Команда (джен)

Господа, на сей раз сюрпризов так много, что описаний и ссылок хватит на целый эпизод! :)))

Ну и, собственно, сама глава. По объему она вышла вдвое больше обычного, но разбить на две композиция не позволяет. Не обессудьте…

Субботним утром во время завтрака Нарцисса Малфой твердо решила не откладывать наболевшего и немедленно, прямо сию секунду навестить Беллатрикс. Внезапности решения, безусловно, способствовало заботливое квохтанье мужа, которое будущая мать стоически терпела со вчерашнего своего возвращения с похорон. Нет, как и всякой женщине, Нарциссе не приедалось повышенное внимание со стороны возлюбленного, но все-таки пушистое кресло на колесиках и тройной слой ковров на пути из спальни в столовую — это явный перебор. А еще обеззараживающее заклинание на вилки и тарелки, поминутные расспросы о самочувствии, разговоры шепотом — натуральная палата в Мунго. Знай Нарцисса, как подействует на Люциуса повторное отцовство, до последнего держала бы радостную новость при себе. И какой вупер(1) ему насвистел? Рождения Драко восемнадцать лет назад он за делами революции словно бы и не заметил, теперь, видать, взыграло вдвойне. Успокоится, конечно, только вот когда? И хватит ли ей нервов благополучно дожить до тех времен, не оскорбив чувств обожаемого мужа семейным скандалом? Беременность порой заставляет истерить на пустом месте, а тут такой роскошный повод… нет уж, счастье — штука хрупкая, надо принимать меры. Полчаса общения с Беллатрикс замечательно уравновесят тонны гипертрофированной заботы… только вот Люциусу идея вряд ли придется по вкусу. Ну так и не будем ничего объяснять, просто сбежим, женщина в положении имеет право на капризы. В погоню он не кинется, поскольку постазкабанским адресом супругов Лестрандж из «любви» к свояченице никогда не интересовался, и вообще, если повезет, не заметит. А заметит — скажу, Лорд приказал… тем более, вправду приказал…

После трапезы леди Малфой объявила о своем желании принять ванну (В одиночестве, дорогой!), поднялась к себе, переоделась, черкнула на салфетке записку, выбралась с помощью эльфа к воротам и аппарировала в Кент.

Несмотря на почти стопроцентную победу красных в школьном кубке по квиддичу на этот год, матч «Гриффиндор-Райвенкло» обещал интересное зрелище. К концу завтрака в дверях Большого Зала образовалась давка, потому никто не обратил внимания, как Невилл Лонгботтом ткнул Драко Малфоя локтем под ребра, а тот даже не подумал вытащить палочку.

«И тебе привет. Больно, между прочим».

«Извини, не рассчитал. Надо поговорить».

«Сейчас? Матч же!»

«Успеешь. Под трибуной Хафлпаффа после первого гола».

«Идет».

— Лонгботтом, держи грабли в карманах, да пуп подбери — наступят. Эй, мелюзга, с дороги! Грегги, сдвинь их куда-нибудь.

Толкнув плечом Невилла и отшвырнув в сторону зазевавшегося второкурсника, Драко Малфой в сопровождении свиты вышел из Зала.

Дом в деревеньке Верхний Вулидж Родольфус приобрел почти двадцать лет назад, незадолго до падения Темного Лорда. Зарегистрировать новую собственность в Отделе учета недвижимости он не успел, потому Рэд Роуз Шэк единственный из всех владений семейства Лестрандж избежал министерской консервации. Он и послужил убежищем двум братьям и Белле после побега из Азкабана.

Уже неделю спустя Рабастан перебрался к Руквуду в Корнуолл, супруги остались одни, и Нарцисса неожиданно для себя полюбила навещать старшую сестру в ее магловском захолустье. Верхний Вулидж своими древними вязами, общей бестолковостью планировки, нарочитым буйством зелени в садах и мощной аурой мирного уюта напоминал родной Сквинтэмхэм, косые башенки и разнокалиберные окна которого по сию пору мерещились Нарциссе среди геометрической роскоши Малфой-мэнора. Здесь даже дерганная, озлобленная Белла словно молодела, становилась спокойнее и начинала походить на ту гордую уилтширскую Артемиду, блистательную и жестокую красавицу, любимицу отца и предмет боязливого восхищения для младших сестер. Беллатрикс Блэк, Пламя Уилтшира, взбалмошная, неистовая, непредсказуемая, она обожала охоту, разводила соколов, коллекционировала птичьи яйца, арбалеты и мужские сердца. Каждый попавший в зону доступа мужчина неизменно оказывался очарован, сражен и покорен на веки вечные. Не устоял и заглянувший на огонек к другу Альфарду Родольфус…

Вечером того рокового дня в девичью спальню влетела возбужденная донельзя Медди и, подпрыгивая от избытка чувств на жестком матрасе, принялась пересказывать случайно подслушанный разговор отца со старшим братом: «…дядюшка Альфард ему — не торопись, девчонка неделю как школу закончила, свобода, ветер в голове, дай ребенку порезвиться, Руди подождет, ему не привыкать. А папа — что ты, приданое пять кнатов, дом Лестранджей, такая удача, моя принцесса достойна лучшего, надо ковать железо. Дядюшка — да пускай хоть познакомятся толком, Руди вон в библиотеку пошел пособия по этикету штудировать. А папа — никаких знакомств, упаси Мерлин, Беллочка как ляпнет чего в своей манере — он сразу передумает…»

С каждым словом Белла все больше бледнела, стыла, дышала реже и в конце концов превратилась в твердое, ледяное, звенящее от прикосновений полупрозрачное изваяние. Сестры пришли в ужас. Медди, как всегда в критической ситуации, помчалась к дяде Альфарду. Тот явился в спальню, постучал по Белле ногтем, обошел ее кругом, усмехнулся. «Все у этой бесноватой не как у людей, даже стихийные выплески, — проворчал он и накинул поверх заиндевевшей ночной сорочки одеяло. — К утру отойдет. Бегите спать в Смежную гостиную, цыплята, тут ночью будет прохладно». Следом заглянул отец, потоптался в дверях, пряча взгляд, жалкой скороговоркой пожелал дочерям спокойной ночи и ушел развлекать гостя …

Посреди невысокого деревянного мостика через ручей Нарцисса остановилась, положила локти на крепкие перильца и наклонилась вперед, вглядываясь в мутные струи по-весеннему бурного потока. Захотелось вдруг, как в детстве, скинуть сапожки, накрутить на руку подол и с визгом сигануть с перил, подняв босыми пятками тучу искристых брызг, а после долго стоять по колено в ледяной воде, закусив губу и поглядывая искоса на сестер — кто дольше? Побеждала всегда Белла…

Утерев перчаткой непрошенную слезу, Нарцисса спустилась с мостика и свернула направо.

Ни в какую Смежную гостиную они с Андромедой, разумеется, тогда не пошли, так и просидели в обнимку до рассвета, кутаясь в одно одеяло, вздрагивая от страха и обливаясь слезами. Утром Белла порозовела, зашевелилась, но не оттаяла. Равнодушно пожала плечами в ответ на всхлипывания сестер, молча, механически привела себя в порядок и отправилась завтракать. Такой вот — пустой, погасшей, искусственной, словно жертва Империо — получил Родольфус свою невесту в Солсберийском соборе(2) четыре дня спустя.

Бедный влюбленный Руди… Не так уж и стар он был тогда — всего сорок три, но избалованной мужским обожанием восемнадцатилетней Белле показался, конечно, древней уродливой развалиной. Кто знает, как бы все сложилось, поддайся отец на уговоры Альфарда повременить с помолвкой, позволить дочери хотя бы видимость выбора. Сердце уилтширской богини оставалось свободным, и если б жениху дали время поухаживать за ней, преодолеть свою природную стеснительность и косноязычие, возможно, он сумел бы убедить юную красавицу в искренности чувств и намерений, а там… Белла всегда была тщеславна. Но Кигнус Блэк предпочел не рисковать, в результате несчастная, окольцованная Поясом Верности девушка очутилась в объятиях угрюмого жутковатого незнакомца. Быть может, именно скоропостижная свадьба, а вовсе не знакомство с Темным Лордом, зажгла в глазах Беллатрикс Лестрандж черный огонек безумия? Что толку теперь гадать…

Нарцисса со вздохом вытряхнула из головы сентиментальные воспоминания и толкнула калитку.

В разгар матча под трибуной Хафлпаффа среди пыльных досок, кирпичей и мусорных куч Драко Малфой принял из рук Невилла Лонгботтома флакон с воспоминанием и сунул его в карман.

— Ну?

— Что «ну»? — Невилл, не глядя на собеседника, пнул коробку из-под перечных чертиков.

— Был повод для спешки?

— Я хочу спросить… — Невилл вздохнул. — Ты вообще зачем мне это дал?

Драко провел пальцем по ближайшей балке, поморщился и вытащил палочку.

— Идея Поттера, чтоб ему сегодня снитчем подавиться. Экскуро. Садись.

Кое-как примостившись на криво прибитой доске, юноши долго и молча слушали вопли со стадиона.

— Нет, не тянет Райвенкло без Чанг, — наконец констатировал Драко. — Вратарь вату жует, охотники сонные, как феи по зиме, ловец, кажись, и дракона не разглядит, один капитан с битой носится по полю, будто ошпаренный. Развалилась команда.

— Вас они побили.

— Крупно повезло: ловец улепетывал от бладжера и рукавом зацепил снитч. Не видел?

— Пропустил. У меня албуминосус колосился.

Помолчали еще минут пять.

— Все-таки. Зачем?

— Поттер считает, ты циклишься.

— Малфой, если б твоих родителей запытали до потери рассудка…

— Я бы мстил. Но по уму, а не так как ты в Министерстве — внаскок с разбитым носом.

— Гарри сам вчера…

— Не видел, но зато знаю, что Поттер скоро три года как вхож во Внутренний Круг и регулярно встречается с теткой Беллой. Ничего, без психоза, а ведь она его крестного угробила.

— Крестный — не отец.

— Единственный, кто оставался, как у тебя бабка.

Невилл сжал кулаки.

— Малфой, я, сколько себя помню, хожу к ним в Мунго. И всегда одно и то же. Отец смотрит сквозь меня, а с подбородка слюна капает. Мама мычит и сует фантик от конфеты.

Драко зажмурился.

— Собираешь?

— Собираю.

— А Поттер листья с могил коллекционирует — сушит в книге и складывает в альбом. Уизли по секрету сказала.

— Я знаю.

Выдох у Драко получился каким-то рваным.

— Ты думаешь, наверное, мне не понять, у меня-то живы-здоровы, а теперь даже почти в безопасности. Но однажды и моего отца… как твоих. Три полных круга Круциатуса — за разбитое Пророчество, за то что вы тогда из Министерства ушли живыми. Отец умирал у меня на руках, а я смотрел на Риддла, тварь змеерылую, улыбался и кланялся. До сих пор улыбаюсь и кланяюсь. Только фиг бы у меня вышло притвориться, если б не тетка Белла с ее уроками окклюменции.

— Ах, она теперь тоже хорошая?! — Невилл с такой силой врезал кулаком по доске, что с верхних балок посыпалась труха вперемешку с мусором. — Как там было в «Кабаньей»? Бедный, бедный Рабастан, заставили, обездвижили, братика сильно любил… Теперь другой флакончик подсунешь, где милая несчастная тетушка Беллатрикс — всего лишь жертва обстоятельств? Они нелюди, Малфой, не-лю-ди!!!

— Да кто спорит? Я ж не оправдываю, и Поттер не оправдывает, мы про другое: у тебя все выходит белое и черное, а серого ни на кнат. Так не бывает, Лонгботтом. Снейп когда-то подставил предков Поттера, но теперь он ему самый родной человек. Дамблдор — гад бородатый, однако он враг Риддла, и значит, на нашей стороне. Мой папа́ с его огроменным «фи» насчет грязнокровок честно признает, что по части умения делать деньги нам до маглов еще шкандыбать и шкандыбать. Мы с тобой шесть с половиной лет цапались, а сейчас сидим рядышком посреди помойки и треплемся за жисть. — Драко вытряхнул из волос щепку. — Пойми, есть вещи, которые изменить нельзя, но можно поменять свое к ним отношение. Вот твоя бабка — урожденная Блэк, до того не терпит этого факта, что даже имя взяла другое, лишь бы поменьше светиться на семейных гобеленах. А все все равно знают, что она Каллидора Блэк, хоть заавадься. Ну и нафига было стараться?

— Дедушке нравилось имя «Августа».

— Я встречал твою бабку. Как-то сомнительно, что желание мужа для нее — закон. Или, скажем, наша Бель. Какой эльф получился — супер! А все потому, что самой нравится. Конечно, тут Эджкомб поработала, но ведь Амбридж могла и не повестись, сидела бы дальше в углу в обнимку со своими фобиями. Понимаешь?

— Не особо. Как бы я ни рефлексировал, Лестранджи все равно останутся нелюдями.

— Ради Мерлина, но тебе бы надо научиться ненавидеть их без гриффиндорской горячки в заднице. Как Поттер Риддла — аккуратно, хладнокровно, по графику. Как ты сам свои цветики выводишь. На кону финальный бой, Лонгботтом, куда тебя могут просто не позвать.

Они послушали, как трибуны ликуют над очередным гриффиндорским голом. Драко вынул из кармана яркий пакетик.

— Во! Лягушку будешь?

— А ты?

— Обойдусь.

— Давай пополам.

Некоторое время молча жевали шоколад. Наконец Невилл швырнул пустой пакет в ближайшую кучу.

— Ладно. Расскажи про нее.

— Про тетку Беллу? Я ее почти не знаю. Явилась однажды из Азкабана, худая, страшная, с порога принялась гонять на дуэльных спаррингах и учить окклюменции. Появлялась каждый день с утра после завтрака, тащила в зал… сначала в Пасхальные каникулы, потом летом… и вечные издевки, речи во славу Лорда, сюсюканье, безумные песенки. Я однажды взбунтовался, а она взяла за грудки, тряханула, как суслика — сама жуткая, глаза больные — шипит тихо-тихо: «Дурак, я тебе жизнь спасаю». И ведь правда спасла, дважды. Сначала на церемонии принятии Метки — Риддл велел маглу откруциатить, а я не смог, потому что она смотрела, как ты на зельеварении. Беллатрикс на коленях упросила Лорда меня пощадить. Ну и потом, когда отец вышел из Азкабана… — Драко содрогнулся, — если б не теткины уроки, оба были бы трупы. Вот так, Лонгботтом. Знаешь, что это значит?

— Что у тебя перед ней Долг Жизни? — мрачно спросил Невилл.

— Это значит, что нас обоих не допустят до операции со шкафом. Тебя — потому что увидишь Беллу и сорвешься, а меня — потому что никогда не подниму против нее палочку. — Драко встал, отряхнул мантию. — Пошли уже на матч, хватятся.

— Пошли. — Невилл тоже поднялся. — Спасибо, Малфой. Ты классный друг.

Драко хмыкнул.

— Шляпа ведь тебя вовсе не на Хафлпафф уговаривала, а на Слизерин, так?

— Откуда знаешь?

— Догадался. Жаль, не уговорила, Слизерин в первую очередь учит различать полутона и находить компромиссы. Кроме того, попади ты к нам, я бы дружил больше с тобой, чем с Винсом и Грегги.

— Уверен?

— Ты выглядел жалко, а я любил играть в покровителя. Но ты — не Винс, у тебя есть мозги и стержень, и ты, в отличие от меня, всегда знал, что хорошо, а что плохо. Будь мы на одном факультете, оба бы поумнели намного раньше.

Свое название Рэд Роуз Шэк вполне оправдывал — крошечный коттеджик на четыре комнаты, с газона по чердак плотно увитый плетистой розой. Цвести королеве флоры был еще не сезон, но она вовсю приветствовала весну свежей зеленью и обильными каскадами прошлогодних побегов. Похоже, эльфы пропустили февральскую обрезку. И шпалеры не крашены, и дорожка не метена, и клумбы никто даже не думал рыхлить. Странно…

В маленьком холле ее встретила печальная эльфийка, молча приняла из рук мантию.

— Почему сад в таком ужасном состоянии?

Эльфийка вздрогнула, прижала уши. Бедолага, Белла и в обычном-то виде не подарок, а тут еще болеет…

— Хозяин велел Кайсе ухаживать за госпожой, леди Малфой, мэм. Госпожа не приказывала заниматься садом.

Нарцисса удивилась.

— Ты не из Виверн-касл?

— Кайса принадлежит дому Руквудов, мэм.

— Эльф Августуса? Святая Дева, в чем же ты таком провинилась, что он отдал тебя на растерзание Белле?

Эльфийка выпучила глаза, и Нарцисса прикусила язык. Ай да я! Всего два месяца затворничества в компании лопоухих квиддичистов — и вот уже беседую на равных с домовиком. Хорошо, Белла не слышит.

— Можешь не отвечать. Как здоровье леди Лестрандж?

— Сегодня госпожа встала с постели, — с неожиданной гордостью отрапортовала Кайса и тут же собрала кожу на переносице скорбной гармошкой. — Ненадолго. Госпожа еще слаба.

Забавно, странное существо явно сочувствует своей временной хозяйке. И все б хорошо, только вот хозяйку зовут Беллой Лестрандж… Язык чешется спросить, что тут происходит, но нельзя — это Малфой-мэнор трудами кудесников из Серой Лиги превратился в оазис мирного счастья, а здесь по-прежнему идет война, приходится держать рот на замке и ни в коем случае не терять бдительности… кстати.

— Откуда ты меня знаешь?

— Госпожа видела леди Малфой, когда леди Малфой шла к дому, мэм.

— Ясно. Проводи.

— Тонкс!

— Тишшше….

Люпин в дверях детской ошалело уставился на кроватку, спрятал за спину какой-то свиток и на цыпочках упятился вбок по коридору. Тонкс покачала головой, тихонько укрыла едва уснувшего Тедди одеялом, невесомо чмокнула его в лобик − «Такой вот у нас папа…» − и последовала за мужем. Тот, сидя на табуретке за кухонным столом, перечитывал свой пергамент, явно не в первый раз.

— Рем?

— Ты не поверишь…

Она обвила плечи мужа руками, наклонилась, прижавшись животом к его спине, и, потершись мимоходом щекой о жесткие волосы на макушке, заглянула в пергамент.

— Что это?

— Из Министерства. Помнишь секретный проект?

— Еще б не помнить. Ты каждый вечер уходил незнамо куда, а я, — Тонкс слегка прикусила его ухо, — безу-у-умно ревновала…

— Кисенок, не сейчас… Они приостановили испытания, но вознаграждение… оммммм... выплатили в полном объеме.

— Да-а-а, большо-ое, вку-у-уcное вознаграждение…

— Кисссс…

— Мр-мр-мр?

— Нам прислали… а-ахххх… премию…

— Прррремию-мр-мр?

— Тыссс… да-а-а… тыссячу галлеонов за успешшшное оконча-а-а-аххх…

— Рррррр… Я люблю… пррррреммммии…

Драгоценный свиток слетел на пол и укатился под кухонный шкаф.

Сестру она не узнала. С полминуты переминалась на пороге тесной комнаты, недоумевая, почему вместо Беллы ее привели к этой опухшей неприбранной старухе в темно-коричневом шлафроке и тапках на босу ногу. Старуха полусидела в изголовье кровати среди подушек и тяжело, не мигая, смотрела на гостью.

— Здравствуй, Цисси.

— Бе… Белла?!

— Худо выгляжу, да? — старуха жутко оскалилась. — Вдовство не красит. Присаживайся. — Оглянулась, словно впервые узрев собственное обиталище, развела руками: — Извини, без церемоний, кресел тут у меня не предусмотрено — места нет. Садись на кровать… если, конечно, не брезгуешь.

— Не глупи. — Нарцисса поспешно присела на краешек постели. — Белла, что с тобой?

— Болею, — отрезала старуха и отвела взгляд. — Прекрати.

— Что прекратить?

— Смотришь, будто хоронишь.

— Извини, но ты и впрямь…

— Смертью пахну? А может, вдовам так положено?

— Белла…

Старуха вдруг приподнялась на подушках и резко подалась к Нарциссе. Черты ее заострились, глаза полыхнули прежней яростной ненавистью.

— Лучше быть женой мертвеца, чем сумасшедшего!

Ох… вроде бы не впервые ей приходится глотать сестрины оскорбления, отчего ж сейчас обидно до горячего спазма в горле? Когда мы виделись в последний раз? На Рождество? Отвыкла, милочка… Ну что ж, хотела уравновесить мужнину заботу — вот тебе негатива на год вперед. Смотри не подавись.

— Извини, мой визит, наверное, не ко времени. — Нарцисса встала и повернулась к двери, на ходу натягивая перчатку. — Собственно, я только хотела сообщить: вчера мы похоронили Родольфуса. Подробности, пожалуй, пришлю совой. Всего хорошего, выздоравливай…

И вдруг замерла, выпучив глаза. Рядом с дверью во всю стену красовался гобелен с фамильным древом Блэков, слишком широкий левый край был аккуратно подвернут. Так вот куда реликвия делась после смерти дяди Альфарда! Ох, Белла, Белла…

— Цисси!

Голос сестры звучал почти жалобно. Нарцисса обернулась. На кровати вновь сидела незнакомая старуха и часто моргала подозрительно блестящими глазами.

— Прости.

— Что?

— Я. Прошу. Прощения. — Бела неуверенно протянула к ней дрожащую руку. — Пожалуйста, вернись.

— Прощения? — Нарцисса снова села на кровать. — Ты меня поражаешь.

— Не хочу больше ссориться. Почему мы постоянно ругаемся по пустякам? Ну жалко тебе предателя Снейпа — на здоровье, все равно уже не встанет, ори-не ори. Зато мне до чертиков обидно знать, что родной сестре для прихода сюда понадобился приказ Темного Лорда.

Святая Дева… неужели я сейчас жалею Беллатрикс Лестрандж?

— Белла. — Для пущей убедительности Нарцисса наклонилась вперед. — Приказ был, врать не буду, но дело вовсе не в нем.

— А в чем?

— Люциус достал, — честно призналась она.

— О. — Белла как-то по-детски хихикнула и вытерла рукавом мокрую щеку. — Это, безусловно, все меняет… — Вытерла другую, всхлипнула. — Да, тебе не мерещится, я плачу. Сижу и бесконечно рыдаю. Сутки напролет, всю эту чертову неделю! Остановиться не могу. А вокруг — никого. Долохов вместо себя прислал дурацкую открыточку с незабудками, Рабастан заглянул на пять минут — и с концами, Августуса тоже со вторника не видать. Одна, одна, одна… До того дошла — с эльфом разговариваю, о погоде, о тряпках, о зельях, представляешь? Они, оказывается, не столь уж элементарное быдло…

Да неужели? Позвать, что ли, Люциуса, пускай дискутируют, эксперты по эльфам. Хотя мне тоже есть о чем спросить.

— Почему Августус отдал тебе своего домовика? Куда делся твой?

Белла неопределенно повела плечом и принялась ощупывать дрожащими пальцами пояс халата. Если б речь шла о ком-то другом, Нарцисса без колебаний определила бы состояние собеседника как классическое смущение.

— Был здесь один, Сморри… или Снурре… не помню. Попался под горячую руку… я не хотела…

Нарцисса представила себе смерть несчастного домовика и внутренне содрогнулась. Ох, Белла, Белла…

— И что? В Виверн-касл закончились эльфы?

— Все там, но Руди нет и… я не могу их позвать.

— Почему? При чем тут Руди? Ты же Лестрандж!

— Я Лестрандж, но я не помню ни одного чертова имени! — Белла всхлипнула и снова вытерла щеки рукавом. — У них у всех есть имена, понимаешь? Чтобы позвать, надо знать, а у меня память отвратительная, особенно на всякие мелочи. В Виверн-касл я просто говорила: «Эй!» — и они появлялись, а здесь не откликаются, как ни ругайся. Сначала злилась страшно, думала — издеваются, но Кайса говорит, просто не слышат… Короче, пришлось одолжить ее у Августуса, пока Руди не вернется. — Слезы уже безостановочно текли по опухшим, воспаленным от постоянного вытирания щекам. — А Руди вернулся — и сразу к Лорду. Ну почему он домой не зашел? Вещи оставить, переодеться… душ… был бы жив…

— Святая Дева… — Нарцисса нашарила в сумочке платок, подумав, увеличила его до размеров наволочки и отдала сестре. — Белла, ты… любила Руди?

— Разумеется, нет! — Она спрятала лицо в платке и глухо прогундосила: — Я ж его не знала. Тридцать лет прожили вместе, а все будто в день свадьбы — чужой человек. Хотя кто мешал? Просто поговорить, спросить… что там обычно спрашивают? Как день прошел. — Она дернула себя за халат. — Или вот коричневый цвет ненавижу, а ты? Или очередную безделушку привез из Венгрии — зачем? Мерлин, до чего глупо…

Святая Дева, мне пора в Мунго. Я хочу обнять плачущую Беллатрикс Лестрандж.

— Вот, совсем расклеилась. — Белла шмыгнула носом и вдруг принюхалась. — Что у тебя за духи?

Нарцисса поспешно протянула ей запястье.

— Нравится? Это новый проект Люциуса… был.

— Ужасно знакомый запах.

— Невозможно, серия экспериментальная, за пределы лабораторий ее пока не выпускают.

— Нет, я совершенно точно где-то слышала… — Белла прижала кулак к подбородку, — недавно совсем, крутится в голове… впрочем, белиберда какая-то: сижу посреди леса и опять реву. Приснилось, наверное. Неважно. Поделишься?

— Вечером пришлю. А почему ты не попросила Рабастана вызвать эльфов?

Белла насупилась, снова зашмыгала носом.

— Я ж говорю, Рабастан был здесь ровно пять минут и нес полную околесицу. Представляешь, оказывается, Руди был по уши в меня влюблен, а я — жестокая бездушная стерва — одна во всем виновата. Коз-з-зел! Будто это я их двоих с Лордом свела, а не наоборот! Его счастье, что у меня пока сил нет на Круцио.

— Рабастан очень тяжело переживает потерю брата, не стоит принимать его слова близко к сердцу. Конечно, ты не виновата ни в смерти Руди, ни в его к тебе чувствах…

— Да в какие, к шерстепухам, чувства! — завизжала вдруг Белла. — Вы что все, с ума посходили? Я — ненормальная Лестрандж! Круцио за здрассьте, трупы штабелями, меня даже дементоры в Азкабане лишний раз трогать опасались! Какой извращенец в такую втрескается?

— Белла, — терпеливо, как ребенку, принялась втолковывать Нарцисса, — Руди был в тебя влюблен, это знали все, включая Темного Лорда. Да, ты не нежная пери, но и поженились вы не вчера…

— Еще краше, тридцать лет неземной безответной любви! Да Руди тогда только вступил в права Главы Рода, ему нужна была хозяйка для Виверн-касл и будущая мать наследника!

— Ну и где?

— Что?

— Наследник где?

— О… — Белла растерялась. — Наследник? Эм… мы вообще договорились — после победы… то есть, не договорились, а я сказала…

Бедный Руди.

— Дорогая моя сестра, на досуге попробуй почитать Матримониальный Кодекс, там очень подробно расписано, чем грозит жене Главы Рода отказ от исполнения супружеского долга. Если б Родольфус захотел… Ты что, опять плачешь? Перестань, щеки скоро до дыр сотрешь! Домой вернусь — мазь пришлю… нет, лучше сама приду и намажу. Белла! Вот ведь наказание…

— Он меня да… даже… ни разу… не поцелова-а-ал…

— Да что ты! За тридцать лет? Надо ж так запугать парня.

— Цисси… неспра… несправедли-и-иво…

Святая Дева, отвернись и забудь. Я обнимаю Беллатрикс Лестрандж, позволяю ей заливать слезами мое любимое платье, глажу по нечесаной голове. Она чудовище, сумасшедшая убийца и моя сестра. А еще, Святая Дева, я в жизни не видела более несчастного человека.

Без двадцати одиннадцать в дверь коттеджа Люпинов тихонько постучали. Не дождавшись ответа, постучали еще раз, погромче. После третьего стука супруги нехотя расцепили объятия.

— Кажется, не отстанут. — Люпин потуже затянул пояс халата, оглянулся. — Ты тут, наверное, прибери пока. — И поплелся открывать.

На пороге стояли четверо молодых людей очень знакомой наружности. Недовольная гримаса на лице хозяина дома сменилась удивленно-радостной улыбкой.

— Гарри?

— Привет, Рем. Извини, не предупредили. Что, сильно не вовремя?

— Такие гости всегда вовремя, мы уж не чаяли, когда… Заходите-заходите, только тише, Тедди спит.

— Ой, — Гермиона протянула позвякивающий пакет, — а мы ему гостинцев принесли.

— И вот это. — Рон аккуратно прислонил к стене большую, плоскую, ярко раскрашенную коробку. — Развивающий коврик, для детей от трех месяцев. Мама сказала, если б у нее такой был, она бы еще пятерых родила.

— Так что повезло, что не было. — Джинни пристроила на тумбу для обуви торт и стянула с ноги кроссовок. — А где Тонкс?

— На кухне. Тапочки?

Хором:

— Не-е-е…

— Тогда пошли.

Тонкс, тихо взвизгнув от восторга, умудрилась повиснуть на шеях сразу у всех четверых гостей.

— Ребята, наконец-то! А мы ждем-ждем… Только почему без совы? У меня бардак, к чаю ничего…

— Мы с тортиком… упс. Джин, где торт?

— В прихожке оставила, сейчас…

— Тише, я сама…

Хором:

— Нет!

Люпин, мягко:

— Лучше пусть Джинни сходит, дорогая, а ты чаю завари. — Он сотворил четыре табуретки и бесшумно отодвинул от стены стол. — Садитесь, ребята. Как Альбус вас всех отпустил?

— Он не отпускал. — Рон пристроил под столом длинные ноги и подмигнул Тонкс. — Мы сбежали.

Люпин нахмурился.

— Вас хватятся.

— Не-а. — Гарри снял с торта крышку и трансфигурировал ее в большой нож. — Сегодня мы играли с Райвенкло. Тридцать четыре минуты, счет четыреста пятьдесят — двадцать, у них траур, у нас башня ходуном ходит, потому что кубок в кармане.

— Поздравляем. Только как они празднуют без героев матча?

— А мы сказали, что идем целоваться.

Тонкс прыснула.

— Черти. Дамблдор все равно скоро обнаружит, что вас нет в замке. Рем, может, патронуса ему послать?

— Не надо, не обнаружит. — Джинни скорчила кислую мину. — У него какие-то чрезвычайно важные дела со слизеринским хорьком. Тонкс, статус замужней дамы на тебя худо действует, ты становишься натуральной занудой.

— Поговорим об этом лет через восемь. — Тонкс поставила перед ней блюдце. — А сейчас давайте чай пить.

Среди слизеринцев не принято плакаться в жилетку. Среди Упивающихся Смертью — тем более. Минуты неизбежной неловкости после окончания беллиной истерики Нарцисса пережила с трудом, сто раз успела пожалеть о своей утренней выходке, поклялась себе отныне быть паинькой, слушаться мужа и никогда больше не идти на поводу у внезапных капризов. Осталось лишь дождаться, когда Белла высунет нос из платка, пожелать ей всего хорошего — и бегом домой, но… не бросать же сестру в таком состоянии. Мало ли, что ей в голову придет… ой. Интересно, палочка у нее далеко? А у меня? Однако, влипла: и уйти нельзя, и оставаться страшно — с Беллатрикс Лестрандж станется заавадить свидетеля своей слабости. Ох, Святая Дева, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus(3)… прости мне глупость мою и помоги отсюда выбраться. Обещаю больше никогда…

— Расскажи про похороны, — глухо, сквозь платок попросила Белла. — Я смогу потом перевезти Руди в Виверн-касл?

Совсем плохо.

— Видишь ли, — осторожно начала Нарцисса, — вчера кое-что случилось. Темный Лорд намеревался оказать нам честь, но… передумал. Теперь Внутреннему Кругу запрещен доступ в Малфой-мэнор, не могла же я хоронить Родольфуса одна! А у Руквуда в Корнуолле сплошные болота, Рабастан против…

— Погоди, я не понимаю, — на диво спокойно прервала ее Белла. — Руди не в мэноре? Почему?

— Говорю же, Лорд запретил.

— Запретил похороны?

— Не похороны, а гостей. К нам нельзя ни Рабастану, ни Августусу, ни Антонину, ни тебе, понимаешь? Только Ноттам почему-то можно, но Теодор еще не…

— Почему?

— Лорд устроил ему проверку…

— Цисси, не делай мне дуру! Почему господин запретил Малфой-мэнор?

— Не знаю. Он пришел с Питером и сундуками, но вдруг упал в воротах, а следом явились авроры.

— Упал?

— Будто заснул на ходу. Дальше не видела, меня отключили в драке, когда пришла в себя, его уже не было. Потом я привезла в Поместье Питера — ему тоже досталось — и Лорд приказал не пускать в мэнор никого кроме Ноттов. Все.

Белла поморгала опухшими веками.

— Ничего не понимаю.

— Думаешь, я понимаю?

— И где теперь Руди?

Ох.

— Я связалась с Андромедой, она разрешила похоронить лорда Лестранджа в Сквинтэмхэме, — скороговоркой выдала Нарцисса и стиснула влажной ладонью сумочку, напряженно наблюдая за сестрой. Под которой из этих подушек она прячет палочку? Сейчас взорвется, и дай Мерлин, чтобы обошлось одним криком…

Белла задумчиво накручивала на палец поясок от халата.

— Это хорошо. Руди нравился Сквинтэмхэм.

Облегченный выдох у Нарциссы получился неприлично громким и спровоцировал Беллу на почти настоящую улыбку.

— Думала, орать буду? Надо бы, но… — пожала плечами, — устала. Передай Медди мою признательность.

— Не поверит.

— Я б написала, но здесь нет ни одного самопишущего пера, а Кайса только крестики рисовать умеет. — Она отпустила поясок, и тот скатился на простыню темно-коричневой спиралькой. — Знаешь, я думала, Сквинтэмхэм из меня дементоры выжрали подчистую, но, оказывается, скучаю. Как там?

— Был поздний вечер, темно, и в дом мы, разумеется, не заходили, но парк не изменился. Пруд только окончательно заилился, и наш Маршальский Вяз засох.

— Срубили?

— Нет, Медди хочет сохранить все как при дяде Альфарде.

Белла фыркнула.

— Любимая племянница!

— Альфард любил нас троих одинаково, — возразила Нарцисса, — просто тебе всегда казалось мало.

— Почему он завещал Сквинтэмхэм ей? Несправдливо!

— Очень даже справедливо. У тебя был Виверн-касл, у меня — Малфой-мэнор, а у Медди — только дочь и конура в магловской многоэтажке.

— Предательница!

— Не будь дитем. Ты злишься и завидуешь, потому что Медди хватило характера пойти против папиной воли, а тебе — нет.

— Долг крови…

— Долг крови — это средневековая чушь, в которую кроме тебя и Люциуса нынче верит один Темный Лорд. Всех прочих интересует исключительно политика. Ну и жить, конечно, хотят.

Белла прищурилась.

— Смотрю, засиделась ты в своей уютной кроличьей норке, — спокойно, без тени злобы, сказала она. — Смелая стала, языкастая… не трясись, не выдам. А знаешь, почему? Потому что до-олг кро-о-ови. — Хихикнула. — Живите, кролики, плодитесь и размножайтесь. Кого ждешь? Надеюсь, на этот раз девочку?

Нарцисса инстинктивно обхватила живот, загораживаясь от хохочущей ведьмы.

— Откуда ты…

Белла резко оборвала смех.

— Я видела тебя в окно — ходишь, словно расплескать боишься… Цисси, перестань. Какую бы крамолу вам ни взбрело тут шепелявить, я никогда не причиню вреда ни тебе, ни твоим детям. Сама запомни и Медди передай. — Она подумала. — Только пускай колдографию дочери пришлет, а то ж я ее не видела ни разу. Девчонка — аврор, мало ли.

— Вообще-то вы встречались. — Нарцисса опустила руки. — В Отделе Тайн два года назад.

— Не пом… а-а-а, неуклюжая пигалица с розовой шевелюрой! Я тогда еще подумала, что за мода такая странная. Руди считал, этот андромедин Тонкс — потомок семейки Баттлов, которая сгинула еще в шестнадцатом веке. Они все сплошь были метаморфы, женились, идиоты, только друг на друге и, разумеется, выродились в конце концов... Значит, дочь Медди? Интересная девочка, с огоньком, опыту бы только поднабраться, над стойками поработать… Закрой рот, докси залетит.

Нарцисса торопливо подобрала челюсть. Это точно Белла?

— Медди уже бабушка.

— Да ну? Быстро они… а кто у нас папа?

— Ты будешь смеяться. Ремус Люпин.

— Оборотень?! Вот паршивка, вся в мать! Надеюсь, волчонку они дали приличное имя? Надо ж умудриться — обозвать дочь Нимфадорой! Я б на месте крошки постаралась, чтобы об этом знало как можно меньше народу… Ну, чего моргаешь? Я это, я, сама в шоке. Еще утром подушки грызла от злости, а ты пришла — как отрезало. Посиди подольше. Чаю? Кайса!

Пока девушки тискали проснувшегося Тедди, а Рон и Тонкс ползали по полу гостиной вокруг деталей «развивающего коврика», Люпин тихо вышел на кухню. И не ошибся: через минуту за ним последовал Гарри.

— У тебя уже есть отвратительная взрослая привычка — никогда не навещать друзей просто так.

— Ну почему ж никогда. — Гарри уселся верхом на табурет. — Просто сегодня не тот случай. Рем, ты мне доверяешь?

Люпин удивленно моргнул.

— Конечно.

— А насколько?

— В смысле — насколько?

— Ну, если я тебе сейчас скажу: срочно собирай Тонкс с ребенком и уезжай за границу — послушаешься?

Опершись о стол, Люпин медленно опустился на табурет.

— Сколько у нас времени?

Гарри широко улыбнулся.

— Не то чтобы все критично, но поторопиться стоит. В ближайшее время Волдеморту может понадобиться метаморф.

— Мерлин… Альбус знает?

Улыбка с лица парня исчезла.

— Знает. Но раз не озаботился вас предупредить… — Вздох. — Боюсь, просто забыл. Не принял во внимание, как несущественную мелочь. С ним бывает.

— Несущественную? Что же тогда существенная?

Еще один долгий вздох.

— Рем, я и так говорю тебе куда больше, чем могу. Потому что ты мой друг, потому что тоже тебе доверяю и потому что ты, в отличие от остальных, не супер в каком восторге от Дамблдора.

Люпин поставил локоть на стол, положил голову на ладонь, запустив пальцы в шевелюру, и прикрыл глаза.

— Давно подозревал, что с тобой не все так просто.

— И продолжаешь мне верить?

— Ты — сын Джеймса… а еще человек, который прошлым летом ткнул меня мордой в мой собственный подлый идиотизм по отношению к Тонкс. Ты принял во мне оборотня и крестил моего сына. Как я могу тебе не верить? — Он поднялся. — Больше никаких вопросов. Тонкс с Тедди уедут сегодня же.

— И ты с ними. — Гарри тоже встал. — Не спорь, здесь от тебя не будет толку. Война закончится быстро и без крови.

В ответ Люпин молча пожал ему руку.

И лишь несколько часов спустя, стоя на эскалаторе аэропорта Хитроу, он вдруг вспомнил, что проклятое, давно ставшее мучительной традицией предложение денежной помощи сегодня так и не прозвучало.

Взрослые люди не верят в сказки. Любое, даже самое обычное проявление магии нормальный магл воспримет как галлюцинацию, а рассказ о подобном назовет небылицей. Некоторые вещи даже волшебник сочтет плодом чьей-то неуемной фантазии. Одной из таких вещей, безусловно, является мирное чаепитие в компании Беллатрикс Лестрандж.

— Разливай, я не могу — руки трясутся. А соска моя где? Кайса, соску!

Эльфийка явилась с фарфоровой посудиной, похожей на заварочный чайник.

— Госпожа приказывает поильник? — с удивлением уточнила она. — Но госпожа не любит…

— Еще больше госпожа не любит сидеть в мокром халате на мокрой постели. — Белла протянула руку. — Давай сюда и ступай за булочками. Ты же пекла сегодня булочки? Запах на всю деревню.

Глаза Кайсы наполнились восторгом.

— Булочки! Госпожа желает булочек!

Она вдруг низко поклонилась Нарциссе и исчезла. Белла озадаченно подняла брови.

— Неужели она так мечтала запихнуть в меня свою стряпню?

Ответом стало огромное блюдо с пончиками и булочками, масленка, три розетки с различными джемами, гора печенья и ревеневый пирог.

— М-мерлин, что это...

— А чего ты ждала? — Нарцисса взяла самую пухлую булочку и аккуратно разрезала пополам. — Цель жизни любого эльфа — безнадежно испортить хозяйке фигуру. Тебе с малиновым или с вишневым?

— С вишневым. Отвыкла я от всего этого в Азкабане…

— Святая Дева, Белла! Два года прошло!

— Азкабан — он, дорогая моя, на всю жизнь. — Белла с аппетитом захрустела печеньем. — М-м-м… как думаешь, Августус согласится продать Кайсу?

— Тебе обычно сложно отказать. Белла! Никуда пирог не денется, прожуй сначала. Тебя что, все два года не кормили?

— Не знаю, не помню. Кайса!.. Я вчера ела?

— На завтрак госпожа велела жидкую овсянку и стакан воды. На обед госпожа приказала рисовую похлебку и чай. На файф-о-клок госпожа съела кусочек черного хлеба. От ужина госпожа, как обычно, отказалась.

Нарцисса всплеснула руками.

— Ну конечно, откуда тут силы возьмутся! А мясо ты госпоже давать не пробовала?

— Мясо, овощи… — эльфийка обиженно хлюпнула носом. — Госпожа всегда велит убрать. Госпоже не нравится, как Кайса готовит?

— Госпоже нравится, — твердо ответила Нарцисса. — Отныне госпожа будет питаться как следует. Слышишь, госпожа?

— Хм.

— В противном случае госпоже придется кушать под Империо. Можешь идти, Кайса. Белла, что за странный рацион?

— Привычка. Первое время мы с Руди объедались шоколадом, а после как-то незаметно вернулись к азкабанской диете. От жирного худо, от молочного худо… у вас вон отобедали разок, оба потом всю ночь животами маялись.

— Нехорошо. Тебя бы к мужу Медди, он специалист по язвам и гастритам.

— Спасибо, обойдусь.

— Не уподобляйся тетушке Вальбурге. Она отказывалась ложиться в Мунго, потому что колдомедики, видите ли, сплошь полукровки, и в конце концов получила вульгарный магловский инфаркт. Старик-эльф рыдал над телом хозяйки две недели, прежде чем догадался позвать меня. В жизни не забуду то зрелище. А амбре!

— И тебе приятного аппетита. Считаешь, я такая же ненормальная, как тетка Вальбурга?

— Кх-кх-кх…

— Может, так и есть. — Белла надкусила пончик, заглянула внутрь. — Мерлин, сколько масла! Руди заказывал Снейпу какую-то желудочную пакость и пил ковшами, если в доме не осталось ни капли — мне конец. — Она засунула пончик в рот. — Нмм… Авгуштуш, королевштво за Кайшу… Цисси, ты помнишь маму?

— Само собой, нет, мне еще двух не было.

— Отец додумался растолковать пятилетнему ребенку, что такое смерть — в подробностях, с картинками и цитатами из «Некрономикона». Я боялась теней, повсюду видела жуткие черепа, не могла спать — все время чудилось, будто лежу в тесном ящике и задыхаюсь. Тетка Вальбурга год не спускала меня с рук. Если б не она, я бы уже сорок лет как сидела в Мунго рядом с дедом Поллуксом.

Нарцисса с трудом сглотнула. Покойся с миром, папа, ты был редкий придурок.

— Поллукс умер восемь лет назад.

— Да? Значит, Блэков больше не осталось. Наверное, к лучшему.

— Что-о-о???

— Не ори, опять подавишься. Руди с Рабастаном до Азкабана носились с теорией, будто грязнокровки — сплошь потомки древних, исчезнувших родов. Волшебные семьи, мол, вырождаются из-за близкородственных браков, Магия специально создает сквибов, чтобы сохранить Наследие, и полукровки на самом деле — не проклятие наше, а спасение. Идеалисты. Рвались изучать маглов со сквибами, мечтали создать новую расу. Я тогда ругалась и бегала к Лорду жаловаться, а сейчас думаю — не так уж они неправы. Вырождаемся, Цисси. Ты посмотри, в каждом поколении Блэков непременно найдется кто-нибудь в голову ужаленный. Тетка Элладора собственноручно душила домовиков и отпиливала им головы. Дядюшка Финеас(4) пытался учить маглов колдовать и сгинул в Азкабане за нарушение Статута Секретности. Прадеда Кигнуса настолько бесило положение последнего ребенка в выводке, что он вручил уродливой нимфоманке Крэбб одиннадцатилетнего сына, лишь бы обзавестись внуками раньше братьев — неудивительно, что Поллукс спятил еще до окончания Хогвартса. Тетка Вальбурга тронулась умом на почве объединения рода, из кожи вылезла, но женила на себе троюродного брата. Нам с тобой повезло, что прямо с выпускного пошли к алтарю, Сири с Регом подрасти не успели. Я помню, ты мелкая совсем еще была, а Вальбурга гладила тебя по косичкам, смотрела плотоядно и называла надеждой Блэков…

— Святая Дева, я люблю Люциуса.

— Поздравляю. Намажь мне еще вишневого, будь добра.

— Не лопнешь?

— Живем один раз. — Белла неторопливо прожевала булочку и слизнула с ладони вишневую каплю. — Нет, не стану выпрашивать у Августуса Кайсу, лучше сразу его зааважу, а то вдруг упрется?.. Зря улыбаешься, я вовсе не шучу. Мне и впрямь проще убить, чем договориться. — Она поставила поильник на пустое блюдо из-под пончиков, откинулась на подушки. — Тетка Вальбурга развлекалась выжиганием имен с фамильного гобелена — мелочь, безобидный досуг чокнутой старушки. Я вот живую плоть с лица земли выжигаю. — Белла скорчила жуткую рожу. — Ну? Хороша? Всем Блэкам Блэк!

— Прекрати.

— Не могу! Помнишь охоту? Я скручивала головы тетеревам, которых мои летуны не добили, смотрела в глаза умирающим уткам — и выть хотелось: плохо, мелко, мало! Знаешь, почему за Лордом пошла? Не ради маглов поработить — Модред с ними, пускай ползают. Он мне пообещал настоящую добычу, понимаешь? И не обманул. Наш Лорд всегда знает, что кому необходимо и кто чего достоин. Вот я, например — больная на всю голову садистка, мне нужно убивать, нужно заставить жертву вопить от ужаса и боли! Не наяву, так хоть в мечтах, тем в Азкабане и выживала. — Белла опустила веки, облизнулась, зашептала нараспев: — Круцио, Круцио, мой маленький магл, мой сладкий зайка в когтях сапсана… Круцио, ближе… ближе ко мне, я хочу видеть, как тебе страшно… Круцио, тает разум в глазах… Круцио, жизнь вытекает из жил… — Поморщилась. — Нет, на полный желудок не то. Или ты мешаешь? Налей-ка еще чаю. Так девочка или мальчик?

— И-извини?

Белла изобразила ладонью бугор над своей талией.

— Кого ждем?

— О-ох, ты и впрямь ненормальная.

— Ну, я ж теперь старшая среди Блэков, значит, весь кладезь семейного безумия достался мне.

— А тетка Августа?

— Которая Каллидора? Не считается, она куда больше Лонгботтом, чем Блэк. Сын же и вовсе был не наш — сплошные светлые принципы, столько праведного гнева! Думается мне, ему не Круциатус рассудок спалил, а собственная священная ненависть. Чего морщишься? Жалко красавчика Фрэнки?

Чайник в руке Нарциссы заходил ходуном, и она благоразумно вернула его на подставку. Белла, Белла…

— Люциус считает, историю с поисками Лорда ты придумала для братьев Лестранджей, а на самом деле мстила Фрэнку за то, что в школе он отказался пасть жертвой твоих чар и предпочел мышку Боунс.

— Глупости! Фрэнк с пяток по макушку был грифф, я таких терпеть не могу! Ни капли мозгов, одни благородные порывы… Ну и сынок — увалень, растяпа, нелепое недоразумение. Нет там нашей крови. Наливай, говорю.

— Сама наливай.

— Слепая? Видишь, руки...

— У меня от твоих откровений не меньше трясутся.

— Значит, нам теперь нужно два поильника?

Обе, хором:

— Кайса!

Сияющая Кайса явилась с полным подносом булочек.

— Госпожи желают еще?

— О, Мерлин… — Белла с ужасом смотрела на поднос. — Кажется, я понимаю, почему Августус решил от тебя избавиться… у него ведь тоже язва. Налей нам чаю, потом найди в доме большую бутыль с отравой болотного цвета. Не мог же Руди выглотать все.

— Кайса отнесла бутыль в дровяной сарай. Бутыль плохо пахнет.

— Не то слово. Плесни в стакан на мизинец, разбавь до верха водой и принеси... — Белла оценивающе оглядела горку свежей выпечки, — через полчаса. Цисси, мы справимся за полчаса?

— Без меня, пожалуйста.

— Не отлынивай, тебе теперь надо лопать за двоих. В сотый раз спрашиваю, мальчик или…

— Да понятия не имею, сама только вчера узнала. — Нарцисса осторожно взяла булочку. Надо же, маленькая и мягкая, как пух, эльфы мэнора таких не пекут. — В Сквинтэмхэме мне вдруг стало плохо, а муж Медди — целитель.

Белла нахмурилась.

— Он что, присутствовал на церемонии?

Нарцисса закатила глаза.

— Он сидел в кустах с палочкой наизготовку. Не каждый день в гости к маглорожденному заходят беглые азкабанские сидельцы.

— Это не его дом! Мерзкий грязнокровка, осквернитель…

— Смирись, дорогая. Тед Тонкс — супруг Андромеды Блэк, наследницы дяди Альфарда, и Сквинтэмхэм принял его как законного хозяина. Могу засвидетельствовать, «мерзкий грязнокровка» проявил чудеса терпимости, великодушия и благородства… впрочем, не он один. — Нарцисса снова сжала булочку, отпустила, покатала по ладони, наблюдая, как та восстанавливает форму. Определенно, кулинарный шедевр. Не заслать ли своих поваров к Кайсе на стажировку? — Медди легко могла вызвать авроров, но вместо того организовала для Руди склеп и нашла священника. Как видишь, она тоже помнит о долге крови.

Белла фыркнула.

— Андромеда Тонкс и долг крови! Она просто готовит себе алиби. Когда Лорд победит…

— Перестань, это ж Медди, я всегда диву давалась, как ее занесло на Слизерин с таким простодушием.

— Ох, да. Под Шляпой она сидела целую вечность, шепталась с ветошкой, болтала сандалетами, пока я с замиранием сердца ждала вердикта «Хафлпафф». Пронесло… на ее счастье.

— Сири тоже долго сидел. — Приплюснутая в пятый раз булочка округляться не спешила, и Нарцисса сдавила ее с боков. — «Гриффиндор!» — страшный сон любого Блэка, а этот малолетний дурачок рассиялся, аки солнышко, сел к красным и принялся нашим рожи корчить. Я не знала, куда глаза девать со стыда. На следующее утро, когда прибыл роскошный вопиллер от тетки Вальбурги, львятник ухохатывался всем столом. Позорище.

Белла грустно покивала, пережевывая очередной кусочек теста.

— Вальбурга тогда всерьез слегла. Альфард забрал Ориона с Регом в Сквинтэмхэм, дед Арктурус отправился в очередную кругосветку, а мы с теткой Лукрецией поселились на Гриммо до самого Рождества.

Нарцисса взглянула на полупустой поднос и решительно отправила измятую булочку в рот. Ну ее, эту фигуру, все равно скоро толстеть.

— Почему не Медди? Она хоть знала толк в целительстве и зельях.

— Вальбурга на дух не переносила ни заботы, ни жалости, к тому же, Медди совершенно не умеет ругаться. Орион говорил, я — единственная, кто смог найти общий язык с его женой.

С мягкой улыбкой вместо привычного оскала Белла до такой степени походила на Андромеду, что Нарцисса поспешила отвести взгляд.

— Когда вас арестовали, она совсем сдала — бродила целыми днями по комнатам, перебирала фамильные артефакты, бормотала о величии Дома Блэков. Запретила эльфу делать уборку — пыль и запустение, мол, подчеркивают древнее благородство. Я старалась регулярно ее навещать, но Драко часто болел…

— А дед Арктурус?

— Вообразил, будто она собирается его отравить, быстренько переехал к тетке Лукреции и там обнародовал свое последнее завещание. Оказывается, после смерти Рега он раз в жизни проявил характер и отписал дом и сейфы старшему внуку, оставив невестке лишь право прижизненного пользования. Очевидно, от ритуала выжигания с семейного древа его спас только статус Главы Рода. Вальбурга говорила, будь ее воля, все бы досталось тебе. Она верила, что ты вернешься из Азкабана.

Белла снова улыбнулась.

— Милая тетушка Вальбурга… — и вдруг всхлипнула. — Мерлин, ну что за дурацкая жизнь! Мне нравилась старуха, можно сказать, я ее любила — а вот, даже попрощаться не удалось. С мужем тридцать лет рука об руку, все всегда вместе — сражались, маглов резали, в Азкабане сидели. И тут вдруг выясняется, что все тридцать лет он видел во мне не столько соратницу, сколько женщину. Какой сюрприз! Правда, очаровательно? Только его прекрасная Дульсинея даже на похороны приползти не смогла! — Снова всхлип. — Одна сестра предала еще в юности, с другой встречаемся исключительно по приказу хозяина и каждый раз собачимся хуже торговцев на Дрян-аллее. Племянник шарахается, как от чумной, племянницу в глаза не видела. Сижу в пустом доме, болтаю с эльфом. Блеск!

— Белла…

— Семья, Цисси! Ты с твоим кроличьим счастьем даже вообразить не в состоянии, какой это кошмар — вместо родных лиц видеть только имена на древней тряпке! Вальбурга знала… может, поэтому и… — она протянула руку к гобелену и изобразила пальцем резкий укол. — Сириус Блэк, Наследник Дома, любимый сын, грифф, предатель, прочь с глаз, прочь из сердца! — Еще один укол, истеричное хихиканье. — Из рода тоже прочь — за отступничество, разумеется, а вовсе не за ненависть к собственной матери. Ну и других отступников за компанию… — серия тычков. — Не воображай! будто ты! для меня! особенный! — Белла уронила руку на одеяло. — Вот так, Цисси. Злобная, несгибаемая старуха Вальбурга безумно любила свое непутевое чадо.

— Не верю!

— После побега Сири мне снова пришлось перебраться на Гриммо. Я три месяца жила с ней в одном доме и слышала, как она воет по ночам. Ну и гобелен — со времен тетки Элладоры до того проклятого июля его никто не трогал.

— Придурок Сири.

— Типичный Блэк, с чем он всю жизнь рьяно и безуспешно боролся. Помнишь, как легко было в детстве заставить его есть манную кашу? Стоило лишь сказать, что все Блэки поголовно ее терпеть не могут. Сплошное «назло», сплошное «против». Сам идиот, и судьба идиотская. Прорваться в Гриффиндор — и демонстрировать там свои чистокровные замашки. Уйти из дома — и восемнадцать лет спустя оказаться в нем запертым. Разбить сердце матери — и весь последний год жизни ругаться с ее портретом. Подружиться с Джеймсом Поттером — и стать его невольным палачом. Вступить в Орден Феникса — и сесть за убийство Петтигрю… — Белла затряслась от смеха. — Я когда его в Азкабане увидела — хохотала так, что дементоры шарахались. «Тебя как сюда занесло, чистюля? — кричу. — Допрыгался, убогий ты наш?» Молчит, нос в сторону, вроде меня не знает. И так все двенадцать лет. Дите наивное, даже не понял, что его предали. Я на каждом допросе орала о его невиновности — хоть бы кто ухом повел. Не поленилась, нашла способ написать Дамблдору: что ж вы творите, светлые, он же весь ваш, с пяток по маковку, до печенок, до последней волосинки, вызволяйте, пока не поздно! Тишина. Я опять к Сири: выбирайся, дурак, тебе по силам, я не глухая и не безносая, слышу, как ты в своей камере по ночам скребешься и поскуливаешь, а наутро псиной разит на весь двор. Действуй, я отвлеку, прикрою, мы враги, но не чужие! Давай! Куда там, они же Блэки, они же го-о-ордые! Двенадцать лет телился, идиот…

— Ты помогла Сири бежать?!?

Белла пожала плечами.

— Да нет, сам созрел. Ох, какая поднялась суматоха! Я так не радовалась, даже когда за мной самой пришел Лорд.

Нарцисса в который раз за день подобрала отвисшую челюсть.

— Не понимаю. Почему тогда ты его… — и замолчала. Белла, низко опустив голову, вновь принялась накручивать на палец тонкий коричневый поясок.

— Я не хотела. Но он меня разозлил — дразнился, провоцировал, ржал, как конь, а от самого перегаром прет… — Она зыркнула исподлобья, напомнив Нарциссе провинившегося Драко. — Клянусь, это был обычный Петрификус! Я только собиралась заткнуть ему пасть! И траектория совсем другая, кто ж знал, что Арка умеет притягивать? Сири будто растворился в мерзком тряпье… Мерлин, да я едва не нырнула туда его вытаскивать, хорошо, черномазый отвлек.

Белла, Белла… Ой, только не хнычь! Нарцисса торопливо нащупала в складках простыни платок. Белла послушно прижала его к глазам.

— Вот так, Цисси. Я тоже типичный Блэк — собственноручно уничтожила последнюю надежду Рода. Знай тетка Вальбурга, чем все закончится — утопила бы меня во младенчестве, а не наследство сулила.

— Была ли она, надежда? По-моему, Сири ненавидел саму мысль о продолжении рода. — Нарцисса не глядя сцапала с подноса последнюю булочку. — Так и так все бы досталось Поттеру.

— По-оттер… — Белла задумчивым взглядом проводила булочку в последний путь. — Малыш Поттер, мальчик-сюрприз…

— Прости?

— Наш Гарри — странный парень… — уставившись в одну точку, тоненько пропела Белла, — очень, очень странный… никто его не знает… а он еще покажет…

— Белла!

— … ох, как всем покажет. Цисси, ты с ним встречалась?

— На Чемпионате по квиддичу. Обычный мальчишка, недалекий, простодушный, задиристый. Ума не приложу, как вы измудрились с ним не справиться.

— Обычный… Он погнался за мной в Министерстве, знаешь? И пытался ударить Круциатусом.

— Ну и что? У него ведь ничего не вышло.

— Я видела его глаза. Тогда не поняла, даже лекцию ему начала читать о Непростительных, но позже прокрутила эту сцену в думосборе… — Белла вдруг наклонилась вперед, упершись ладонями в матрас, небрежно заплетенная коса упала ей на колени. — Цисси, он притворялся.

— То есть?

— Парень прекрасно владеет Круциатусом, но в последний момент сумел себя сдержать.

— Быть не может!

— Клянусь!

— Он ребенок!

— Ребенок, который еще сосунком отправил Темного Лорда в небытие на тринадцать лет!

Святая Дева, я ошиблась адресом, это не Беллатрикс Лестрандж. Или провокация?

— Белла, — шепотом начала Нарцисса, — ты понимаешь, что сейчас ска…

Ведьма резко отпрянула, рука ее судорожно зашарила под подушками.

— Долг крови, Цисси. Ты меня не выдашь.

— Разумеется, нет!

— Я никому не говорила, только тебе. Мы сестры. Темному Лорду ни к чему эта информация, он все равно сильнее, у мальчишки нет шансов. Мы победим…

— Белла, прекрати! Я тебе верю. Так что там дальше с Поттером?

Белла ощутимо расслабилась.

— Больше ничего не знаю, но вряд ли старик Дамблдор учил своего мессию Непростительным. Малыш Гарри не так прост, как кажется.

— Прост он или не прост, наш Лорд не собирается позволить ему вырасти. Молись, чтобы «мальчик-сюрприз» не успел написать завещание в пользу Уизли, иначе в родовом гнезде Блэков поселится очередной рыжий выводок.

— Мерлин упаси. — Белла погладила себя по животу. — Кайса! Где моя зеленая пакость?

Эльфийка вплыла в комнату, держа накрытый большой салфеткой подносик на вытянутых руках.

— Пакость для госпожи! — торжественно объявила она, опуская подносик на стол, сдернула салфетку и резво отпрыгнула к двери, зажав кулачком картофелеобразный нос. Нарцисса невольно последовала ее примеру.

— Святая Дева, что это?

— Пакость. Ты же слышала. — Белла обеими руками прижимала к лицу платок. — Хорошо вам, вон как скачете… — Она неуверенно оглядела стакан. — Руди глотал ее каждый день — ничего, не отравился. Кайса, а водички?

— На бутыли бирка — принимать ежедневно после еды, разбавив водой один-черточка-двенадцать, не запивать, — железным голосом прогундосила Кайса. — Госпожа должна лечиться правильно.

— Ты же не умеешь читать.

— Кайса не умеет писать, — уточнила нахальная эльфийка, — читает Кайса хорошо. Может, госпожа желает кушать пакость из поильника?

— О, Мерлин. Цисси, я собралась выпрашивать ее у Августуса под угрозой Авады? Да он мне еще и приплатит на радостях! — Белла смотрела на вонючее лекарство с самым натуральным отчаянием. — Кажется, Руди страдал врожденной аносмией(5)… Кайса!

— Что желает госпожа?

— Иди сюда, — злорадно приказала Белла. — Придержи стакан, пока я буду это пить. А то еще расплескаю — вовеки не выветрим.

Эльфийка печально опустила уши и потрусила к хозяйке. Та решительно отбросила платок, зажала нос двумя пальцами, подхватила стакан и… Нарцисса отвернулась, сдерживая рвотный позыв. Воистину, лучше смерть, чем Азкабан.

— Надо же, на вкус вполне приемлемо, — хрипло сообщила Белла.

— Для тех, кто привык питаться жидкой овсянкой, — огрызнулась в ответ Нарцисса, продолжая дышать сквозь рукав и разглядывая золотую вязь линий на фамильном гобелене. Здесь Андромеда была цела, вместе с мужем и дочерью Нимфадорой… впрямь дурацкое имечко. — Вы закончили? Мне что-то нехорошо.

— Так не стой, сядь! Кайса, окно! И убери это отсюда немедленно!

Стукнула оконная рама, затем хлопок аппарации возвестил об отбытии Кайсы вместе с остатками «пакости». Нарцисса нетвердым шагом вернулась на кровать. Белла суетливо подвинула ей под спину сразу три больших подушки.

— Приляг. Отправить Кайсу в мэнор за помощью?

— Не надо, это обычный токсикоз. Сейчас пройдет.

— Модредова вонь! Наверняка ведь есть заклинание, чтоб ее убрать. Ну почему я его не знаю?

— Успокойся, само выветрится. Думай, что хочешь, но я сегодня же отправлю Теду Тонксу сову с просьбой о консультации.

— О, он, разумеется, будет счастлив помочь.

— Мне помог.

— Ты же не калечила его единственную дочку.

— Есть клятва Гиппократа…

— Есть еще понятие совести — не поверишь, но она имеется даже у меня. Лучше скажи, как Рабастан подпустил к тебе целителя-магла?

— У него спроси. — Нарцисса улеглась на подушки, с удовольствием подставляя лицо под струи прохладного ветерка. Святая Дева, я б на месте Беллы постоянно держала окно открытым: птички щебечут, ветки качаются, небо синее — люблю деревню. — Медди хватило ума выставить условие: все, кто с Меткой, на входе сдают палочки. Наши согласились без разговоров, Антонин даже запасную отдал, а Августус — кинжал и амулеты. Кажется, им было все равно. Когда Тед выскочил из своих стратегических кустов и принялся надо мной колдовать, они хоть бы дернулись, лорды в бегах, истребители маглов, борцы за идею. Стоят истуканами, глазами хлопают. Августус к Андромеде с поклоном: «Нужна ли наша помощь, миссис Тонкс?» Она в ответ с реверансом: «Ну что вы, мой муж — великолепный специалист». Фестиваль вежливости, парад абсурда. И под каким Конфундусом я вообразила, будто похоронить Руди в Сквинтэмхэме — отличная идея? А Теда с Медди кто клюнул согласиться? Ты права, все Блэки — ненормальные.

— Магл Тонкс — не Блэк.

— Сумасшествие заразно, иначе почему меня тянет погонять с Люциусом в салочки?

Нарцисса чуть сдвинулась вбок, ловя щекой солнечный луч. Не вытащить ли Беллу на улицу? Левиосой, вместе с кроватью. Разорется, конечно, но хоть воздухом подышит.

— Дальше еще веселее. Тед сообщил радостную новость, все принялись неловко топтаться и лезть ко мне с поздравлениями. Святой отец благословил. Медди предложила выпить чаю на террасе, Августус от растерянности согласился. Антонин завел было песню о приличиях и неудобствах, но Тед сказал, что в течение часа аппарация мне все равно противопоказана, и все покорно потащились на террасу. Самое безумное чаепитие в моей жизни. Мы с Медди, конечно, сразу заговорили о детях, потом юность вспомнили, папу, дядю Альфарда, тебя… Знаешь, она, оказывается, пыталась получить разрешение на посещение Азкабана.

— Смело. Хорошо, не дали — я тогда была совсем дурная. Мужчины тоже ностальгировали?

— Сначала молча давились плюшками, но потом выяснилось, что Тонкс великолепно разбирается в фарфоре, и они с Антонином заговорили на каком-то полукитайском. Через десять минут Августус не выдержал, обозвал обоих самодовольными дилетантами, и китайского стало в два раза больше.

— А Рабастан?

— Крошил хлеб, шептался со святым отцом. Потом они ушли в парк на скамейку и долго там сидели в темноте — по-моему, это была исповедь.

— И-и-исповедь… — протянула Белла. — Мне ведь тоже не помешало бы, а, Цисси? Как думаешь, священники исповедуют маньяков?

— Всех исповедуют… — Нарцисса осторожно поднялась, подтянула поближе сумочку. — Белла, ты сегодня… очень странная.

— Знаю. День дурацкий. Вроде начался как обычно — проснулась в шесть, до семи рыдала, позавтракала, наорала на Кайсу, еще порыдала, потом попробовала встать и… вот.

Она потянулась в угол кровати, вытащила из-под подушек скрученное узлом большое полотенце и осторожно развернула его на краю постели. Внутри оказалась куча спутанных веревочек, смятых накрахмаленных тряпочек и деревянных обломков, по форме которых Нарцисса с трудом опознала разбитую в щепу модель парусника.

— Я на него упала, — убитым голосом призналась Белла. — Хотела Репаро, но оно мне, сама знаешь, плохо дается, только хуже вышло. Может, у тебя получится?

Нарцисса медленно покачала головой.

— Тут никакое Репаро не поможет… Откуда он?

— Руди сделал. — Белла снова принялась хлюпать носом и тереть платком распухшие веки. — Он бредил морем. Без конца торчал в Уэймуте, облизывал свои фрегаты, ему отец в детстве подарил. Зимой собирал модели, Виверн-Касл ими по самый чердак набит, а здесь всего одну успел, вот эту. — Белла осторожно разгребла пальцем дощечки, вытащила два куска от борта с изящными медными буковками на темно-коричневой лакировке, сложила вместе на ладони. — «Санта Белла». Представляешь, я только сегодня заметила… когда сломала…

Святая Дева, она опять плачет. Ну что прикажешь делать?

— Драко тоже любит море. Выпросил у Люциуса на шестнадцатилетие яхту, с тех пор я перестала видеть разницу между учебным временем и каникулами. Дома появляется раз в неделю на полчаса.

Белла усмехнулась.

— Кровь.

— Руди — сын Летиции Малфой, — напомнила Нарцисса. — Его дед свернул шею, упав с мачты. Тоже кровь.

— Эта вертихвостка еще жива?

— Я написала ей в Быдгощ(6), но вряд ли она помнит, что у нее есть сыновья. — Нарцисса натянула на пальцах смятый парус и вдруг представила, как Родольфус сидит посреди ковра в Голубой гостиной и ввинчивает в палубу «Санта Беллы» длинную мачту, а маленький Драко, ерзая от восторга, осторожно держит на ладошках туго накрахмаленную ткань. Жаль… — Если хочешь, я отнесу это Драко, он наверняка разберется.

Белла потянула полотенце к себе.

— Разобраться я и сама сумею. Вот это, по-моему, бизань-гафель, это –грот-марса-рей, это — фок-брам-стеньга, почти целая. И не тяни так крюйсель, порвешь еще.

— Белла! Ничего себе…

— Поневоле нахваталась, Руди мог часами про рангоут с такелажем жужжать. — Белла принялась заворачивать обломки в полотенце. — Вот перестанет меня наконец трясти — сяду, возьму клей и начну собирать по-магловски.

— Погоди-ка… — Нарцисса неожиданно вспомнила, как Дибби лихо отреставрировал разбитую вдребезги люстру. — Кайса!

— Что желает госпо…

— Посмотри сюда. Сможешь исправить?

Эльфийка подошла, вытянула подбородок, дернула носом, будто принюхиваясь, потрогала воздух над полотенцем. Щепочки и веревочки вдруг зашевелились, поползли по голубой махре, собираясь в кучку, замелькали в воздухе, выстраиваясь в единственно правильном порядке. Постукивало дерево, шуршала ткань, на глазах склеивались стыки, исчезали трещинки, и небывалое, счастливое ошеломление на лице Беллы с лихвой компенсировало Нарциссе годы препирательств, зубовного скрежета и натянутых улыбок.

— Невероятно… — Белла робко протянула руку к готовому паруснику и тут же отдернула, боясь повредить.— Кайса… а мне и в голову не пришло тебя позвать. Мерлин, зачем вообще магам Репаро, если есть эльфы?

Кайса помотала ушами.

— Эльф может починить не любую вещь. Только ту, в которой есть душа.

— Что значит — душа?

— Память, желания, мысли. Если человеку дорого то, что сломано, если он хочет вернуть — тогда можно. — Кайса погладила лакированный борт. — Живая вещь, делал настоящий мастер. Много души, много умения, много знаний. Очень много любви.

Нарцисса затаила дыхание. Нет, все-таки ошиблась адресом. Беллатрикс Лестрандж никогда бы не стала смотреть на деревянную игрушку с таким священным трепетом в глазах.

— Кайса… А есть тут, в доме, вещи… что-нибудь… где еще … его душа?

— Есть.

Белла перекатилась, поджав под себя ноги, присела на четвереньках и с жадным нетерпением уставилась на эльфийку.

— Неси сюда!

— Не надо нести. Очень, очень много любви. — Кайса вытянула длинный палец и ткнула хозяйку в грудь. — Здесь.

Пятнадцать минут спустя Нарцисса обругала себя безмозглой маразматичкой и вытащила из сумочки флакон с успокоительным.

— Северус, она исчезла.

— Как исчезла? Куда исчезла?

Люциус протянул ему смятую, измазанную чернилами салфетку и с потерянным видом плюхнулся в соседнее кресло.

— Она сказала, хочет ванну. Но ведь четыре часа прошло! Я заглянул — а там никакой ванны, только это.

Снейп разгладил салфетку на колене.

— «Любимый, я иду навестить Беллу, скоро буду, чмок-чмок-чмок, твоя заинька». Ну и что?

Люциус вскочил и принялся мерить гостиную нервным шагом.

— Я понятия не имею, где обитает эта модредова Белла! А ты знаешь?

— Люциус, не глупи. Даже если знаю, ты ведь нынче сумасшедший, а я — труп, вряд ли нашему тандему стоит ходить в гости к членам Внутреннего Круга.

— Там Нарцисса!

— Ее никто не похищал. Женщина отправилась навестить приболевшую сестру, что тут страшного?

— Почему тайком?

— А ты взгляни на себя в зеркало. Прям даже не знаю, кто из вас двоих на самом деле беременный.

— Северус, это не смешно! Ее нет уже четыре часа! Обычно их с Беллой едва на десять минут хватает! Нет, надо срочно… Ох, маглова клипса! Дибби!

— Хозяин, сэ…

— Немедленно разыщи мою жену!

Дибби невозмутимо поклонился.

— Леди Малфой только что вошла в туалетную комнату в цокольном этаже центрального крыла. Дибби перенести ее сюда?

— Э-э-э… не надо, пожалуй. Можешь идти.

Снейп двумя пальцами протянул другу злополучную салфетку.

— Сохранишь на память?

— Эванеско!

— Ну-ну, не стоит так нервничать. На чем мы остановились?

— На Сенеке…

Через несколько минут в гостиную вошла Нарцисса.

— День добрый, мальчики. Синтия еще не появлялась?.. Дорогой, ну прости, прости-прости-прости, я всего лишь не хотела тебя волновать. Северус, как хорошо, что ты здесь! Помнишь тот изумительный состав, который снимает раздражение на коже буквально за секунды? И еще мне нужно много успокоительного. И желудочное, но это после консультации колдомедика… Ах да, главная новость. Передайте своей Командорше, что духи против оборотней замечательно действуют на людей.

1. Согласно Скамандеру, пение вупера сводит с ума.

2. Солсберийский собор — собор Девы Марии, одна из древнейших готических церквей Англии (ХIII в.)

3. Sáncta María, Máter Déi, óra pro nóbis peccatóribus — Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных (лат.) — часть католической молитвы к Деве Марии.

4. Это другой Финеас, сын канонного Финеаса Найджелуса. Кто не в курсе и кому интересно — вот ссылка на роулинговское Древо Блэков: http://www.pichome.ru/DTD

5. Аносмия — отсутствие обоняния.

6. Быдгощ — город в Польше. Я не то чтобы из себя великую эрудитку корчу, но вдруг кто не знает. :)