Fragments of the past (джен)

Казалось, перед горящим особняком претворяется в жизнь сцена приключенческого романа: за спиной главной героини стоят верные сторонники-друзья, не думавшие отступать перед лицом опасности, и всем своим видом показывают, что бояться здесь нужно именно их, а не кого-нибудь ещё; в качестве врага — группа генетически или физически модифицированных людей под предводительством сына учёного, который, скорее всего, до сих пор жив — но достоверной такую информацию считать нельзя, ибо дворецкий семьи Фантомхайв определённо будет против побега виновника трагедии, постигшей Фарьеттов, с которой королева любезно попросила разобраться своего Цепного Пса.

Каннет искоса посмотрела на Сиэля, что, отрицательно покачав головой, сделал несколько шагов назад и непринуждённо махнул рукой. Себастьян, вежливо поклонившись своему господину, подошёл к герцогине и встал с ней рядом. Достав кортик, спрятанный в подоле платья, Фарьетт распорола ткань юбки и резко потянула её в разные стороны. Вскоре длина платья значительно уменьшилась — теперь изуродованный, порванный край едва достигал колен, — и герцогиня с облегчением вздохнула: стеснять движения ничего не будет.

Отбросив ставший ненужным кортик, Каннет вытянула правую руку в сторону и сосредоточилась на клокотавшей в её сознании ненависти, которая, в свою очередь, порождала ощущение безграничной власти и силы. Глаза полыхали огненно-зелёным пламенем, и вскоре герцогиня почувствовала, как пальцы касаются тёплого древка копья с длинным, острым, чуть изогнутым лезвием. Коса Смерти — оружие шинигами, чья душа была заточена в теле семнадцатилетней девчонки в тот злополучный день, когда жизнь, могущая вернуться в прежнюю колею, бесповоротно и однозначно рухнула.

Интересно, задумывался ли когда-нибудь Эммет, к каким последствиям могут привести его решения? Что станет с его старшей дочерью и наследницей; как изменится Шарлотта после неудачи с Каннет; на что способен Артур, если так легко разменивает не принадлежащие ему жизни? Было ли ему известно хоть что-то?

Ненависть — это яд, способный отравить жизнь или душу каждого; но именно это чувство даёт столько сил для борьбы, ведь нет ничего желаннее, чем отомстить обидчику, заставить его страдать, молить о пощаде; нет ничего приятнее, чем наблюдать за безуспешными попытками выбраться из ловушки, за медленным увяданием противника. Ненависть можно превратить в оружие, которое снесёт всё на пути к достижению цели; однако она требует слишком много жертв, и слабому духом человеку с ней не справиться.

Но Каннет не человек. Уже не человек.

Ей безразлично, кого убивать, от чего отказываться; потерявшему всё не страшны преграды, и в этом главная сила. Нужно только знать, как действовать, какими способами добиваться поставленной цели; холодный расчёт без лишних эмоций — вот основной ингредиент ненависти.

Герцогиня запрокинула голову и устремила взгляд в бескрайний простор ночного неба, где ярко горели звёзды, где полная луна заняла место в первых рядах, чтобы насладиться концом истории Фарьетт. Девушка умиротворённо улыбнулась, освобождая голову от лишних мыслей, что могут помешать в бою, и крепче сжала рукоять своего оружия; пути назад нет, единственный способ навсегда покончить со «Змеёй» — убить каждого, кто когда-либо состоял в ней.

Взгляд в сторону Эрика, за которым людей становилось всё больше и больше — они покидали горящий особняк и присоединялись к своему хозяину, — а после издевательское извинение и молниеносный удар, забравший искусственную жизнь давно умершей Шарлотты.

Девчонка удивлённо опустила глаза к древку копья, что вонзилось в её грудь, приоткрыла рот, словно желая что-то сказать… И Каннет увидела, как в доселе безразличном взгляде затеплился привычный огонёк. Младшая сестра посмотрела на старшую, слабо, печально улыбнулась и коротко шевельнула губами, прежде чем безвольно упасть в ноги брезгливо поморщившемуся Эрику; «спасибо» слетело с побелевших губ за несколько мгновений до смерти — герцогиня почувствовала, как душа Лотти освободилась.

Девушка шевельнула пальцами, заставляя копьё вновь материализоваться в её руке, а после бросила скептический взгляд в сторону Себастьяна, который неспешно и элегантно снимал белые перчатки. Фарьетт слегка склонила голову в направлении врагов и вопросительно приподняла бровь — она никак не могла понять, по какой причине избавление от части униформы дворецкого стало такой важной задачей, ведь перед ними — уже вокруг них — проблема посерьёзнее. Впрочем, не сказать, что кто-нибудь предпринимал активные действия по уничтожению «Змеи».

Герцогиня посмотрела на Каина, ожидавшего приказа, и, помедлив, велела заняться наименее значимыми членами организации — теми, кто стоял поодаль ото всех и с заметным испугом косился в сторону сверхъестественных существ; сама же Каннет, покрепче ухватившись за рукоять Косы, ласково улыбнулась Эрику и отвела левую руку в сторону в приглашающем жесте — предложение было принято, и Лоусон напал первым, используя в качестве оружия меч, который передал ему один из учёных. Сталь серебрилась в лунных лучах, камень на самом конце рукояти поблёскивал; девушка невольно восхитилась, блокируя удар древком Косы, прекрасно понимая, что то не сломается.

Это послужило сигналом, и все бросились в бой.

Фарьетт полностью сосредоточилась на своём противнике, краем глаза заметив Гробовщика, который блокировал остальным доступ к герцогине. Юная леди раздражённо выдохнула, когда Эрик резко ушёл в сторону и нанёс удар сбоку, целясь в шею, и присела, запрокидывая голову; лезвие прошло в нескольких сантиметрах от подбородка Каннет, и та прищурилась. Поначалу показалось, что одержать победу — задача простая, но сейчас…

Оттолкнувшись от выложенной мраморными плитами дороги и отпрыгнув назад, герцогиня сбросила туфли, понимая, что высокий каблук будет только мешаться, и усмехнулась, подумав, что, предстань она в таком виде перед родителями, тех бы пришлось приводить в себя.

Копьё неэффективно на малой дистанции, посему Лоусона нужно держать на достаточном расстоянии для хорошего удара; вот только самому Эрику больше подойдёт бой почти вплотную, посему он будет пытаться оказаться как можно ближе. Значит, нужно действовать быстро, не позволяя ему приближаться; а вот как — вопрос, заслуживающий пристального внимания.

— Сдаётесь, госпожа герцогиня? — усмехнулся юноша.

— Только если вы передадите мне управление «Змеёй», — кивнула девушка.

— Пообещайте продолжить дело наших отцов — и она ваша.

Фарьетт прищурилась и отметила, что во время разговора Эрик, — может быть, неосознанно, или же он таким образом готовит ловушку, в которую невозможно не попасть, если не задумываться о причинах, — опускает меч, оставляя грудь открытой. Нанести удар в сердце, выдернуть душу — и всё закончится. Михаэлис с Каином и седовласым шинигами разберутся с оставшимися учёными, тем более у них работа идёт гораздо быстрее и строй противника редеет; так что…

Каннет согласно кивнула и опустила копьё; граф Фантомхайв, находившийся на достаточном удалении от всего действия, чтобы не попасть под удар, но прекрасно всё слышавший, громко фыркнул, тем самым неосознанно привлекая внимание Лоусона, на мгновение бросившего взгляд в сторону аристократа.

— Я была бы искренне рада работать с вами, но при совершенно иных обстоятельствах, милорд.

Девушка за долю секунды оказалась рядом с отшатнувшимся юношей и сжала пальцы на его шее, отыскивая в себе чувство ненависти и давая ему волю; и без того ярко горящие глаза засияли ещё сильнее, и герцогиня почувствовала биение чужой души.

Эрик взмахнул мечом, рассекая грудь стоявшей перед ним Фарьетт, но глубокая рана главы рода тут же затянулась, не успев даже начать кровоточить.

— Вы самый удивительный эксперимент, госпожа герцогиня, — прошипел Лоусон, вонзая ногти в тёплую, податливую девичью кожу и, погружая пальцы всё глубже, изо всех сил сопротивляясь власти Каннет, вскоре сжал быстро колотящееся сердце Фарьетт. — Но даже вы не выживите без него.

До того, как Эрик исполнил задуманное и вырвал сердце из груди девушки, та наконец-то овладела душой юноши и разорвала её на части.

В следующую секунду они оба упали на холодный мрамор — бездыханные, не подающие признаков жизни. Рана герцогини затянулась быстро, но приходить в себя и подниматься на ноги она не спешила; широко распахнутые глаза остекленели, рот приоткрылся. Однозначно — единственная выжавшая из своего рода Фарьетт была мертва.

Бой вокруг закончился быстро: увидев, что их лидер пал, большинство учёных или пускались наутёк (но их тут же настигали Себастьян и Каин, рьяно следившие за тем, что бы ни один из членов «Змеи» не покинул поле боя живым), или предпринимали заведомо обречённую на поражение попытку сдаться (и для демона с братоубийцей работа становилась значительно проще, ведь им не нужно было совершать лишние телодвижения), или продолжали бессмысленную битву, в которой победитель был известен.

Когда мужчины закончили и поспешили к герцогине, той уже не было; Гробовщик, увидевший прекрасную возможность, исчез вместе с ней, и куда он направился — неизвестно.

Граф Фантомхайв одарил вежливо попрощавшегося Каина презрительным взглядом, не понимая, как он может служить той, кто без каких-либо сожалений сотворила с ним такое, и лёгким взмахом руки остановил хотевшего было последовать за братоубийцей Михаэлиса, понимая, что у каждого из них теперь свои дела: герцогиня, определённо, вскоре вновь даст о себе знать в кругу аристократов, только вот уведомит о возвращении в письменной форме лично своего партнёра по поиску убийцы или нет — Сиэль не ведал; тем более, ему самому нужно как можно быстрее вернуться в своё поместье и отдохнуть от мыслительной деятельности — с королевой можно встретиться позднее, да и ночью Цепного Пса принимать не будут.

Юный лорд бегло осмотрел то, что осталось после работы знакомых ему персон: роскошное поместье ярко полыхало, слабо освещая окрестности, и языки пламени, с аппетитным треском пожиравшие вещи, исполняли замысловатый танец, извиваясь.

Со страдальческим вздохом потерев пальцами переносицу, мальчишка устало приказал стереть все следы, которые могут указать Скотланд-Ярду на то, что здесь произошёл не только пожар, но и случилась кровавая бойня. Ему не хотелось лишних вопросов со стороны монарха — это означало прибавление проблем, — так что уничтожение улик он посчитал вполне себе оправданным действием. Для полного счастья не хватало только бумаг, которые Фарьетт отдала Гробовщику, но с этим можно разобраться позднее. А сейчас…

Пора возвращаться, пока не случилось что-нибудь ещё.

* * *

Герцогиня, полностью обнажённая, лежала на диване в просторной комнате, лунный свет в которую проникал через настежь распахнутое окно, закинув одну ногу на подушки сидения, а вторую свесив; глаза были устремлены в расписанный потолок, волосы беспорядочно разметались…

— Как вы себя чувствуете, Каннет? — прислонившись к стене, неподалёку стоял седовласый шинигами, из-под чёлки смотря на девушку.

— Как себя может чувствовать человек, которому вернули сердце? — вопросом на вопрос ответила она, усмехнувшись. — Просто замечательно. Хочу вернуться домой. Анстер, скорее всего, волнуется, да и Николас не знает, куда его молодая жена отправилась ночью. Я удивлена, что у него не возникло никаких подозрений.

— Вы в нём уверены? — жнец прищурился.

— Я могу убить его в любой момент, — махнула рукой перед собой Фарьетт. — Пока мы находимся в согласии, мне совершенно безразлично, что он думает. Сейчас больший интерес представляет то, что проблема со «Змеёй» решена. Лоусонов нет в живых, а с остальными учёными разобрались наши дорогие демоны. Каин, пусть и человек, не уступает Себастьяну в физической силе.

— Вы использовали свою кровь в эксперименте?

— Насколько мне известно, если верить воспоминаниям.

— Тогда это больше похоже на контракт, — качнул головой мужчина.

— И что? Он выполняет мои приказы — этого вполне достаточно.

— Что будете делать теперь, когда всё закончилось?

— Перестану вредить людям, — улыбнулась девушка, повернув голову. — Я не смогу окончательно вернуться к той жизни, которая у меня была, но постараюсь не пользоваться силами. Скорее всего, после смерти Николаса покину Англию и больше никогда здесь не появлюсь, пока не отойдут в мир иной все те, кого я знаю и кто знает меня. Не хочу поднимать шум, когда выяснится, что я бессмертна. К слову, господин Гробовщик… Вы вернули к жизни того, кого так отчаянно желали воскресить?

— Благодаря собранным данным, — седовласый шинигами кивнул.

— Тогда… На сим я скажу вам «до свидания», — поднявшись на ноги и улыбнувшись собеседнику, медленным шагом направилась к выходу из помещения герцогиня. — Надеюсь, скоро встретимся. А впрочем…

Фарьетт покинула комнату, напоследок обернувшись и вежливо кивнув, а после поморщилась и дотронулась пальцами до затягивающегося шрама — следа, свидетельствующего о том, что жнец сделал колоссальное усилие по возвращении девушке сердца лишь для того, чтобы позволить ей жить. Каннет, какую бы дикую боль не испытывала во время операции или после неё, понимала, что всем обязана седовласому мужчине. Возможно, где-то глубоко в душе она бы и хотела окончательно умереть и никогда больше не испытывать боль и тяготы судьбы, но нужно двигаться вперёд. Все семнадцать лет жизни под крылом отца она следовала глупым правилам и всеми силами старалась соответствовать статусу, теперь же у герцогини появилась возможность насладиться всем тем, что ранее ей было неведомо.

Каннет со вздохом пересекла помещение лаборатории, давно покинутой учёными, кроме Эллеты — единственной, кого Фарьетт пощадила; и медленно начала подниматься по лестнице, ведущей в отцовский кабинет.

Помещения за дверью, представлявшей для юной герцогини интерес, оказались совершенно обычными: ещё одна лаборатория, которая ещё хранила в себе запах ненависти, боли, страданий, крови, пота и химикатов. Через неё можно было пройти в комнату отдыха (и Фарьетт осознала назначение пристройки, о которой так не любил говорить отец), из которой девушка и вышла, библиотеку, стеллажи которой ломились от обилия редких книг, кухню. Коридор от помещения, предназначенного для проведения опытов, вёл за пределы поместья, в один из ресторанов, владельцем которого была её семья.

Каннет остановилась рядом с запечатанным проходом, протянула руку к нужному камню и слегка на него надавила, входя в тускло освещённый кабинет Эммета; рядом с рабочим столом стоял Анстер, державший в руках халат. Как только управляющий увидел герцогиню, тут же поспешил накинуть на её плечи предмет гардероба; плотнее запахнувшись и поблагодарив мужчину, Фарьетт опустилась в мягкое кресло, ранее используемое гостями отца, и закинула ногу на ногу, ссутулившись и откинувшись на мягкую спинку. Сейчас ей уже было всё равно, как себя показывать; основная проблема решена, и теперь играть на публику придётся только на многочисленных светских раутах, присутствовать на которых обязует статус.

Прикрыв глаза, девушка вспомнила свои первые тринадцать лет жизни до того момента, как узнала о «Змее»; она была по-настоящему счастлива: приёмы у аристократов доставляли удовольствие, ибо на них большинство взрослых восхищались манерами Каннет и говорили своим детям, что тем нужно брать пример с наследницы Фарьеттов; время, проводимое с матерью, которая искренне любила своих детей, и её рассказы о приключениях героев книг; Шарлотта постоянно крутилась вокруг старшей сестры, зачастую надоедая своим присутствием и неимоверно раздражая, но герцогине никогда не хотелось прерывать их встречи, ведь она радовалась каждый раз, когда слушала смех Лотти или видела её сияющую улыбку; прогулки с Люцифером и Анстером или Хлоей, которые проходили пусть и не так далеко от поместья, но всё же поднимали настроение и заставляли чувствовать себя многим лучше.

Сейчас же Фарьетт лишь прерывисто вздохнула, понимая, какой прекрасной и удивительной, совершенно не опасной ей казалась жизнь; какой она была наивной и глупой, не понимая реальности: каждый человек будет до самого конца преследовать только свои убеждения и ему наплевать, сколько загубленных жизней окажется принесено ради его целей. Мир не делится на добро и зло; судьба людей складывается из последовательностей плохого и хорошего, счастья и печали, горя и радости, — и это то, что позволяет им двигаться вперёд, чувствовать, доверять. Каждое испытание делает сильнее, — всё зависит лишь от того, сможет перенести и принять его человек, или же он сломается, так и не достигнув конца.

Каннет открыла глаза и удостоила взглядом собравшихся вокруг неё личностей: уже находившийся в кабинете Анстер, с неподдельной заботой смотревший на госпожу; Эйн, вольготно устроившийся на столе Эммета, решивший, что в сложившейся ситуации он может позволить себе эту вольность; Хлоя, неодобрительно покачивавшая головой и старавшаяся согнать наглого мальчишку с нагретого места; и Каин, державший в руке фамильное кольцо Фарьеттов, которое к главе рода после трагедии так и не попало, ведь было совершенно не до его поисков в родительской спальне.

Они всегда будут верны ей. До последнего своего вздоха, до последней капли крови, — они пожертвуют всем, чем придётся, исполнят любой приказ и сделают всё, что от них когда-либо потребуется. А посему…

— Я хочу предоставить вам право выбора, — тихо проговорила девушка, устраиваясь удобнее. — То, к чему я стремилась с самого своего возвращения, достигнуто, и теперь в услугах, оказываемых вами, я, надеюсь, нуждаться не буду. Так что вы можете либо остаться здесь, в доме, рядом с той, кто никогда не сможет поблагодарить вас за всё сделанное, либо покинуть поместье и вернуться к нормальной жизни, которую каждый из вас заслуживает.

Каннет искренне им улыбнулась. Разумеется, она знала, что они ни за что не согласятся оставить её, но всё же… Такой поступок ей казался правильным, в конце концов, когда-то она считала их самыми близкими людьми.

— Госпожа, я знаю вас с того момента, когда вы были совсем маленькой, — качнул головой Анстер, и Фарьетт с теплотой вспомнила все игры, в которые капризная она заставляла играть бедного дворецкого, — так что не надейтесь так легко от меня избавиться.

— Вы же прекрасно знаете, сколько нам платите, — усмехнулся Эйн, — так что лишаться столь прибыльного занятия, миледи, я не намерен. Да и вы же скучать начнёте; вот понадобится найти секретную информацию, а проследить-то некому. Хлоя — без обид — любит работать открыто и в её талантах нет безупречной слежки.

— А кого не так давно обнаружили и ранили? — вопросительно подняла бровь герцогиня, поднимая взгляд на мальчишку.

— Единичный случай; печенье было слишком вкусным, чтобы позволять ему быть съеденным собакой.

— О, если так — тогда всё в порядке.

— Я лучше буду устранять тех, кто этого заслуживает, чем разбираться с невинными людьми, неосознанно перешедшими дорогу дворянам. Вы даже не представляете, сколько людей, когда я предлагала им свои услуги, просили устроить для их конкурентов несчастный случай. Так что лучше здесь.

— Мне казалось, убийце без разницы, кого лишать жизни, лишь бы платили хорошо, — качнула головой девушка, смотря на служанку.

— У нас есть свои правила, — Хлоя сложила руки на груди и злобно посмотрела на погладившего её по голове Эйна, — не дающие нам превратиться в зависимых от убийства, а вы не так много просите.

— Какие откровения, — мальчонка подмигнул, и у Каннет возникло непреодолимое желание ответить ему тем же; что она и сделала, заставив юношу подавиться вдыхаемым воздухом и закашляться.

— Насчёт вас троих я всё поняла, — кивнула она, когда вздохнувшая Хлоя похлопала парнишку по спине. — Но ты, Каин… Я же тебя создала таким, это из-за меня ты лишился нормальной жизни. Не скажу, что с учёными было бы лучше, но в их экспериментах ты мог умереть, а не прислуживать до конца жизни человеку, сотворившему с тобой такое.

— Вы даже не понимаете, как сильно заботитесь о слугах, леди Фарьетт, — качнул головой братоубийца, и девушка непонимающе на него посмотрела. — Мы вам служим, потому что так хотим.

— Ну и… — начал было Эйн, но осёкся, согласно кивнув.

— Благодарю. А теперь, раз мы с этим разобрались… Кто сообщит графу Фантомхайву в необычной форме, что я вернулась и желаю с ним поговорить?

* * *

Герцогиня сидела в кресле напротив Сиэля, что потирал пальцами переносицу и старался усмирить дёргавшуюся бровь, и смотрела на Себастьяна, не понимая, как демон-дворецкий умудряется смеяться над своим господином так тихо. Михаэлис зажал обеими ладонями рот и подрагивал; Каннет же старалась сохранить беспристрастное выражение лица, однако в душе была довольна впечатлением, произведённым Эйном и Хлоей. Слуги, решившие исполнить приказ госпожи со всевозможным тщанием, решили подойти к вопросу уведомления о скором прибытии Фарьетт творчески: среди важных бумаг на столе графа появилось много листков, на каждом из которых было написано одно единственное слово — чётко, красиво, занимая всю предоставленную площадь; проблема заключалась лишь в том, что сложить своеобразную мозаику и обнаружить все спрятанные листки было трудно, и так как дворецкий был отправлен по важным делам (о которых Фантомхайв не спешил распространяться), заниматься восстановлением письма пришлось аристократу.

Спустя несколько часов с момента начала работы Сиэлю удалось обнаружить все листки, ещё через полтора — собрать воедино; к этому моменту Каннет уже стучалась в двери просторного особняка, вежливо кивнув встретившему её дворецкому. Себастьян удивлён визитом не был, — судя по виду, мужчина в какой-то степени ожидал его.

— Я пришла поблагодарить вас за помощь в отыскивании Артура, господин граф, и попрощаться, — вздохнув и поднявшись на ноги, произнесла девушка. — Мы больше не встретимся, разве что на приёме у какого-нибудь аристократа, если вы их посещаете; посему это наша последняя встреча. Была рада знакомству.

— Вам не интересно, что случилось с Кристофером? — устало спросил Фантомхайв, встав вслед за герцогиней — оставаться сидеть не позволяли правила приличия.

— Я отдала его, — пожала плечами глава рода. — Что с ним случилось после — не моя забота.

— Себастьян его спас, — покачал головой Сиэль. — Вы можете с ним встретиться в городской больнице.

— Зачем? — непонимающе поинтересовалась Каннет, удивившись. — Он пытался убить меня для моего же блага, так что будет лучше, если он не выживет. Это всё, что вы хотели мне сказать и ради чего остановили?

— Вы — человек?

— Считаете иначе? Да, лорд Фантомхайв, я человек. На мне, как и на учёных, с которыми мы встретились, поставили эксперимент. Он прошёл успешно.

— Леди Вантэр, вы опасны для общества и стоит ли нам вас уничтожить? — мальчишка прищурился. — Вы готовы убивать и предавать, использовать.

— Разве вы делаете не то же самое ради своих целей? Как я уже говорила, граф, чем-то нужно жертвовать, иначе работа застопорится. Но я вас успокою: больше с моей стороны не будет поступать никаких приказов касательно расправ; так как всё завершилось, причин нет.

— Предлагаете поверить вам на слово?

— Зачем мне лгать? — глаза девушки загорелись, обнажая душу шинигами. — Я не желаю вреда оставшемуся человечеству и ничего никому делать не буду; пусть к прошлой жизни невозможно вернуться, я постараюсь оставить от неё малую часть. А теперь, если вы не против, я всё-таки пойду.

— До свидания, миледи герцогиня, — кивнул Сиэль.

— Прощайте.

Покинув кабинет аристократа, Каннет быстро спустилась по лестнице на первый этаж и остановилась у выхода, обернувшись и прямо перед собой увидев демона-дворецкого с привычной улыбкой на губах. Он перестал смеяться, и теперь взгляд выражал прежнее равнодушие ко всему происходящему, казался таким же холодным и отстранённым, каким был в их первую встречу.

— Мистер Михаэлис?

— Вам просили передать, — протянув аккуратно сложенный листок бумаги, произнёс мужчина. — Юный господин ничего не знает об опыте, благодаря которому вы получили такую силу, и ему ничего не известно о душе Ангела Смерти. Может быть, он догадывается.

— Услуга за услугу, — с губ герцогини сорвался смешок. — Гробовщик оживит значимого для графа Фантомхайва человека, и я советую вам быть готовыми к его появлению; на этом закончилась моя история, ваша же — только началась. Жнец спас меня не по доброте душевной, а ради наблюдений. Ему удалось вернуть меня с того света, так что и погибшего старшего брата «Сиэля» он воскресит. Мне пожелать вам удачи или она не понадобится?

— Откуда вам это известно?

— Я просто спросила, он ответил, — пожала плечами девушка. — Разве всё не так работает?

— Информация полезна.

— Мне это известно, — улыбнулась Каннет. — Надеюсь, мы с вами ещё увидимся, Себастьян, горько было бы заканчивать встречи после такого обоюдного интереса.

Демон вежливо кивнул, и Фарьетт громко рассмеялась, махнув на прощание рукой и навсегда покинув особняк. У неё больше нет причин для возвращения; с новыми проблемами, которые должны так скоро настигнуть графа, разбираться не ей, и герцогиню это никоим образом не волнует.

Забравшись в ожидавший владелицу экипаж, девушка посмотрела на записку, переданную ей Михаэлисом; красивым витиеватым почерком было выведено: «Ты знаешь, что делать», и Каннет поджала губы, стараясь понять, почему же от этих слов стало так больно на сердце; не то что бы она хотела поступить иначе и просто стереть все воспоминания жертвы, но всё же заканчивать их историю таким образом…

Герцогиня велела ехать к больнице, в которой разместили Кристофера, и Анстер, понявший, что будет делать глава рода, лишь неодобрительно покачал головой и прерывисто вздохнул; управляющий прекрасно знал, что отговаривать Фарьетт — дело пропащее, — однако девушку тоже не радует то, что придётся сделать. Иначе останется много сожалений и напоминаний, тем более жизнь Найта разрушена: судя по данным, раскопанным Эйном, юноша находился в плачевном состоянии и его психика значительно пострадала от способов извлечения информации, которыми пользовались учёные во главе с Артуром.

Вскоре копыта коней застучали по каменной мостовой, и Каннет, помедлив, надела шляпу с вуалью, которая скроет лицо посетительницы. Ткань можно поднять в любое время, а вот докторам лишний раз не следует знать, кто посещает их подопечных.

Дойти до нужной палаты не составило особого труда, и вскоре девушка стояла рядом с кроватью, на которой лежал спящий Крис; доктор говорил, что он пришёл в себя сразу после того, как закончилось действие наркотика. Герцогиня осторожно опустилась на край матраца, касаясь пальцами руки паренька, и замерла, ощутив такое далёкое чувство, преследовавшее ранее каждый раз, когда они встречались. Да, она искренне любила юношу, с которым было связано так много тёплых воспоминаний, но всему хорошему приходит конец; пора прощаться со своим прошлым, навеки расставаться.

Фарьетт улыбнулась, сама не зная, почему, и сосредоточилась на своей силе, доставшейся от жнеца; ощутив присутствие души Кристофера, девушка прикрыла глаза и легко, быстро, безболезненно отделила её от тела юноши. Медленно поднимавшаяся и опускавшаяся грудь паренька замерла, дыхание оборвалось, ресницы перестали изредка подрагивать; страдания Найта закончились, теперь он отправится туда, откуда, по-хорошему, не возвращаются.

Оказавшись на улице, Каннет медленно побрела по дороге, гордо выпрямив спину, и карета последовала за ней. Анстер не настаивал на возвращении, и герцогиня была благодарна за понимание со стороны управляющего; это даже хорошо, что он не произносит и слова — девушка его всё равно бы не услышала, так как полностью погрузилась в свои мысли. В памяти всплыли встречи под покровом ночи, проникновения в комнату через открытое окно и игры в прятки со слугами, патрулировавшими коридоры в поисках незваных гостей, так как отцу показалось, что в дом кто-то пробрался.

Герцогиня оцепенела, когда почувствовала на своей талии чужие руки, и опустила взгляд: перед ней, слабо держась за ткань юбки у самого основания корсета, ютилась маленькая девочка лет пяти-шести, с испугом смотревшая на приближавшегося мужчину. Они оба относились к высшему сословию — скорее всего, графам, — о чём можно было судить по одежде и фамильном перстне; и Фарьетт не могла понять, почему ребёнок прячется от взрослого.

Каннет положила ладонь на дрожащее плечо девчушки и посмотрела на мужчину, снимая шляпу и передавая её подоспевшему управляющему; теперь ничто не мешало аристократу её узнать, он же представительнице ответвлённой линии королевского рода не был известен. Сия досада не отразилась на неосознанном желании герцогини защитить ребёнка, и она свирепо посмотрела на графа.

— Что здесь происходит, господин? — осведомилась она.

— Приношу свои извинения, леди Вантэр, она немедля перестанет вам докучать.

— Я спрашиваю не об этом, — отрицательно покачала головой девушка, отцепив от себя девчонку, но не отпуская её плеча. — Почему юная леди прячется? Вы ей что-нибудь сделали?

— Девчонка всего лишь получила по заслугам, — ответствовал мужчина. — У неё не было никакого права повышать на меня голос.

— По какой причине она так поступила?

— Он плохой, — тихо проговорила спасённая, и герцогиня опустила взгляд. — Он ударил беспризорника только потому, что тот подобрал его потерянный кошелёк.

— Он сам же его и украл!

— Всего лишь хотел помочь!

— Молчать! Ты живёшь в моём доме и обязана делать то, что я тебе говорю!

— Не надо говорить о том, чего не знаете! В этой ситуации вы не правы, отец.

— Каин, — вздохнула Фарьетт, прикрыв глаза, — разберись с этим, — приказала она материализовавшемуся буквально из воздуха мужчине. — Мне нет дела, кто в этой истории прав, а кто виноват. Буду счастлива, если подобных происшествий с их стороны больше не возникнет.

— Будет исполнено, миледи.

— Полагаюсь на тебя.

Каннет вежливо попрощалась с мужчиной и девчонкой, что смотрели на неё с животным ужасом, и села в экипаж, приказав управляющему отвезти её домой.

* * *

Три месяца спустя.

Герцогиня стояла рядом с могилами семьи, сложив руки на груди и безразлично смотря на холодные мраморные плиты; если похороны стали отличной возможностью совершить задуманное графом Фантомхайвом и его дворецким, то теперь она присутствовала здесь по собственной воле, пожелав проститься с родителями и сестрой, которую сама же лишила жизни. Девушка не знала, кто лежит в гробу, предназначенном Шарлотте, и не хотела знать; Фарьетт только желала проститься с семьёй, чего не удалось сделать ранее. Неподалёку, как и в первый раз, стоял Николас, низко опустив голову; рядом с ним о чём-то тихо переговаривались Анстер, Хлоя и Эйн; Каин отсутствовал.

Каннет поджала губы и сделала твёрдый шаг вперёд, намереваясь положить цветы на надгробия, однако резко остановилась, охнув от страха и неожиданности; внутри неё что-то шевельнулось, надавило на живот. Появилось неприятное ощущение тошноты, и Фарьетт сглотнула, не понимая, что происходит.

Герцогиня обернулась к Хлое и жестом подозвала девушку к себе. Оборвав беседу сразу же, как только увидела зовущую её госпожу, служанка похлопала нахохлившегося Эйна по плечу и поспешила к Каннет, подобрав юбку недорогого платья, которое, казалось, так давно одолжила у неё Фарьетт для того, чтобы прогуляться по Лондону без ведома слуг и родителей. Остановившись рядом с главой рода, Хлоя склонила голову и вопросительно изогнула бровь, не имея ни малейшего понятия, по какому поводу её позвали.

— Я… — герцогиня осознала, что голос не слушается. — Мне кажется, я… — и снова начавшаяся фраза кончилась полушёпотом, и Каннет, поразмыслив, указала на свой живот и нарисовала в воздухе фигуру человека.

— Что? — служанка замерла от удивления. — Вы… Бер…

— Тихо, — взмахом руки велев девушке замолчать, герцогиня только кивнула, неопределённо пожав плечами, тем самым говоря, что вообще не знает, как такое получилось и каким образом в мёртвом теле зародилась жизнь. — Я не хочу, чтобы об этом узнали, — совладав с чувствами, со вздохом изрекла Фарьетт.

— Но, миледи, вы не сможете это вечно скрывать.

— Кто сказал, что я собираюсь так поступить? Я обязательно расскажу им о наследнике, однако сделаю это после того, как они будут готовы услышать сию информацию. Сомневаюсь, что сейчас подходящее время для подобного сообщения.

— Тогда что вы от меня хотите, госпожа? — Хлоя вздохнула.

— Найди Эллету, она должна была вернуться в Лондон после того, как неудавшийся образец «Каина» погиб при сборе новых данных. Насколько мне известно, она доктор, способный держать язык за зубами, так что проблем возникнуть не должно. Скажи ей, что я жду, и пусть готовится к временному переезду; пока я не… Пока не появится наследник, она будет со мной.

— Как пожелаете, — поклонилась служанка.

— Поспеши.

Каннет гордо выпрямилась и махнула рукой обеспокоенному поведением супруги Николасу, жестом показав, что всё в порядке и волноваться не о чем; девушка поправила юбку платья, собравшуюся в складки, и подошла к могильным плитам, опускаясь перед ними на колени и кладя цветы на каждое надгробие, по-настоящему прощаясь со своей семьёй. Сейчас она окончательно смирилась с произошедшим и свыклась с мыслью, что былого не вернуть; прошлое должно оставаться в прошлом, нужно жить настоящим и верить в то будущее, которое герцогиня сама для себя построит.

Фарьетт низко опустила голову, мысленно обращаясь к матери и благодаря её за всё, что та сделала для своего ребёнка, и к отцу, искренне даруя ему прощение за всё, что он позволил сотворить с наследницей титула; Шарлотте она тепло улыбнулась и пожелала свободу от гнёта экспериментов Лоусона, которая наступила после смерти. Вот и всё. Останется только узнать у Гробовщика, как мёртвое тело может воспроизводить потомство, а после… Жить.

* * *

Хилл сидела на диване, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди, в просторном помещении, предназначенном для отдыха учёных, работавших ранее на Эммета, и неодобрительно смотрела на своего собеседника, стараясь не отводить взгляда, тем самым давая понять, что не поддерживает ни с кем не оговорённое решение; женщина поджала губы и сгорбилась, прислонившись к спинке сидения, со свистом выдохнув воздух.

— И что прикажете с этим делать? То, что с ней происходит, невозможно по своей природе! Обязательно было так издеваться?

— Существо, полученное в результате, обещает быть довольно-таки интересным…

— О, и ради этого можно пожертвовать психикой Каннет, прекрасно!

Эллета раздражённо цокнула языком, поднялась и подошла к оппоненту; доктор скривилась, когда тот лишь сумасшедше улыбнулся, и подняла руки, признавая своё поражение. Спорить с ним было бы глупо — всё равно ничего, кроме смеха, добиться в ответ на доводы не получится; посему останется только помочь герцогине с её бременем, сколько бы времени на это не пришлось потратить. Фарьетт не готова к тому, чтобы стать матерью, тем более такому ребёнку; скрывать происхождение наследника от людей будет сложно — пока мальчишка не подрастёт, вряд ли сможет контролировать свою силу.

— Хотя бы скажите ей, из-за чего всё произошло, — пожала плечами женщина. — Я всего лишь «человек» для неё, она не поймёт и осудит. А я не хочу лишаться доверия и поддержки Каннет, не хочу рушить с ней отношения, которыми так дорожу.

— Не беспокойтесь об этом.

— Хоть что-то вы в состоянии сделать после того, как влили ей в рот ту гадость.

— Вы не будете с ней вечно, с чего такая забота?

— Каннет хороший человек, пусть сама так не считает. Она до сих пор продолжает финансово поддерживать детские приюты и деревенские больницы; более-менее разбирается с проблемами герцогства и его жителей — причём зачастую руководствуется мнением крестьян. Быть может, Каннет преследует собственную выгоду и для неё это ничего не значит, однако многие люди по-доброму отзываются о леди Вантэр.

В помещении воцарилось молчание, и Эллета сделала несколько шагов назад, возвращаясь к дивану и забирая сумку с вещами и папку с документами, которые не так давно просматривала; протянув их собеседнику и клятвенно пообещав, что Фарьетт из её уст не узнает ничего о планах Артура на её персону. Попрощавшись, женщина быстрым шагом направилась в комнату Каннет, куда госпожа герцогиня её позвала сразу после того, как сообщила Николасу о своём положении; не сказать, что юный герцог был счастлив, тем более в их с главой рода отношениях не так давно появилась глубокая трещина.

Женщина нахмурилась. Среди слуг поместья ходили слухи, что Вантэр встречается в городе с другой девушкой; достоверность болтовни установить не удалось, но Хилл не сомневалась, что правда в словах сплетников есть. Николас пусть и пытался поначалу искренне полюбить Каннет, — и, казалось, ему это удалось, либо же он просто отрицал действительность, — но холодность Фарьетт отталкивала, и юноша смирился с неизбежным: более, чем друзьями, они не станут.

Герцогиня в это время лежала на кровати, облачённая в ночное платье, и смотрела в окно. Солнце давно скрылось за горизонтом, оставив после себя позолоченные облака, и на небе начали появляться первые звёзды; они становились ярче по мере того, как небесное светило окончательно покидало небосвод, стремясь подарить своё тепло другим местам. Луна заняла своё законное место, и на смену яркому дню пришла чудесная ночь — прохладная и тихая.

Каннет коснулась ладонью живота и замерла, когда в ответ толкнулись. Девушка сама не знала, хочет ли она стать матерью или же попросить Гробовщика или Эллету избавиться от плода, пока есть возможность; пока никаких чувств к ребёнку герцогиня не испытывала, пусть и осознавала, что появившаяся жизнь не виновата в выборе родительницы и лишать её права появления на свет — жестоко. Фарьетт ведь никто не собирался убивать в зародыше, даже более того — её рождения ждали, как манны небесной. Новость о наследнице сразу же распространилась среди аристократов и жителей герцогства; Элеонор, хоть и ослабела при родах, была счастлива первенцу.

Герцогиня нахмурилась. Вопрос оставался актуальным.

В двери комнаты осторожно постучали, и Каннет разрешила войти, даже не предпринимая попытку встать, чтобы поприветствовать Эллету, вежливо поклонившуюся и поздоровавшуюся. Женщина с интересом смотрела на свою знакомую, создавшую Каина и спасшую её от верной смерти, и боролась с желанием всё объяснить: как, зачем и почему. Хилл знала, что Фарьетт обязательно всё станет известно от самого зачинщика, но сколько времени пройдёт перед тем, как ей всё расскажут — неизвестно.

Эллета отказалась от вежливого предложения сесть в кресло, вместо этого оставшись стоять рядом с кроватью Каннет, а после, открыв рот, тут же передумала что-либо говорить и просто сделала вид, что зевнула, чуть повернув голову, чтобы не смущать взор аристократки таким неподобающим поведением. Хилл выжидающе посмотрела на Фарьетт.

— Я беременна, — без предисловий заявила герцогиня, и женщина закашлялась; она никак не ожидала, что ей скажут об этом прямо, без утайки.

— Я знаю, Хлоя мне сообщила, — кивнула Эллета. — Что вы от меня хотите, госпожа герцогиня? Я никогда раньше не…

— Мисс Хилл, я не могу пойти в таком состоянии в больницу, по большинству показаний мне поставят странный диагноз, вам так не кажется? Просить одного моего седовласого знакомого заниматься таким делом — не очень тактично, согласитесь. Остаётесь вы.

— Но, леди Каннет, я сомневаюсь, что смогу сделать всё так, как надо. Не гарантирую целостность и сохранность вашего организма и наследника.

— Неважно. То, что я не решила избавляться от ребёнка — не значит, что я буду горевать, если с ним что-нибудь случится при родах, — махнув рукой, девушка нахмурилась. — Я буду жить вечно, дитя такой дар не унаследует. Так что мне безразлично то, как мы себя будем чувствовать после ваших манипуляций.

— Вы хотите убить его? — доктор опустилась на колени и осторожно коснулась живота герцогини. — Я могу помочь.

— Этим может заняться и Хлоя, — саркастически улыбнулась Каннет. — От вас требуется совершенно иное, Эллета. Я не просто так позвала именно вас. Наблюдайте, сообщайте, советуйте.

— Это просьба или приказ?

— Решите сами, — холодно смотря на женщину, ответствовала Фарьетт.

— Как вам будет угодно, миледи.

— Хорошо. Я приказала Анстеру выделить вам комнату, Эллета, так что можете переехать в поместье, так всем будет удобнее. Если что-то понадобится, обратитесь к Эйну или Хлое — они добудут всё, не задавая вопросов. Каин вас проводит. До свидания.

И, перевернувшись на другой бок, Каннет вновь обратила свой взор на просторы за окном; возможно, её решение на что-то повлияет, но сейчас девушка думала только об одном: вечно быть главой она не сможет, так как возникнет слишком много вопросов от всех тех, кто когда-либо знал старшего ребёнка дома Фарьетт, так что наследник обязателен. Он сможет продолжить род, и тогда она получит столь долгожданную свободу от всего, что её окружает. Подстроить собственную смерть не составит особого труда, и Каннет навсегда покинет Англию, как изначально и хотела — до того, как стала подопытной.

Последующие месяцы герцогиня провела в своей комнате, не покидая покоев и не встречаясь с супругом; изредка её навещали Эйн, Хлоя и Анстер, чтобы получить очередной приказ или сообщить о событиях, происходивших в Лондоне. От Каина девушка узнала о том, что возрождение ещё одного Фантомхайва завершилось успешно — братоубийца был неподалёку, когда заметил спешивших к поместью жнецов, и решил последовать за ними. Что там творилось — загадка.

Спросить Гробовщика Каннет не осмелилась, хотя очень хотела; шинигами навестил герцогиню незадолго до родов, рассказав, по какой причине ей удалось забеременеть и что ребёнок не будет отличаться способностями от своих родителей. Фарьетт поджала губы, однако спорить не стала — истина от возражений не изменится, и в последствиях она виновата сама.

— Вы хотите что-то узнать? — находясь рядом с Эллетой и Каннет, задал вопрос герцогине седовласый мужчина.

— Слишком многое. Сомневаюсь, что вы ответите на все мои вопросы. Но… Почему вы предупредили меня о пожаре, если бы я и так не погибла?

— Вы умерли, — покачал головой Гробовщик. — Благодаря этому ваша душа и душа Ангела Смерти сплелись. Возможно, мистер Лоусон что-то не договорил. Я полагаю, что изначально они как раз-таки и добивались подобного результата. Что произойдёт с вами в будущем — ответить не могу, но не надейтесь на благополучный исход. А пока… наслаждайтесь жизнью, Каннет, она прервётся в самый неожиданный момент.