстановку.

Ни секунды не сомневаясь, он выполнил ее приказ:

— В этом здании, — он показал на хрущевку, — находятся по меньшей мере двадцать человек, зарегистрированных в Шриманте. По нашим данным, они прибыли в Новороссию на правах беженцев, но как минимум половина из них явилась сюда с целью подготовки терактов. Предположительно, их целью является Карфаген-полис, но угроза важным объектам Новороссии или другим странам Оси также велика. Но это еще не все. Совсем недавно в округе ограбили оружейный магазин, супермаркет и швейную мастерскую. Во всех случаях один и тот же почерк — система безопасности перестает работать, а когда восстанавливается, камеры показывают лишь едва заполненные полки и разбитые витрины. Также в округе стали пропадать дети от одиннадцати лет. Точнее, первой пропавшей стала одиннадцатилетняя Селезия-Холдор Вайде, последней — девятнадцатилетняя Анастасия-Войцех Новак. Никто старше последней не пропал. Общее число пропавших составляет около двадцати пяти человек женского пола.

— Получается, все эти пропавшие девушки похищены и находятся в этой пятиэтажке?

— Да, господин, — подал голос Гэн, все это время стоявший за нашими с Марией спинами, — сегодня утром в полицию позвонил пятидесятишестилетний гражданин пенсионного возраста — Гавриил Игоревич Ольхов и сообщил, что, выгуливая собаку и проходя мимо здания, признанного аварийным и заброшенным, то бишь в котором никого не должно быть, услышал какие-то странные звуки, похожие на вскрики и плач. Он незамедлительно сообщил об этом в органы стражи порядка, предварительно покинув опасное место. Так написано в протоколе допроса, — отчитался Гэн.

— Благодарю, сержант, — отозвался Леопольд. — Так обстоят дела, дамы и господа. Похитители и террористы не хотят выходить на связь и вести переговоры. Если так продолжится и дальше, нам придется начинать штурм.

— Но ведь это неизбежно приведет к потерям среди заложников! — воскликнул я, сорвавшись с места на шаг вперед. — Разве мы должны подвергать жертв терроризма опасности? К тому же, это всего лишь одно сообщение от, вполне возможно, мнительного гражданина.

— Мы были бы счастливы, если бы это был ложный вызов, но прибывший наряд стражи порядка просканировал здание и обнаружил несколько больших тепловых пятен на радаре. После этого были сделаны соответствующие выводы по всем взаимосвязанным преступлениям и вызвано подкрепление. Поверьте, мы бы с радостью решили этот вопрос мирно, без кровопролития, но несколько часов уговоров провести с нами мирную беседу результатов не дали.

— И каковы будут ваши дальнейшие действия? — спросил я.

— Мы собираемся обстрелять здание снарядами с валиумом и дождаться, когда газ полностью усыпит и преступников, и их жертв. После этого нам придется действовать быстро, чтобы люди внутри строения не задохнулись. Вытащить всех на улицу и сделать по адреналиновому уколу в сердце. Думаю, вам не нужно говорить, к чему приведет наше промедление.

— Нет, это хорошо известно любому детсадовцу, — уверенно ответила Мария, опередив меня.

— Превосходно. В таком случае, мы ждем еще немного, и начинаем.

Мы с Марией отошли обратно к машине — там было безопаснее. Леопольд остался на месте, а Гэн перебрался к броневику сослуживцев.

Поистине напряженная обстановка. Офицер, стоявший у громкоговорителя, объявил, что это последняя возможность для террористов принять предложение о переговорах и, если они и дальше будут молчать, то начнется спецоперация по устранению преступников.

Прошло еще несколько минут в тишине. Потом одно из окон на верхнем этаже открылось внутрь, но за занавеской никого не было видно. Одна из роботизированных туррелей нацелилась туда, а вместе с ней группа бойцов, в том числе снайперы.

Вдруг один из последних доложил по рации, что видит какое-то движение внутри. Послышался множественный звон, будто кто-то рассыпал на кафель монеты. Из окна высыпались черные округлые шары, а следом высунулся и человек с черным лицом. В его руках был гранатомет.

— Врассыпную! Ложись! — прокричал Леопольд Удэ.

Пулемет молниеносно среагировал на угрозу и начал стрельбу, но террорист успел ответить, прежде чем его тело превратилось в кровавую труху, а стена развалилась от напора снарядов. Ракета ответила установке и броневику, уничтожив их. А следом разорвался и десяток выброшенных гранат.

Я вздрогнул от взрыва, и мы с Марией нырнули за «инсомнию». Это была глупая идея — стоять снаружи, лучше было забраться обратно в бронеавтомобиль.

— Gott im Himmel! Woher haben sie die Granatwerfer?!* — закричал один из полицейских.

Сразу после взрыва из других окон на этой стороне дома тут же повылетали стекла. Из них высунулись с десяток человек и тут же начали палить из своих ракетниц. Роботизированные установки не успевали реагировать на множественные близкие цели, из-за чего практически не попадали по захватчикам. Оставшиеся туррели с нашей стороны уничтожили лишь пятерых. Выжившие террористы отбросили ракетницы и сменили их на автоматическое оружие. Они стреляли будто наобум, не целясь, но в то же время в любой момент шальная пуля могла настигнуть цель, если кто-то захочет ответить.

— Рассредоточиться! — последовала очередная команда от принцепса. Он помог подняться одному из стражей порядка и, прикрывая его собой, провел в сторону подразделения полиции нравов.

Как только боец был доставлен в безопасное место, Леопольд стал отстреливаться, находясь прямо на открытом месте и пытаясь перейти к своему отряду. Готов поспорить, что даже в этот момент его лицо было таким же серьезным, как и при разговоре с нами — совершенно безразличное, не выражающее никаких эмоций. Меткие выстрелы принцепса поразили по меньшей мере пятерых террористов.

— Душите их газом! — новая команда.

Дымовые снаряды были запущены и взрывались некоторое время после затихшей с нашей стороны стрельбы. С другой стороны здания еще слышались звуки выстрелов, потом раздался взрыв.

— Что у вас случилось? — спросил Леопольд по рации.

— Бензобак автомобиля взорвался. Есть раненые. Мы потеряли семерых стражей и трех полицейских.

— Храмовники все целы?

— Аббат Атилла и Экзарх Фауст ранены, поражение осколочными гранатами и пулевое ранение в туловище.

— Вы никогда не перестанете меня удивлять, господа. Вам еще учиться и учиться!

Мы с Марией вылезли из-за машины и решили подойти поближе. Стрельба смолкла, но все же здесь еще могло быть слишком опасно.

— Пойдем посмотрим? — спросила она.

— Ты что? — удивился я. — А вдруг это лишь затишье?

— Нет. Их силы истощены. С нашей стороны убили десятерых, с другой стороны, вполне возможно, такая же картина. Нужно опасаться ловушек, но они уготованы саперным отрядам.

— Ох, надеюсь, они справятся с ними.

— В Китае справились, с Америкой справились, со всем миром справляемся, а с хрущевкой и горсткой террористов не справятся?

Я на нее посмотрел предостерегающим взглядом — мол, не подкалывай — а она тут же виновато заулыбалась и бросилась ко мне обниматься.

Примечания:

*Боже правый! Откуда у них гранатометы?!