Проходная пешка (гет)

Драко Малфой никогда не умел ненавидеть так сильно. Прежде он не ощущал собственное достоинство столь уязвлённым. Это касалось не только его, но и всей его семьи. Он шатался по дому, по саду, как неприкаянный, задаваясь вопросами. Об этом ощущении говорил отец, упоминая честь волшебника? Кто виноват в их унижении? Каким образом его семья сможет вернуть прежний вес в обществе? В глазах Тёмного Лорда?

Конечно же, он злился — молча, не позволяя горьким эмоциям затопить то, что осталось у него от чувства собственного превосходства. Да, чёрт возьми, Драко давно видел двуличие Софи! Та только со стороны казалась хорошей, а на самом деле была беспринципной приспособленкой. Одним она умела вежливо отговориться, другим — сладко улыбнуться, в глазах третьих — даже! — показаться незаурядной и умной. До чего же отвратительно! Одна связь с Уизли чего стоила. Чего уж изумляться, что её тётку обрюхатил преступник Блэк! Такой же предатель по своей сути.

А ведь его когда-то восхищала Патриция, она казалась ему утончённой дамой. И Софи ему тоже нравилась. Драко чувствовал себя обманутым.

Из-за них отец провалил задание Тёмного Лорда, а они обе живут, как ни в чём не бывало. Патриция неприкасаема, да ещё и квартирует в мэноре. В его доме! Софи и вовсе исчезла в один миг, и никто не заговаривал о её судьбе, кроме нескольких кратких эпизодов. При одном только упоминании о ней мама отводила глаза и недовольно шикала на говоривших. Что было такого неправильного в разговоре о кузине Драко не понимал.

— Какой же ты идиот, Джон! — вспылила как-то Белла, зажав Мальсибера в малой столовой. — Какого гоблина ты стал рассказывать Сентмор сказки о праве выбора? Она же теперь окажется под крылом Снейпа!

— Сбавь тон. Я не хотел вконец ломать её честь. Откуда мне было знать, что Лорд выдернет её из поместья так скоро?

— Честь в её возрасте, мой сладкий, — не то, чем можно гордиться! Там на третьем этаже такая же честная живёт, с ублюдком в животе! Только представь, что эти французские бестии умеют делать в постели… И я не верю, что ты настолько слеп, Джон. Снейп своего не упустит — тем более оно само плывёт в руки!

— Белла, обсуди это с Родольфусом, если вы ещё не забыли, как это делается на практике, — он грубо оттолкнул женщину.

Она раскатисто засмеялась, смешивая оскорбления его мужской силы и призывы к решительным действиям. В итоге всё закончилось тем, что Мальсибер впечатал Беллу в стену и дёрнул корсаж платья. Разглядев в дверной проём оголённое женское бедро, Драко сбежал в сад. В ушах до сих пор стояли злой смех и стоны.

Ему хотелось кричать. Что-то животное возилось внутри, озлобленное и жестокое, и он не знал, куда выплеснуть это горячее чувство.

В один из дней он заметил, что к Патриции зачастил какой-то домовик. Он даже подкараулил эльфа, задумав расспросить его, куда тот всё время исчезает, но столкнулся с брюзжанием:

— Сэр Драко Малфой, благородный юноша, никто, кроме Блэков, не может приказывать старому Кричеру говорить о своих хозяевах. Кричер связан по рукам и ногам служением дому Блэков, прогнившему дому перебежчиков и убийц. Кричер несчастный старый эльф. Даже если бы я захотел, досточтимая покойница Вальбурга Блэк, мир её праху, не позволила бы мне. Я просто слуга, сэр Драко Малфой.

— Тогда вали отсюда, безмозглое создание! — прикрикнул Драко, не вынеся словоблудия упрямого домовика.

Весь день он тогда промаялся от раздражения и злости, пока под вечер в мэнор не аппарировал Парви. Волдеморт хотел видеть Люциуса с сыном.

Иной мудрец сказал бы, что на данный момент Драко был близок к выбору, не понимая, — во многом выбор делает человека, а не наоборот.

* * *

В жизни каждого день изо дня происходит сотня выборов. И нельзя сказать, хорошие они или нет. Чай с молоком? Тыквенный сок? Или, быть может, крепкий херес? Читать бегло или вдумчиво? Слепо верить или перепроверять? Бездельничать или упорно работать? Любой из вариантов может быть хорош — в разных обстоятельствах.

Снейп прекрасно это понимал. Как и то, что личный выбор другого человека никоим образом его не касается. Только это рациональное знание никак его не спасало.

Девушка, совершенно спокойно расположившаяся на его диване с ворохом документов, казалось, о чём-то задумалась. Сегодня после четырёхчасовой — как всегда, слаженной — работы в лаборатории она выползла выпить чаю и взглянуть на учебные планы Снейпа для третьего и четвёртого курсов. Софи намеревалась остаться в классе, но он настоял переместиться сюда.

Тонкие руки удерживали пергамент. Что-то она записала себе на полях, что-то полностью скопировала. Отвлеклась на мгновение — так и застыла, глядя в никуда. Казалось, даже если Северус сейчас маршевым шагом приблизится и помашет перед ней гриффиндорским флагом, она не заметит.

Лето подходило к концу, а Сентмор никак не могла снять ментальный блок. После возвращения в замок она часто так замирала. И глаза её, словно незрячие, находили одну точку. Северусу было тошно видеть её такой. Он злился оттого, что понимал — это её выбор. Она выбрала эту слепоту.

— Вы осуждаете меня? — спросила она как-то в лесу.

Они вышли из замка, чтобы пополнить запасы зелёного мха, сфагнума и медуницы. Недавно прошёл августовский моросящий дождь. Чистый воздух, смолистый и мягкий, был напоён ароматами ельника и звенящей свежести.

Северус аккуратно снимал с валежника шапку зелёного мха, когда услышал её вопрос. Напрягся.

— С чего вы взяли, Сентмор?

Он обернулся. Девушка пожала плечами, скрупулезно отбирая соцветия.

— Мне кажется, что вы всё время злитесь.

— Помнится, в годы студенчества вас это вовсе не смущало, — его глаза иронично блеснули в тени деревьев. — Есть в этом что-то нарциссическое, вам не кажется? — верить, что именно вы причина моей злости?

— Я лишь спросила, сэр. Мы же видимся каждый день.

Её равнодушный тон заставил его поморщиться. Два месяца он старался держать себя в руках, сдерживаться — ему казалось, надо дать девчонке время. Чтобы она свыклась с новой ролью, обжилась в преподавательских комнатах, всё осознала, — и тогда она бы смогла разобраться, что натворила с собственным сознанием. Но время шло, а она так и оставалась ко всему безразличной.

— Знаете, мисс, вы не ошибаетесь, — он разогнулся, тыча в неё лезвием гербологического ножа. — Вы, безусловно, заслуживаете осуждения за слабохарактерность и трусость! То, что сейчас, как вам кажется, охраняет вас от чужого вмешательства, на самом деле приближает безумие, которого вы опасаетесь.

Его слова заставили её вздрогнуть. Сентмор через силу улыбнулась.

— Иными словами — «я же говорил»?

— Мне, в самом деле, так нравится всегда оказываться правым, — хмыкнул он желчно. — Но я говорю о другом. Это ваше дело — ваши мозги, ментальные щиты и прочие сомнительные таланты. Сейчас вы кое-как справляетесь. Но что заставляет вас верить, что так будет всегда?

— Какое вам дело? — огрызнулась она, скидывая цветочные венчики на расстеленную холстину. — Это что, вам мешает? Я плохо работаю, я бесполезна в лаборатории? Докучаю вам? Если бы у вас доставало такта не ломиться ко мне в голову, вы бы и не заметили изменений!

— Ах, вот оно что, — издевательски протянул Снейп.

Он скрестил руки на груди. Наконец-то ему удалось всколыхнуть в ней хоть какие-то эмоции. Даже пусть это гнев на него. Он же помнил, какой она была раньше — пронзительный взгляд, вздёрнутый подбородок, редкая тонкая улыбка, изящная манера мягко парировать его замечания. Сейчас это почти исчезло. Наблюдать, как молодая упрямая женщина превращалась в собственную тень, было тяжело.

— Помните Даниеля Монкли? Два года назад мне пришлось прочитать ему краткую лекцию об эгоизме. Не хотите задуматься о последствиях заботы исключительно о себе, Сентмор? Только помните, что вы вовсе не ребёнок — с вас другой спрос.

— Спрос, значит… И как же мы будем работать вместе, если вы меня осуждаете?

Снейп недовольно поджал губы. Он не сказал ей тогда, что осуждает. Разве бы он смог? Справедливости ради, он и не мог её осуждать. Не было у него после всего, что он натворил в жизни, морального права на это. Северус потерял его много лет назад. Но только никакие силы в мире не способны отнять у человека право на нравственный выбор и волю. Это он знал, и только поэтому — она была права — он постоянно злился. На жизнь, на Волдеморта, на Дамблдора. На неё. На себя.

Снейп тогда ответил лишь одно: «Я бы заметил». Сентмор промолчала.

Сейчас она, услышав, что он вошёл в гостиную, перевела на него пустой взгляд, озадаченно нахмурилась.

— Вопросы? — он вытирал руки белым полотенцем.

Сегодня они работали с вытяжкой слизи панамской лягушки. Та была ярко-жёлтого цвета и въедалась в руки даже сквозь перчатки из драконьей кожи. Снейп с присущей педантичностью обвел лунки ногтей и закинул полотенце себе на плечо.

У Софи внутри что-то задрожало. Уморительная картина — её грозный профессор с белым пятном полотенца на чёрном плече.

— Вообще, да, — не меняясь в лице, она протянула ему пергамент. — Вы всегда на своих уроках даёте студентам модифицированные рецепты? Многие я не видела в таком исполнении.

— Рецепты мои.

— Вы их патентовали? А как же учебник? Если бы вы создали авторское учебное пособие на базе модификаций — это же настоящая находка для образования… Я полагала, вы изменяете рецепты только для старших курсов. А профессор Слизнорт так делает?

Он повертел в руках собственноручно составленный план и насмешливо взглянул на девушку.

— Гораций Слизнорт не позволяет себе отходить от программы двадцатилетней давности. Сентмор, как вы могли заметить, мои интересы в зельях достаточно широки, — во вкрадчивом голосе сквозило самодовольство. — Утверждением этих планов я занимался только через директора. Некоторые составы, разумеется, запатентованы. Не у вас одной в университетском курсе были пары по азам юридического маг-контроля.

Софи спокойно смотрела на Снейпа. Непостижимый человек.

— Вы обучались у меня лишь пару лет, поэтому не можете оценить мой подход полно. Первый курс всегда обучается строго по учебнику, со второго курса я включаю изменённые составы, с третьего — добавляю снадобья сверх одобренного министерством плана. И дальше по нарастающей.

— Но вы же не всех допускаете на продвинутые Зелья.

— А говорили, что помните каждое моё слово, мисс, — его голос был настолько мягок, почти ласков, что Софи стало тревожно.

Конечно, она помнила, но говорить не стала. Непролитые слезы заставили её прикрыть глаза.

Всей жизни не хватит, чтобы по-настоящему оценить масштаб и подлинное значение переплетения науки и искусства…

Вот он — момент! — Снейп каждый день ожидал, когда же она взглянет внутрь себя, но она боялась. Обращаться к себе всегда болезненно. После ужаса потери и физического страдания, которое ей выпало прожить — немудрено, что она закрылась. Но, быть может, сейчас она распахнёт глаза, и Северусу удастся различить её прежний взгляд, чистый и незамутнённый? Даже во время чёртовой войны лучше быть живым, нежели добровольно заколачивать себя в гроб.

Внезапно камин полыхнул ядовитой зеленью.

— Северус, — донёсся слабый голос директора. — Северус, мне нужна ваша с Софи помощь. Сейчас.

Девчонка тотчас вскочила с дивана. С её колен разлетелись наброски по будущей преподавательской работе, осели на ворс ковра пергаментным листопадом.

— Я быстро!

Они вдвоём влетели в лабораторию. За последний год владения Снейпа изменились ввиду появления постоянного ассистента. Северус подлетел к своему стеллажу с готовыми зельями, она — к своему. Через полминуты каждый стоял с коробом склянок. Оба были хорошо подготовлены. Его сердито сведённые брови, её упрямая собранность. Один кивок — и они вышли через камин в башне Альбуса Дамблдора.

В нос сразу же ударил гнилостный запах чёрной магии. Вместе с ним обоняния коснулся режущий ноздри запах крови. Что за чёрт? Снейп поморщился, не мешкая приближаясь к директору. Альбус безвольно развалился в выдвинутом кресле. Выглядел он прескверно. От его фигуры тянуло холодом, и это было явным признаком того, что в него попала какая-то магическая дрянь.

— Я приподниму. Вы трансфигурируйте.

Софи кивнула, поставила на пол свою ношу. Флаконы жалобно звякнули. Снейп перехватил директора, и за пару мгновений кресло под ним перевоплотилось в софу с удобным изголовьем и подлокотниками. Девушка сразу же шагнула ближе с палочкой наготове — следовало проверить основные витальные функции.

— Мерлин, — едва слышно выдохнула она, заметив почерневшее запястье Дамблдора. — Вы займётесь этим?

— Да, не отвлекайтесь.

Северус уже вливал в Дамблдора сильное обезболивающее.

— Альбус, какого дьявола? — первое, что он спросил, едва тот открыл глаза.

— Я не устоял, мой мальчик, — голос был тих и слаб. — Слишком сильное искушение, слишком…

— Не напрягайтесь, директор, — произнесла Софи, отточенными движениями вытягивая из тела волшебника тусклые нити интоксикации. — Если можете, кратко и по делу.

Кто бы посмел в столь приказном тоне говорить с Дамблдором? Но Северус был готов согласиться с Сентмор как никогда прежде.

— Проклятое кольцо, — напряжённо, сквозь зубы, выдохнул старик.

— То самое кольцо?

— Да.

На лице мужчины заиграли желваки, он на миг отвернулся. Чтобы уже в следующую секунду взять себя в руки и, оросив, словно бы обугленную, кожу директора серебристым зельем, запеть сложное заклинание. Девушка подняла голову. Низкий бархатный голос произносил латинские фразы, сплетая их в одну канву. Ритмическая геометрия контрзаклятия множила напряжение черномагической силы, выманивая её на себя. Софи закрепила свой результат Стазисом и переключила всё внимание на Снейпа.

Внутренняя тревога с каждым его словом только нарастала. Ей даже показалось, что она видит лёгкий сизый дымок, поднимающийся в воздух. Только бы он сам не пострадал! Она же ничего не успеет предпринять! Что она, её знания и навыки — против столь страшного по силе проклятия! Софи, не оглядываясь, нащупала пузатый сосуд с восстанавливающим эликсиром.

В его глазах потемнело, и Снейп пошатнулся — Софи рванулась к нему, придержала, пока он приходил в себя, вложила в его пальцы флакон. Неведомо как распласталась по его спине и сотворила два сканирующих плетения на мужчин. Потянулась было к запястью здоровой руки Дамблдора прощупать пульс, но её перехватили.

— Не трогай, глупая, — едва слышно проговорил Снейп, отёр влажный от зелья рот рукавом.

— Вы как? — жалко спросила она в растерянности, уперев взгляд в его губы.

— Сносно. Осталось анальгезирующее? Было бы очень кстати. Через полчаса можете сделать перевязку.

Удостоверившись, что со Снейпом всё в порядке, и завершив очищающее от ядов заклинание, девушка омыла руки обеззараживающей настойкой и принялась за перевязку. Работа была знакомой. За год она натренировалась в университетской больнице — всё же кафедра целительского зельеварения подразумевала некоторую практику. Пропитать бинты экстрактом топяной горлянки, промыть рану, осушить, обработать края, заложить вытяжку из аира и перевязать.

Пока она это делала, мужчины не теряли времени даром.

— Порой мне кажется, я вас ненавижу, Альбус, — в голосе слышалась неприкрытая усталость, даже измождённость.

Софи бросила взгляд в суровое бледное лицо. Может, ещё зелья ему дать?

— Я не смел ожидать большего, Северус. Вы очень хорошо справились, вы оба.

Софи скованно кивнула, ощутив на себе пристальный взгляд Дамблдора. Она не отрывала глаз от понемногу скрывающейся за бинтами черноты под её пальцами.

— Как на ваш взгляд, сколько времени у меня осталось?

Подобным тоном обычно интересовались, почём торгуют пончиками в пекарне. У Северуса не осталось сил даже на тяжёлый вздох.

— Я не могу сказать точно. Вероятно, год-полтора, Альбус. Сдерживать чары такой исключительной силы долго невозможно. Они распространятся со временем. И будут только усиливаться.

Директор мягко улыбнулся. На лице его была прямо-таки отцовская гордость.

— Как мне повезло. Невероятно повезло, что у меня есть вы, Северус.

— Вы же потеряли уйму времени, избавляясь от артефакта. Вы потеряли время, необходимое для возможности более полного исцеления. Если бы вы только вызвали нас раньше — я мог бы сделать больше! — даже в усталости слова Снейпа выскакивали в пространство колючими, яростными. — Я бы выкупил вам больше времени!

— Мир предопределён. Рано или поздно любому суждено отдать себя в руки смерти.

Кабинет до самого потолка заполнился скорбной тишиной. Снейп ослабил воротник. Софи закрепила перевязку.

— Полагаю, нам многое надо будет обсудить, Северус.

— Не раньше, чем вы восстановите силы. И отныне, Альбус, я хочу знать всё.

— Конечно, мой мальчик.

Через некоторое время, накачав Дамблдора всеми сочетающимися снадобьями, они оставили его одного. Буквально за пару часов они истратили весь стратегический запас зелий, которые готовили в четыре руки в течение целого месяца. Уму непостижимо!

Вышагнув в своих комнатах, Снейп почувствовал головокружение. Он что-то пробурчал Софи, досадливо махнул рукой и исчез за дверью спальни. Ещё бы — профессор столько сил угрохал в борьбе с проклятием… Как же чертовски он силён, если смог отсрочить последствия на полтора года? И Софи кожей ощутила его чувство вины, его негодование из-за близкой кончины Дамблдора. Их словно вызвали на судилище, где они выслушали приговор без права обжалования.

Софи, размышляя, вернула на место лабораторную посуду, собрала раскиданные в гостиной бумаги, бестолково побродила по комнате взад-вперёд. За дверью было тихо. Как он там? Спит или мечется? Не сжирает ли его проклятие? Софи сжала руки, нахмурилась, потёрла уставшие глаза — и всё-таки решилась. Нажав на дверную ручку, она заглянула внутрь.

Его сон нельзя было назвать безмятежным, он спал очень чутко, готовый соскользнуть в реальность в любое мгновение. В душе было глухо и гулко, но отчего-то Софи чувствовала себя хранительницей его покоя. Он лежал и, закинув за голову руку, чуть приоткрыв рот, беззвучно дышал. Грудная клетка мерно поднималась и опускалась. Глубокая морщинка между бровями не исчезла даже во сне. Девушка безмолвно сотворила лёгкое целительское плетение, опустила его на высокий лоб. Снейп был истощён, но не измучен. Облегчённый выдох вырвался сам собою. Иррациональное, но такое отчётливое желание положить ладонь на его небритую щёку, очертить квадратный подбородок, коснуться сухой линии губ озадачивало. Она вздохнула — этот тёплый, чуть терпковатый мужской запах, заставлял её слабеть и умирать от странного чувства, которому не было названия. Похоже на тоску, страх и ожидание.

Софи заставила себя собраться и выйти из спальни, тихонько заперев дверь. Надо идти работать — созерцанием зельевара делу не поможешь. По-хорошему надо было заняться восполнением целительских составов. Этим она и занялась. Заснуть бы у неё сейчас не получилось.

Прошло уже минут сорок. Закипали котлы с подходившими анальгетиками и тониками. Она приблизилась к лабораторному столу, выставила рядком колбы из закалённого стекла.

А если её мастер однажды вернётся покалеченным? Как Дамблдор. Или совсем не вернётся? Как Сириус. Её вдруг взяла такая злость. За грудью неожиданно сильно запекло, она выронила медный половник. Схватилась за край стола, опускаясь на каменные плиты пола. Зажала себе рот ладонью, прикусила палец. Во рту стало солоно.

В сознании что-то сломалось, треснуло и раскрошилось, словно иссохшая скорлупа. Мерлин, до чего же больно чувствовать! Навалилось всё, что было уже пережито, но померкло из-за страха. Смятение, непринятие, влечение, отторжение, восхищение, — всё смешалось в одном теснившем грудь чувстве. Она тихонько заскулила.

Так вот, ради чего человечество так носится со своей рефлексией и переживаниями! Вот, ради чего волшебники, затаив дыхание, вслушиваются в драконьи песни, отыскивают знакомые мотивы! Вот, за что упрекал её Снейп! Дамблдор, забери его Мордред, сотни раз прав. Жуткая сила. Боль правды, в конечном счёте, оказывается дороже сомнительного блаженства неведения или отстраненности. И взгляд её стал будто по-настоящему зрячим.

Это было обретение опоры. Сладостное чувство уверенности.

Она посидела на каменном полу, приходя в себя, и поняла, что её просто разрывает от сил, плещущихся в полном, живом сознании. Софи чувствовала, что смогла бы всю ночь, не отходя от котла, восполнять пробелы в запасах. И, в конце концов, решила не отказывать себе в столь благодушном порыве.

* * *

Молли Уизли по собственным ощущениям за это лето постарела вдвое. Она никогда не позволяла себе быть слабой: у неё большая семья, дорогой супруг, любимые дети, бездна ответственности. У неё была миссия, которую она сама себе назначила.

Ей хотелось быть строгой и заботливой, по-настоящему материнской, душой для каждого небезразличного ей человека. Помогать, направлять, поддерживать, — она видела в этом свою цель. И сейчас ей пришлось признаться себе, что она провалилась. Молли чувствовала, что была властной, порой несправедливой. Это было горько. Особенно теперь, когда не в её силах что-то исправить.

Перси давно отвернулся от семьи. Сириус — их старый добрый друг — он был мёртв. Его женщина, которую Молли так и не смогла принять, в положении и едва ли не в плену. Осуждение, которым столь щедро окатывала Молли её племянницу, сейчас вызывало лишь стыд. А девочка сильно пострадала, и со дня битвы в министерстве не показывалась на Гриммо.

И это Молли воображала, будто обладает широкой и сострадательной душой! Как она была несправедлива, даже жестока. И какое мучительное, изводящее чувство радости она испытывала, осознавая, что никто из её родных не был вовлечён в ту бойню в отделе тайн. Кроме Рональда.

Словами не описать, что Молли почувствовала, увидев оставленные на кухоньке очищенные от косточек вишни, тесто, припорошенную мукой столешницу. Патриция ведь сорвалась на помощь, не думая о себе. Даже о своём ребёнке. Миссис Уизли тогда полдня просидела за столом с опущенными плечами, не смея наводить порядок. Казалось, сейчас они вернутся — и женщина примется за прерванную готовку. Словно бы Патриция и Сириус лишь на время покинули дом и должны появиться с минуты на минуту.

Но сколько же надежды было в этом нерождённом пока малыше! Маленький Блэк. Наследник Сириуса. Сын мужчины, который, как была уверена Молли, и любить-то по-настоящему не умел, не был способен к зрелым выдержанным отношениям с женщиной. И как жизнь жестока в своих уроках! Ей казалось, столько жалости она не испытывала никогда: к бедному Гарри, к Сириусу, к Патриции, к Софи. И поэтому, ведомая стыдом и надеждой, она часто появлялась на Гриммо — помогала в организации собраний, прибиралась, обновляла бытовые чары, следила за домом. И каждый день ждала новостей.

А ещё её настораживал домовик Кричер. Приказывать ему сейчас мог только Гарри, и то через раз. Он никого толком не слушался, и свободно исчезал из дома по своему усмотрению. И как всегда сквернословил у портрета хозяйки.

— Да-да, моя госпожа! Какой стыд! Паршивые грязнокровки, неприкаянные оборотни, гнусные воры заполонили этот дом. Не осталось тут ни одного Блэка. Но я внимательно присматриваю за наследником, моя госпожа. Разве может бедный старый Кричер оставить его? Вам бы это не понравилось. Кричер живёт, чтобы служить благородному дому Блэков, даже если у его хозяина Сириуса не было достойного сыновнего сердца! Каким же разочарованием он был…

Услышав этот безумный монолог, Молли на некоторое время заперлась в кладовой и дала волю слезам. Даже свихнувшийся эльф мог сделать больше неё.

* * *

Время до начала учебного года выдалось на редкость тяжёлым. Северус не знал, за что хвататься. Казалось, всё горело в руках.

Зелье Отсрочки требовало своего идеального завершения немедленно. Как говорится, ещё вчера. Работа над составами для Волдеморта также не могла быть приостановлена — Лорд с особым пристрастием контролировал успехи в разработке антидота к сыворотке правды. Ядами теперь, наследуя роль покойницы-матери, заведовала Сентмор. К счастью, ей не нужны были его менторские подсказки — на весь объём она всегда изготавливала превосходящее количество нейтрализаторов. Он даже перестал жёстко контролировать её снадобья, доверял её умениям и чувству ответственности.

И конечно, Снейп по-прежнему работал на два фронта, и день ото дня это становилось всё труднее. В глазах Пожирателей он поднимался на более влиятельные позиции. Ставки повышались. И даже раскалённая добела физическая боль от воспитательного Круцио не выдерживала сравнения с тем, что могло бы произойти в случае его провала.

Сколько ещё людей должно пострадать из-за его, Северуса, невозможности предотвращать чужое безумие? Про себя он пренебрежительно фыркнул — какая патетика!

Он только вернулся со встречи ближнего круга Волдеморта. Обсуждались тактические планы. Снейп с усилием потёр переносицу — завтра ему предстояло отчитываться на собрании Ордена. Усталость от постоянной необходимости удерживать щиты перерастала в привычную мигрень. Порция горького зелья, бокал огневиски — и он будет готов взглянуть на рабочие бумаги. Ах да, он же ещё хотел обсудить с Сентмор её участие в приготовлении Отсрочки. Он сделал глоток и приблизился к камину. Взглянул на часы. Не слишком ли поздно? А, к чёрту, времени никогда не будет достаточно. Не в их случае.

— Сентмор, зайдите через каминную сеть, как сможете.

После совместных реанимационных мероприятий в директорском кабинете Софи будто избегала Снейпа. Или ему так только казалось? У неё ведь тоже была уйма дел. Снейп порой изумлялся, с каким поистине ослиным упорством она продолжает тянуть всё, что понавешали на неё сильные мира сего. Благо, был маховик — он искренне надеялся, что Софи с его помощью хотя бы восполняла часы сна. Однако, памятуя о её философских заморочках со временем, и в этом сомневался. Безумная упрямица.

Он сидел на диване, вытянув вперёд свои длинные ноги, и лениво потягивал виски, когда из камина вышагнула девичья фигура. Софи от такой развязной картины даже приоткрыла рот в онемении.

— Вы из Флоренции? — спросил он, окидывая взглядом её простое платье.

Она кивнула, приблизилась. Слава Мерлину, он был трезв.

— А вы? Были на собрании, да? Вы в порядке?

Снейп тоже ответил ей кивком, подобрал ноги и махнул в сторону одной из полок.

— Если хотите, можете составить мне компанию. Там есть огденское и красное сухое. Кажется, мерло. Свою порцию я намерен допить до конца.

Софи удивилась — прежде он себе такого не позволял.

— Почему бы и нет? — она пожала плечами, присаживаясь на диван, и пристально на него посмотрела.

Он оставался недвижим, отвечая на её пронзительный взгляд. В глубине чёрных глаз тлели загадочные угольки. Или это всего лишь отблески свечного пламени?

— Сэр, леди не наливают себе алкоголь в гостях у мужчины, — помедлив, проговорила Софи прописные истины.

Северус изогнул бровь, усмехнулся, поднимаясь на ноги.

— Верно, я на миг позабыл, какой отменный из меня джентльмен. Вино, я прав? И признайтесь, — он протянул ей наполненный бокал, — эти комнаты — последнее место, где вы могли бы чувствовать себя как в гостях. Вы по-хозяйски нагло продавили мой диван!

— Сущий пустяк, это легко исправить, — Софи покружила вино в стеклянной чаше бокала, глядя, как оно стекает по тонким стенкам. — Если бы вас что-то действительно не устраивало, вы бы не преминули упрекнуть меня сразу. Не прибедняйтесь — мне известно, какой из вас джентльмен, сэр.

Девушка пригубила терпкий напиток. Он негромко рассмеялся — бередящий нервы звук, но вдруг смолк, приложив руку к рёбрам. Софи дёрнулась.

— Сидите. Я же сказал, всё в порядке. Что вы делали во Флоренции?

— Договаривалась об индивидуальном плане на второй курс. Удивительно, как Европа игнорирует события, разворачивающиеся здесь. Политика разве должна быть такой безучастной?

— Любая инициатива ограничена и часто наказуема. Наивно верить, что все радеют за мировое благополучие или процветающие континенты. Пока не мучают их самих — выгоднее закрывать глаза.

Она вздохнула.

— Сэр, меня ещё не призывали. Вы не видели Патрицию?

— Я был в Кенте, — Снейп покачал головой. — То, что Лорд не упоминает о ней, обнадёживает. Там, где нет его внимания, не будет и разрушения.

— Надеюсь, — она закусила губу. От этого простого движения Снейп напрягся.

Внезапно её лицо осветило непосредственное любопытство.

— Уже пару дней хочу спросить — вашим школьным учителем действительно был Слизнорт? Так он мне сказал.

Снейп насмешливо покивал, уже догадываясь, что услышит.

— Как же вы его терпели? Он такой… медлительный, и слишком разговорчивый, и помпезный. Я совершенно не могу с ним обсуждать зелья — он мгновенно соскакивает на всякие нелепицы вроде популярности сплавов чугуна в оборудовании и бессмысленные статейки во второсортных изданиях. Вчера он втянул меня в спор о различиях индивидуального и университетского обучения алхимии, представляете? Меня! На втором десятке я перестала считать намёки стать его подмастерьем. А во что он превратил ваш кабинет! Там теперь есть декоративная лента с бантом и портреты великих алхимиков.

— Гораций достойный зельевар, уверен, вы это заметили. Но вы недалеки от истины — к преподаванию я пришёл от противного.

— И, кажется, что ваши слова можно трактовать широко.

— Да бросьте. Я всего лишь терпеть не могу…

— …болванов. Знаю, сэр. Это вы объясняете виртуозно, как и многое другое.

Снейп смотрел со скрытым удовольствием, но одновременно изучающе, словно прощупывая. Девушка почувствовала себя неуютно, поставила бокал на столик. Неудобно и горячо было от его взгляда.

— Я хотел обсудить с вами приготовление Отсрочки. Ваши наработки по анальгетику и университетские знания могут пригодиться. Времени не так много, и в идеале состав должен быть готов ко дню всех святых. Последняя версия зелья хороша, но я хочу, чтобы мы вместе взглянули — вдруг удастся добиться большего. Порой даже у вас случаются нетривиальные озарения.

— Конечно, сэр, — она улыбнулась неприкрытой насмешке в его тоне. — Лучше завтра утром, да? На свежую голову?

Он кивнул, тоже отставил свой стакан.

— Вы изменились, — заметил он после паузы. — Удалось снять блок, не так ли?

Ответом послужила согласная тишина. Софи отвела взгляд.

— Благодаря директору, надо думать. Из него хороший наставник в ментальной магии, вы с ним в этом похожи.

— Удалось, — она поднялась и застыла у камина, разглядывая гобелен перед носом, уронила тихо. — Благодаря вам.

Какая же она тонкая, обманчиво хрупкая. Крепкая, как сталь.

Стоп. О чём она? Неужели ему не послышалось?

— Это не вопрос наставничества, сэр. Да и мне казалось, что у меня больше общего с другим мастером своего дела.

Снейп поморщился.

— На наше счастье, на меня вы абсолютно не похожи.

— Думаете? — она так и стояла к нему спиной. — Очень жаль. Я хотела бы этого… звучит глупо, наверное. Хотела, чтобы вы знали.

И как сказать, что он даёт ей смелость идти туда, куда идти страшно? Глядеть на мир непредвзято? Быть честной с собой. Но говорить и не нужно было.

Послышался звук приближающихся шагов. Северус медленно, словно сомневаясь, привлёк её к себе. Хрупкое равновесие — ему не удержать. Он никогда не умел балансировать в отношениях с людьми.

Неожиданно податливо Софи отклонилась на его грудь. В голове зазвенело, тело сжалось. Как и всегда, обоняния невесомо коснулся аромат розового перца и приближающейся грозовой бури. Её запах. И когда он успел его различить и запомнить?

— Вы, вероятно, бредите.

Она тихонько вздохнула, когда он невесомо провёл носом от её виска к шее. Коснулся чувствительной впадинки за ухом, вызывая слабость в ногах и головокружение. Софи развернулась. Положила ладони на мужскую грудь, пальцами погладила грубое сукно сюртука.

— Пусть так, — прошептала она.

Бесконечно долгое мгновение они неподвижно стояли в тишине, глядя друг на друга. Софи коснулась его лица. Он прикрыл глаза, словно бы преодолевая внутреннюю борьбу. Мимические мышцы напряжены — Снейп будто окаменел. Внезапный голод, желание присвоить, забрать и скрыть ото всех шокировали. Он бы так и стоял, удерживая порыв под каменным колпаком воли, если бы не Софи. Она мягко качнулась навстречу.

А дальше всё было так легко и естественно, так правильно. Склониться, позволить губам встретиться. Его руки скользнули по спине, зарылись в льняные волосы, оттянули затылок. Северуса будто током ударило. Поцелуй становился всё глубже, и он стискивал её в объятиях, прижимая к груди. Немыслимо, но она отвечала ему. Отвечала, чёрт подери! — он не мог ошибаться. В голове мутилось. Неужели это всё ему? Он прижал её теснее и легко приподнял, игнорируя раздражающую боль в рёбрах, закинул руки себе на плечи. Ему пришлось сдвинуться и прижать её к стенке книжного стеллажа, чтобы удержать зыбкое равновесие. В поясницу ей упиралась какая-то статуэтка. Она нежно прихватила зубами кожу на шее. Северус задрожал. Ещё это чёртово платье на ней, голые ноги, узкие лодыжки… и какой-то отчаянный полушёпот.

— Хватит. Я не могу, хватит.

Пожалуй, это было именно то, что он ожидал услышать. Ну, конечно, могло ли быть иначе. Снейп хотел было так же сдержанно вернуть её на пол, но в рёбрах будто что-то лопнуло. Он шипяще выругался сквозь зубы, совершенно не сдерживаясь в выражениях, прижал руку к боку. Вышло некрасиво.

И ему показалось нелепейшим фарсом, что Софи выругалась вслед за ним:

— Вот дерьмо! У вас же пол рубашки в крови!

— Чрезвычайная наблюдательность настоящей леди, — процедил Снейп, невербально избавляясь от алых пятен.

— Вас что, прокляли — а я ничего об этом не знаю?

— Не помню, чтобы на мои плечи ложилась обязанность отчитываться перед вами.

— Oh, Ciel! Какой же вы невыносимый человек, Северус Снейп, — фыркнула она, указывая пальцем на диван. — Иногда можно просить помощи, знаете ли…

— Первым же сдамся альтруистам, как только ты сама этому научишься.

С нескрываемым удивлением он наблюдал за её повелительными жестами и обличающим тоном. Спорить сил не было. Он просто сел на диван. Снова вытянул ноги, снова хотелось выпить. Нет, даже напиться. Надраться так, чтобы ничего не тяготило.

— Слушайте, я не хочу делать больно. Просто просканирую. Мне надо знать, что за дрянь застряла у вас под сердцем.

Снейп попытался сдержать рвущийся на волю смех. Вечер стремился побить все рекорды двусмысленностей.

— Вперёд, адепт целительского искусства. Тебя же и сам Мерлин не остановит. Мне плевать.

Она ответила ему злым колючим взглядом и занялась ранением. Ну, конечно, — очередные лордовы штучки. Он зачем-то вплетал в Круцио отложенные чары.

— Он хочет о чём-то вам напомнить?

— О том, что моя жизнь зависит от его палочки? — саркастично фыркнул Снейп, не проронивший ни звука за время осмотра. — Разве не очевидно?

— Ладно, сэр, — отмахнулась она от его отговорки. — Нейтрализовать я его не могу, силёнок не хватит. Но можно выжечь.

— Понял. Без тебя справлюсь.

— Уверены?

Он изогнул бровь, смерив её уничижительным взглядом. Софи поджала губы, поднялась на ноги. Перед тем, как волшебный огонь унёс Софи в её покои, она отчётливо проговорила, обращаясь отчего-то к гобелену с факультетским гербом:

— Мне не плевать. Если это имеет значение. И выпейте наш свежий транквилизатор — вам надо восстановиться перед завтрашним собранием.

Снейп сухо кивнул.

— Приходи завтра утром — посмотрим раскладки по Отсрочке.

Голубой хвост каминного пламени стёр из гостиной её тонкую улыбку. И ласковые руки, и мягкие губы, и внимательные глаза.

Фея Моргана, за какие грехи ему эта чеширская лиса?

* * *

— Слушайте, там рядом с профессором Слизнортом, случайно не Сентмор сидит? — нахмурился Гарри, потирая лоб.

— Ты что, профессора Вектор не признал?

— С другой стороны, Рон. Вон, в мантии с воротником под горло.

— Да не может быть! Чего бы ей тут делать?

— Похоже, Гарри прав. Что-то я не понимаю.

— О, мать моя дракониха! — Рональд подавился пастушьим пирогом, закашлялся. — Реально она!

— Гарри? — Гермиона наклонилась к другу. — Ты как? Шрам не беспокоит?

— Нет. Это что же… получается, она спаслась?

— Дамблдор постарался, наверное, кто ж ещё, — с набитым ртом промычал Уизли.

— Больше некому, — эхом отозвался Гарри, задумчиво тыча вилкой в ирландское рагу.

А прямо напротив Золотого Трио у противоположной стены, сверля взглядом пустое позолоченное блюдо, мрачнее тучи сидел Драко Малфой.

1. "Oh, Ciel!" — "О, небо!"