Время на моей стороне (джен)

«В лунном свете

Видишь бегущую собаку?!

Пролетая перекрёсток,

Рози наехала на неё!

В полночь

Услышь, как я рыдаю по ней!»,

— «Graveyard Train» — «Creedence Clearwater Revival»

Сириус сидел на карнизе, свесив ноги вниз, не заботясь о том, что его могут заметить. Только не в субботу вечером. В особняке в это время царил ажиотаж, все носились по комнатам и коридорам и занимались спасением жизней, словно это имело какой-то смысл. Блэк потирал гладкий подбородок и вполголоса напевал «Дым над водой», глядя на колечки тумана, вихрящиеся над лабиринтом. Похоже, где-то в его недрах почивал старый великан, а сегодня «Денбрас»⁽¹⁾ проснулся и закурил трубку. Во надымил!

В небе горел огонь заката — солнце садилось. Налетел ветер. Сириус ощутил, как кожа покрылась мурашками, но не подумал уйти в дом. Он застыл снаружи и внутри. Мысли в голове ворочались всё медленнее.

Сириус повернул голову, подвинул самодельную створку и удостоверился, что Эммелина всё ещё спала. Скудный свет лежал на её фигурке, однако со стороны казалось, что Вэнс носила обрывки тьмы, а не школьную форму. Блэк видел часть её бледного лица: высокий лоб, до которого он за вчерашний день дотронулся около сотни раз, проверяя температуру, изгиб щеки и уголок губ.

Эммелина Вэнс — его оплот благоразумия, надежда, маяк в тумане. Не то что некоторые — всю жизнь с барабаном в руках.

— Дым, дым, дым над водой. И огонь в небесах.

Делать Сириусу, откровенно говоря, было нечего. Пообщаться не с кем. Он всё равно что попал на необитаемый остров, размером с чердак, вокруг которого вместо акул вились твари пострашнее. Он всерьёз размышлял над тем, чтобы нарисовать смешную рожицу на найденном в сундуке с барахлом дырявом квоффле, дать ему имя и начать вести задушевные беседы — всё веселее. Сириус уже придумал, как его назовёт — Мистер Кругляш. Когда-то у мистера Кругляша была работа и семья квиддичных мячей, но потом он получил дырку, и все от него отвернулись. С тех пор он стал отшельником в этом жестоком круге жизни. Но Кругляш рано списал себя со счетов. Из него ещё можно сделать кормушку для птиц или шлем для крапа.

«Да ты оптимист, Блэк», — пронеслось в голове голосом Снейпа.

Это так. Сириус был из тех, кто дорисовывал кляксы, превращая их в забавных зверьков или цветы, да и упавшее на пол угощение у него не пропадало. Когда мама Джеймса делала соус или крем, Сириус сидел рядом в облике собаки и ждал, что ему тоже что-то перепадёт. Ну и что, что за столом он потом получит целую порцию? Все знают, что стащенное вкуснее. Миссис Поттер отменно готовила, вдумчиво, но с огоньком. Сириус прикрыл глаза и увидел залитую солнечным летним светом кухню Поттеров: пол в косую плитку мягкого каштанового оттенка, фаянсовую раковину, белые полки с башнями посуды на случай прихода гостей, люстру с абажурами из розового пергамента и наконец маленькую седовласую женщину, помешивающую венчиком яичные белки для любимого заварного крема Джеймса. На плите уже всё готово для водяной бани. Пар кружился, как дым. Дым над водой. А где-то в доме пела Селестина.

Юфимия опускала лопатку в крем и проводила по ней пальцем:

— Если останется след, который не затекает, то я на верном пути, — объясняла волшебница, а потом отправляла Сириуса вырезать фигурки из теста, и он вырезал: фениксов, келпи, книзлов и большого единорога, хотя рог у того всегда подгорал на противне. Можно было приготовить фигурки с помощью магии, но миссис Поттер всё делала вручную. Тогда он не понимал, с чем это связано, ему просто нравилось посыпать сахаром сладости, нравилось макать пропечённого феникса в заварной крем и отправлять в рот по пёрышку.

— Клади целиком и жуй, — говорил Питер. — Так ещё вкуснее! — он был признанным специалистом в дегустации кулинарных шедевров миссис Поттер. Наверное, поэтому они и были так хороши — их делали с любовью, вкладывали душу в каждый взмах венчика…

«Есть какая-то несправедливость в этом деле, — размышлял Сириус. — Выпечка готовится несколько часов, а исчезает с подноса за секунды. А ты сидишь босиком, сбросив ботинки под столом, облизываешь ложку, пальцы и губы, собираешь сахарную пудру, которую не донёс до рта сразу, и отгоняешь рукой пчелу, залетевшую в окно на пряный запах…»

И казалось, что ему не шестнадцать, а шесть. Он был счастлив, но вместе с тем ужасно огорчён, потому что женщина на кухне не его мать, а мужчина в зале — не его отец. Почему эти люди не его родители? Почему его родители не могли быть такими, как эти люди? Хотя бы немного, чуть-чуть… Почему люстра в родном доме на Гриммо — громоздкое сплетение бронзы, толстого изумрудного стекла? К чему эти грузные изогнутые вверх канделябры-пылесборники? Зачем на окнах гардины, в которых можно утонуть, если кольца всё же не выдержат их вес? Почему нельзя облизать пальцы или зачерпнуть тостом «кумберленд», если на тарелке «Веджвуд» осталось целое соусное озеро? Откуда взялось заблуждение, что маггловские дети — сплошь дикари и неряхи, поэтому с ними нельзя играть в мяч? На эти вопросы нет ответов. Нет правильных ответов. Чем чаще Сириус задавался ими, тем хуже ему становилось, и в какой-то миг он решил, что думать о них не стоит вовсе. Регулус был прав — он бежал. Всегда летел куда-то прочь, направление не имело значения. Он обходился без навигатора, карты, багажа. У него была палочка и верные друзья — другого не надо. Другого, казалось, не надо. Он ошибался.

Сириус открыл глаза.

— Выпечка не любит спешки, — говорила Юфимия Поттер.

Зелья тоже суматоху не любили. Над котлом поспешишь — Пивза насмешишь. А мандрагора всё же Сириусу досталась совсем юная — прыщавая. Тоник отличался от того, что приготовил Ринго для Рега, даже по цвету. Неудивительно, что Эмс так долго приходила в себя, много спала и ощущала дикую слабость. Вот ведь соня: то среди цветов приляжет, то на пыльном чердаке дрыхнет. Всё проспала — счастливица. Жаль, что на её месте не он. Сириус не отказался бы прилечь в комнате отдыха, скованный чародейским сном, пока его не разбудит какая-нибудь красавица своим волшебным поцелуем. Нет, лежать нельзя, иначе пылью зарастёшь. Кто же тебя пыльного целовать потом будет?

— Ты, главное, с подбородка грязь сотри, — сказал бы ему Регулус.

Он чистюля со стажем, но о девушках говорить с ним та ещё умора — зардеется, как ребёнок. Он всегда им был — задорным мальчишкой, которому просто нужно больше времени, чтобы разведать, кто есть кто на детской площадке, а потом уже вступать в игру. Но пока он медлил и анализировал, другие дети могли легко счесть его до тошноты правильным и унылым. Регулус не был ни скучным, ни надменным. Он был осторожным, в то время как Сириус являлся его полной противоположностью. Жизнь — ничто без риска! Особенно это верно, когда знаешь, что каждый вызов обществу — ещё и вызов матери. Иногда Сириус поступал так, а не иначе, исключительно назло родным, а не себе в удовольствие, и в эти минуты вспоминал, как Распределяющая Шляпа предложила ему выбор между Гриффиндором и Слизерином. Наверное, в тот момент он мог бы уломать её зашвырнуть его даже на Хаффлпафф. А что? Он волевой человек!

Крошечные огоньки звёзд начали вспыхивать на горизонте. Одна вдруг сорвалась и покатилась по дуге. Пит бы подсказал название туманности. Или что там на небе, откуда они сыплются, как выскользнувшие из переполненных ягодами ладоней виноградины… Поверье гласит, что при виде падающей звезды стоит загадать желание, но Сириус не верил в эту чушь. Мечта не ждёт дурацкого сигнала. Она сбывается не из-за того, что зачесался нос, божья коровка решила отдохнуть на плече, тарелка выскользнула из пальцев или небесное тело не удержалось на небосклоне. Не надо бросать чёрную улитку через плечо или звать кролика в трубу.⁽²⁾ Нужно подобрать сопли и претворять мечту в жизнь самому! А ещё говорят, что призрак исчезнет, если обойти вокруг него девять раз, но что-то Кровавый барон никуда не делся, несмотря на намотанные вокруг него Сириусом круги.

Некоторые люди верят, что падающая звезда — душа умершего, которая летит в другой, лучший мир. Чья тогда эта? Вариантов так много… А Ремус заметил бы, что это не звезда вовсе, а метеорит, сгорающий в атмосфере, или хвостатая комета. Хвостатая. Смешно. У Сириуса тоже был хвост. Иногда из волос, собранных сзади, чтобы, не дай Мерлин, ни один волосок не упал в котёл на уроке Слизнорта. Иногда самый настоящий — собачий.

Снаружи было так тихо, что Блэк слышал кваканье лягушек в водоёме и шелест вздрагивающих под ветром листьев на дереве — один из самых приятных звуков на свете.

— Сириус! — тихонько позвала Эммелина.

А вот и самые-самые лучшие звуки! Блэк быстро покинул карниз и очутился возле очнувшейся девушки.

Если бы он смог раздобыть записи Риты, то отдал бы их Вэнс ознакомиться. Читается, как остросюжетный роман, которому позавидует признанный автор приключенческих новелл про вампиров — Элдред Уорпл. Послушаешь Риту — и даже Локхарту начнёшь симпатизировать, а это талант надо иметь. Но черновики бестселлера Скитер сгинули вместе с ней в пасти волшебной игрушки в виде хамелеона. Эх…

Растения, выросшие в темноте, и то выглядели крепче, чем Эмс ещё пару суток тому назад.

— Я тут, — сказал Сириус, улыбнувшись, когда она сосредоточила на нём взгляд.

— Который час?

Он приподнял брови в знак удивления и с жалостью посмотрел на треснутый циферблат.

— Это один из немногих вопросов, на который я затрудняюсь дать ответ. Прости.

— Почему мы на чердаке? — приподнявшись на локтях, спросила Эммелина. — Это же чердак, да? И где все остальные? Ты обещал рассказать.

— Вижу, тебе и правда полегчало. Мы здесь прячемся, Эмс — ты и я, а остальные… — сердце заныло при мысли о том, что через несколько часов его друзей и брата постигнет страшная участь.

— Они… живы? — дрогнувшим голосом произнесла Эммелина.

— И да, и нет, — выдохнул Сириус. — Это сложно объяснить, но я попробую. Я всё тебе расскажу. Ты очнулась очень вовремя. Я уже собирался писать тебе письмо, но это было бы очень странное послание, больше похожее на бред пациента из закрытого отделения Мунго, если ты понимаешь, о чём я.

Вэнс выглядела окончательно растерянной.

— Вообще-то нет.

Сириус дал ей стакан воды.

— Важно, чтобы ты выслушала меня очень внимательно, Эмс. Поняла? Я представляю, как сложно будет поверить в то, что я скажу, но ты должна. Запомни всё, особенно то, что касается шкатулки…

— Шкатулки? Вы нашли шкатулку? Ещё одну?

Сириус по-доброму покачал головой. Всё же Вэнс неисправима — всё ей надо сейчас и сразу. Чем-то они похожи, хоть и пишут, что все волшебники — с Нептуна, а колдуньи — с Сатурна.⁽³⁾

— Я надеюсь, что нашёл. Или почти нашёл.

Эммелина выпила воды и села так, чтобы подтянуть к себе колени.

— Не тяни! — не вытерпела она.

— Дай себе собраться с мыслями.

— Я уже собралась, разве не видно?

— Пока что у тебя собрались только глаза. В кучку.

Эммелина тяжело вздохнула и потёрла лицо ладонями.

— Сириус, я едва соображаю, ты прав, но мне кажется, что произошло что-то страшное. Обстановка, знаешь ли, намекает. В таком состоянии я… я просто напугана, понимаешь? Я не отстану от тебя, пока не узнаю, почему мы здесь! Не отпущу.

О да! Он ясно понимал. Он был напуган не меньше.

— Зачем ты меня опоил? — не унималась Вэнс.

Борода Мерлина! Она едва оклемалась, а уже атаковала его, как придирчивая староста, поймавшая второкурсника, болтавшегося по школе после отбоя.

— Я спасал тебя, Эмс.

— От кого?!

Сириус мрачно усмехнулся.

— Сначала от одного Тупицы, потом от Болвана. Они погубили всех, кто был им дорог… своей невнимательностью, толстокожестью, надменностью… глупостью.

Взгляд Сириуса вперился в стену, пальцы обхватили игрушечного ушастика. Захотелось крикнуть во всю глотку: «Кролик, кролик, кролик!», но вместо этого Блэк шумно вобрал носом воздух и заговорил:

— Всё началось в понедельник…

* * *

Из всех встречавшихся ему людей Вэнс обладала наибольшим самообладанием, Сириус убедился в этом наглядно. Она превосходно владела собой. Снейп мог бы позавидовать.

Она выслушала Сириуса, смахнула слёзы — он пропустил момент, когда Эммелина заплакала. Казалось, её глаза всё время блестели, как синий кварц — тот же удивительный оттенок, что был у волшебного циферблата фамильных часов Блэков на его запястье. С заходом солнца этот цвет стал ещё глубже, как и рана в груди Сириуса, ведь каждое прозвучавшее слово безжалостно кололо грудь.

— Вот так я и потерял свои брови, — невесело заключил Блэк. — Уже не такой красивый, да?

— Они ещё живы… — прошептала Вэнс. — Твой брат, Снейп, Рита…

— Да, — выдохнул он. — Последние часы.

— Как ты можешь сидеть здесь и бездействовать? Тратить время на меня, если в твоих силах их спасти!

Сириус помотал головой. Она не понимала.

— Это не так работает, Эмс. Я неусидчивый. Мне бесполезно объяснять на словах, но сейчас… теперь я знаю, как всё устроено. Я видел собственными глазами, испытал на собственной шкуре. Нельзя идти поперёк времени, и тогда оно станет твоим союзником. Если я выйду отсюда через дверь, спущусь к ним, то что-то произойдёт, что-то обязательно случится. Например, я упаду с лестницы, или мне на голову свалится люстра. Я не дойду до Регулуса. Прошлое в прошлом.

Эммелину, казалось, это не убедило.

— Покажи мне его, — пробормотала Эмс, сглотнув. Она опустила глаза и посмотрела на рубашку Блэка. — Покажи хроноворот.

Он выудил прибор и, придерживая за цепочку, положил на ладонь, баюкая его.

— Вот. Сейчас в этом доме три хроноворота. Первый — у меня, второй лежит в тайнике Зобраста, а третий находится у… — Сириус резко замолчал. Он проглотил ком в горле. Руки внезапно задрожали, пальцы дрогнули. В этот миг он понял. Всё понял.

— У кого? — спросила Вэнс.

Сириус тряхнул головой, опустив ладонь с хроноворотом на колени. Вот оно как...

— У Северуса.

— У Снейпа?

— Да, — подтвердил Сириус, кивнув. — Мы со скрипом нашли с ним общий язык. Он открыл в себе иронию и стал почти нормальным парнем. Я… я должен идти. Ты знаешь... Да. Всё-таки должен.

— Куда это? — опешила Эммелина, когда он встал на ноги, и попыталась подняться следом. Она пошатнулась, но Сириус придержал её за локоть.

— У меня есть одно крайне важное дело. Мне надо наружу. Срочно.

Вэнс бросила взор за окошко и вновь посмотрела на Блэка, словно он ляпнул несусветную глупость.

— Разве ты только что не говорил, что четыре голодных смеркута ждут за стенами особняка?

— Так и есть, — сказал Сириус, пытаясь запомнить её хорошенько напоследок. — Один из них скоро нападёт на Снейпа, когда тот пойдёт в теплицу. Это вот-вот случится, и я должен ему помочь. Иначе ничего не сойдётся.

— Помочь? Как, во имя Мерлина?!

— Это просто, — со слабой улыбкой ответил Сириус. Ремус оказался прав. Для того чтобы отдать свою жизнь за кого-то другого, требуется невероятная смелость. Хватит ли ему? — Я отвлеку внимание волшебной твари на себя. Я уже поборол одного смеркута, за меня не переживай.

— С помощью огня, да?

— Ага, — солгал Блэк и глазом не моргнув.

— Тогда не забудь зачарованный факел! Без него не выпущу!

Сириус застыл посреди чердака. Рабочий факел лежал на крышке сундука, а другой, горящий синим холодным огнём, приютился на тумбочке, заняв место плюшевой игрушки. Бесполезный.

— Да, я обязательно прихвачу факел, — прошептал Блэк, повернувшись обратно к Эммелине. — Возьми! — он снял с шеи цепочку и вложил хроноворот в руку Эмс. — Не хочу его ненароком повредить. Храни его, слышишь? Прочти надпись на ободке. Цена и польза для тебя определится лишь тем, как мною ты решишь распорядиться… Видишь? Время на твоей стороне, а я... — он взглянул на циферблат фамильной драгоценности, — ...подружиться с ним не смог.

Эммелина кивнула, не сводя глаз с искрящегося в свете одинокой свечи волшебного песка за стеклянным корпусом.

— Ты запомнила, что я рассказывал тебе о шкатулке? — голос Сириуса стал твёрдым. Эммелина изумлённо уставилась на Блэка.

— Да. Она на полке тайника. Подписано «От Меме».

— Я верю, что это порт-ключ. Ты тоже верь. Верь всегда. Верь, что всё получится! — сжав её пальцы, пылко произнёс Сириус. — А мои слова про неизменное прошлое… Чихать на них! Да! Точно! Забудь! Ты всегда была сильнее меня. Кто, если не ты? Знаешь, у меня есть теория, Эмс. Насчёт чашки. Парадокс такой… Мы с ребятами обсуждали недавно...

— Тот, что о чаинках, которые при помешивании чая собираются в центре, не поддаваясь центробежной силе?⁽⁴⁾

Блэк запнулся на секунду, а потом его губы украсила лёгкая улыбка.

— Почти. Я вдруг задался вопросом, почему чаинка в чашке неуловима, как снитч?

Эммелина фыркнула, произнеся что-то вроде: «Опять квиддич».

Сириус выпустил её руку и прошагал в угол чердака. Что-то скользнуло по щеке. В глазах вдруг помутнело, будто он смотрел на факел через завесу дыма.

Ладонь Эммелины прижалась к его спине между лопатками.

— Береги себя.

— Ты тоже, Эмс. Второй факел тебе пригодится. Когда… в общем, если я не вернусь, то действуй по обстоятельствам.

— Что значит, если ты не вернёшься? Погоди, Сириус!

Он мигом обернулся в пса, схватил зубами факел с тумбочки и выскочил в круглое окно навстречу неизбежной судьбе. Створка за ним закрылась.

Из-за рассеивающихся облаков показала надкусанный бок луна.

1) Денбрас — сказочный великан из корнуэлльского фольклора.

Вернуться к тексту

2) Согласно английскому суеверию, чтобы месяц был удачным, нужно в первый его день прокричать: “Rabbit, rabbit, rabbit!”, а для пущего эффекта делать это лучше в трубу.

Вернуться к тексту

3) В волшебном мире существует книга «Волшебники с Нептуна, волшебницы с Сатурна», отсылка Роулинг к изданному в реальном мире бестселлеру Джона Грея «Мужчины с Марса, женщины с Венеры».

Вернуться к тексту

4) Парадокс чайного листа — физический парадокс, заключающийся в том, что при размешивании чая в чашке круговыми движениями мы наблюдаем, как чаинки собираются в центре чашки на дне, в то время как «здравый смысл» указывает нам на то, что под действием центробежной силы они должны разместиться по краям.

Вернуться к тексту