Последний шанс (джен)

— Ну и как мы будем объяснять это Рейзелу, Раджеку и Франкенштейну? — Музака хмуро смотрел на истекавшую кровью Анну, неподвижно лежавшую в тёмном переулке между домами. После того, как девятый сбежал, было решено оттащить девчонку в сторону, чтобы начавшие показывать носы из домов зеваки, увидев тело, не вызвали полицию. KSA и так проблем хватило, чтобы убедить стражей порядка в том, что следовать вызовам нет необходимости, так как они уже всё проверили.

— Расскажем, что произошло на самом деле, — склонил голову Регис. — Все были ослаблены, да и мы не ожидали нападения со спины.

— Злыдень из нас отбивную сделает, когда вернётся, — вожак оборотней покосился в сторону дома. — Итак, куда мы денем тело?

— Предлагаю перенести в её комнату, — Лунарк хмыкнула. — Или в директорский кабинет. Где меньше шансов, что на неё наткнутся?

— Франкенштейна не будет до послезавтра, дальше выходные: школа закрыта, — задумался Музака, — работают только клубы. Положим на диване в кабинете: он всё равно заперт, пока Штейна нет.

— Задача о том, как всё объяснить, остаётся в силе, — воровато оглядевшись, Регис подхватил Анну и взмыл в небо, оказываясь на крыше ближайшей высотки и направляясь в сторону школы.

— Отправим её в KSA? — искоса глянула на На Ён Су и Ан Сан Ина волчица. — Скажете Франкенштейну, что ей хотелось кое-что проверить. В общем, придумайте причину, почему она отсутствует.

— Вы хотите, чтобы мы соврали? — женщина округлила глаза, и выражение лица её стало нервозным: видимо, она представила, что с ними сделает Франкенштейн (да и вообще вся компания), если вдруг узнает, что случилось с этой странной девчонкой.

— Ничего страшного в этом нет, — обнадёжил работников правительственной организации Музака, широко улыбнувшись. — Мы на месте.

— Так, — Ландегре радовался, что окно открылось легко и в кабинет они пробрались без осложнений. — Надо что-нибудь подложить. Переодеть мы её переоденем, а вот за кровь не ручаюсь. Вроде, идти перестала, но кто знает.

— Где-то здесь был плед, с которым она вывалилась на Раэля… — начал шариться в шкафу Музака, на вопросительный взгляд «а вы откуда знаете?» лишь буркнув про то, что Анька рассказывала ему о своих злоключениях. — Нашёл! — голос прозвучал весело. — Всё, наша спящая принцесса готова.

— И никаких неожиданностей, — выдохнул Регис, радуясь, что всё получилось. Впрочем, рано…

— Вы что здесь делаете? — донёсся льдисто-обвиняющий вопрос, и компания, вздрогнув и резво повернувшись к источнику голоса, задержала дыхание: на подоконнике сидел Раджек, закинув ногу на ногу, и пристально смотрел, сузив сверкающие янтарные глаза. — И почему здесь Анна?

— А мы тут это… — попытался сообразить, как выкрутиться из ситуации, Музака. — Решили отдохнуть и выпить чаю. Ты с нами? — невинное поиграл бровями он, но, судя по убийственному взору Кертье, спастись они могли только бегством, да и то не факт. — Ты только успокойся, — поднял руки вожак оборотней. — Девчонка… мертва.

* * *

— Значит, вы не были в курсе действий девятого Старейшины? Вы не знали, что он решит напасть сегодня на выступающих? — обратился Франкенштейн к первому Старейшине и Кромбелю, когда заварушка улеглась и выяснилось, что врагов в округе больше не осталось.

Откуда-то снизу доносился слабый вой сирен, шумели улицы продолжавшего свою жизнь города, и в какой-то момент показалось, что произошедшее было сном; впрочем, в реальности происходящего можно было легко убедиться, оглядевшись: не было маленькой девчонки, исчезнувшей несколько минут назад, не было участников конференции и её слушателей, да и разрушенные здания (подумаешь, увлеклись немного) свидетельствовали о том, что ничего никому не привиделось.

Франкенштейн запрокинул голову, медленно выдыхая, и прикрыл глаза. Не беспокоиться о Мастере он не мог, даже если Музака, Раджек и сам Рейзел в один голос убеждали (напрасно и долго), что учёный себя накручивает и волноваться не о чем. Всё закончилось хорошо: атаки успешно пресечены, девятый сбежал, — этот этап войны благополучно завершился, второй последует нескоро, так что… Мужчина поджал губы, не понимая, почему, несмотря на все доводы, продолжает переживать, и искоса посмотрел на телохранителя первого Старейшины. Тому явно не нравилась ситуация, но ничего поделать с ней он не мог — первый сделал знак рукой, так что пришлось просто наблюдать.

— Что ж, тогда вы не будете против поговорить с Анной — она этого хотела, — Франкенштейн расслабленно откинулся назад, опираясь спиной о край сцены. — Я думаю, нам подойдёт…

— Кто она? — перебил учёного Кромбель, и Франкен посмотрел на немца взглядом, в котором явственно читалось предупреждение — ещё раз посмеете влезть, и от вас ничего не останется.

— В каком смысле?

— Она не Ноблесс, — ответил первый.

— Она простой человек, — признал Франкенштейн, понимая, что дальше скрывать эту информацию нет смысла. — Семнадцатилетняя девчонка со странными способностями, одни из которых получила из-за вас, — кивок в сторону тринадцатого. — В остальном — она человек.

— И тем не менее, — задумался Кромбель, — аристократы и оборотни её уважают и оберегают. Почему?

— Задайте эти вопросы ей самостоятельно, — отрезал Штейн. — Хотите получить ответы — спросите у того, кто имеет право их давать.

— Я свяжусь с ней, — кивнул немец, и первый, поразмыслив, последовал его примеру, согласившись, что так будет лучше всего. — До свидания, — попрощался он и, оттолкнувшись от камней, исчез в ночи.

Воцарилась тишина. Франкенштейн раздумывал, что ему предстоит ещё день провести в компании первого Старейшины и модифицированных, отдуваться за двоих, так как Анна переместилась и, судя по всему, обратно возвращаться не собирается; с другой стороны, он, наверное, даже был немного рад за девчонку: той совершенно не нравилось находиться в центре внимания, она нервничала и хотела, чтобы выступление поскорее закончилось. В конце концов, со своей задачей она блистательно справилась, так что можно и устроить пару выходных дней — заслужила.

— Мы закончили? — вкрадчиво поинтересовался первый, и Франкенштейну пришлось вынырнуть из своих мыслей.

— Да, полагаю.

— Тогда, может быть, вы наконец-то слезете с меня?

Мило улыбнувшись, учёный поднялся на ноги (когда Анна оттолкнула Старейшину, тот врезался в Штейна; они пару раз кувыркнулись, когда Франки, сделав шаг назад в попытке восстановить равновесие, запнулся о камень, и оказались у сцены. Франкенштейн восседал на лежачем Старейшине, и менять положение дел они не торопились), отряхнулся, вежливо кивнул первому и был таков.

* * *

— Анька, открой глаза, заканчивай дрыхнуть, ты нас пугаешь, — приглушённый, но почему-то звонкий девичий голос прорезал тишину сна, и я попыталась открыть глаза. Веки слушались плохо и приказу не подчинялись. — Проснись, кому сказала! — слёзы. Плач. Голоса на заднем плане.

Почему мне так плохо? Голова раскалывается, тело ломит, в горле пересохло, пошевелиться не могу, да и за сознание ухватиться получается едва-едва.

Пробую пошевелить рукой. Безуспешно делаю попытку произнести хоть слово, издать малейший звук. Слабая, беспомощная, чувствую, как тяжело тело, как неподвижно, как оно давит, как страдает.

— Ха-а-а… — выдыхаю.

— Пульс падает! — закричал кто-то, и в сознание вновь вернулась красная пелена, начав обволакивать и укрывать собою. — Зовите врача!

— Анна! — тряхнул меня за плечи Лорд, и я подскочила на диване, озираясь и не понимая, что происходит. — Ты с нами?

— Что случилось?

— Жизни заканчиваются. Ты возвращаешься в своё тело. Ну, пытаешься это сделать, — «сожитель» щёлкнул пальцами, пожал плечами и неопределённо качнул головой. — Ты уже четвёртый день спишь. Нам пора, идём, — он сделал жест рукой, прося следовать за собой, и отправился на выход из комнаты; кажется, в том помещении он искал бумаги, когда мы заключали договор.

— Иду, — сипло отозвалась я. И едва не навернулась от неожиданности, когда меня погладили по голове.

— Не беспокойся, — улыбнулась мама братьев Кертье, накручивая на палец прядь моих волос, — всё закончится хорошо. Будь осторожна, девочка моя. Осталось самое трудное.

— Постараюсь, — кивнула я.

Поднялась, потянулась, похрустела косточками, поняла, что чувствую себя хоть немного, но отдохнувшей, и направилась за Лордом.

Итак, осталась одна смерть. Шестая. Последняя. В том плане, что закончатся попытки к возрождению и после я вернусь домой, хочу того или нет. А это значит, что пора становиться максимально осторожной, побыстрее заканчивать все дела и наконец-то рассказать ребятам, кто со мной делит сознание. Ну-с, составляем мысленно список дел… Ещё бы парочку свиданий с Раджеком куда-нибудь впихнуть, потому что я до сих пор не знаю, что чувствует ко мне эта ледышка, и можно наслаждаться жизнью.

* * *

Так. Корейский. Без перевода. Ничего не понимаю.

Я открыла глаза. Медленно села. Это моя комната. В ней — Франкенштейн, Музака, покрасневший Регис, братья Кертье (злющий Раджек и кипевший Раэль) и Сейра, стоявшая в стороне. Франки, вожак оборотней, глава клана наёмных убийц и наследник Ландегре ругаются: об этом можно судить, если прислушаться к интонации, тону, да и резкие жесты тоже не показатель миролюбивости, смирения и покоя. О чём — понятия не имею. Я по-корейски не разговариваю, вообще не знаю, почему перестала понимать речь персонажей, а также не разбираюсь в том, что происходит.

Роярд что-то тихо произнесла, и ребята тут же перестали ругаться. Несколько секунд они смотрели на меня так, будто призрака увидели, а потом Раджек молниеносно оказался рядом, заключая в объятия и сжимая так крепко, что я засипела, пытаясь вдохнуть. Кажись, шестая смерть наступит раньше и будет глупой.

Кертье отстранился, заглядывая мне в глаза, открыл рот и… по-видимому, задал какой-то вопрос.

Я захлопала глазами, с придурковатой улыбкой на него таращась, и, искренне надеясь, что способность аристократов понимать, что говорят люди на другом языке, работает, призналась:

— Я ничего не понимаю, — в доказательство развела руками.

— Русский, — простонал Франкенштейн, и я удивлённо на него покосилась. Он и по-нашенски разговаривать умеет?

Раджек нахмурился. Впрочем, спустя секунду морщинки на лбу разгладились и он мягко улыбнулся. Положив ладони на мои щёки, он зафиксировал голову в удобном для себя положении так, чтобы я ею не шевелила, и попросил:

— Посмотри мне в глаза, — и я послушалась. Сначала ничего не происходило, потом в голове что-то щёлкнуло, и я начала понимать, о чём шушукается на корейском Франки с Музакой. — Всё.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Ты очнулась, — облегчённо выдохнул Кертье (теперь по-корейски, чтоб понятно было всем), и вновь обнял меня. Я, помявшись, нерешительно обхватила его в ответ, стараясь игнорировать надувшегося Раэля. — Раньше тебе хватало нескольких часов, чтобы вернуться к жизни; иногда ты сохраняла сознание. Почему сейчас проспала четыре дня?

— Солнце моё, я рада, — улыбнулась я, легонько поведя носом по плечу аристократа. На вопросительный взгляд юноши, стоило ему слегка отсесть, чтобы видеть моё лицо, пришлось пояснить: — Ты впервые обратился ко мне на «ты».

— Я… — Кертье завис, смутившись.

— Так и скажи, что волновался, — Музака хлопнул главу клана убийц по плечу. — С добрым утром, Ань.

— Скорее, днём, — фыркнул Франкен. — Я рад, что ты жива, — потрепал меня по волосам Штейн, но окончание фразы заставило надуться, — надо же кому-то убираться в доме.

— Мистер Франкенштейн… — обиженно пробурчала я, но безуспешно сдерживаемая улыбка всё же проступила, и все рассмеялись. Я кивала друзьям, когда они поздравляли меня с успешным возвращением, обменивалась колкостями с Раэлем (который, вроде, тоже радовался, что я проснулась) и чувствовала себя частью этой большой компании. На душе было необыкновенно тепло, и я удобнее устроилась в объятиях Кертье.

Впрочем, долго насладиться воссоединением нам не дали. С первого этажа раздался испуганный вопль Тао, и мы втроём (самые быстрые, самые скорые; короче, те, кто оказался больше всех заинтересован — Музака, я и Раджек) молниеносно оказались на кухне, взволнованные резкой сменой событий.

Музака икнул, гыкнул, фыркнул и громко расхохотался, схватившись за живот и согнувшись. Вожаку оборотней было весело. Мне как-то не особо. Если раньше меня доставали только мысленно, то сейчас… Наблюдая за «сожителем», вполне себе материальным и плотненьким, который вылезал из холодильника и попутно старался не прицепить к волосам продукты, я нервно думала, что теперь нотации будут продолжаться и во сне, и наяву, и вообще — всегда.

Лорд выпрямился, отряхнулся, помянул холодильник неласковыми эпитетами, а после, повернувшись к нам, весело улыбнулся, будто ничего необычного не произошло и такое случается как минимум раз в день.

— Анна, Раджек, — «сожитель» обнял нас за плечи, и я сразу поняла, что ничего хорошего ждать не следует, — благословляю вас, дети мои, живите счастливо.

— Что у вас тут за… Боже! — Франкен аж споткнулся от неожиданности. Ну да, болтать с призраком сожителя в моей голове или в реальном времени на своей кухне — вещи разные.

— Можно просто «о, величайший из всех», — отозвался Лорд.

— Кто так кри… Мама, — пробормотал Регис, прислонившись к стеночке и медленно сползя по ней вниз.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — прыснул «сожитель». Хотя теперь, наверное, его уже так не назовёшь?..

— Знакомьтесь, — когда пришляпили остальные и на кухне стало подозрительно мало места, подала голос я, всё ещё обнимаемая «сожителем» за плечи вместе с Кертье-старшим. Объясниться надо, а взрослые выведены из строя: Франкенштейн свыкается с мыслью, что количество жителей в его доме увеличилось, Музака — всё ещё хохочет. — Это — почивший Лорд Лукедонии, отец Раскреи, который до сего момента делил со мной одно сознание на двоих. Теперь, как видите, получил собственное тело.

— То есть когда мы шутили, что он в тебе возродился, то были правы? — Такео изогнул бровь. Тао, вцепившийся в его плечо и выглядывавший из-за спины друга, активно закивал, показывая, что тоже интересуется этим вопросом.

— Так я и не отрицала, — повела свободной рукой в сторону я, невинно улыбнувшись.

— К слову, Рейзел, — оживился «мертвец», завидев друга, — не хочешь стать Лордом, а?

Что сказать — жизнь продолжается, а что-то остаётся вечным! Ох, надо ещё Раскрею предупредить, а не то её удар хватит…