Острие лезвия, ветер и любовь (гет)

Год 2956 Третьей эпохи

Теперь Сули было уже, ни много, ни мало, 493 года, а сыну её вот-вот исполнится три.

— Давай, Кайи, аккуратно, — донеслось до ушей оборотня. Она как раз проходила мимо Каминной залы, направляясь к своим покоям, где вместе с нянечкой остался маленький сын Сули. Но теперь, донесшийся до неё голос брата подсказывал — Кайи вовсе не в покоях.

Воспитанница Элронда прошла в Каминный зал. Почти в самом центре комнаты уверенно стоял рыжеволосый мальчик, в правой его ручке был небольшой лук, а возле левой ноги лежали семь стрел.

— Илуватар! — воскликнула Сули. — Вы что творите?

Её братья — эльфы-близнецы — почти испуганно и стыдливо вжали головы в плечи, переглядываясь между собой. — Дали Кайи в руки лук и стрелы? — и остановилась напротив сына. Мальчик растерянно смотрел на маму, не понимая, почему она вдруг так разозлилась на его дядей.

— Мы ведь обещали научить его стрелять, — пожал плечами Элладан. — Вот мы и держим обещания.

— Вы бы ему ещё меч дали, — девушка подняла рыжеволосого мальчика на руки. Волосы малыша отливали медью, ровно так же как и у его отца, а длинная отросшая чёлка падала на чистые серые с голубым глаза, — да не тренировочный, а сразу боевой.

— Сули, — возмутился Элрохир, — что же мы по-твоему совсем племянника не бережём? Стрелы ведь без наконечников, он бы не порезался, да и мы рядом.

— Да! Почему это вы рядом, а не его няня?

— Я попросил Иси принести мне поесть, — сознался Кайи, сидя на руках матери. Иси — так он называл свою няню Исилиэль.

— И только она ушла, и ты бросился к ним? — спросила девушка у сына, тот сосредоточенно кивнул, тряхнув рыжей чёлкой и улыбнулся, продемонстрировав зияющие пустоты, на месте выпавших уже молочных зубов. По словам Элронда у Сули они начали выпадать позднее, но эльф и сам точно не знал, как и когда этот процесс происходит у оборотней. У маленького Кайи не хватало теперь двух верхних зубов спереди и трех нижних по бокам, потому он слегка шепелявил, когда говорил.

— Я соскучился по дяде Элладану и дяде Элрохиру, — признался мальчик, а Сули увидела краем глаза как братья-эльфы лучезарно и даже горделиво улыбнулись.

— Но это вовсе не повод чтобы позволять им давать тебе в руки оружие.

— Знаю, мама, — малыш серьезно, будто взрослый, смотрел в глаза девушке. — Но я ведь уже взрослый. Я следил, чтобы всё было в порядке.

Оборотень улыбнулась и поцеловала сына в висок, прижимая к себе.

— Тогда я рада, что здесь был хоть один взрослый, — сказала она и повернулась к братьям. — А вы двое, — но Кайи аккуратно ткнул её крохотным пальчиков в плечо и покачал головой, — с вами я позже поговорю, — девушка покинула залу с сыном на руках.

— Зря ты их поругала, мама, — говорил сын. — Мне вот понравилось стрелять. Это интересно. А ты умеешь?

— Научишь меня, как подрастешь, — кивнула Сули. Она приметила, что тёмно-красные штанишки, надетые на мальчика, стали ему уже совсем малы — уж очень быстро Кайи рос, и ривенделльские портные только и успевали, что шить ему новые наряды.

До покоев оборотней — покоев Сули и Кайи — оставалось всего ничего, как вдруг позади раздалось тихое, но пробирающее до самых костей:

— Сулмендис!

То была Галадриэль. Темноволосая слышала, что владычица Золотого леса должна была прибыть в Ривенделл со дня на день и собиралась переждать это время в своих покоях вместе с сыном. Теперь уже, видимо, встречи избежать не получится.

— Здравствуй, — оборотень поклонилась одной головой, и мальчик повторил за матерью, приобняв ту за шею. Эльфийская владычица направлялась к ним.

— А это, стало быть, тот самый Кайи, о котором мне так много рассказывали? — спросила Галадриэль и протянула руку малышу. Тот улыбнулся протягивая крохотную ручку навстречу, но Сули отступила назад, не позволив им коснуться друг друга.

— Тот самый, — подтвердила она, а сын нахмурился. — Я слышала, что ты явишься, но так и не поняла почему.

— Дело привело меня к владыке Элронду, — эльфийка опустила руку, смотря на воспитанницу своей дочери своими небесно-голубыми глазами.

— Дело значит, — Сули хмыкнула. — Очередное очень важное и мудрое предсказание. Верно? Что-нибудь, что способно спасти кому-то жизнь? Хотя нет. О чём это я? Кому могут быть нужны такие предсказания? Скорее всего ты принесла весть о чём-то глобального масштаба, но без каких-либо подробностей, — девушка пересадила сына на другую руку. — Иначе говоря, пришла сказать нам «берегитесь», а от чего беречься мы узнаем, только когда всё случится.

Эльфийка устало вздохнула.

— Я виню себя в случившемся не меньше чем все остальные, — начала владычица.

— А должна больше!

Такими были последние слова Сули прежде чем она развернулась и пошла прочь от Галадриэли. Лишь маленький Кайи обернулся и помахал крохотной ручкой эльфийке. Та помахала в ответ с усталой улыбкой на губах.

— Это была бабушка? — спросил мальчик, после того как силуэт эльфийки скрылся за поворотом.

— Твоя бабушка уплыла за Море в Валинор, — поправила сына Сули, снова торопливо чмокнув того в висок и поправив растрепавшуюся чёлку. — Тебя надо постричь.

Кайи осторожно подхватил крохотными пальчиками локон тёмных материнских волос.

— Только не так коротко.

Оборотень засмеялась. Да, тут малыш прав — в этот раз она подстриглась так как прежде никогда не стриглась, и волосы едва ли теперь могли прикрыть округлые ушки, но иначе девушка уже не могла. Возиться с ними — длинными и тяжелыми — ей слишком сильно надоело.

Дверь в покои неспешно отворилась, пропуская внутрь Сули и её ребенка внутрь.

— Папа! — закричал малыш, чуть ли не выпрыгивая из рук матери.

— Сын! — подражая мальчику, закричал рыжеволосый оборотень, сидевший до этого на кровати. Теперь он подскочил на ноги и раскинул руки в стороны. Сули улыбнулась Ралису и поставила Кайи на пол. — Как же ты быстро научился бегать, пока меня не было. Оп! — оборотень подхватил сына под руки. — А теперь полетели!

Девушка закрыла дверь в покои, облокотившись на неё спиной. Ралису нельзя находиться здесь, но он раз за разом нарушает это неписанное правило, пробираясь тайком в эльфийский город, чтобы встретиться с их сыном. Если бы Хелтай только знал, где пропадает один из его воинов…

Но Хелтая здесь нет. В этих покоях оборотни могут оставить весь остальной мир за стенами. Здесь — они семья: папа, мама и их маленький сын Кайи.

* * *

Сули, обернувшись волком, бежала вдоль берега. Иногда она прыгала в воду, поднимая стену брызг, и переплывала Андуин. На другом берегу, волчица, отряхивалась от воды, и бежала дальше, перепрыгивая через торчащие из земли корни или поваленные деревья. Таким вот образом она надеялась сбить со следа упрямого Эклесса, который, к её удивлению, всё ещё не виднелся на горизонте.

Но чаще девушка плыла в лодке, как и все остальные члены Братства. Было решено, что человек и два хоббита весят столько же сколько эльф, гном и оборотень, потому девушку и усадили в одну лодку с Гимли и Леголасом, разделив часть вещей со дна их лодки между остальными. Немного тесно, но никто не жаловался. Править лодкой оборотень не умела и потому обычно сидела, подперев голову рукой, и рассматривала берег реки. Вид, надо сказать, был довольно однообразен, зато, если Эклесс вдруг покажется, она сразу его увидит.

Леголас почти всегда молчал, пусть Сули и ловила на себе его редкие взгляды. Хотя, чего уж там, девушка и сама поглядывала на принца. Мысль о том, что вот он, её соулмейт, пугала до чертиков.

В этот раз к берегу они причалили только затемно — управлять лодкой ночью, когда течение стало уж очень обманчивым, было тяжело даже ловкому эльфу и бывалому гондорцу. Теперь вот, как и в старые добрые времена, когда их поход только начался, Сули и Мерри, остались дежурить вместе.

— Вот куда нас занесло, — протянул хоббит, бросив ещё одну ветку в костер. Девушка, нахмурившись, отвела взгляд от огня. — Кто бы мне сказал, что просьба Фродо подыскать ему домик в Бэкланде, обернутся для меня таким вот путешествием, — он покачал головой.

— Путь наш ещё не закончен, друг мой, — улыбнулась Сули смотря на водную гладь.

Хоббит хмыкнул, нетерпеливо поворошив поленья в костре длинной, подобранной специально для этой цели, палкой. Та чуть обуглилась, а в небо взмыли горящие красные огоньки.

— Помнится мне, — начал Мерри, — ты говорила, что повторись Совет вновь, ты не пошла бы.

Сули улыбнулась воспоминанию и поглядела на спящее рядом Братство. Фродо, способный рассказать целую кучу историй — как своих, так и услышанных от дяди — а рядом с ним верный Сэм, который, пусть и был простоват, но от того не переставал быть прекрасным другом. Хоббит обладал какой-то своей, житейской мудростью, которую оборотню порой было сложно понять. Недалеко сопел Пин, накрывшись почти с головой эльфийским плащом — лишь одни золотистые кучерявые волосы, да и виднелись. Оборотень улыбнулась. Арагорн, неспокойно ворочался. Леголас. Ворчащий Гимли — самый добрый и замечательный гном из всех с которыми темноволосая была знакома. И Боромир. Лучший друг?

— Я рада, что познакомилась со всеми вами, — повернулась Сули к Мерри, — но мнение моё неизменно, — пожала плечами. — А может быть оно и изменилось. Я не могу дать ответа теперь. Случалось и плохое и хорошее.

Хоббит улыбнулся её словам и положил ладонь на гладь клинка из Могильников, лежащего у него на коленях. В свете костра оружие выглядело особенно устрашающе, и девушка с трудом отводила взгляд от алых бликов на потускневшем металле. Она из раза в раз вспоминала Эклесса. Где-то он теперь? Быть может, оборотень не догнал изгнанницу, только потому, что не смог спастись от огня? Может он пострадал или вовсе… Сули тряхнула головой. Дурные и недобрые мысли.

— Знаешь, как поговаривал мой старик? — взлохматив кучерявые волосы. — Он говорил: коль сомневаешься верно поступаешь или нет, представь себе, как в старости будешь покуривать трубку сидя в своём кресле после плотного завтрака и скажи, с печалью или радостью ты вспомнишь это своё дело, — и смолк, договорив.

— Мудрость его сродни эльфийской, — Сули улыбнулась. — Подобные слова мне отец говорил, Элронд то есть. Там, конечно, не было ни трубки, ни завтрака, но суть была в этом, — девушка прикрыла глаза. — С радостью или с печалью ты будешь вспоминать поход, друг мой?

Мерри подумал немного.

— Думается мне, это будет ни печаль и не радость, а то-то среднее, — хмыкнул, вновь ткнув палкой в полено. — Значит, мы всё делаем правильно, но где-то ошибаемся.

Раздался плеск; Сули резко повернула голову к воде и увидела, как над самой рекой будто проплывали две светящиеся точки — поутру хоббит и оборотень рассказали об увиденном остальным.

— Голлум, — произнес Арагорн, — и идёт он за нами от самой Мории.

Волчьи инстинкты и прежде подсказывали Сули, что рядом с ними кто-то есть, потому девушка неспокойно озиралась, вглядываясь в даль и боясь увидеть фигуру бегущего чёрного волка. За своим страхом, она и не подумала, что чувствует рядом кого-то намного меньше.

— Подстрелить бы его, пока он чего не сделал, — предложил Боромир.

Сули фыркнула.

— Не нам решать о его смерти или жизни, — сказала она, памятуя о словах, сказанных ей Гэндальфом в Мории. На том и решили: не убивать Голлума, а лишь изловить по возможности, тот же, будто прознав об их плане, больше не появлялся рядом, и Сули не чувствовала его.

Все забрались в лодки. Первыми от берега отошли Арагорн, Фродо и Сэм. Хоббиты уселись в лодку, а человек вытолкнул её в воду и только потом забрался сам, подхватив в руки весло. Следом двинулись Боромир с Мерри и Пином. Человек нетерпеливо грёб, будто боясь отстать от Арагорна. Последними на берегу остались эльф, гном и оборотень. Сули сомневалась: плыть ей самой или все же с Братством — и выбрала второе.

— Тебя что-то тревожит? — спросил рыжебородый. Он подметил это в тот же день, когда девушка вернулась, но спросить решил только сегодня. — Вид у тебя уж больно потерянный.

Гимли сидел посередине, между принцем, что правил лодкой, и оборотнем, сидевшей возле носа. Она чуть обернулась и ответила:

— Я обидела своего друга.

Вернувшись к Братству, поутру девушка первым делом пересказала Хранителям о том, что случилось. Как Эклесс пришёл за ней в Лориэн, а потом они бежали на юг, и как заманила оборотня в ловушку из его единственного страха. А вот о том, что стая объединилась с Саруманом, девушка предпочла промолчать.

— Это ты про того оборотня, что утащил тебя против воли? — хмыкнул Гимли.

— Эклесс хороший. Да, иногда он бывает груб, тут уж не спорю, но только тогда, когда это нужно. Обычно он добрый и заботливый старый оборотень, который часто меня оберегал. Один из немногих в стае, кто действительно меня любит. А я вот так с ним… Вдруг он пострадал?

— Думаешь, он мог не выбраться? — заговорил Леголас. — Ты ведь сказала, что тот костер был небольшим.

— Небольшим, — повторила девушка, — но, — она пожала плечами, — у страха глаза велики. Эклесс так перепугался. Я хочу вернуться туда и посмотреть.

— А вдруг он там? — Гимли. — Во второй раз ты так просто не сбежишь.

— И то верно, — согласилась Сули. — Но если бы Эклесс хотел, то давно догнал бы нас. Не так уж быстро мы и плывём.

Девушка вздохнула, прикрыв рукой лицо. Она больше не разговаривала, молча разглядывая то воду, то пустой берег, то синее небо — других вариантов и не было. Руки она сложила на коленях. Сегодня волосы не лезли ей в глаза, при каждом, даже самом легком дуновении ветерка, как это было, скажем, вчера. С этим, утром, помог ей Сэм.

— На вот, — хоббит протянул Сули раскрытую ладонь, на которой лежала длинная и тонкая серебристая лента. Он взял её у эльфов, так, на всякий случай. — Перевяжешь волосы, они и мешать не будут.

Для верности оборотень даже попросила Сэма собрать их в короткую косу и туго скрепить лентой. Хоббит так и сделал, и коса у него вышло на редкость удачная.

Девушка провела по ней рукой и устремила взгляд на берег. Ей вдруг почудился топот. Такой отчетливый и ясный. Если Эклесс всё же нагонит их, то единственным выходом будет бежать, ведь переубедить его невозможно. Оборотень, старый как сама смерть, был невообразимо упрям и верен своему вождю.

В юности, привыкшая к порядкам наследования сложившимся у всего остального мира, Сули думала, что является для стаи кем-то вроде Арвен для эльфов Ривенделла. Тогда она грозилась Эклессу изгнать его за былые обиды. Девушка долго не могла понять что среди оборотней, даже несмотря на родственную связь с вождём, она никем не является. Сули всё хвалилась и высоко задирала нос, за что собратья шутливо прозвали её принцессой, а девушка не понимала иронии в их словах.

В стае понимают силу, а она сильной не была.

* * *

Их ждёт последний привал. Леголас направил лодку к берегу, и оборотень легко спрыгнула на землю, потянулась — сегодня она весь день провела в обличии человека, отчего мышцы устали и ныли.

Если всё будет удачно, то завтра они доплывут до водопада, а потом… Сули не знала, что будет потом. Арагорн ещё не решил, куда им держать путь дальше: на восток или запад. Лишь Боромир точно знал, что его ждёт и всё упрямо повторял — в Гондор. За последние дни девушка уж наслушалась их с Арагорном споров, сама же ещё не до конца решив, чего хочет. Гондорец звал с собой, но пойдёт ли Сули за ним, если Братство двинется в иную сторону? В этих мыслях и рассуждениях прошел её ужин, но спать оборотень не легла. Хотелось решить всё сегодня.

На плечо легла ладонь. Боромир. Сероглазая вздрогнула и посмотрела на человека, который сел рядом с ней.

— Не можешь уснуть?

— Как видишь — протянул человек и улыбнулся немного не уверенно.

Гимли вдруг забурчал что-то позади и перевернулся на другой бок.

— Какие гномы, оказывается, чуткие создания, — усмехнулась девушка. — Я-то думала их сложно разбудить.

Боромир положил руку поверх её ладони, лежащей на колене, и чуть сжал, чем вызвал бурю мурашек по телу. Уже давно Сули не испытывала подобных чувств от одного лишь касания. Это было сравнимо разве что… девушка фыркнула. Разве, что с тем, как Леголас коснулся метки.

— Анариэль, — начала темноволосая и посмотрела на гондорца. Тот тепло улыбнулся, заслышав имя возлюбленной и, не отрываясь, смотрел на реку, — она хорошая. Мы были с ней почти что сестрами в детстве. Я хорошо её знаю и потому уверенна, вы будете счастливы вместе. Пусть Ани и эльфийка, но с ней ты точно не соскучишься, — и улыбнулась, положила голову ему на плечо, прикрыла глаза.

Он коснулся губами её лба и прошептал тихое: — Спасибо.

Так спокойно стало вдруг. Плеск воды, шорох листьев и они, вдвоём у самого берега реки. Первая звезда зажглась где-то на небосклоне, но ни Сули, ни Боромир не увидели её. Мужчина взял ладонь девушки и обхватил своей; оборотень затаила дыхание.

— А я ведь тебя на руках носила, — она усмехнулась, почувствовав как гондорец обратил на неё свой удивленный взгляд. Боромир не понял, шутит подруга или он сам чего-то не помнит. — Я вспомнила об это ещё в Мории, — очнувшись после удара о стену, девушка потеряла память, а вернув её, вспомнила даже то, что давно забыла. — Это случилось в мой последний визит в Гондор. Тебе тогда года три было, не больше. Не знаю уж от кого ты убегал, но спрятаться ты решил за мной, а потом назвал мне своё имя и велел отвести домой, — Сули подняла голову только ради того, чтобы увидеть выражение лица мужчины, которое менялось чуть ли не с каждым её словом. — Не хотела рассказывать тебе прежде. Да и повода не было. Сейчас его тоже нет, но почему-то захотелось рассказать.

Боромир молчал, а Сули смотрела на него, ожидая ответа. Тишина, кажется, затянулась.

— Кто бы знал… — протянул спустя достаточно времени гондорец. Оборотень не громко засмеялась, не сумев сдержаться, и прекратила лишь, когда и сам мужчина улыбнулся, не сводя с неё глаз. Сули смутилась и отвернулась к воде.

* * *

Им остался день пути до Рэроса.

По крайней мере, так сказал Арагорн.

— Эх, — опечалился Пин и грустно глянул в сторону берега, — выходит последний раз придется нам плыть по реке на лодках, а дальше снова, — покачал головой, — тащить всё на себе да и пешком идти. Эх.

— Быть может и не последний раз плывём, — отозвался Мерри, взяв ещё один кусок запеченной на костре рыбы. — Если решим пойти прямиком в Мордор, то ещё разок придется переплыть нам реку, а дальше уж точно пешком да с поклажею.

Сули улыбнулась, услышав разговор друзей — её утро началось не так безрадостно. В эту ночь, как и в предыдущие, оборотень не спала, и дело здесь было даже не в возможности появления Эклесса (страх от которой таял день ото дня). Девушка боялась, что вновь увидит те самые кошмары, что мучили её и будили зверя. Сны, навеянные близостью Кольца Всевластия.

В Лотлориэне она не чувствовала его влияния, но здесь, так далеко от эльфийского леса, Сули не хотела проверять вернуться кошмары или они ушли навсегда, потому каждую ночь девушка проводила заняв себя чем-то. В первую она стерегла Братство, прохаживаясь вокруг лагеря белой волчицей, выслеживала Голлума (кто знает на какие пакости он горазд). На другую — повторяла заученные ещё в детстве названия созвездий, показанных Келебриан. Сегодня перед самым рассветом оборотень нырнула в воду и одну за одной вытаскивала на берег рыб с чешуей сверкающей в лучах поднимающегося из-за горизонта солнца. Она поймала с дюжину, а Арагорн их разделал и приготовил на разведенном Сэмом костре.

— А ты чего не ешь? — не замедлил с вопросом гном, приметив что Сули так ни разу и не прикоснулась к своему улову.

— Прости, друг мой Гимли, но сегодня я не составлю вам компанию — не люблю рыбу, — пожала она плечами. — Как по мне так слишком уж она костлявая, а я постоянно этими самыми костями давлюсь.

Боромир усмехнулся и будто бы в подтверждение слов подруги, выплюнул совсем крохотную косточку. Сули отвернулась к реке. Эта ночь прошла иначе, чем все, что были до — она не бродила по округе и не смотрела упрямо на звезды припоминая забытые названия. В этот раз оборотень провела ночь не в одиночестве, а с гондорцем.

Они ещё долго сидели вместе на берегу. Молчали, наслаждаясь этим спокойствием: сонным плеском воды; шорохом крыльев одинокой, пролетевшей над рекой, птицы; стрекотом кузнечиков. Спать легли только за полночь, когда проснувшийся лохматый Сэм занял их место на дежурстве. Вернее сказать, что спать пошёл Боромир, а Сули… её он не стал отпускать. Так всю оставшуюся ночь, не сомкнув глаз, оборотень и пролежала рядом с гондорцем, чувствуя как его ладонь, даже во сне, крепко обхватывает её запястье. Рядом, на земле, лежал позабытый всеми рог Гондора.

— Душу готова продать за печёное яблоко, — воскликнула вдруг оборотень, нервно перекинув косу на другое плечо. — Да только яблонь на лиги вокруг не сыщешь.

— Ты же вроде хищник, — хмыкнул Боромир, — волк! Чтобы волки так сильно любили яблоки.

— Я наполовину волк! — поправила девушка, деловито подняв кверху указательный палец. — Да и обычные волки едят не только мясо. Сама видела как-то раз как волк (не оборотень) траву ей. А в Рангаре, говорят, мои собратья и вовсе не охотятся. Это здесь, в Средиземье, у нас жизнь кочевая, а там селения как у людей, где фермеры разводят животных и возделывают поля.

— А чего в Средиземье не так? — удивился Гимли. Он, начищая секиру промасленной тряпочкой, сидел аккурат напротив стоящей у берега девушки. — Вы по таким степям широким бегаете, что же, место для города так и не нашлось?

— Не так уж просто возвести город, когда горожан всего чуть больше дюжины, — Сули покачала головой.

— Праотцев гномов было всего семь! — воскликнул рыжебородый, горячо тряхнув секирой. — И вон, какие чудесные города в наших подгорных царствах.

— До мастерства ваших умельцев моему народу ещё далеко, — темноволосая добродушно улыбнулась, но тут улыбка слетела с её лица.

— Почему другие оборотни вообще ушли на восток? — спросил Пин, наконец дожевав последний кусок последней рыбы. Сули нервно поджала губы и переглянулась с Боромиром. Гондорец и без того смотрел на подругу, а поймав её взгляд криво улыбнулся.

— А чего им в этом Средиземье делать? — шутливо произнёс он, широко махнув рукой. — Там на востоке они сами себе короли. Я бы тоже не отказался от такого.

Оборотень рассмеялась (почти искренне), поймав на себе взгляд Леголаса. Немой вопрос, который зададут его глаза, Сули прекрасно знала и потому упрямо не смотрела на царевича, предпочитая бескрайнюю степь и реку.

— Здесь остались только те оборотни, которые любят Средиземье. Такие, как например Хелтай, наш вождь. За ним пошли и несколько других наших собратьев. Они не были готовы оставить свой дом. Отец даже сражался со своей сестрой за то чтобы остаться здесь. Далия — та самая сестра — хотела увести оборотней за собой на восток, а Хелтай желал остаться. Так и случился тот бой, после которого оборотни разделились на средиземских и рангарских.

— История эта интересная, — проговорил Арагорн, докуривая трубку; слабая струйка дыма теперь тянулась к небу, а попав в объятья ветра, рассеивалась, как и не было. — Пора нам отправляться дальше.

На этот раз первыми отчалили Леголас, Гимли и Сули. Эльф нетерпеливо запрыгнул в лодку самым первым, дожидаясь пока усядутся остальные его попутчики. Боромир помог им — вытолкнул лодку с берега, а уже после направился к своей.

Вот тебе ещё один долгий и мучительный день, — пробурчала про себя Сули, разглядывая пустынный берег.

Всё, ровным счётом, как и вчера — пустые поля, с редкими одинокими деревьями, опускавшими свои кривые ветки к воде или же, наоборот, тянущимися ввысь, к яркому солнцу. Оборотень провела рукой по борту лодки — приятная на ощупь поверхность, была немного влажной из-за разбивающихся о лодку небольших волн.

Девушка коснулась воды.

— За борт выпадешь, — сказал в ответ на это Гимли и Сули оставила это занятие, сев ровно.

Взгляд упал на походную сумку. Та самая, за которую темноволосая неизвестно сколько раз запнулась в Ривенделле, прежде чем начать собирать вещи в дорогу. Её сумка. Та уже порядком сдулась, лишившись доброй половины содержимого. Оборотень залезла внутрь.

Что ж, у неё четыре пары штанов, столько же курток, а вот рубах было на две больше, и одно старое платье, привезённое из Рохана. Под ворохом одежды обнаружилось кое-что неизмеримо ценное.

Аккуратно развернув сложенный дважды лист пергамента Сули увидела поблекшую от времени карту. Ривенделл. Рисунок, несомненно, искажал вид города: горы слишком близко, отчего одна неизменно сливалась с другой; деревья редки, а ручьи бегут не туда.

Она провела рукой по неверной карте, явственно представляя родной город наяву. Прикрыла глаза.

Небывалая прежде усталость охватила оборотня, и груз всех прошедших дней разом свалился непосильной ношей на плечи. Ей захотелось есть. Спать. Отдохнуть, в конце концов, от всего этого. Просто побыть в тишине и одиночестве несколько дней. Покой — вот чего вдруг стало до ужаса недоставать Сули.

Она нырнула в воду, заставив лодку устало качнуться.