Дети чулана (джен)

Пробуждение произошло резко — словно над ухом щелкнули пальцами — и со стандартными осложнениями: от голода урчало в животе, от недосыпания глаза не хотели открываться. Сил, чтобы взять в себя в руки и перестать ловить эфемерное «еще минуточку», не находилось совершенно. Впрочем, за долгие годы подобных пробуждений, Хезер научилась отстраняться от стремления пожалеть себя. Приловчилась и преодолевать желание беззвучно, чтобы — не дай Господи! — не разбудить брата, пореветь. Говорили, что со слезами уходили печали, горести и несчастья — врали совершенно бессовестно! Ни голод, ни вялость, ни слабость, ни злость — ничего они не уносили, а только ухудшали ситуацию. Драгоценное время, которое следовало бы использовать на приведение себя в приличный вид, тратилось понапрасну — что, в итоге, приводило к проблемам с тетушкой. Недовольная задержкой воспитанников миссис Дурсль была вынуждена их поднимать и из-за этого раздражалась сильнее обычного. Как правило, в качестве будильника выступали радио и прочий шум на кухне — чулан от нее отделяла стена. В целом, Петунья предпочитала как можно реже взаимодействовать с племянниками — как, впрочем, и ее муж. С моментами, когда дети находились рядом, приемная мать могла мириться, если они прилежно выполняли поручения, компенсируя факт своего присутствия в жизни Дурслей.

Тетушка была жаворонком и вставала самой первой. Поэтому сейчас она вела активную деятельность за стенкой: до слуха Хезер доносился голос бодрого радиоведущего, делившегося последними новостями, и звон посуды, до глаз — тонкая полоска света из-под двери, а до носа — запах поджаривающихся тостов. Миссис Дурсль предпочитала на завтрак овсяную кашу с двумя шариками сливочного масла и два тоста с апельсиновым джемом. Своему выбору она почти не изменяла — только изредка отказывалась от привычного рациона.

Зевнув, Хезер скованно потянулась и, приподнявшись на локте, вгляделась в едва различимое лицо брата: вчера кузен с компанией подловил не успевшего вовремя улизнуть Гарри и оставил приметный след. Несмотря на прикладывание к больному месту украденных из морозилки овощей, нижняя губа с левой стороны вздулась и потемнела. Кулаки у Дадли были пудовые, били сильно и метко, а самое противное — постоянно. Особенно хорош был хук справа: кузен отработал его на совесть и хватило всего одного удара, чтобы сбить живую «грушу» с ног. Спас Гарри ветер — неожиданно поднявший пустой мусорный бак, что только чудом никого не задел. Дадли с компанией сбежали, бросив свою жертву. Мотающаяся из стороны в сторону огромная металлическая емкость — не то, что могло оставить кого-то равнодушным — скорее напугать до трясущихся поджилок. Бак, вне всяких сомнений, заслуживал полноценной роли в «Изгоняющем дьявола» — настолько внушал ужас, трепет и чувство иррациональности. Впрочем, избавление от одной напасти вовсе не гарантировало отсутствия других: тетушка, которой Гарри неудачно попался на глаза, отправила его в чулан, лишив ужина ещё и Хезер. Как всегда, за компанию — пострадал один, значит, должна страдать и вторая. «Равновесие и справедливость» — любила повторять тетушка.

И хоть Петунья Дурсль не имела садистских наклонностей, но оставалась равнодушна к состоянию племянников как физическому, так и душевному. Ее не волновали синяки, забитость и плачевный вид приемных детей, она молча поддерживала воспитательную политику мужа, состоявшую, в основном, из грубости и периодических затрещин. Не отдавая себе отчета, провоцировала сына на несправедливое поведение в отношении кузины и кузена, едва ли в полной мере осознавая, что именно делала и к чему это приводило. Воспитанники находились в её мире — она кормила, одевала и обувала детей, следила, чтобы они посещали школу и даже прививала им другие полезные навыки. Стараниями Петуньи Поттеры прекрасно могли поддерживать порядок в доме, помимо этого Хезер умела готовить, а Гарри ухаживать за садом — хоть сейчас отправляй жить самостоятельно. Более того, несмотря на поведение, племянников до сих пор не сдали в приют! Но большую часть времени дети существовали вне восприятия приёмной матери — были ей безразличны.

Сев, Хезер спустила ноги на пол. Пространства как раз хватало, чтобы стоять и даже наклоняться, но с каждым годом это становилось все менее удобно. Чулан уж точно не являлся тем местом, где присутствовала возможность вольготно и с удобством расположиться. Спать вдвоем еще как-то получалось, но становилось все более дискомфортно — дети росли — а в дальнейшем это вообще грозило перерасти в большую проблему.

— Ари.

Будучи еще совсем малышкой, Хезер не могла полностью и четко выговорить имя брата, глотая первую и четвертую букву. Потом это, конечно, изменилось, но сокращение прижилось.

Поттерам уже следовало подняться и явиться на кухню, пока тетушка не довела себя до точки кипения и не двинулась к чулану, чтобы разбудить племянников. После голодного вечера остаться еще и без завтрака — совсем нерадостная перспектива — а так вполне могло сложиться.

Точное исполнение вверенных обязанностей гарантировало кусок хлеба в качестве поощрения. Если же возникали какие-то препятствия и дети делали что-то не так или не успевали закончить работу, то Петунья могла оставить их без обеда, чтобы мотивация в виде ужина стала более действенной. Что, как не голод, гнало вперед и заставляло тщательно выполнять порученные задания? А если воспитанники и здесь плошали, то сутки голодовки служили отличным стимулом для обдумывания своего поведения.

— Просыпайся, — чуть громче произнесла Хезер.

Так и не дождавшись ответа, она повернулась и потрясла брата за плечо.

— Уже? — едва слышно спросил он.

Молча кивнув, Хезер принялась обуваться. Дети почти постоянно спали в одежде — это экономило время на раздевание и одевание, а еще так было теплее — особенно зимой! Носи они нормальные вещи, а не обноски кузена, это могло сказаться на внешнем виде, но по факту не было заметно — едва ли безразмерная выцветшая футболка могла выглядеть еще хуже, чем сейчас. Про джинсы и говорить не стоило — на три размера больше, чем нужно. Их приходилось потуже подпоясывать ремнем, чтобы не спадали с бедер, и подворачивать штанины — Дадли был на пять дюймов выше.

К счастью, в начальной школе Литтл Уингинга отсутствовало строгое требование к форме, главное — придерживаться синего цвета. И никто из учителей не обращал внимания, что Хезер ходила в джинсах, а не в юбке или платье. Возможно, потому, что к ее поступлению там уже учился брат и преподаватели, знакомые с фамилией, приняли сестру за мальчика — даже несмотря на женское имя! — к тому же, внешне дети почти не отличались. Отстающие в физическом развитии от своих сверстников, с лохматыми прическами — тетушка стригла их максимально коротко, не делая различий — помогало лишь отчасти, беспорядка на голове меньше не становилось; в неподходящей по размеру мешковатой одежде — настоящие чучела. Даже разница в возрасте на десять месяцев в пользу Гарри никак этого не компенсировала. «Вы, мальчики, двойняшки?» — нередко спрашивали Поттеров при первом знакомстве.

Встав, Хезер, наконец, смогла нормально потянуться. В поле ее зрения попала большая пластмассовая тарелка с пакетом овощной смеси — однозначно успевшей разморозиться за ночь. В темноте ярко-красное блюдо казалось размытым пятном и остро выделялось среди книг, тетрадей и игрушек.

— Черт, овощи! — пробормотала она.

Уставшие брат с сестрой упустили возможность незаметно вернуть пакет в морозилку до пробуждения тетки.

Между собой дети именовали родственников придуманными кличками: Петунья получила прозвище «тетушка Кляча» за вытянутое лицо, большие передние зубы, худосочность и общую схожесть с лошадью. Вернон — «дядюшка Морж» за приличный слой сала, длинные усы, глаза-бусинки и отсутствие шеи. Дадли — «братец Свин» за близкую к отцовской толщину, розовые выпирающие щеки, нос-пятачок, привычку жрать в три горла и визгливый голос, когда он что-то выпрашивал у родителей. А вся семья Дурсль носила кодовое название «ебанутая семейка».

Фыркнув, Гарри потянулся — после того, как сестра поднялась, места как раз стало хватать, чтобы позволить себе раскинуться с относительным удобством — и зевнул, невнятно пробормотав:

— Забей.

За все время, что они провели рядом, дети научились понимать друг друга с полуслова. Им достаточно было перекинуться короткими репликами: интонация, поза и мимика передавали мысль почти полностью.

Недовольно посмотрев на брата, Хезер фыркнула и кивнула на блюдо:

— Стухнут же.

В ответ Гарри пожал плечами и снова зевнул; в этот момент, быстро наклонившись, сестра щелкнула его по носу. Это была их старая игра — кто кого подловит в миг беспечности. Обычно лидировал старший — более ловкий и наблюдательный — сестре редко удавалось поймать его на невнимательности.

— Эта, — она мотнула головой в сторону стены, за которой копошилась Петунья, — взбесится.

Рассмеявшись, Гарри дернул за шнур, и в чулане загорелась лампочка; Хезер прищурилась — свет резанул по глазам. Когда они привыкли, то невольно присвистнула, рассматривая лицо брата — при свете его губа выглядела еще ужаснее. Стоит дядюшке Моржу увидеть эту прелесть, сомневаться не следует — несколько дней подряд будет бухтеть гадости про Джеймса. Мистер Дурсль любил пройтись на тему пьянства, бездарность и нищеты покойного свояка, к счастью, только мельком задевая свояченицу.

— Что, сильно вздулось? — Гарри прикоснулся к левой стороне лица и тут же скривился.

Скрипнув зубами, Хезер посмотрела на него исподлобья и высказалась, не утруждаясь контролировать интонацию:

— Черта с два урод с толчка слезет!

Коротко рассмеявшись, Гарри откинул одеяло и сел на кровати. На его лице вместо полноценной улыбки застыла кривая усмешка. И отнюдь не из-за вздувшейся губы.

— В другой раз.

В запасах у Поттеров оставалась всего одна таблетка слабительного, когда-то стащенного из домашней аптечки миссис Арабеллы Фигг — соседки, что по просьбе четы Дурсль иногда присматривала за детьми. Между собой брат и сестра именовали ее «миссис Вонь». Она действительно жутко провоняла кошачьей мочой настолько, что для комфортного общения лучше было держаться на расстоянии двух ярдов и с наветренной стороны. Кошки давно стали смыслом ее жизни. Их бессчетное количество — ладно, всего четыре — оставило свои метки в виде запаха, ободранных вещей и шерсти. Последняя находилась повсюду в доме: парила в воздухе, плавала в воде, пряталась в еде и скрывалась на мебели. Вернувшись с простоя у миссис Вонь, Гарри первым делом бежал в ванную — готовый принять наказание за лишнюю трату воды! — отмываться. Он, в отличие от Хезер, терпеть не мог животных, особенно кошек.

Последнюю таблетку дети берегли, как зеницу ока — подобное оружие для подпольной войны против братца Свина раздобыть проблематично. В домашней аптечке ебанутой семейки лекарства были наперечет и тетушка Кляча имела отменную память, а уж сопоставить пропажу и внезапное отравление любимого сыночка…

Сдавшись первой, Хезер отвела взгляд в сторону и замотала головой в явном несогласии.

— Потом с ним рассчитаемся, — уверенным тоном пообещал Гарри.

Недовольно поджав губы и оставив его без ответа, Хезер быстро вышла в коридор; к счастью, тетушка Кляча возилась у плиты — ее фигура была вне поля зрения воспитанницы. Выдохнув от облегчения — чем позже эта встреча состоится, тем лучше! — Хезер проскользнула на лестницу. Ванная комната в доме присутствовала только одна — на втором этаже.

Холодная вода помогла окончательно прогнать остатки сна. Младшая Поттер вгляделась в отражение, и скривилась, прежде чем вытереться полотенцем. «Чучело» — вот верное определение ее внешнего вида. Как бы ни были обидны слова одноклассниц, но истину они явно содержали.

Спускаясь по лестнице, Хезер старательно отрешалась от эмоций: сегодня знаменательное событие для Дурслей — день рождения Дадлика. Это означало, что тетушка должна находиться во взвинченном состоянии и остро реагировать на любые раздражающие факторы: на Хезер и Гарри в первую очередь. Самое разумное поведение в такой ситуации — сохранять максимальную молчаливость и отстраненность от происходящего. А лучшее вообще стать мебелью — без эмоций, мыслей… странностей.

Когда Поттеры пересеклись у лестницы, Гарри чуть сжал запястье сестры в ободряющем жесте и улыбнулся, на что она поморщилась, кивнув в сторону коридора. На это брат пожал плечами, безмолвно отвечая, мол, ничего не поделаешь, и направился наверх — в ванную. Тяжело вздохнув, Хезер поплелась на кухню, всей душой желая по дороге свернуть и спрятаться в чулане.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась она, замерев на пороге кухни.

Услышав голос, миссис Дурсль непроизвольно дернула головой в направлении звука, но поняв, кто именно говорил, тут же, поджав губы, отвернулась. Сделав вид, будто на кухню никто не заходил, Петунья продолжила помешивать готовящуюся овсянку и читать лежащий на столешнице журнал. Ничего непривычного в этом не было — игнорирование племянников в этом доме практиковалось постоянно.

— Возьми хлеб и масло на завтрак, — наконец, с явной неохотой произнесла миссис Дурсль.

Ничего не ответив, Хезер поспешила к хлебнице, чтобы, пока тетушка находилась к ней спиной, воспользоваться возможностью и прихватить пару булочек в довесок к хлебу.

Дурсли очень не любили, когда воспитанники присоединялись к их трапезе и предпочитали, чтобы питание осуществлялось раздельно. Утром первыми перекусывали Поттеры, потом Хезер готовила завтрак для ебанутой семейки, а Гарри уходил выполнять поручения тетушки Клячи или прятался в чулане, если тех не поступало. В учебные дни дети обедали в школе, а на выходных и каникулах получалось по-разному: если Петунья не решала, что они наказаны, Поттеры ели либо до Дурслей, либо после. А вот вечером — всегда последними, совмещая ужин с уборкой кухни.

— Доброе утро, мэм!

Гарри подоспел как раз к тому моменту, когда сестра закончила намазывать масло на последний кусок хлеба. Посмотрев на брата, Хезер мимолетно улыбнулась и кивнула на тарелку с едой. Верно расшифровав этот жест, Гарри взял блюдо и направился к обеденному столу. Хезер быстро наполнила стаканы холодной водой и поспешила присоединиться — есть хотелось просто зверски.

Все это время Петунья делала вид, будто на кухне одна, полностью игнорируя присутствие детей. Отставив кастрюлю с овсянкой в сторону настаиваться, она переключилась на приготовление другого блюда; судя по всему — теста для блинчиков.

Сев спиной к тетушке Кляче, Хезер доложила на тарелку две булочки с корицей. Судных завтраков редко хватало, чтобы полноценно утолить голод. Удивительный факт — хоть приёмная мать и ограничивала воспитанников в еде, но молчала, когда те совершали небольшое и скрытое воровство продуктов. Конечно же, дети сильно не увлекались — так по мелочи: стащить несколько булочек, разрушить фруктовую композицию, ухватить пару бутербродов со стола — но ничего из холодильника. «Жраток» — как между собой окрестили последний Поттеры — являлся неофициальным рубежом — до тех пор, пока воспитанники в него не лезли, им позволялось совершать мелкие кражи, и миссис Дурсль закрывала на это глаза.

Пока дети ели, из радиоприемника доносилась грустная песню «Я делаю это для тебя» Брайана Адамса, ставшую популярной после выхода фильма «Робин Гуд: принц воров» и занимавшую уже вторую неделю подряд первую позицию в чартах. Ее крутили как минимум три раза в день, но, несмотря на это, песня не приедалась. После того, как Поттеры закончили с завтраком, Хезер забрала грязную посуду и отнесла ее в мойку, а Гарри остался на месте, ожидая дальнейших указаний. Не переставая активно перемешивать массу в тарелке, Петунья сдержанно сказала:

— Мальчик, красиво разложи подарки. Девочка, приготовь омлет и бекон, а после блинчики.

Миссис Дурсль почти никогда не называла племянников по имени, предпочитая обращаться к ним обезличенно. И это не вызывало никаких вопросов или удивления до тех пор, пока каждого из детей не отправили в школу. До того Поттеры даже не придавали этому факту значения — «мальчик» и «девочка», вместо «Гарри» и «Хезер» — какая разница? Когда жизнь с самого осознания построена по определенным алгоритмам и нет примеров для сравнения, то подобное не кажется странным или диким. Только столкнувшись с социумом, где задействованы иные, совершенно отличные последовательности, Поттеры — вначале, конечно, Гарри! — поняли, насколько поведение Петуньи неестественно и выходило за рамки нормальности. Поэтому у них выработалась ответная политика, состоявшая из скрытого презрения и насмешек над ебанутой семейкой — «равновесие и справедливость», черт их возьми!

— Да, мэм, — произнес Гарри, прежде чем уйти в гостиную.

Промолчав, Хезер принялась за приготовление омлета. Четкие и привычные действия помогали расслабиться и сосредоточиться на размышлении: добавить ли слабительное кузену сейчас или все-таки послушать брата. С одной стороны, внутри зудело: нельзя откладывать, нужно рассчитаться, особенно в этот день, которого братец Свин так долго ждал. С другой, противовесом шли последствия. Из предыдущего опыта она знала, что сегодня её и брата должны спровадить к миссис Вонь, а семья Дурсль отправиться по запланированному маршруту: вначале в зоопарк, потом в кафе, а после на аттракционы. И если бы братца Свина резко и неожиданно прижало к унитазу, то ебанутая семейка могла вернуться домой раньше. Или того хуже: паранойя тетушки Клячи потащила бы Дадлика в больницу, где, вполне вероятно, по анализам могли выявить наличие слабительного. И здесь вставал вопрос — могла ли Петунья связать вместе два факта: первый — Гарри ходил с подбитой губой, и второй — Хезер имела доступ к еде?

Прецеденты тесной дружбы братца Свина и толчка уже случались, однако, тетушка Кляча не была замечена в проверке домашней аптечки. Но это вовсе не означало, что в случае наихудшего варианта развития событий, факт наличия всех домашних лекарств удержал бы Петунью от обвинений в сторону воспитанников. Давно уже стало аксиомой: во всем всегда виноваты Поттеры; а если есть прегрешение — значит, будет и наказание.

— Подвинься.

Вздрогнув от неожиданности, Хезер, полностью утратившая связь с реальностью и погрузившаяся в мысли, случайно уронила венчик в тарелку. Тихо ругнувшись, она повернулась и увидела брата — тетушка Кляча на кухне отсутствовала, видимо, ушла будить мужа. А Гарри — красавчик! — подловил момент, добрался до чулана и, захватив оттуда овощи, уже успел закинуть их в морозилку. Сейчас же он хотел вернуть тарелку на место — Хезер как раз стояла напротив нужной дверцы. Мельком улыбнувшись, она отошла в сторону. Брат тут же открыл шкаф и поставил блюдо, а потом, бегло оглянувшись на проем — Петунья, к счастью, еще не спускалась — убежал в гостиную.

К её возращению Хезер выкладывала на сковороду бекон, а омлет жарился на соседней. Зудящее желание расправы удалось перебороть и маленькая месть была отложена. В конце концов, существовали и другие — более удобные — дни для ее реализации. Как вариант, второго сентября, когда братца повезут в новую школу. Начать первый учебный день с диареи — чем не наказание? Быть может, таким образом к нему и кличка «Толчок» прицепится — почему бы и да?..

— Сделай погромче.

Накрыв сковородку крышкой, Хезер потянулась, чтобы повернуть регулятор громкости на радиоприемнике. Позитивный голос ведущего, доносившийся из динамиков, как раз рассказывал астропрогноз:

— …своими вопросами. Телец, — воспитанница замерла при упоминании ее знака зодиака. — Чтобы направить события в нужное русло, вам нужно сосредоточиться на том, чего вы хотите достичь. Соблюдайте логическую последовательность в действиях. Близнецы. Не растекайтесь мыслью…

Но дослушать про последних не получилось — из гостиной донесся возмущенный крик тетушки Клячи:

— Что за ужас!

Отставив в сторону тарелку с тестом, Хезер с любопытством выглянула из-за барной стойки, чтобы посмотреть, чем вызвано негодование Петуньи. На взгляд воспитанницы, все смотрелось очень даже неплохо: и гора подарков, и брат с простодушным выражением на лице. Правда, из-за вздувшейся губы, эффект был несколько хуже обычного. Что именно взбудоражило приёмную мать — оставалось неясным.

— Простите, мэм.

— …Лев. Сегодня ваш голос не будет самым громким. Лучше вовсе промолчать, чем бестолку напрягать связки, — на удивление точно — и не только в рамках этого дня! — попал радиоведущий с астропрогнозом для Гарри.

Тяжело вздохнув, Хезер вернулась к плите — омлет уже подходил, а бекон даже пережарился, его следовало поскорее достать и выложить на бумажное полотенце. Что бы там ни разозлило миссис Дурсль, оно явно не стоило криков, которыми бы тетка разразилась, увидев тонкие ломтики свинины.

— Негодный мальчишка! Иди и полей цветы! Я сама все сделаю!

— …лучше будет не вмешиваться. Скорпион. Сегодня к вам и вашим действиям будет проявлен повышенный интерес со стороны. Скорректируйте их соответствующим образом.

Когда Гарри проходил мимо, Хезер тихонько шикнула и, воровато обернувшись — тетушка Кляча, к счастью, наклонилась, поднимая что-то с пола — протянула бумажное полотенце с беконом. Улыбнувшись, брат быстро его забрал и спрятал под футболку. А сестра поспешила к плите, чтобы успеть пожарить новую порцию, пока Петунья занята и не обнаружила пропажи.

Звучно хлопнула входная дверь — Хезер выглянула в коридор — это дядюшка Морж в домашнем халате и тапочках вернулся в дом со свежей газетой. Разносчик, каждое утро проезжая на велосипеде, очень меткими бросками кидал свернутые в трубочку листы, попадая точно на крыльцо. Спустившись на завтрак, мистер Дурсль предпочитал сначала захватить газету — заодно подышать свежим воздухом и показать себя соседям! — чтобы под утренний кофе почитать новости.

— …все происходящее, и вполне со всем согласны. Козерог. Позвольте себе побыть щедрым. Небольшие затраты сегодня могут принести вам большую пользу в обозримом будущем. Или в необозримом.

— Сделай кофе, — недовольным тоном поприветствовал племянницу Вернон, проходя мимо и направляясь к столу. — Слышала, Пет, сегодня тебе следует быть щедрой! — добавил он, садясь на стул.

— …о которых потом жалеет все человечество. Рыбы. Сконцентрируйте свое внимание на организации развлечений. Сегодня это у вас будет получаться виртуозно.

Услышав последние слова, дядюшка Морж, коротко хохотнув, развернул газету.

— А тебе следует подумать о развлечениях для нашего сыночка, — громко ответила тетушка Кляча.

Перевернув бекон, Хезер сделала радио погромче — астропрогноз сменился шикарным голосом Сары Брайтман с песней «Когда-то где-то». Грустная и приятная мелодия отлично перекрывала общение четы Дурсль друг с другом.

— …тише! — незаметно подлетела Петунья и убавила громкость, напугав при этом воспитанницу.

Покосившись на приемник, Хезер в очередной раз вздохнула, но перечить не осмелилась. Перемешивая сахар в кружке с кофе — дядюшка Морж любил сладкий, никак не меньше двух кубиков — воспитанница подбадривала себя мыслью о том, что скоро утро закончится, и ебанутая семейка исчезнет с горизонта.

— Почему блинчики еще не жарятся?

Закрыв на мгновение глаза, Хезер еще раз прокрутила в голове: «сегодня нужно оставаться сдержанной и терпеливой — приёмная мать на взводе и реагирует на все более остро, чем обычно». Частично, конечно, отпустило, но все равно хотелось приложить кого-нибудь горячей сковородкой, чтобы уже окончательно освободиться от негативных эмоций.

— Сейчас займусь.

— Давай живее! О, сыночек, — тон голоса Петуньи тут же сменился с раздраженного на ласковый: — Дадлипусичек! С днем рождения, моя прелесть!

Поставив перед дядюшкой Моржом кружку с кофе и тарелку с куском омлета и тремя пластиками бекона, Хезер поспешила к плите — раз братец Свин уже встал, то, как только он разберется с подарками, сразу возжелает блинчиков. И лучше, чтобы к тому моменту последние уже были приготовлены, иначе возникнет всеобщая истерика и крики — а от них точно заболит голова, настроение достигнет дна, а изнутри опять начнет душить ненависть.

Вырвавшись из рук матери, Дадли ломанулся в гостиную, миновав Вернона, только и успевшего сказать спине сына фразу-поздравление. Братец Свин явно не имел желания терять и минуты — его ждала гора разноразмерных коробок! Стоит ли тратить время на отца, когда там — буквально в трех шагах — находились подарки?..

Пока Хезер занималась приготовлением блинчиков, Гарри имитацией бурной деятельности в саду, а мистер Дурсль поглощением завтрака и чтением газеты, Дадли успел пересчитать коробки и обнаружил, что в этом году их на одну меньше, чем в предыдущем — естественно, это вылилось в истерику. С покрасневшим лицом братец Свин орал и топал ногами, тетушка Кляча крутилась вокруг него и пыталась успокоить, дядюшка Морж даже отложил газету, присоединившись к этой вакханалии, а Хезер с тоской косилась на радиоприемник, потихоньку прибавляя звук — помогало только отчасти.

К моменту, когда Дадли, наконец, успокоился и переключился на завтрак, воспитанница уже приступила к мытью посуды. И, видимо, брат счел эту паузу удачной, чтобы проскользнуть в чулан, поскольку Хезер успела периферийным зрением уловить его фигуру, промелькнувшую в проеме оранжереи. Вот только Гарри не повезло — он попался на глаза приемному отцу, когда тот переворачивал газету.

— Что с лицом? — сердито спросил мистер Дурсль.

Хезер повернула голову в сторону брата — тот пребывал в привычном образе: улыбка дурака и взгляд идиота; вот только вздувшая губа портила этот образ довольно существенно. Забыв о мытье посуды, она непроизвольно сжала кулаки, чувствуя, как сердцебиение участилось — тон дядюшки Моржа не сулил ничего хорошего. С него сталось бы из-за вспухшей губы наказать воспитанников и держать в чулане, пока лицо Гарри не восстановилось бы. И приемный отец вполне мог наплевать на закон и оставить детей одних в доме — кто услышит, а, тем более, увидит Поттеров, запертых в чулане?

— Упал, сэр, — ответил брат, с бесхитростным недоумением посмотрев на дядюшку Моржа.

Скривив лицо, Вернон вернулся к газете; Тетушка Кляча бросила на воспитанника хмурый взгляд, впрочем, не отвлекаясь от завтрака — ловила момент, пока любимый сыночек занял рот едой и не лез с капризами! — а Дадли неприятно захихикал. Кто-кто, а он точно знал, что подразумевалось под этим «упал».

— Неуклюжий мальчишка, — процедил сквозь зубы мистер Дурсль. — Вон отсюда!

— Да, сэр, — ответил Гарри и поспешил уйти.

Облегченно выдохнув — оказывается, она задержала дыхание — Хезер заставила себя расслабить пальцы и вернуться к мытью посуды: размеренными и четкими движениями намыливать тарелки, а потом опускать их в воду. Невероятное везение, что брата просто выгнали — чудо не иначе!

— Хочу блинчиков!

— Вечно этот попадает во всякие переделки, — дядюшка Морж прервался, отпив из кружки любимый «Нескафе Голд», активно рекламируемый по телевизору и занявший среди аналогичных растворимых напитков почетное первое место в выборе граждан Великобритании. — Весь в отца, такой же уголовник растет.

Со вздохом отложив ложку, тетушка Кляча встала и дошла до барной стойки. В этот момент Дадли недовольно застучал вилкой по столу, подгоняя этим жестом мать и заставляя ее поторапливаться. Накладывая свежеиспеченное блюдо, Петунья мельком глянула на мужа.

— Не порти утро, Вернон, — резким тоном произнесла она, поливая блинчики кленовым сиропом. А потом уже мягче добавила: — Мальчишка не стоит твоего внимания.

В ответ дядюшка Морж только хмыкнул в усы, не спеша отрываться от чтения газеты. Поставив перед сыном тарелку, Петунья попутно погладила его по голове и улыбнулась в умилении.

— Сегодня день рождение нашей крошки, — нежным голосом проговорила тетушка Кляча, попытавшись повторно взъерошить волосы сына — тот отклонился назад, пусть и с запозданием, но все же уходя от ласки. На кухне послышался звук от телефонного аппарата, и приемная мать, так и не успевшая сесть, направилась в коридор — именно там располагался столик с устройством.

Продолжая намыливать посуду, а потом споласкивать ее в грязной воде и после перекладывать в чистое отделение, Хезер старалась сосредоточиться на музыке, доносящейся из радиоприемника. Его громкости вполне хватало, чтобы сносно перекрывать разговор между братцем Свином и дядюшкой Моржом. Первый что-то требовал и канючил с противной интонацией, а второй басовито отвечал. Стинг с песней «Не по душе» действовал успокаивающе — приятное звучание голоса и мелодии отлично акцентировали на себе внимание.

Почувствовав напряжение, Хезер обернулась — вернувшаяся тетушка Кляча пребывала в состоянии злости, а ее недобрый взгляд сверлил дыру в воспитаннице.

— Плохие новости, миссис Фигг сломала ногу и не сможет посидеть с этими, — Петунья кивнула в сторону приемной дочери.

В резком жесте дядюшка Морж сложил газету и, искривив лицо в недовольной гримасе — видимо, смирившись с тем, что дочитать новостные сводки не удастся — положил ее на край стола. Подняв взгляд, он с раздражением посмотрел на Хезер, словно обвиняя или как минимум подозревая, что случившееся произошло по ее вине. Одновременно с ним Дадли уронил вилку на стол и скорчил лицо, по всей видимости, намереваясь зайти на новый круг недовольства.

Быстро отвернувшись, воспитанница, чувствуя, как снова учащается сердцебиение, непроизвольно передернула плечами. Конечно же, это ни капли не помогло сбросить ощущение сверлящих спину взглядов. Оставшаяся посуда требовала внимания — тот факт, что произошло событие, не входящее в планы ебанутой семейки, не означал, что приемной дочери позволено отвлекаться.

— И как быть? — недовольно спросила тетушка Кляча.

К счастью для Хезер, оставалось промыть последнюю сковородку, потом быстренько прополоскать посуду в чистой воде, а дальше можно уже спрятаться в чулане — самом безопасном месте, подальше от прожигающего внимания. Воспитанница чувствовала, что лучшее сейчас — это никоим образом не проявлять себя и быть сродни предмету обстановки: безгласному, безликому, незаметному. Все едино — мнение и желания Поттеров не имели никакого значения и ценности в этой семье. Более того, мысль что они могут у воспитанников присутствовать — только рассмешила бы чету Дурсль.

— Давай позвоним Марджи, — предложил Вернон.

Домывая сковороду, Хезер скривилась; Марджи — сестра дядюшки Моржа, такая же толстая и тоже с усами, правда, немного поскромнее, и враждебно настроенная к Поттерам. Нелюбовь между воспитанниками и теткой Бульдогом была взаимной, но не равной: мисс Дурсль кипела ей всегда, дети только в ответ.

— Не говори глупостей, Вернон, сам знаешь — она их не переносит, — строго отмела Петунья.

Наконец, закончив с посудой, приемная дочь вынула затычку, чтобы спустить воду. В этот момент дядюшка Морж внес на рассмотрение другой вариант:

— А эта, как бишь ее, твоя подруга?..

Грязная жидкость всасывалась громко, а остатки пены, еды и жира облепили стенки раковины. Хезер сосредоточилась на простых действиях отчистки, давя желание повернуться и предложить ебанутой семейке отправить ее и брата в библиотеку.

— В отпуске уже неделю, — отрезала Петунья.

— Что за утро! — судя по звуку, Вернон ударил кулаком по столу.

Испугавшись, Хезер непроизвольно подпрыгнула и оглянулась на Дурслей. Увиденная картина не порадовала: дядюшка Морж с покрасневшим лицом буравил воспитанницу взглядом, тетушка Кляча с удрученным видом поджимала губы, а Дадли кривил лицо; последнее являлось показателем — оставалось совсем немного до начала истерики. Что б его черти драли! — терпеть очередной скандал в исполнении кузена не хотелось вот ни капли!

— Давай возьмем с собой, — медленно заговорила Петунья, — …и оставим в машине.

— Не поместятся, — быстро отозвался Вернон.

— Запихнем в багажник, — на волне продолжила тетушка Кляча, но быстро осеклась, видимо, поняв, что ее занесло куда-то не туда.

Это таки случилось: братец Свин не выдержал и зарыдал — показательно, конечно же. Он четко знал, если начать капризничать, то матушка расшибется в лепешку, но все сделает для ненаглядной кровиночки.

— Дадлипусечек, — тут же откликнулась Петунья, подавшись в сторону сына и начав поглаживать его по голове: — солнышко, лапочка, все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем!

— Я не хочу этих! Они все портят!

Стиснув покрепче зубы и контролируя движение рук, Хезер со всей возможной аккуратностью споласкивала посуду в чистой воде. Доля истины в словах братца все же содержалась — он невероятно бесился, когда кузен и кузина присутствовали на празднествах; и подобное действительно можно рассматривать, как катастрофу.

— В библиотеку, Пет. Отправим их в библиотеку! — нашел решение дядюшка Морж.

Облегченно выдохнув, Хезер начала расслабляться. Предложенный вариант — действительно удачный выход из ситуации и для Дурслей, и для Поттеров.

Неожиданно для всех присутствующих из коридора донесся громкий звонок в дверь — Хезер дернулась от испуга, Вернон издал странный звук, Дадли заткнулся, а Петунья воскликнула:

— Боже мой, уже пришли!

Чувствуя, что время на исходе, воспитанница принялась за работу интенсивнее — если Дурсли будут отсутствовать целый день, то ей определенно нужно позаботиться об обеде. По неудавшемуся плану детей должна была накормить миссис Фигг. И стоило сказать прибывшим гостям: «спасибо» — братец Свин окончательно переключился на новую роль — оставив скулеж и истерику позади. При друзьях Дадлик вел себя иначе: это при матери и отце он мог клянчить, искусственно лить слезы, выть, а вот при приятелях — уже ровно и со злобинкой, как настоящий хулиган. И, как ни странно, младшему Дурслю верили, что его уличное окружение, что семья — никто не замечал двуличности.

— Добрый день, миссис Полкисс, — послышался из коридора приглушенный голос Гарри.

Сын леди, приветствуемой братом, — Пирс являлся лучшим другом Дадлика. Имея худощавое телосложение — юный мистер Полкисс достаточно комично смотрелся, когда оставался в паре с братцем Свином. Будто длинная палка и шарик на ножках — не смеяться над ними было сложно. В отличие от младшего Дурсля, Пирс не только имел серое вещество в голове, но также умел то использовать; в его сути таился отличный тактик, а разум быстро создавал коварные задумки. Половина неприятностей, происходивших с Поттерами, рождены и реализованы благодаря уму и хитрости «Крысака» — именно эту кличку брат и сестра дали дружбану братца. Внешне Полкисс неуловимо напоминал крысу, впрочем, и по характеристике, закрепившейся за этим животным, тоже.

— Хорошая мысль, так и поступим, — бросила тетушка Кляча мужу, направляясь к гостям.

— Чтобы через, — приемный отец на несколько секунд замолчал, а потом продолжил недовольным тоном, зашуршав при этом газетой: — пять минут были готовы!

Вероятно, его надежда дочитать новостные сводки снова возродилась, окрыленная убеждением, что все неприятные инциденты на сегодняшнее утро уже достигли лимита и больше ничего такого не предвидится.

— Можно взять с собой обед? — тихо уточнила Хезер, поставив окончательную точку в вопросе с посудой.

Не отрываясь от чтения, Дядюшка Морж сердито буркнул:

— Можно.

Криво улыбнувшись, воспитанница периферией зрения уловила движение — Гарри открывал дверь чулана — осторожно махнув ему и тем самым привлекая внимание, она дождалась момента, когда он повернулся и беззвучно произнесла: «Рюкзак!» Поучив ответное движение головой, мол, понял, сейчас, Хезер поспешила поскорее упаковать обед, пока не вернулась тетушка Кляча и не взяла это дело под свой контроль.

* * *

Сидя на заднем сидении новой машины дядюшки Моржа, Хезер и Гарри смотрели на проплывающие мимо дома их провинциального городка — спутника Лондона. Коттеджи были как на подбор: однотипные, двухэтажные, с одинаковыми зелеными и ровно подстриженными лужайками — хоть сейчас на обложку журнала по садоводству. По факту уже на третьем доме интерес исчезал — настолько те являлись неразличимыми, что взгляд цепляли только припаркованные автомобили — хоть какая-то радость. И если вдруг случайный приезжий обладал талантом «топографический кретинизм», то только прокачанный скилл удачи дал бы ему возможность найти выход из Литтл Уингинга. Без шуток, то еще жуткое, пусть и современное, местечко.

Детям повезло — мистер Дурсль решил лично довезти племянников для экономии времени и контроля над форс-мажорным обстоятельством. Ебанутой семейке с довеском в виде Крысака уже следовало отправляться в первый пункт запланированной развлекательной программы — зоопарк. Видимо, поэтому не доверявший воспитанникам дядюшка Морж решил лично убедиться, что приемные дети окажутся именно в библиотеке, а не сбегут искать неприятности. Которые, безусловно, даже несмотря на нежелание Поттеров, нашли бы их сами — «талис эст фатум!»⁽¹⁾.

«Опель Вектра», сверкавший чистотой и свежестью, под управлением Вернона двигался медленно и аккуратно. Купленный дядюшкой Моржом в начале этого месяца — он стал гордостью и главной темой — после недовольства Поттерами и банком, конечно — в разговорах с любым собеседником. И, судя по ним, машина являлась подарком себе, как замечательному отцу, по случаю приближающегося дня рождения сына. Данную модель запустили в продажу несколько лет назад, она имела относительно невысокую цену, и, если ориентироваться на слова дядюшки Моржа, последняя полностью окупалась практичностью и качеством сборки. Радуясь новому приобретению, Вернон трещал о нем постоянно к месту и не очень. Приемные дети из-за близости чулана к кухне, гостиной и гаражу, а также из-за тонкости стен, слушали этот треп постоянно. И могли спросонок повторить все отличительные стороны этого прототипа в сравнении с аналогичными от других производителей.

Припарковавшись перед одноэтажным зданием, находящимся рядом со школой, дядюшка Морж обернулся, насколько позволял ему неотстегнутый ремень безопасности, и злобно посмотрел на Гарри — воспитанник сидел по диагонали.

— Предупреждаю: еще один фокус, одна единственная ваша штучка и в чулане пропишетесь до рождества! — прошипел приемный отец.

И без того не выглядевший привлекательно мистер Дурсль в моменты злости становился совсем отвратительным: его лицо багровело, глаза сильно расширялись и, казалось, готовы выпрыгнуть из глазниц, а со словами из-за рта вылетали слюни. Так себе на самом деле картина — не для впечатлительных или склонных к эстетике.

Напрягшись, Хезер сжала зубы и опустила голову вниз. Ебанутая семейка постоянно обвиняла воспитанников в «странных» вещах, остро реагируя на любые, даже самые незначительные отступления от нормальности. Казалось бы, уже пора привыкнуть, но, тем не менее, не получалось.

— Конечно, сэр, мы и не собирались, — с простодушием ответил Гарри.

У него хорошо получалось притворство, значительно лучше, чем у Хезер; злость последней явственно прослеживалась и в позе, и в интонациях — резкая и жгучая, постоянно подавляемая и потому ядовитая. Самое лучше, что сестра могла сделать в таких ситуациях — наклонить голову, пряча взгляд, сжаться, оставаясь недвижимой, и перетерпеть негативные эмоции. Брат же умел их скрывать — настолько натурально, что почти все окружающие велись на раз и не замечали обмана. Конечно, бывало — встречались и люди, с потрясающим опытом, раскусывающие Гарри с ходу, к счастью Поттеров, очень редкие в их жизни. Его ложь была достоверной: расслабленная поза, чуть наклоненная голова, полуулыбка на лице, широко раскрытые глаза и главное взгляд — чистый, с неким любопытством и наивностью. Если не знать на какие детали смотреть и не доверять интуиции, то легко можно купиться и поверить — действительно, открытый и располагающий к себе ребенок; и даже не заподозришь, что он лицемерен и расчетлив.

— Пошли вон, — коротко бросил дядюшка Морж, отворачиваясь.

Поймав взгляд брата, Хезер углубила искривление губ в ухмылке, обозначив отношение к ситуации, и отстегнула ремень безопасности.

— И чтобы никуда не выходили! Я это проверю! — уже более спокойным тоном добавил приемный отец, смотря на воспитанников в зеркало заднего вида.

Несинхронно кивнув, дети выбрались из машины. Провести целый день в библиотеке без ебанутой семейки и даже не на гостевом постое у миссис Вонь под эгидой кошек — большая удача! Дядюшка Морж, не уезжал, пока за Поттерами не закрылась дверь — не доверял, жучара! Воспитанники, заходя внутрь, не оглянулись — смотреть на красное лицо приемного отца, то еще удовольствие; Хезер только и успела уловить звук заводящегося мотора, показателя, что Вернон, наконец, отчаливает.

В библиотеке царила прохлада, и обитал свой — неповторимый запах: то ли пыли, то ли бумаги, то ли времени — а, может, их совокупности. В доме ебанутой семейки аналогичного аромата от книжного стеллажа не исходило; вероятно, причиной служило то, что воспитанники еженедельно протирали не только полки, но еще и корешки книг. Читальный зал был пустым, и только за стойкой находилась одинокая служащая. Наступившая летняя пора совсем не баловала посетителями — дети предпочитали проводить время с друзьями или брать книги с собой, а не сидеть в помещении — погода уже который день радовала солнцем и телом.

Сидящая за кафедрой мисс Дестини Хардман — «Каменная рожа» между братом и сестрой — относилась к категории дам, выглядевших сурово, строго и сдержано: непроницаемое, с легким налетом высокомерия лицо с проступающими морщинами у губ от того, что их часто поджимали, и на лбу из-за частого нахмуривания и с холодным, равнодушным взглядом. Библиотекарь предпочитала коричневые, серые и черные оттенки в одежде — удобной, полностью закрывающей тело и оставляющей только кисти рук и лицо открытыми. «Синий чулок» — так выражались о таком типе леди, одиночество которых сквозило во всем, и возраст уже достиг отметки «сорок плюс». Казалось, мисс Хардман уже являлась служащей библиотеки с момента открытия, и ни разу не засветилась в выходе на больничный или пропуске рабочего дня — что уж говорить о мелких нарушениях, типа опоздания или более раннего закрытия. И ее преданность выбранному делу являлась настолько суровой, что леди даже не имела замены на рабочем месте. Дети не имели уверенности, что у нее вообще был дом — они допускали возможность, что Дестини жила в закрытых от посторонних комнатах для персонала.

Оторвавшись от своего занятия, Каменная рожа встретила Поттеров равнодушным взглядом. Единственное, что могло вывести из безразличного состояния служащую библиотеки — испорченные книги и шум в пределах рабочей зоны. Что являлось для брата и сестры одним из факторов любви к этому месту — никакого двуличия, фальши и поддельной заботы от взрослых. Мисс Хардман относилась к Поттерам ровно так же, как и ко всем посетителям, не делая различий и не задавая неудобных вопросов — и это то, что дети ценили.

— Доброе утро, мисс Хардман! — поприветствовал библиотекаря Гарри, когда они с сестрой подошли к стойке.

— Здравствуйте, — присоединилась Хезер, держась позади брата.

— Доброе, мистер и мисс Поттер, — ответила сухим тоном Каменная рожа.

Лучезарно улыбнувшись — брат не оставлял попыток покорить эту неприступную крепость своим обаянием — Гарри достал из рюкзака абонементы и положил их на кафедру. Забрав их, служащая молча выдвинула ящик, хранящий именные карточки, и, быстро найдя нужные, положила те на стол.

— Мистер Поттер, продолжите читать «Знакомьтесь: компьютер»?

— Да, мэм, — кивнул Гарри.

— А, мисс Поттер, «Тайну «Голубого поезда»?

— Да.

Выяснив все, что требуется, библиотекарь поднялась и направилась вглубь стеллажей в поиске необходимых книг.

Прикоснувшись к руке брата, Хезер мотнула головой, без слов говоря, мол, я ушла, буду ждать на нашем месте. Вернув полуулыбку, Гарри кивнул, также безмолвно, отвечая, дескать, понял. Дети часто вели диалог с помощью языка тела — взглядом, мимикой, полу движениями — и прекрасно понимали друг друга. Иного пути для разговора не существовало — ебанутая семейка не переносила, когда кто-то из Поттеров подавал признаки жизни. Воспитанники быстро выучили: хочешь мира и тишины — не издавай ни звука, спрячься, пока свободен, а если нужно что-то сделать, то совершай это тихо и незаметно. Таким образом, и выработался навык невербального общения.

Дойдя до стола, находящегося ближе всех к окну и в самом конце зала, Хезер сгрузила рюкзак на пол и села, откинувшись на спинку стула. Это место они выбрали давно — за спиной размещалась стена, дающая чувство надежности: никаких гадостей от нее уж точно не предполагалось, и незаметно подкрасться никто не мог; а по правую руку — окно, открывающее вид на парковку и позволяющее увидеть всех, направляющихся к входной двери. Достаточно удобная позиция — братец Свин, хоть и не осмеливался заглядывать в библиотеку, но иногда с друзьями караулил неподалеку — и бывало Поттерам даже удавалось заметить их засаду. Также с этого места хорошо просматривался читальный зал — опять же, оставалась возможность вовремя подорваться и собраться, если неприятности нагрянули бы с парадного входа — или загородиться атласом и спать, или тайком жевать что-нибудь нелегально принесенное. Это местечко не только располагалось в слепой зоне Каменной рожи — в момент, когда другие столы были заняты — так еще и в глухой, что, однозначно, несло в себе массу преимуществ!

Не прошло и минуты, как мисс Хардман возвратилась к стойке и, отдав книги Гарри, села обратно, вернувшись к прерванному занятию. Вероятно, к чтению, поскольку ее голова была немного опущена, а тело не шевелилось, точнее, иногда прослеживалось периодичное и почти незаметное движение правым плечом, как будто переворачивали страницу.

Опустившись рядом с сестрой, Гарри передал ей книгу и, открыв свою, углубился в поиск места, где остановился в прошлый раз.

В дом Дурслей дети книг не брали — читали в зале, а потом сдавали Каменной роже. После того как братец Свин испортил несколько, что чудом — не иначе! — восстановились к утру, воспитанники единогласно решили не рисковать. То, что изорванные книги один раз вернулись к своему изначальному виду, вовсе не означало, что во второй подобное могло повториться. Получить запрет на посещение библиотеки от мисс Хардман являлось легкой задачей — подобное Поттеры наблюдали не один раз; что брат, что сестра ни в коей мере не хотели лишиться любимого оазиса спокойствия. Дадли, к их счастью, страдал библиотеко-фобией после того, как попался Каменной роже за нарушением правила о шуме. Получив строгий выговор, а после письмо для родителей и наказание здесь больше не появляться — братец Свин проникся и обзавелся устойчивым страхом. В гневе Каменная рожа воистину становилась пугающей: свистящий шепот, грозный вид и пробирающий до дрожи пронзительный взгляд — действовали потрясающе — более слабые духом и возрастом дети, бывало, даже писались от ужаса. Младшего Дурсля проняло качественно; он забыл, где вход в библиотеку, предпочитая игнорировать ее существование. И письмо от мисс Хардман, к большой радости Поттеров, порвал, иначе не миновать последним взбучки от тетушки Клячи, а потом и от дядюшки Моржа; как установлено — во все неудачах Дадлипусика виновны Гарри и Хезер Поттер и первый особенно часто.

* * *

К удивлению Хезер дядюшка Морж действительно за ними приехал, правда, к этому моменту дети уже сидели на крыльце библиотеки — последняя закрылась. Увидев подъезжающий автомобиль, Гарри боднул кулаком сестру в бок, показывая, что он выиграл; она в ответ поджала губы и отвернулась. Во время обеда Поттеры поспорили: младшая говорила, что Вернон забудет о своем обещании, а старший, наоборот — что сдержит; и он в очередной раз оказался прав. Хезер не переставала восхищаться удивительной способностью брата просчитывать людей; ей до такого уровня не допрыгнуть и через пятилетие.

Судя по выражению лица, мистер Дурсль пребывал в хорошем настроении и планировал не терять позитив — его улыбка не поблекла даже, когда Гарри надел на лицо свою фирменную. Периодами та вызывала зубной срежет у дядюшки Моржа и провоцировала его орать дурным голосом, постепенно подводя к инсульту или инфаркту — до сих пор не заглянувшие на огонек к Вернону только чудом, не иначе! Обменявшись взглядами, воспитанники подошли к машине и, открыв двери, сели на заднее сидение.

— Доброго вечера, сэр! — с радостными интонациями поприветствовал приемного отца Гарри.

Хезер сочла за лучшее промолчать и бросила быстрый взгляд на брата, безмолвно говоря, мол, не провоцируй. В ответ Гарри незаметно для Вернона сделал движение кистью, показывая, дескать, все нормально — знаю, что делаю.

Стойко державшаяся до того улыбка на лице мистера Дурсля исчезла за мгновение; воспитанница буквально почувствовала, как резко ушла чужая расслабленность и то, как приемный отец за секунду разозлился. Проглотив ответные слова, дядюшка Морж дождался, когда дети пристегнутся, а потом тронулся с места.

Дорога до дома ебанутой семейки прошла в молчании; Хезер искоса поглядывала на брата, ловившего кайф от того, что испортил настроение Вернону. Сам приемный отец, не теряя красноты на лице, сжимал от злости зубы и до побелевших костяшек вцепился в руль. Когда они, наконец, приехали — как же медленно дядюшка Морж вел автомобиль! — воспитанница почувствовала облегчение. Припарковавшись у дома и заглушив мотор, приемный отец недовольно процедил:

— Убирайтесь.

Закатив глаза, Хезер мельком посмотрела на брата, тот поймав ее взгляд, тонко усмехнулся — дети не заставили себя ждать: быстро отстегнув ремни, выскочили на улицу. В доме их встретила Петунья, идущая к дивану с подносом в руках, на котором разместились чайник и две чайные пары; смерив воспитанников тяжелым взглядом, она кивнула на кухню:

— Ваш ужин на столе, — и, поджав губы, отвернулась, сгружая поднос на кофейный столик.

— Спасибо, мэм, — улыбнувшись, поблагодарил Гарри.

Промолчав и скривившись, Хезер поспешила убежать на кухню. Выдержке и стойкости брата можно только позавидовать; сестра, даже рискуя нарваться на наказание, не смогла бы выдавить из себя ни вежливость, ни улыбку. Видимо, в честь удачно проведенного дня тетушка Кляча расщедрилась — в огромном блюде воспитанников ожидали запеченные свиные сосиски с дольками картошки, даже в остывшем виде выглядевшие невероятно аппетитно и привлекательно. Правда, по периметру стояла грязная посуда, оставленная хозяевами дома, но этот нюанс являлся привычным. Содержание самой большой тарелки — вот что важно, убрать остальное дело минуты!

Звучно хлопнула входная дверь, и через несколько секунд в гостиной показался дядюшка Морж — присев на диван рядом с женой.

По времени как раз должно начаться транслирование «Пуаро», горячо любимого четой Дурсль, как, впрочем, и Поттерами — но брату и сестре удавалось посмотреть только половину серии. Уделяемого на ужин времени приходилось немного — после законных пятнадцати минут, тетушка Кляча в каждую рекламную паузу начинала оборачиваться, кидая грозные взгляды на воспитанников, а к третьему разу, распалившись как следует, переходила в режим гнева. После трапезы детям следовало заняться уборкой кухни: все отмыть, протереть и прибрать — а не маяться лодырничеством и просмотром кинокартины.

Довольно переглянувшись, Поттеры быстро расчистили стол, сгрузив посуду в мойку, и, подвинув ближе блюдо с едой, устроились рядом. Смотря сериал, они достаточно быстро все съели, даже не озадачиваясь раскладыванием на отдельные тарелки. К сожалению, полностью насладиться «Пуаро» у воспитанников не получилось; в очередной момент рекламной паузы тетушка Кляча сурово на них посмотрела. Ее намек был достаточно прозрачным — впереди Поттеров ждало приведение кухни в чистый и прибранный вид, а спустя время уборка в гостиной. Уж явно не членам ебанутой семейки предстояло собирать и сортировать мусор: бумагу, ленты, картон и пластик — послуживших упаковочным материалом для подарков Дадли. Но, тем не менее, этот день однозначно вошел в список лучших!

1) Talis est fatum (лат.) — такова судьба.

Вернуться к тексту