Сын ночи (джен)

— Гарри Поттер мёртв! — об этом кричали, говорили и шептали на каждом углу школы. Учителя пытались навести хоть какой-то порядок, ученики пребывали в шоке. Рита Скитер старалась разузнать и записать как можно больше подробностей дела.

Тело Гарри отнесли в больничное крыло, хотя особой необходимости в этом никто уже не видел. У парня не было пульса, а его кожа была холодна, как лёд.

Первые минуты Гермиона не верила в его смерть. Она знала, что вампиры могут пережить даже самые страшные раны. Она сама это видела. Но когда девушка всё же прорвалась в палату, то тут же поняла, что в этот раз всё намного хуже…

Мадам пыталась её успокоить. Она говорила какие-то слова, несколько раз предлагала кубок с успокаивающим зельем. Гермиона не слушала и отказывалась от всего. В её голове бешено роились мысли. Она пыталась понять, может ли помочь делу, если она вольёт в рот Гарри человеческую кровь, или уже слишком поздно?

Пока она лихорадочно соображала, в палату вошли двое: Альбус Дамблдор и незнакомый Гермионе мужчина, жутко бледный и взволнованный. Он бросил быстрый взгляд на тело Гарри и поморщился.

— Не могли бы вы нас оставить, — попросил Дамблдор, подошедшую мадам Помфри.

— Но, директор… — начала было она, однако Дамблдор не пожелал её слушать.

— Я вынужден настаивать. Мисс Грейнджер может остаться.

Гермиона и так не собиралась никуда уходить. Сейчас ни одна сила мира не смогла бы заставить её это сделать.

Дверь за мадам Помфри закрылась. Дамблдор какое-то время прислушивался, потом удовлетворённо кивнул.

— Так-то лучше, — сказал он и слегка качнул головой.

Его тело тут же начало меняться. Гермиона громко вздохнула, когда увидела, что перед ней стоит Каони — та самая вампирша, с которой они познакомились в Лондоне, в глубоких, тёмных подземельях.

Каони почувствовала на себе взгляд Гермионы и слегка улыбнулась ей.

— Я ведь тебе говорила, чтобы ты берегла его… Ну! Не надо плакать. Это, пока ещё не конец.

— Вы можете помочь Гарри?! — не веря своим ушам, воскликнула Гермиона.

— Лично я? Нет. А вот мой добрый друг Митор очень даже может.

Вампир казалось, не обратил на эти её слова никакого внимания. Однако он медленно прошёл к кровати, на которой лежал Гарри, после чего долго изучал раны. Каони молчала. Гермиона тоже, хоть это и давалось ей с величайшим трудом. Если потребуется, она будет молить вампира помочь, убеждать, грозить, отдаст свою кровь, если такова цена.

Первой заговорила вампирша.

— Какая жалость… Бедный мальчик только начал осознавать себя вампиром. Только первый раз вкусил человеческой крови…

— Брось! — презрительно фыркнул Митор. — Будто бы я не знаю, зачем мастера всё это разыграли… Им понадобился ещё один высший вампир. Я попался, как последний новообращённый.

Каони виновато улыбнулась.

— У тебя всё ещё есть выбор. Ты можешь уйти. Никто тебя не заставит. Мастера оставили этот вопрос на твоё полное усмотрение.

— Будто бы они не знали, что я в итоге выберу… Будь так добра, передай им, что я их ненавижу всей душой, — он медленно приблизился к кровати и наклонился над телом Гарри. — Что ж, приятель, всё вышло не совсем так, как я себе представлял… Впрочем, как всегда. Распорядись этим даром лучше, чем я.

Митор вздохнул, поднёс собственную руку ко рту и вонзил в неё клыки. Потекла густая, чёрная кровь. Её капли упали на лицо Гарри, несколько угодило в приоткрытый рот.

Пару секунд ничего не происходило, потом его тело конвульсивно содрогнулось. Он сделал жадный глоток, потом схватил руку Митора и стал пить его кровь.

— Кровь вампира создателя, отдавшего её добровольно, — начала Каони, — возвысь вампира им созданного…

Митор поморщился от боли. На его мертвенно-бледном лице ясно проступала сеточка чёрных вен. Его глаза засветились ярким оранжевым светом, который сейчас пульсировал, как никогда прежде.

Всё это время Гарри так и не приходил в сознание. Его организм делал всё автоматически, пытаясь выжить. И это у него получалось. Ужасные раны на его груди стали затягиваться, и вскоре исчезли вовсе, будто бы их и не было.

В это самое время Митор повалился на пол. Его глаза начали гаснуть. Он последний раз прошептал что-то, но даже Каони не смогла разобрать его слов, а переспросить было уже нельзя — вампир был окончательно мёртв…

Каони почти бережно подняла его тело с пола и уложила на соседнюю кровать.

— Ты поступил верно, — прошептала она и подошла к Гарри.

Его всё ещё сотрясали конвульсии, но выглядел он уже гораздо лучше. Вскоре он затих, а через минуту открыл глаза… Глаза, которые горели ярким голубым светом.

* * *

Они сожгли тело Митора на опушке, перед Запретным лесом. Гарри не пожелал отдавать его министерству, в частности Отделу тайн, чтобы те провели «кое-какие проверки». Это меньшее, что он мог сделать для своего спасителя. Хотя Фадж и был сильно против этого.

— Ты не понимаешь, Гарри! Это нужно сделать… — министр заметно нервничал и постоянно поправлял на голове свой котелок. — Кроме того… не лишним бы было и тебе отправиться с нами. Мы должны тщательно тебя обследовать, чтобы…

— Я никуда с вами не пойду, — тихо, но твёрдо сказал Гарри.

Министр закашлялся.

— Гарри… боюсь, ты не понимаешь всю серьёзность ситуации. Я вынужден настаивать…

Гарри резко к нему повернулся.

— А если я всё равно откажусь, то что? Потащите меня в министерство против моей воли? А сил у вас хватит? — его глаза сверкнули тем самым светом, который был только у высших вампиров.

Лицо Фаджа побелело, он попятился и едва не упал, задев одну из кроватей. Гарри, меж тем, взял тело Митора и понёс его прочь из школы. Сейчас ему было наплевать на то, что на него все смотрят. Пусть... Он уже не тот, кем был раньше.

* * *

— Гарри, — Гермиона легонько коснулась его плеча.

Погребальный костёр уже давно догорел, пора было уходить с территории школы, пока Фадж не вызвал подкрепление из мракоборцев. Гарри последний раз взглянул на замок, который успел за эти годы стать ему настоящим домом.

— Я дам тебе знать о себе, как только смогу, — тихо сказал он. — Не знаю, когда это получится…

— Нет! Я пойду с тобой! — неожиданно решительно сказала Гермиона. — Больше я тебя не оставлю. Не хочу… да и не смогу пережить ещё один такой момент, думая, что ты мёртв.

Гарри тяжело вздохнул.

— Там, куда я иду, есть место только таким же, как я.

— Знаю, — Гермиона приблизилась к нему вплотную. — Потому ты и должен сделать меня такой же.

— Нет! — Гарри хотел отшатнуться, но девушка схватила его руку.

— Я для себя всё решила давным-давно. Заставить тебя я, конечно, не могу… Но ты меня знаешь, я всё равно найду способ это сделать. В мире много вампиров. Мне просто хочется, чтобы это был именно ты...

Гарри заглянул ей в глаза, пытаясь найти там что-то, способное отговорить её. Страх, конечно, был. Но он мгновенно терялся среди других чувств, гораздо более сильных.

Он наклонился к ней и поцеловал. Потому что, очень этого хотел, и потому что, должен был проверить, насколько себя контролирует.

У Гермионы перехватило дыхание. Она поняла, что выиграла этот спор. Через несколько секунд она услышала три едва различимых слова, а потом её шею пронзила боль…