Крепче кровных (гет)

— Прошу прощения, а где Расу-сан?

Акума Хоши, правая рука солнечного короля, отняла взгляд от ноутбука, чтобы взглянуть на человека, обращавшегося к ней. До этого момента она составляла подробный отчёт об инициации серой королевы Самуи Кири. Было непросто что-либо разглядеть в густом, поглощающем силы тумане, даже находясь в метре от короля и королевы. И всё же, одну вещь Хоши увидела так отчётливо, что её внутренности обдало холодом. Дамоклов Меч. Впервые в жизни Хоши увидела эту махину, состоящую из чистой энергии, настолько близко, и впервые на её глазах Меч упал. Упал, выбросил энергию от своего падения в Самуи Кири и вернулся на первоначальную высоту. И, наблюдая за этой сценой, Хоши хотела лишь одного: громко, нецензурно ругаться.

Судя по увиденному, Амата был прав в своих теориях, касавшихся королев. Королева — это аномалия, в которой определённая цветовая энергия бесконечно сжимается, аномалия искривляющая время и пространство вокруг короля. И этих аномалий как во вселенной, так и среди избранных Сланцем существовало несколько типов: сверхмассивные — лилиты, мёртвые звёзды — королевы, реликтовые — морфы... В последнее время король заинтересовался таким объектом, как Великий Аттрактор, и Хоши опасалась, что на основе этого межгалактического монстра появится ещё одна теория.

Но... чем больше теорий, тем интереснее путь к открытию.

Хоши моргнула, вглядываясь в тощую фигуру обращавшегося к ней человека. Он был высоким, очень худым, в белой улыбающейся маске с чёрным ртом. Там, где должны быть глаза, светилась энергия тусклым светом тлеющих углей. Хоши смотрела на него и не могла произнести ни слова. Она привыкла, что все друзья короля — люди пожилые, но этот, судя по голосу, был молод. Крылья носа Хоши дёрнулись. После того, как король сделал её регрессором, обоняние стало улавливать запахи, исходящие от людей со сверхъестественными способностями. Эти запахи были довольно приятными: от короля пахло персиками и апельсинами, от красного клана — клубникой и розами, от синих шёл запах послегрозовой свежести. Человек, стоявший перед ней, тоже источал запах. Запах тыквы, плотно смешавшийся с едва уловимым сладковатым запахом гниения.

— Вы... — Хоши нахмурилась, пытаясь справиться со смятением. — Вы кто?

— Тенгу.

— А... фамилия?

— А вам зачем? — он наклонил голову набок, пальцами придержав цилиндр на голове. — Хотите писать мне письма? Отправьте их по адресу: кладбище Янака, могилы одного из Масакаяма, я заберу.

Хоши дважды моргнула.

— Расу-сан ценил мой тонкий юмор.

— Расу-сан, — Хоши потёрла пальцами нос. От её кожи тоже шёл запах персиков и апельсинов. — Сейчас недоступен. Я не могу ему дозвониться.

— Гм, — Тенгу обернулся к стоявшим за его спиной людям. Двое. Мальчик, уронивший голову на грудь, и женщина, державшая у самого глаза красный стеклянный шарик. — Тогда, плохие новости, правая рука солнцекороля.

— Что вы имеете в виду?

— Что Расу далеко, — потусторонним, неестественно холодным голосом ответила женщина. — Так далеко, что ни дотянуться, ни позвать. Как бы близко он ни был, он не услышит слов.

Женщина тяжело вздохнула, перевела взгляд на Хоши, и девушку вновь пробрало холодом. Женщина была невероятно красивой, с тонкими чертами лица, длинными светлыми волосами, без малейшего изъяна в стройном теле. Вот только шёл от неё запах крови. Густой и ничем не разбавленный.

— Братик бронзовый проснулся, — женщина достала из кармана другой красный стеклянный шарик, поднесла его к глазу. — Он так расстроен. Может, обнимем его?

— Ага, — хохотнул Тенгу. — Мне тоже интересно, как я себя буду чувствовать, когда превращусь в аппетитные спагетти.

— Тенгу! — женщина кокетливо надула щёчки, оторвав взгляд от шарика. — Ты гадкий!

— Съешь меня с кетчупом?

— А ты будешь греть меня изнутри своим теплом?

— Естественно.

Женщина лучисто улыбнулась, и от этого стала только красивее. Умиляясь, она крепко обняла мальчика, свесившего голову на грудь. Его тело дёрнулось как-то неестественно, странно, будто бы было за суставы прикреплено к невидимой руке гигантского кукловода. Женщина сжала его, словно тряпичную куклу, и Хоши показалось, будто бы она переломала каждую косточку в его тощем теле. Она закружила безвольного мальчишку в вальсе, громко стуча каблуками туфель по полу, и таким образом удалилась. Тенгу, отсалютовав на прощание Хоши, двинулся следом за своими подопечными.

Хоши долго смотрела им в след, пока не задала единственный логичный, пришедший ей на ум вопрос:

— Что это, блять, было?

* * *

После того, как Юкико произнесла незнакомое ей имя, в комнате воцарилось глубокое молчание. Микото изменился в лице, помрачнел, Джин глубоко задумался, прижав указательный палец к нижней губе. Она встретилась взглядом с Озоре. Он в ответ пожал плечами.

— Что-то не так? — спросил Озоре.

— Фушими Сарухико — тот человек, который хотел бы стать каким угодно королём, но только не красным, — улыбнулся Джин. — Не в обиду, Суо.

— Он ушёл из Хомры в Скипетр, — Микото закурил, затянулся, выдохнул дым. — Я не зол на него, и всё-таки... почему именно он?

Юкико взглянула на Хикари. Мальчишка склонил голову набок, но не сказал ни слова. Похоже, он сам и не знал ответа на этот вопрос, хотя и был одним целым с Ями.

— Что насчёт новых королев, Хикари? — спросила Юкико.

— Видят сны, — он сжал ладонь Юкико. — Мы же пойдём к ним в гости?

— А у нас есть выбор?

Лицо Хикари просияло улыбкой. Юкико тяжело вздохнула. Может быть, если бы другие короли видели Хикари, его ясные глаза и искреннюю улыбку, возможно, их настроение было бы не таким уж и мрачным. Ему не было дела до отношений между людьми, до конфликтов между кланами, до тех проблем, что могла принести с собой сила. Впрочем, это не совсем верно. Ями было плевать на проблемы, связанные с силой, Хикари же решал их, упорно создавая новых королев и связывая их жизни с жизнями королей.

Юкико перевела взгляд на Микото. Жалела ли она, что стала красной королевой? Нет. До встречи с Микото она и представить не могла, что ей будет настолько хорошо с человеком, который совершенно не соответствовал её требованиям и ожиданиям. Может быть, и другие королевы найдут общий язык со своими королями? Было бы отлично. Может быть, гармоничные отношения с хорошей девушкой смогли бы успокоить даже такого буйного короля, как Генджи.

Думая об этом, Юкико подошла к Микото, и, опустившись за его спиной на колени, крепко обняла его.

— Ты чего раскис? — негромко произнесла она. — Тотсука остался Тотсукой, какой бы цвет он ни принял.

— Я уже говорил, что ты ведьма, Ёсикава? — произнёс Микото после недолгого молчания.

— Каждый день.

— Я тебя люблю, — он опустил голову на плечо Юкико. — Но если ещё раз сглазишь моих парней...

— Микото.

— ...отшлёпаю.

Лицо Юкико мгновенно стало пунцовым и она поспешила спрятать его за затылком парня. Микото же нисколько не смущали ни собственные слова, ни факты из их интимной жизни. Он скосил взгляд на притихших Джина и Озоре. Джин засиял счастливой улыбкой, и на его бледных щеках проступил заметный румянец; Озоре сидел, хмуро глядя в пол, и его лицо приобрело ярко-красный оттенок.

— Любовь прекрасна, — воскликнул Джин.

— Совсем стыд потеряли! — прорычал Озоре.

— Не переживай, Токетсу-сан, — проговорил Джин. — Однажды ты тоже обязательно отшлёпаешь свою королеву!

Озоре побагровел.

— Хикари-сан, — произнёс Джин, глядя в пустоту комнаты, полагая, что Хикари находился именно там. — Моё одинокое сердце примет любую спутницу жизни. Но если у моей спутницы будет, за что подержаться..!

— Хикари — ребёнок! — прорычал Озоре, громко стукнув кулаком по столу. Джин подпрыгнул. — Ему рано знать о таких вещах!

— А я разве сказал что-то, что может травмировать ребёнка? — парировал Джин. — Уверен, от Суо он наслушался ещё больше скабрезностей, правда, Ёсикава-сан?

— А ты не прикрывайся другими людьми, — не унимался Озоре. — Чьё-то дурное поведение не даёт тебе права вести себя так же. Особенно рядом с женщиной и ребёнком!

Джин на мгновение замер, Микото хмыкнул.

— Знаешь, — произнёс Микото. — Теперь я точно уверен, что к тебе приложил руку Ичиген.

Озоре нахмурился, ожидая подвоха от Микото.

— Он тоже пытался тебя учить? — тихо произнесла Юкико.

— Не меня, — он хмыкнул. — Синих. Как видишь, мало что вышло.

— А ты... учил кого-нибудь?

— Даже не намекай.

— Но, Микото...

— Я не собираюсь учить Сарухико быть королём. Точка.

— Но... — она моргнула. Микото шевельнулся, когда почувствовал, как её ресницы щекочут кожу. — Ты же сам сказал, что Кагу нетерпим к другим красным королям.

— И что?

— Если он узнает, что появился ещё один красный король, он точно захочет испытать его, — Юкико вздохнула. — Не притворяйся, что не подумал об этом.

— Об этом я не думаю изо всех сил.

— Спасибо за беспокойство, Ёсикава-сан, — улыбнулся Джин. — Вы состоите в чужом клане, однако проявляете беспокойство и о людях даже под начальством такого неприятного человека, как Мунаката. Уверен, он бы тоже поблагодарил вас.

— Для этого ему бы пришлось поднять задницу с кресла, — ответил Микото.

— Тоже верно, — Джин безмятежно улыбался. — Но мне нравится предложение Ёсикавы-сан. Что скажешь, Суо? Ты помогаешь Фушими освоить силы, а я научу Тотсуку, как не сломать холодильник, когда тянешься за пивом.

— Какой же ты мерзкий, Хабари, — произнёс Озоре.

— Я тоже человек, и ничто человеческое мне не чуждо, — он улыбнулся. — Да и для тебя найдётся задание в этом деле.

— ...чего? — Озоре поднялся с пола. — Пас! Не хочу, чтобы меня завалил новичок, не способный контролировать способности!

— Прошлой ночью ты вывел из строя двух очень сильных королей, — не сдавался Джин. — Даже не вздумай отнекиваться.

— Я уже это сделал, — огрызнулся Озоре. — Моя смена закончена! Прошу меня извинить, красные, — он поднялся с пола. — А с тобой... ещё увидимся.

Последнее было адресовано Джину, и для Юкико это было больше похоже на угрозу. Однако синий король нисколько не смутился и безмятежная улыбка не исчезла с его лица. Юкико выпустила Микото из объятий, поднялась с пола.

— Нам, наверное, тоже пора...

— Не хочешь пройтись по территории синюшных? — Микото незаметно подмигнул ей, и в сердце Юкико зародилось крайне нехорошее предчувствие.

— Вообще-то, это запрещено, — Джин постучал пальцами по столу. — Но у нас деловое соглашение. Да и вы — мои гости... Ладно. Нарвётесь на Мунакату — оскорбите его пообиднее. Я должен сохранять перед ним лицо, а вот вам можно не сдерживаться в чувствах.

Микото хмыкнул, ничего не ответив. Они вышли из комнаты отдыха, и, как только дверь за Юкико закрылась, Микото произнёс:

— Хикари, — он поднял взгляд к потолку. — Сходи, погуляй до следующей королевы.

Хикари пожал плечами и бодрой походкой зашагал прямиком к выходу. Юкико наблюдала за ним. Хикари запросто мог проходить сквозь стены, но, похоже, взаимодействовать с материальным миром ему нравилось куда больше. Нравилось чувствовать себя реальным. И это отражалось даже в мелочах, начиная от употребления пищи, заканчивая простой прогулкой по территории Скипетра.

— Ушёл?

— Ага.

Услышав ответ, Микото приблизился, опустил руки на её талию.

— Где хочешь гулять? — негромко проговорил он. — В библиотеке, кабинете Мунакаты или прямо здесь, на полу?

— Микото! — Юкико перестала дышать от стыда и возмущения. — Ты с ума сошёл?!

Она попыталась отстраниться, но Микото только ближе привлёк её к себе, стиснул в объятиях, поцеловал, несмотря на всё её сопротивление. Она пикнула, ударила его по груди, но эффекта это не возымело. Он прервал поцелуй только когда Юкико перестала сопротивляться.

— Нет! — с трудом выдохнула она. — Прекрати! Это неприлично!

— Почему же? Хабари сам сказал нам не сдерживаться в чувствах.

— Он не это имел в виду!

— А я именно так его понял.

— Неправильно понял!

— Чем дольше ты упираешься, — улыбнулся он. — Тем выше шанс, что нас спалят.

Юкико сжала губы в линию, ненавидя Микото за эту расслабленную, полную похоти улыбку, за игривый блеск в глазах и за пришедшую ему в голову идею. Он уже настроился, и, что ещё сильнее выводило Юкико из себя — в плане секса он не прислушивался к её мнению. Он знал, что ему будет не так уж и сложно соблазнить её даже на такую безумную затею. И, словно прочитав её мысли, он выпустил Юкико из объятий, сжал её руку и повёл по коридору мимо запертых дверей.

— Микото, — выдохнула она, когда он небрежно толкнул одну из дверей.

— Не шуми.

— Ты же опять... без защиты.

— Без неё ощущения острее.

Кабинет был разделён на две части. В одной располагалось всё необходимое для проведения чайной церемонии, в другой — рабочая область определённо важной фигуры в Скипетре. На дорогом деревянном столе, среди бумаг и папок с документами лежали паззлы. И именно на этот стол, игнорируя диван, кресла и прочую мебель, Микото усадил Юкико. Она шумно выдохнула, когда он впился поцелуем в её шею.

— Мне же придётся, — она сглотнула. — Пить противозачаточные.

— И?

— От них толстеют! И будет у меня, — она дрогнула, когда пальцы Микото скользнули к её промежности. — Жопа, как трамвай.

Он засмеялся, прижавшись к ней.

— Значит, — прошептал Микото, прильнув к её губам. — Каждый день у тебя будут "тренировки".

К Юкико вернулось чувство реальности происходящего только после того, как Микото вошёл в неё. И в этот момент ей стало одновременно стыдно и страшно. И от этих чувств жар внизу живота становился только сильнее. С каждым резким толчком Микото сильнее вжимал её в стол, устраивал на чьём-то рабочем месте всё больший погром, и заставлял тело Юкико дрожать. Он целовал её, и всё это время смотрел ей в глаза, и от его глаз было ни спрятаться, ни скрыться. Юкико боялась устроить в чужом кабинете настоящий бардак, боялась, что Микото сожжёт здесь всё, что только может гореть, и шумно простонала, услышав шаги за дверью. Паника смешалась с удовольствием, стыд с желанием. Она прижалась к Микото, вцепилась пальцами в его спину, и, уткнувшись ему в плечо, глухо простонала. Экстаз, волной жара разлившийся по телу, был гораздо сильнее, чем прошлой ночью. С каждым толчком она содрогалась всем телом, глуша стоны, уткнувшись в плечо Микото.

Когда всё закончилось, он целовал Юкико, обнимал, нежно гладил тёплыми ладонями её спину и плечи, пробирался под одежду.

— Микото, — её голос звучал слабо, бессильно. — Пойдём. Нас же увидят.

— Пусть видят.

— ...будет стыдно.

— Пусть будет.

Она не стала спорить. Вскоре Микото опустил её на пол, и Юкико, оправив на себе одежду, обняла его за руку. Тело ощущало усталость, жар от прикосновений, оно стало непослушным, вялым, но тёплым, полным эйфории, восторга. Оно ещё не привыкло к страсти, к проявлению любви, к мужской ласке. Не привыкло, но ему до мурашек нравилось каждое прикосновение Микото.

И, когда они вышли из главного здания Скипетра, Юкико с облегчением засмеялась. Микото закурил, не сдержав улыбки.

— Мы идиоты, — вздохнула она. — Мы ведь даже не прибрались!

— Ну и что? — хмыкнул он. — Мунаката должен быть нам благодарен. Ближе к сексу он уже никогда не будет.

— Так это кабинет синего короля? — она вздохнула. — Ты не мог выбрать что-нибудь поскромнее?

— Зачем? Да и ты не возражала.

— У меня был выбор?

— Нет.

Юкико вздохнула, желая поскорее исчезнуть с территории Скипетра. Она была здесь, в резиденции синего короля, всего дважды, и оба раза спешила уйти, оба раза — из-за Микото. В следующий раз появляться на территории синего клана ей точно не захочется. Во-первых, ей здесь делать нечего, во-вторых, ей будет стыдно смотреть в глаза как всему клану, так и их королю. Возбуждение прошло, уступив место реальности, и Юкико теперь было неловко даже связываться со Скипетром 4.

— Чем ближе свет, тем больше тень.

У ворот, держа в руках бархатный зонтик, стояла женщина. Она улыбнулась, глядя на Юкико и Микото — её странные слова были адресованы им. Женщина была одета в длинное чёрное платье с кружевными рукавами, носила бархотку со звездой, в которой манящим светом поблёскивали сапфиры. Юкико встретилась с ней взглядом. Женщина сделала шаг навстречу и правой рукой изобразила воинское приветствие.

— Ты кто? — спросил Микото.

— Мы не знакомы, — она вздохнула. Юкико уловила в её речи грубоватый акцент. Немецкий. — Но мне о вас написал мой давний друг. Может быть, вы слышали имя Расу Аматы?

— Учёный, — отреагировал Микото.

— Написал? — моргнула Юкико.

— Он... так обрадовался, когда появилась первая королева, — женщина закрыла глаза, улыбаясь. — Что даже написал мне письмо после семидесяти лет молчания. Знаете... столько времени прошло, а я и подумать не могла, что буду так рада за другого человека. Наверное, я просто люблю его, — она засмеялась, пытаясь скрыть смущение. — Ох, простите, пожалуйста. Вам ни к чему слушать душеизлияния старой женщины.

— ...Клаудия?

— Ja, Ich heiße Klaudia, — она низко поклонилась, вспомнив, что находится в чужой стране. — Не думала, что моё известно... Амата рассказывал обо мне?

— В дневнике, — ответил Микото.

— Ох, — её лицо зарделось. — Дневник, который он вёл в Германии... Адди пытался его прочитать, но там всё на японском. Он думал, что в дневнике есть интимные подробности личной жизни Аматы, и поэтому засел учить язык. Да и я вместе с ним.

Она тряхнула головой.

— Простите! Мой клан уже слышал эту историю миллионы раз, и мне каждый год необходимы свежие уши!

— Тяжело быть бессмертным, — Микото закурил.

— Астрономия стала для меня отдушиной, — она порылась в сумочке, достала пластиковые визитки и протянула их Юкико и Микото. Обсерватория "Метузела". — Астрономия и поиск внеземных объектов типа "Сланец".

— Внеземной... Сланец? — Юкико вскинула брови.

— Да, — Клаудия кивнула. — Смелая теория, не правда ли? И я горжусь, что она принадлежит не Амате, а мне. Только представьте: у нашего Сланца могут быть сотни, даже тысячи братьев и сестёр, впитавших в себя первичный хаос, из которого появилась наша Вселенная. Осталось только найти их и предоставить наш уютный, пригодный для жизни дом.

— И... сколько королей от этого возникнет?

— А будут ли это короли? — Клаудия подмигнула. — Вдруг мы столкнёмся с президентами?

Клаудия захихикала. Микото не оценил шутки, у Юкико же от такого юмора разболелась голова.

— Амата велел мне держаться поближе к красным, — Клаудия на мгновение опустила взгляд. — Я думала, что он тоже будет здесь, но... видимо, он всё ещё одержим работой.

— Насколько поближе? — сорвалось с языка у Микото.

— Настолько, чтобы иметь возможность наблюдать, составлять отчёты, фиксировать изменения. И чтобы спастись самой, когда мой Дамоклов Меч решит рухнуть.

— А ты хочешь спастись? — Микото хмыкнул. — Зачем?

— Микото!

— Всё в порядке, — она крепче сжала рукоять зонтика. — Я думала... когда живёшь вечно, то о времени не приходится беспокоиться. Но так вышло, что на самое главное в жизни времени никогда и не было.

— Хах, — издал смешок Микото. — Стать мамашей в девяносто лет...

Юкико легонько стукнула его по груди.

— Не вижу в этом ничего предосудительного, — хихикнула Клаудия, на её лице вновь проступил яркий румянец. — Нам с Аматой будет тяжело подстроиться под молодое поколение, но... мы справимся. Ведь мы будем друг у друга.

Юкико встретилась взглядом с Микото. Та откровенность, с которой общалась Клаудия с двумя совершенно незнакомыми людьми, говорила о двух вещах. Во-первых, это действительно старый человек, который не видит смысла стесняться, скрывать свои мысли и чувства или же бояться искренности. Клаудия слишком долго жила, чтобы позволять себе бояться. Во-вторых, скорее всего, Клаудия долгое время провела либо в изоляции, либо в сложившемся, устоявшемся обществе, из-за чего совершенно забыла, как общаться с незнакомыми людьми. И последнее для учёного человека не такая уж и редкость, особенно если он полностью поглощён работой.

Юкико сжала губы в линию, глядя на неё. Клаудия была полна надежд на семью и совместное бесконечное будущее с Аматой. После перерыва в семьдесят лет. Юкико вздохнула. Эта женщина мыслила почти как Генджи, вот только Генджи, несмотря на свои вовсе не гениальные мозги, оказался расторопнее. Между семьюдесятью и восемью годами всё-таки есть разница.

— Если ты вдруг захочешь детей, — произнёс Микото, переведя взгляд на Юкико. — Я знаю, кого буду жечь целую вечность.

— Дурак, — вздохнула она. — Если я их захочу, то точно ничего тебе не скажу.

— Мне ты скажешь в первую очередь, — ответил он.

Юкико смотрела в его глаза пару мгновений, ровно до того момента, пока Микото не приблизился и не поцеловал её. Спор прекратился. Юкико не могла ничего ответить на такие весомые аргументы.

— Ф... ройляйн Вайсманн, — произнесла Юкико, вспомнив это обращение из дневников Аматы. Вышло неуклюже и из-за свойств японской речи звучало как "фуройряйн".

— Боже-боже, ко мне так не обращались добрую тысячу лет, — хихикнула она. — Пожалуйста, зови меня Клаудия.

— Клаудия, — Юкико наклонила голову. — Я ещё не знаю имени твоего... лилита.

— Ничего страшного, — ответила она. — Я подожду. И проведу ожидание с пользой, пристально изучая первую королеву. Ты не будешь против того, что я поселюсь у тебя?

Юкико опешила.

— Буду! Я живу в общежитии!

— Я тоже. И не займу много места.

— Тебя не пропустит комендант!

— В лучшие годы я могла убедить высшие чины СС в ценности своих антинаучных исследований. Как-нибудь справлюсь с одним пожилым человеком.

— Она не отстанет, — хмыкнул Микото. — Переезжай ко мне. У меня она не поместится, да и мы будем заниматься "тренировками" в любое время.

Лицо Юкико стало пунцовым.

— Мне надо доучиться, — тихо произнесла она.

— И обязательно выжить, — вздохнула Клаудия. — Чем ярче свет твоей звезды, красная, тем больше глаз смотрит на тебя. И не у всех глаза чисты.

— Будут пялиться — выбью, а потом сожгу.

— Микото...

— Слышь, — он потёр затылок, обращаясь к Клаудии. — Сейчас ты больше выглядишь, как городская сумасшедшая. Докажи, что ты озимое.

— Озимандия, — поправила Юкико.

— Ози, манда и я, — нахмурился Микото. — Король есть король! Доказывай!

Клаудия не обратила внимания на грубость. Она подняла палец в воздух и оставила в пустоте яркую светящуюся точку, увела руку в сторону и оставила ещё одну точку и ещё. Точки соединялись еле заметными линиями, образуя в прозрачном воздухе яркое маленькое созвездие. Когда она закончила, крохотные звёзды атаковали Микото, обдав его горячим ветром.

— Адди, Амата и я — Луна, Солнце и звёзды.

— Да, — Юкико пожала плечами. — Он писал что-то такое в дневнике. Про цвет... полуночно-чёрный.

— Почему звёзды не чёрные? — спросил Микото.

— Потому что чёрные у меня только галактики. Разве не очевидно?

— Нет.

Клаудия не стала продолжать спор. Амата вскользь описал её силы в своём дневнике, так что сомнений не оставалось — перед ними в самом деле стоял бессмертный полуночный король. И Клаудия действительно гордилась своим цветом: она носила мрачную одежду, драгоценности с исключительно тёмными камнями. Но выразительнее всего были глаза, в которых отразился цвет души Клаудии: темно-синие, с блеском живого ума, и какие-то странно печальные.

— За вами наблюдают много глаз, — проговорила Клаудия после недолгой паузы. — И чёрные глаза видят в вас выгоду. Чёрные глаза, чёрные мысли, чёрное сердце. И грязные деньги.

— Оохаси, — Микото прикурил.

— Кто это?

— Дружок Кагуцу, чёрный король, дилер, сутенёр, фальшивомонетчик... Может, и стаканы не на подстаканники ставит, кто его знает.

— Вот как. Кто ещё наблюдает за мной, Клаудия?

— Голубой король, — она улыбнулась. — Самый милый из всех.

Юкико задумалась. Зелёный король, Хисуи Нагаре, крайне негативно отзывался о неизвестном голубом короле. Никто не знал ни его имени, ни возраста, ни пола. Но было хорошо известно, что голубой король хорошо разбирался в программировании, мог добыть любую информацию и, если ему что-то не нравилось, оставлял на серверах недоброжелателей вирусы под названием lolkek.exe, mamkuebal.exe и tipidor.exe. Со Скипетром у него были особые отношения. Им он на все компьютеры отправлял сообщение: "Skipetr 4 sasat".

Юкико казалось, что голубому королю восемь лет. Но, познакомившись с дневниками Аматы, встретившись с Микото и Генджи, она убедилась, что мужчины взрослеют неохотно и с трудом. И первые сорок лет детства мужчины — самые сложные.

— Ты мысли читаешь? — спросил Микото.

— Вовсе нет. Звёзды видят всё, в том числе и ауры людей. Вот только... я так давно не видела солнца.

— А королев видишь? — спросила Юкико.

— Я вижу твою ауру, ауру синей... но вы уже стали королевами. Королев, не прошедших инициацию, я ещё не встречала.

Юкико вздохнула. Спихнуть на другого свою работу по поиску королев пока не представлялось возможным.

— Ладно, — вздохнула она. — Нужно купить футон. И еду. И коробку конфет старосте...

— Ах, — вздохнула Клаудия, улыбаясь. — Я так давно не была студенткой. Мне уже не терпится почувствовать себя молодой!

— Обидишь её, Вайсманн, — произнёс Микото, — Подожгу и тебя, и твоего драгоценного Амату.

— Я — учёный, — ответила Клаудия. — Я не могу позволить объекту изучения чувствовать себя обиженным.

В общежитие Юкико вернулась уже ближе к вечеру. Клаудия действительно смогла без каких-либо проблем уговорить коменданта пропустить её. Хикари встретил их ещё в торговом центре, и всё это время не отпускал руки Юкико. С Микото она рассталась неохотно, не сразу и только после того, как у неё очень сильно заболели губы.

— Значит, даже полуночный король не видит Хикари, — вздохнула Юкико.

— Полагаю, ты видишь его из-за других сил. Может быть, ты — стрейн?

— Была им, — она пожала плечами. — Я регрессор. Вот только... ничего не помню ни о своих силах, ни о том, как их забрали. Ну и ладно. Я рада, что родители решили меня вылечить, а не отправили в детдом.

— Не понимаю я таких родителей, — пожала плечами Клаудия. — Многим даже не нужен повод, чтобы бросить ребёнка. Они просто это делают…

Юкико пожала плечами. Не успела она поднести ключ к замочной скважине, как дверь сама собой открылась. Юкико перестала дышать и подняла взгляд на выглянувшего из-за двери человека.

На неё мрачным взглядом смотрел Ями.

---

Примечания:

Клаудия принадлежит к тому типу женщин, которые никогда не пишут первыми понравившимся парням.

Не будь Клаудией, сучечка, вырази симпатию ко мне (и персонажам) здесь — https://vk.com/album258298389_273627571