Сын ночи (джен)

После прохождения второго испытания Гарри чувствовал, что за ним следят. Он никого не видел, но чувствовал, что рядом с ним постоянно кто-то есть…

Когда он поделился своими опасениями с Гермионой, она тут же предположила, что всему виной древние вампиры, которые наверняка так просто не отстанут от Гарри.

Он был с ней в общем-то согласен, но что-то во всём этом не давало ему покоя…

— Ты должен хоть немного отдохнуть, — сказала Гермиона, когда они, как всегда остались одни в общей гостиной. — У тебя очень усталый вид. И это не одна я замечаю.

— Дело не в усталости, — тихо ответил он. — Я не был на охоте с того самого дня, перед испытанием. Мне кажется, что пока это небезопасно… Но меня от этой ситуации уже буквально трясёт.

Гермиона сочувственно на него посмотрела, придвинулась ближе и обняла. Гарри знал, что она хотела, как лучше, но от этого его жажда крови лишь многократно усилилась.

— Прости… я забыла, — сказала она, поспешно отодвигаясь.

— Сколько мы ещё будем притворяться, Гермиона?

— О чём ты?

— Ты знаешь. Я — вампир, ты — человек. Что нас с тобой ждёт дальше? Это невозможно будет скрывать вечно. Да и потом, разве это жизнь, когда постоянно только и делаешь, что контролируешь себя, либо боишься быть укушенной?

Она долго молчала, смотря на догорающие угли в камине, потом негромко произнесла:

— Есть одно решение. Я уже давно об этом думаю…

— Нет! — резко оборвал её Гарри. — Даже не начинай!

Гермиона хотела что-то возразить, но Гарри вдруг услышал лёгкие, осторожные шаги на лестнице, чьё-то дыхание и учащённый пульс. Кто-то прятался там, и Гарри тут же поспешил проверить. Когда он взбежал вверх по ступенькам, то почти не удивился, увидев своего друга… бывшего друга.

— Подслушиваешь, значит? — сердито спросил Гарри.

— Больно надо! — ощетинился Рон, но его выдавали сильно покрасневшие уши. — Это вообще-то общая гостиная, она не принадлежит ни тебе, ни…

Он осёкся, заметив, приближающуюся Гермиону. Повисло неловкое молчание.

Гарри не сомневался, что Рон хотел подслушать их разговор. Загадкой оставалось лишь то, успел ли он это сделать, или нет. По глазам было ясно, что тот что-то подозревает и при том, давно. Не надо было Гарри тогда выходить из себя и применять к нему силу…

— Рон, — смущённо позвала Гермиона. — Привет. А мы тут…

— Знаю! — довольно резко сказал он. — Знаю я всё. Не думайте, что я такой глупый, — он ещё какое-то время постоял, переминаясь с ноги на ногу, потом развернулся и хотел уже вернуться в спальню, но вдруг остановился. — Тебе не надо быть с ним, Гермиона. Это слишком опасно, ты знаешь…

* * *

— Ты хочешь сказать…

— Дамблдор знает о твоей маленькой тайне, — кивнул Митор. — Ты — вампир, Гарри, и не смог бы пройти на территорию школы без разрешения директора, как не могу я, например.

Он медленно прошёлся мимо туши оленя, которую меньше четверти часа назад полностью осушил Гарри, презрительно ткнул её носком ботинка.

— Но… тогда почему он не принял меры? Почему не выгнал меня из замка, хотя знал, что я представляю опасность для всех окружающих?

— У Дамблдора всегда есть причины на то, или иное действие. Он просчитывает много ходов наперёд, в этом он один из лучших, отдаю ему должное. У него на тебя планы, Гарри.

— Какие? — Гарри хотел и одновременно боялся услышать ответ, но вампир лишь покачал головой.

— Не могу сказать. Точнее… мне нельзя, — Он вдруг поморщился, словно его тело пронзила острая боль. В глазах начал читаться страх. Митор отступил от Гарри на шаг, словно это он является причиной боли. — Я не должен был… не должен…

Бормотал он, мотая головой и тяжело дыша. Гарри какое-то время не мог вспомнить, что ему напоминает это поведение, но потом до него дошло. Так вёл себя Добби, когда хотел, но не имел права рассказать секреты своих хозяев.

Наконец, мучения Митора прекратились. Он безвольно опустился на землю и покачал головой.

— Я глупее, чем думал… или вернее сказать, сентиментальнее.

— О чём ты?

— Помнишь, я говорил тебе про особую связь между вампиром и человеком, которого он обращает? Так вот, это действует и на меня тоже. Вызывает своего рода… родственные чувства.

Гарри сначала не поверил ему, но вампир кажется, говорил вполне серьёзно.

— То есть… ты считаешь меня… кем-то вроде своего сына?

— Кем-то вроде, — хмыкнул Митор. — По крайней мере, в моём случае так, но всё строго индивидуально. Вампиры не могут иметь детей естественным, человеческим путём. Единственный способ для нас иметь подобие семьи — это обращение другого человека в себе подобного. Я не думал об этих последствиях, когда кусал тебя тогда, летом. По правде сказать, даже не верил, что эта штука работает…

Гарри не знал, что ему сказать. Он чувствовал, что вампир говорит правду, быть может, впервые за всё время их общения.

— Мне пора назад в школу, — наконец, сказал он после минутного молчания.

— Да, конечно, иди, — Митор казалось, был зол на самого себя за излишнюю болтливость.

Гарри резко развернулся и зашагал в сторону замка. Однако вдруг обернулся и бросил напоследок:

— Ещё увидимся.