Любовь, что движет Солнце и светила (гет)

Soundtrack - “Pure” — Cigarettes After Sex

 

А сейчас впервые судьба столкнула её

лицом к лицу с натурой несравненно

более сложной, чем она.

Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»

 

 

В гостиной Гриффиндора никого не было: младшие курсы уехали домой еще вчера, так же, как и ученики старших курсов, а остальные были в Хогсмиде. Благодаря этой тишине Гермиона, Гарри, Рон и Джинни могли не бояться, что их подслушает кто-то лишний. Да, они доверяют ученикам своего факультета, но все-таки стоит перестраховаться. Меньше знаешь, крепче спишь. Напряжение между Уизли и Грейнджер было почти осязаемым, но ни один из них даже не делал намека на попытку помириться. Львиная гордость брала свое. Правда, Рон подумывал, что надо бы извиниться, но не понимал, за что. Может, он и говорил Гарри о своей симпатии к Браун, но тогда это была лишь вероятность, в которой он сам не был убежден, поэтому и Гермионе говорить смысла не видел. Но она тоже молодец: сначала не пришла на вечеринку, а потом, ничего не говоря, вообще начала его игнорировать. Уизли ничего не понимал. Гермиона, конечно, дорога ему, и он бы не хотел терять такую подругу, но извиняться за то, в чем он не видел никакой вины, Рону тоже не хотелось.

 

— Нет, Гарри, я же тебе говорю, — голос Гермионы вывел Уизли из размышлений, заставляя прислушаться к разговору, — на месте нужных книг ничего нет. Стеллажи выглядят, словно пазл без деталей — кругом пустые места.

 

— Тогда где книги? Не могли же они просто взять и исчезнуть, верно? — спросила Джинни.

 

— Не могли. Я думаю, их кто-то забрал, — Гермиона обвела всех присутствующих взглядом. — И ещё: забрали фолианты достаточно давно, ибо на пустующих местах скопился слой пыли.

 

— Кому они вообще могли понадобиться? — подал голос Рон.

 

— Это нам и предстоит выяснить, я так понимаю, — устало потерев глаза, сказал Гарри.

Около часа они рассуждали и строили разные предположения о местонахождении древних томов. Кто-то считал, что книги сожгли, кто-то — что их взял один из приспешников Лорда, было даже высказано мнение, что фолианты спрятали, чтобы никто больше не узнал сокрытых в них тайн. Рон не упустил возможности обвинить Драко, аргументируя излюбленной фразой: «Это же Малфой!» Гермиона на все предположения друзей отмалчивалась, пытаясь понять, кому действительно понадобилось забрать книги. Малфою это совсем не нужно (и почему-то Грейнджер была в этом уверена, причем без доказательств); Темный лорд уже знаком со всей нужной информацией, и снова рыться в стопке книг ему смысла нет; сжигать древние фолианты мадам Пинс ни за что бы не позволила; спрятать… А вот спрятать резон был! Точно, книги перенесли в другое место, где никто не рискнет их искать!

 

— Спрятали! — Гермиона подскочила со своего места, словно ужаленная. — Мерлин, как я сразу до этого не додумалась?!

 

— Ты это о чем? — недоуменно проговорил Уизли.

 

— Да о том, что Гарри был прав, когда говорил, что книги спрятали! В этом есть смысл, — радостно заговорила Грейнджер, но, заметив непонимание на лицах друзей, обреченно вздохнула и снова села на пол около дивана, только на этот раз лицом к собеседникам: — Даже если Гарри прав, и Малфой — Пожиратель смерти, то и при этом условии ему не нужны книги.

 

— С чего ты это решила? От него всего можно ожидать! — возмутился Рон.

 

— Сами-знаете-кто уже знаком с содержанием томов, а, следовательно, они ему без надобности; сжигать фолианты мадам Пинс не дала бы — она скорее сама в костер прыгнет. Если учесть все это, то остается самое простое — перенести книги в другое место, — зло сверкнув глазами на Рона, закончила Гермиона.

 

— Отлично, нам теперь еще и книги искать, — обреченно простонал Гарри.

 

— Может, они в каком-то хранилище? — подала голос Джинни.

 

Грейнджер отрицательно помотала головой, понимая, что это слишком проблематично — выделять отдельное помещение для стопки книг. Все куда проще. Она была уверена, что фолианты находятся где-то в школе… Только вот где?

 

— Опять Дамблдор, — послышался стон Рона, который был больше увлечен распаковкой шоколадной лягушки, нежели попытками помочь друзьям.

 

— Как ребенок, честное слово, — буркнула Гермиона, недовольно скривившись. Однако через мгновение на ее лице отразилось понимание. — Где спрятано все то, что запрещено ученикам?

 

— Зачем Филчу книжки? — прожёвывая шоколадную лягушку, сказал Уизли. — Этот старый хрыч забрал у меня на четвертом курсе волшебные хлопушки близнецов!

 

— Мерлин, Рон, всем понятно, что они не у завхоза! — возмутилась Джинни.

 

— Джинни права, они не у завхоза, — кивнула Грейнджер. — Они хранятся в кабинете у Дамблдора…

 

* * *

 

Что такое время? Все знают, чем оно измеряется, и как определить, который сейчас час; знают, что им стоит дорожить и не тратить на пустяки; твердят, что только кажется, что его много, а на самом деле ничтожно мало. Однако дать точное определение еще никто не смог. Драко однажды увидел высказывание древнегреческого философа Антифонта об этом: «Время есть мысль или мера, а не сущность». Ничего однозначного! Но больше всего Малфою приглянулось высказывание Цицерона: «И в мыслях даже не вмещается, чтобы было когда-нибудь время, когда никакого времени не было». Время как таковое придумали люди и сами сделали себя зависимыми от него. Так сказать, сами загнали себя в ловушку.

 

Сейчас, сидя в одной из ниш, спрятанной за колонной, и наблюдая за происходящим за окном, Малфой думал о своей жизни. Ему с рождения внушали мысль о превосходстве чистой крови, о том, что он выше всех. Иными словами, их семья — вершина горы, а остальные — камни на склонах. Драко в детстве свято верил в то, что говорил отец — он был уверен, что глава семьи всегда прав. А потом начал наблюдать за другими детьми: Артур и Молли Уизли обожали своих чад, чего только стоил этот блеск в их глазах, когда их младшая дочь готовилась к поступлению на первый курс; однажды Драко даже удалось увидеть родителей Грейнджер — и снова этот блеск в глазах, радость и гордость за своего ребенка. Да, Нарцисса тоже души не чаяла в сыне, а вот отец всегда только требовал от него больше того, на что Драко был способен. Люциус не позволял жене «влезать» в воспитание Драко, однако мать очень часто прокрадывалась в комнату к сыну с вазочкой овсяного печенья, двумя стаканами молока и книгой маггловского автора. Хотя такие вечера с матерью стали почти их традицией, но отцовское воспитание пересиливало, и взгляды на жизнь у Драко были те, что так упорно навязывал Люциус. Отец всегда и все делал для выгоды, и ему всегда нужен был наследник, чтобы его труды не пропали. Не сын, а пешка на шахматном поле! Малфой был рад, что он отличается от Люциуса, и благодарил Мерлина за то, что с каждым днем разница между ними растет.

 

Однако влияние Малфоя-старшего было сильным: ведь, если бы не он, то Драко как минимум до совершеннолетия не имел бы ничего общего с деятельностью Пожирателей смерти. Теперь же он должен часами торчать в Выручай-комнате и думать о том, как убить человека. Об этом же мечтает каждый подросток в свои шестнадцать! Кстати, о задании Лорда: Драко провел около трех часов в кабинете у Снейпа, а потом еще столько же в Выручай-комнате, провозившись со шкафом.

 

— Сегодня прекрасный вечер, правда, Гарри? — певуче растягивая слова, сказала какая-то девушка. Драко показался этот голос знакомым, но вот вспомнить обладательницу у него не выходило.

 

— Да, Полумна, вечер и вправду чудесный, — ответил Поттер. Теперь Драко вспомнил эту девушку с Когтеврана — многие называли её сумасшедшей, а она и не отрицала.

 

— А где Гермиона? Она разве не должна была пойти с нами? — снова в тишине вечернего замка раздался голос Лавгуд.

 

— Она уже там, — коротко ответил Поттер. Остального разговора Малфой не услышал, так как пара завернула за угол.

 

Грейнджер…

 

Пожалуй, только эта девушка — и еще мать — заставляют его двигаться дальше. Странно даже, что магглорожденная волшебница, гриффиндорка, заучка — так еще и лучшая подруга «святого» Поттера заняла особое место в жизни Драко. А самое главное — он не мог понять, когда это началось. В какой момент его перестала бесить вечно вздернутая рука Грейнджер на всех уроках? Когда он начал смотреть на неё, как на девушку? Черт возьми, в какую секунду она стала значима для него? А ведь после их поцелуев Малфой около часа лежал, вспоминая свои ощущения с блаженной улыбкой. Что эта ведьма делает с ним? Вдруг он вспомнил, как Гермиона злилась, когда узнала, что Драко может читать мысли. Он всегда видел, что на него она злится как-то по-особенному, а вчера в этом убедился.

 

И почему все эти мысли не кажутся ему дикими?

 

* * *

 

Рождественские приемы у Слизнорта, судя по рассказам, всегда отличались помпезностью. Конечно, со Святочным балом это не сравнить, но все равно украшения, живая музыка, необычное освещение, потрясающее угощение на столах, и даже разные редкости — все это восхищало любого увидевшего. На прием были приглашены все учителя Хогвартса, участники клуба Слизней и их спутники, а несколько человек, которые не смогли стать «избранными» в глазах преподавателя зельеварения, стали на этот вечер официантами.

 

Гермиона сидела за дальним столиком и ждала появления Гарри. По их плану она и Поттер должны незаметно уйти с празднования и заглянуть в кабинет директора. Да, было достаточно сложно объяснить Рональду, что ему не следует показываться в коридорах — ведь те, кто не приглашен на прием, должны подчиняться обычным правилам. Да и вообще, вдвоем было куда проще пробраться к Дамблдору.

 

Гермиона уже в третий раз за несколько минут поправила подол платья и посмотрела на часы. Плиссированное платье цвета красного вина аккуратно подчеркивало все достоинства ее внешности, на ногах были туфли в тон платью на невысоком каблуке, а весь образ завершал легкий макияж. В четвертый раз попытавшись поправить подол, она оглядела присутствующих: профессор МакГонагалл о чем-то мило беседует со Слизнортом, Невилл, который ранее входил в клуб Слизней, сейчас разносит напитки, Джинни со счастливой улыбкой кружится в танце с Блейзом. Гермиона повернула голову чуть вправо и вздрогнула: на соседнем стуле сидел Кормак МакЛаген и откровенно разглядывал ее.

 

— Неплохо выглядишь, Грейнджер! — Кормак расплылся в улыбке, словно чеширский кот.

 

Дежурная улыбка и легкий кивок головы в ответ на комплимент. Гермиона уже начала жалеть, что согласилась идти на этот прием с Кормаком. Да, она сразу обозначила, что идут они как товарищи, но его хищный оскал немного настораживал. Мерлин, да лучше бы она Малфоя позвала! Интересно, что Гермиона подумала именно о нем. В конце концов, у неё много друзей, которых можно было пригласить: Невилл, Симус, Гарри, Рон! Однако не стоило отрицать, что между ними с Драко периодически проскакивает искра, которая в итоге перерастает в настоящий пожар, сжигающий Гермиону изнутри.

 

— Знаешь, я тут видел неплохой уединенный уголок, — улыбка МакЛагена стала еще шире.

  

— Кормак, я, кажется, четко обозначила, в каком статусе мы идем на это мероприятие! — строго отрезала Гермиона. — Искренне надеюсь, что мне больше не придется повторять.

 

Она встала и решила поискать Гарри, ведь он уже должен был прийти. Гермиона окинула взглядом зал со столами и, убедившись, что друга здесь нет, двинулась к загородке из легкой полупрозрачной ткани, где чуть не врезалась в Снейпа. Профессор выглядел, как всегда, безразличным ко всему, и в то же время происходящее его явно раздражало.

 

— Добрый вечер, профессор Снейп, — по привычке поздоровалась она.

 

— Мисс Грейнджер, — презрительно глянул тот на свою ученицу, — вы-то мне и нужны…

 

— Что-то произошло?

 

— Профессор Дамблдор просил передать мистеру Поттеру, что он отправился в неотложное путешествие и встретится с ним после каникул, а вам — что будет легче найти нужную информацию в его отсутствие.

 

Закончив говорить, Снейп развернулся и покинул праздник, оставив Гермиону с кучей вопросов. Что Дамблдор имел в виду? Что значит «в его отсутствие будет легче найти информацию»? Неужели директор знает об их плане? Альбус Дамблдор действительно один из самых великих волшебников настоящего, и Гермиона не переставала в этом убеждаться.

  

Вдруг кто-то коснулся плеча девушки и она, слегка вздрогнув, обернулась. Гарри. Слегка растрепанная прическа (собственно, как обычно), новая парадная мантия и старые добрые очки с трещиной на стеклышке. Так приятно было осознавать, что, несмотря на все произошедшее за эти годы, её друг остался прежним.

 

— Привет! Извини, что напугал, — проговорил Гарри и виновато посмотрел на подругу.

 

— Ничего, — кивнула Гермиона. — Ко мне подходил Снейп и сказал, что Дамблдор в каком-то путешествии.

 

— Странно, — протянул Гарри, почесав затылок. — Просто... он ничего мне не сказал, понимаешь? — Гермиона узнавала этот вопрос в глазах друга. Это была надежда на то, что она знает ответ.

 

— Может, это было спонтанное решение? — ее успокаивающий тон подействовал должным образом. — Гарри, я вообще не вижу в этом проблемы. Тем более, нам стоит разобраться с нашими делами.

 

— Да, вероятно, ты права. Как и всегда, — Гарри широко улыбнулся. Было приятно видеть его веселым, ведь потеря Сириуса стала для него очень сильным ударом и подкосила его уверенность в лучшем будущем. Однако, когда Гарри вот так стоял пред ней и широко улыбался, надежда все-таки чувствовалась.

  

Внимание Гермионы вновь привлекла маленькая трещинка на одном из стекол очков Поттера, и она, достав его палочку из внутреннего кармана мантии, ловко взмахнула ею и произнесла уже такое привычное «Окулус репаро». Гарри снял очки и посмотрел на них с таким же лицом, как и перед первым курсом в вагоне поезда.

 

— Ты столько прошел и уже успел даже научить заклинаниям других, а такое простое так и не применяешь, — весело хохотнула Гермиона.

 

Оставшийся час Гермиона провела в компании друга. Пожалуй, они уже очень давно не проводили столько времени вместе. Сначала ей приходилось решать все дела старосты в одиночку, а потом этот случай с Роном — она как-то отстранилась от своих друзей.

 

* * *

 

В кабинете директора было очень тепло и тихо: на стенах спали портреты; ранее находившиеся в действии предметы сейчас были в «дремлющем» состоянии. На дубовом столе лежали стопки пергаментов, тут же стояли небольшая чаша с лимонными леденцами, чернильница и подставка под перо, сделанные из золота. Фоукса не было на насесте, и Гермиона поняла, что Дамблдор отпустил птицу полетать. Она огляделась в поисках места, где могли бы стоять книги, ведь книжных шкафов в кабинете было много. Гермиона медленно ходила мимо стеллажей и прислушивалась к энергетике, исходившей от них. Вот разновидность маятников. Здесь стоят десятки произведений об исторических событиях волшебного мира. А вот и сборники рецептов зелий, не вошедших в программу обучения Хогвартса. Множество различных книг, которым не нашлось места в школьной библиотеке.

 

— Мисс Грейнджер, — раздался голос, который был как-то отдаленно знаком, но Гермиона не могла вспомнить, откуда, поэтому начала вертеться в поисках обращавшегося к ней. Только подняв голову вверх, она увидела Распределяющую шляпу, которая продолжала: — Ваша любовь к книгам поразительна. Я не устану твердить, что вы бы отлично учились на Когтевране со своим стремлением к знаниям. Хотя… вашим факультетом легко мог стать и Пуффендуй, ведь вы поразительно трудолюбивы и упорны! Но и... если бы не ваша кровь, то и Слизерин принял бы вас в свои ряды, юная леди…

 

— Слизерин? — возмущенно проговорила Гермиона. — Такое просто невозможно, даже при том условии, если бы я была чистокровной.

 

— Вы ошибаетесь, — протянула шляпа. — Вы очень целеустремленны и остроумны, а порой любой слизеринец может позавидовать вашей хитрости. Я такого не встречала очень давно. Ни один волшебник за последние двести лет не мог похвастаться своей пригодностью сразу на все четыре факультета, а на вашем потоке двое таких волшебников, правда, с разным потенциалом.

 

— Но ведь вы не могли решить, на какой факультет отправить Гарри. Он имеет качества как Гриффиндора, так и Слизерина.

 

— Да, мистер Поттер обладает качествами обоих факультетов, но вы… Вы принадлежите всем четырем факультетам и ни одному из них одновременно. Это поразительно!

 

— Герм! — с противоположного конца кабинета донесся голос Гарри. — Я, кажется, нашел!

 

— Сейчас, — откликнулась Гермиона и задала шляпе вопрос, который её волновал больше всего: — Кто второй ученик?

 

— Вы его отлично знаете, мисс Грейнджер. Второй ученик — это Драко Малфой. Однако в нем слизеринские качества пересиливают.

 

Сердце Гермионы пропустило удар. Драко Малфой может принадлежать любому из факультетов Хогвартса, как и она… На негнущихся ногах Гермиона подошла к Гарри, который наколдовал небольшой столик и выложил на него пятую книгу, после чего закрыл шкаф и посмотрел на подругу. Она открыла первый фолиант и углубилась в чтение, пытаясь отделаться от навязчивых мыслей.

 

Около получаса Гарри и Гермиона безрезультатно пролистывали огромные тома по черной магии, но вот в последней книге девушка нашла материал, который мог бы помочь в выяснении всего остального, касающегося воспоминаний Слизнорта.

 

— Гарри, я нашла! — сказала она и вновь опустила взгляд в книгу, чтобы прочесть: — Для того, чтобы создать крестраж, маг должен расколоть свою душу надвое, совершив противное природе деяние — убийство человека (безразлично, мага или магла). При помощи некоего тёмного заклинания одну часть можно будет извлечь из тела без ущерба для жизни и заключить в специально подготовленный предмет, в крестраж. После этого часть души будет сохранена до тех пор, пока остаётся целым сам крестраж. Как только крестраж как предмет будет уничтожен или хотя бы повреждён, часть души, доверенная ему, будет также уничтожена.

 

— Чтобы убить Сама-знаешь-кого, нужно найти и уничтожить крестраж, — заключил Гарри.

 

— Или несколько…

 

* * *

 

Аккуратно расставив книги на полках в том же порядке, в каком они находились до их появления, Гермиона и Гарри вышли из кабинета Дамблдора. Каждый был погружен в свои мысли. Гарри понимал, что подруга может оказаться права, и у их врага душа расколота на несколько частей, а значит, это очень усложнит дело. В любом случае, им не обойтись без сражения один на один с Темным Лордом, но все-таки, чем больше частей его души нужно будет уничтожить, тем больше времени окажется в запасе у Волан-де-Морта. Гарри понимал, что нужно как можно быстрее достать у Слизнорта настоящее воспоминание. Как это сделать?

 

Гермиона боялась, что окажется права, и у Темного лорда несколько крестражей. Однако еще ей в голову лезли слова шляпы… Вы принадлежите всем четырем факультетам и ни одному из них одновременно… Что это значит?! А ещё то, что она узнала о Драко, не давало ей покоя. Они первые ученики за двести лет, которые могут учиться на любом из факультетов! Как такое вообще возможно?

 

Неожиданно друзья услышали кошачье мяуканье позади себя, и, обернувшись, увидели миссис Норрис, а из-за поворота виднелся свет фонаря Филча. Гермиона и Гарри переглянулись и побежали в разные стороны (повезло, что они оказались на перекрестке). Когда-то Джинни сказала, что бег на каблуках — навык, которым должна обладать каждая уважающая себя девушка. Да уж, уважение есть, а навыка такого нет! Гермиона несколько раз чуть не подвернула ногу, но все-таки смогла избежать преследования, и, когда она куда-то свернула в третий раз, решила остановиться. Она была недалеко от заброшенного коридора, который никто не патрулирует, поэтому решила немного посидеть там и подумать.

 

Гермиона прислонилась плечом к одной из колонн и стала наблюдать за пейзажем за окном. Легкий снегопад кружил в тусклом освещении луны, похожей сегодня на бледно-серебристый серп, добавляя атмосферы в предрождественскую ночь.

 

Вдруг она услышала какой-то шум позади и обернулась на звук: Кормак МакЛаген, чуть пошатываясь, с хищной улыбкой приближался к ней. Все бы ничего, но этот дикий блеск в его глазах пугал. Как назло, Гермиона оставила свою палочку в комнате.

 

— А я все гадаю, где же ты, — проговорил он чуть заплетающимся языком.

 

— Кормак, ты пьян, тебе стоит проспаться, — проговорила Гермиона и отступила на пару шагов назад.

 

— Знаешь, Грейнджер, я поспорил с Флинтом, что уложу тебя сегодня. А я не привык проигрывать в споре…

 

* * *

 

Драко уже в который раз гадал, почему слова Грейнджер о том, что она боится патрулировать одна, подействовали на него. Она сейчас развлекалась на рождественском приеме, а он должен был бродить по школе и распугивать разные парочки, которые решили насладиться обществом друг друга во время отсутствия профессоров. Драко пришлось еще и с Филчем объясняться (будто завхоз не знает, что он староста и патрулирует школу), ибо старик был уверен, что сегодня он тут всем заправляет.

 

Малфой патрулировал коридоры уже по второму разу, поэтому мог идти туда, куда сам хотел. Темная водолазка и плотный костюм не давали замерзнуть, а заодно отлично контрастировали с его обычной бледностью, выгодно подчеркивая его аристократичность. Драко на самом деле и не подозревал, что одно из его сильных качеств — терпение. Кто бы мог подумать, что выходец из семьи аристократов не обделен терпеливостью?! Однако сегодняшний день действительно испытывал его на прочность, поэтому к полуночи он просто мечтал оказаться в заброшенном коридоре, где можно будет отдохнуть, погрузившись в свои мысли.

 

На Рождество его ждал «чудесный» подарок от Темного Лорда в виде метки Пожирателя на левом предплечье. От этой мысли Малфой сам себя начинал ненавидеть. Чувство отвращения к себе он ощущал уже около года, но осознание, что он будет вынужден стать тем, кем быть не хочет, удваивало ненависть к себе.

 

Он должен оставаться сильным ради матери…

 

Повернув в тот самый коридор, Драко заметил шевеление в дальнем углу. У него едва не вырвался стон разочарования и выкрик в небо: «Мерлин, да ты издеваешься?» Малфой и дальше бы сетовал на этот день, но до него донесся разгневанный крик девушки: «Отвали от меня, кретин!» Однако после того, как Драко услышал ответ парня, то перед глазами все затуманилось: Кормак МакЛаген пытался добраться до Грейнджер в непозволительном плане, да еще и на спор! Малфой и сам не успел заметить, как в его руке оказалась палочка, направленная на МакЛагенна; как он произнес какое-то заклинание, и гриффиндорца отбросило от девушки к противоположной стене; как Драко подошел к этому недоразвитому и ударил его по лицу. Малфой действовал как будто по чьей-то команде, и никогда еще он не испытывал такой сжигающей ненависти к кому-то, такой всепоглощающей ярости.

 

Следующим, что он помнил, была палочка, снова направленная на Кормака. Драко уже начал произносить заклятие, которое испытывал на себе с одиннадцати, заклятие, посредством которого его учили делать все идеально, а также наказывали за проступки...

 

Он почти произнес: «Круцио».

 

И он бы сказал это, если бы не тяжесть, повисшая на правой руке. Драко повернулся и увидел заплаканное лицо Грейнджер, искаженное страхом. Он сразу понял, что Гермиона боялась именно его, поэтому опустил палочку и перевел взгляд на МакЛагена, который, опираясь на стену, поднимался на ноги.

 

— Если я хотя бы увижу тебя рядом с ней, то закончу начатое, — в голосе Драко звенели стальные нотки. В этот момент он понял, что похож на отца даже больше, чем думал: Люциус одним только голосом мог вгонять в дикий ужас, при этом даже не повышая тона. — И советую тебе не сомневаться в моих словах. Ты понял?

 

МакЛаген что-то промямлил в ответ и ретировался даже быстрее, чем Малфой предполагал. Вот и вся гриффиндорская отвага.

 

Вновь повернувшись к Грейнджер, Драко будто превратился в статую. До этого он не разглядел ничего, кроме чуть потекшей от слез туши и расширенных от страха глаз. Но то, что он видел сейчас, лишило его дара речи и способности двигаться: перед ним стояла девушка в красном вечернем платье без рукавов, с растрепанной прической и тяжело вздымающейся грудью, но при этом её спина была идеально прямой, а глаза излучали осуждение. То, как она себя вела, было достойно настоящей чистокровной леди, которая сохраняет лицо в любых ситуациях. Драко знал лишь одну женщину, способную на это — его мать.

 

Он прочистил горло и слегка мотнул головой, приходя в себя. Подошел к одному из окон и попытался всмотреться в ночной пейзаж, но его взгляд постоянно притягивала Грейнджер, стоящая у него за спиной и отражающаяся в стекле.

 

— Слушай, Грейнджер, у тебя тоже мания влезать в неприятности, или это Поттер заразил? — проговорил Малфой, не поворачиваясь к ней лицом.

 

— А ты, я смотрю, решил пойти по стопам своей тетки? — парировала Гермиона. Драко словно ударили наотмашь… Его сравнивали со всеми из рода Малфоев, иногда даже говорили о чертах матери, проявляющихся в нем, но вот с родной теткой его еще не сравнивали никогда. Беллатриса Лестрейндж — женщина, которая впадает в эйфорию, когда пытает или убивает кого-то...

 

— Думай, о чем говоришь! — сквозь зубы прошипел Драко.

 

— Если бы я тебя не остановила, то ты сейчас пытал бы Кормака! Малфой, твои глаза были безумны!

 

— А не стоило, Грейнджер, — тихо сказал он, поворачиваясь к Гермионе. — За те мысли, что были в его голове, нужно было не только пытать его, но и голову свернуть к чертям!

 

Гермиона не могла найти в себе силы ответить что-либо на слова Драко, и он это видел. Подходя к ней медленно, словно дикая кошка, которая крадется к своей добыче, он продолжал:

 

— Ты ведь знаешь, что я могу читать мысли, поэтому и спорить не решаешься! Или ты наконец-то поняла, что я не сказочный принц, который спасает всех и вся, поняла, что я — не герой, Грейнджер, я — злодей!