Fragments of the past (джен)

Герцогиня, получившая официальное подтверждение своего титула от королевы вчера на вечерней аудиенции в присутствии многочисленных аристократов, стояла на кладбище рядом с четырьмя могилами, низко склонив голову и закрыв глаза. Рядом, раскрыв над головой девушки зонт, находился Анстер, сохранявший покой и молчание, надеясвшийся, что его госпожа со временем одумается и вернётся в ожидавший леди экипаж и не будет себя эмоционально истощать, слыша, как барабанят капли дождя по надгробным плитам могил Эммета, Элеонор, Шарлотты и Листэра. Приглашённые на похороны личности, слуги и многочисленные родственники давно разошлись, позволив юной аристократке остаться наедине со своим горем; лишь будущий супруг, с которым они познакомились сегодня утром, присутствовал до сих пор.

Юный маркиз девятнадцати лет отроду с длинными светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами, облачённый в траурный костюм чёрного цвета, стоял неподалёку от своей невесты, внимательно наблюдая за девушкой, и порывался подойти к ней и дотронуться до плеча, желая сказать, что всё будет хорошо, и увести с кладбища как можно дальше. Однако сделать это ему не давал ни Анстер, оберегающий госпожу, ни дворецкий лорда, внезапно возникающий перед молодым человеком как раз тогда, когда он уже собирался сделать несколько шагов вперёд.

Каннет сжала ладони в кулаки и прикусила губу; она ничего не чувствовала, как и предсказывал Гробовщик, и не могла заплакать, как поступила бы, будь живым человеком; вместо этого девушка могла лишь стоять и осознавать случившееся в полной мере: она навсегда осталась одна. Брошенная, никому ненужная и — чего греха таить — возвращённая с того света с какой-то определённой целью, да и ранее использованная собственным отцом, который отдал её своему коллеге, что обещал создать что-то, неподвластное пониманию юной леди.

Горько улыбнувшись, поймав себя на мысли, что вместо своей старшей дочери-наследницы Эммет предлагал использовать для неизвестных целей среднюю — Шарлотту — герцогиня осознала, что, произойди всё по иному сценарию, она могла бы всё ещё пребывать среди мёртвых, а разбирательством теперешних событий занималась бы младшая сестра.

Лёгким взмахом руки повелев управляющему отойти, Фарьетт запрокинула голову и подставила лицо дождевым каплям, касавшимся кожи и тут же рисовавшим причудливые мокрые дорожки, скользя по щекам к подбородку, а от него — по шее вниз, скрываясь под тканью платья и холодя грудь. Липкое, тягучее и волнующее чувство опустошения наваливалось неподъёмным грузом на хрупкие девичьи плечи, и леди, открыв глаза, опустив голову и присев на корточки перед надгробием матери, положила ладонь в чёрной бархатной перчатке на холодный мрамор и провела по гравировке, уведомлявшей, что Элеонор обретёт счастье на небесах.

Интересно, а существует ли Бог или Рай, куда все люди так стремятся попасть после своей кончины? Раз уж есть демоны и шинигами, то, возможно, и жители небес могут населять изобилующий неизведанными существами мир? По крайней мере, слишком малое количество человек знает о том, кто на самом деле Себастьян. Да и что подобные ему существуют — тоже.

После позавчерашнего приступа в груди время от времени возникало чувство жжения, но кашлять кровью герцогиня перестала, чему обрадовалась больше всего. Воспоминания больше не возвращались к обладательнице, седовласый шинигами не спешил навещать плод своих трудов, перед этим оставив весточку, что занялся поисками лекарств, могущих, при лучшем исходе, приостановить негативные последствия воскрешения, и девушке оставалось только работать с графом Фантомхайвом, разыскивая людей, причастных к похищению души Ангела Смерти.

И так уж случилось, что похороны членов семьи Фарьетт должны были превратиться в прикрытие для исследования дома того знакомого Соммерса, который владел информацией касательно похищенной у жнецов вещи; священник обещал посетить Каннет в загородном поместье сразу после того, как закончится месса, и Сиэль, уведомивший, что за это время они с демоном приступят к поискам, попросил больше в повелительном тоне задержать Увэйна на как можно больший срок.

Девушка со вздохом провела рукой по уложенным в невысокий пучок волосам, поднялась на ноги и, бросив быстрый взгляд в сторону своего жениха, направилась к экипажу, в приглашающем жесте махнув маркизу рукой, предлагая присоединиться.

Вскоре они сидели друг напротив друга, и герцогиня весьма успешно делала вид, что интересуется пейзажем за окном, вместо этого внимательно рассматривая молодого человека, уготованного ей в супруги. На её счастье, разница в возрасте была не столь велика, как у её родителей, и девушке казалось, что они вполне могут стать партнёрами или хорошими друзьями; что она сможет полюбить, Каннет не верила; и даже если маркиз каким-то неестественным стечением обстоятельств когда-нибудь сможет увидеть в этом браке не только расчёт, но и чувства, Фарьетт сожалела, что никогда не ответит взаимностью. Ведь, хоть она и пообещала самой себе начать жить жизнью обычного человека и доказать седовласому мужчине, что герцогиня жива в полном смысле этого слова, полное безразличие ко всему окружающему давало о себе знать.

И всё-таки… Ей он казался весьма привлекательным, и Каннет ненадолго задумалась, вспоминая имя того, с кем проживёт те подаренные Гробовщиком года, которые тот выторговал у мира мёртвых. Кажется, Николас Вантэр — сын довольно известного в широких кругах аристократов доктора и некой дамы, вокруг которой каких только слухов не было. Поговаривали даже, что официальная жена Эйериса бесплодна и его наследник рождён другой женщиной. Впрочем, подключив свои связи и досконально проверив информацию, Эммет и Элеонор заключили, что Николас — сын своих родителей. И что Мираин лишилась возможности производить на свет детей после рождения первенца из-за возникших осложнений.

Разумеется, перед знакомством Каннет тщательно изучила все данные, собранные о маркизе, и мысленно согласилась с тем, что он неплохая партия. Правда, её смущало венчание, которое должно было состояться на следующий день после её восемнадцатилетия, и эта дата неумолимо приближалась.

Как оказалось, со времени трагедии прошло всего два дня, за которые о выживших детях семейства герцога ничего известно не было. Место пожара осматривали не один раз, и никаких следов выживших не находили, посему аристократы очень удивились, когда королева Виктория, уведомлённая графом Фантомхайвом, что старший ребёнок семьи жив, пригласила всех на церемонию дарования титула. Среди знати поползли слухи, касающиеся странности внезапного объявления семнадцатилетней наследницы, но факт оставался фактом — объектом сплетен была Фарьетт; правительница Англии, хорошо знавшая семью герцога и изредка посещавшая их дом, лично подтвердила подлинность появившейся.

Экипаж тронулся, и девушка оторвалась от собственных размышлений, бросив быстрый взгляд в сторону внимательно изучавшего её маркиза. Вопросительно приподняв брови, герцогиня перестала уделять всё своё внимание начавшим сменяться домами надгробиям и с улыбкой повернулась к Николасу. Молодой человек чуть склонил голову набок и прищурился; у Каннет из-за этого в голову начали закрадываться смутные подозрения по поводу интересов сидящего напротив неё жениха.

— Вас что-то интересует, милорд? — постаравшись скрыть раздражение в голосе, безучастно поинтересовалась Фарьетт, лёгким движением руки поправив выбившийся из причёски локон. — Не стесняйтесь — спрашивайте.

— Как вы знаете, госпожа герцогиня, нас обручили лишь потому, что вашей почившей матушке было угодно видеть вас в партии с членом её семьи.

— Да, я осознаю, что мы с вами являемся родственниками по линии двоюродного брата троюродный сестры моей матери, которая, если я не ошибаюсь, живёт в Германии и которая оборвала все связи со своей семьёй, — согласно кивнула герцогиня, не понимая, куда клонит собеседник. — С тех пор, как титул и земли достались старшему брату, младшего женили на единственной дочери маркиза, с которым ваша мать вела дела в Англии, и у них родились вы.

— Скажите, миледи, вас устраивает такой расклад? Вы довольны сложившимися обстоятельствами касательного нашего венчания? Если желаете, мы можем разорвать помолвку, тем более до этого мы с вами не имели чести быть знакомыми.

— У нас будет достаточно времени до моего восемнадцатилетия, чтобы наверстать упущенное, — девушка хмыкнула. — Так что об этом не беспокойтесь. Впрочем, если у вас уже есть та, кто вам нравится или которую вы любите, ничего против ваших встреч я иметь не буду.

— И вас это устроит? — удивление и непонимание проскальзывали в тоне маркиза, и Каннет поспешила отрицательно покачать головой.

Ей было всё равно, будут ли в официальном браке измены или нет, будет ли уходить на встречи со своими любовницами Николас. Но маркиз, разумеется, не поймёт такого равнодушия касательного этого вопроса, так что придётся делать вид, что в отношениях супругов, хранящих верность, она заинтересована.

— Конечно, такой ваш поступок не будет вызывать симпатии и не улучшит отношения между нами, но я прекрасно понимаю, что за короткий срок отказаться от прошлой любви и начать испытывать это чувство к той, кого вы видите впервые в жизни, невозможно. Посему сколько бы вам не понадобилось времени — оно полностью в вашем распоряжении.

— Вам что, всё равно?

— Разумеется, нет, — герцогиня вздохнула. — Но уж лучше я буду знать о том, с кем вы встречаетесь и когда, чем пребывать в неведении. Тем более наш брак — воля родителей. И я сомневаюсь, что нам так просто дадут его расторгнуть — для этого должны быть веские основания.

Вантэр прищурился, словно размышляя, а после благожелательно улыбнулся и протянул правую руку ладонью кверху; когда удивлённая Фарьетт опасливо вложила в его ладонь свою, маркиз поднёс руку герцогини к губам и оставил на нежной коже тёплый поцелуй.

— Рад познакомиться с вами, Каннет Фарьетт. Хочу сказать, что всё ранее сказанное нами — лишь теоретические предположения и у меня никого нет. Я счастлив, что столь умная и понимающая молодая девушка будет моей женой.

— Взаимно, Николас Вантэр, — герцогиня кивнула и приподняла уголки губ в улыбке; в её душе до сих пор оставалась пустота, которая не позволит почувствовать хоть что-то, и девушка не знала, какой будет семейная жизнь, если ей безразлично абсолютно всё.

— Может быть, в честь нашего знакомства я позволю себе пригласить вас на конную прогулку в субботу после обеда?

— Буду только рада.

— Замечательно.

Каннет со вздохом вновь вернулась к созерцанию пейзажа за окном; они не так давно выехали из города, но по обеим сторонам от дороги уже можно было разглядеть высокие стволы деревьев и их кроны, покачивающиеся на ветру. Капли дождя монотонно барабанили по крыше кареты, успокаивая и расслабляя, и вскоре девушка с чуть кольнувшей сердце нежностью отметила, как, откинувшись на обитую бархатом спинку экипажа, Николас прикрыл глаза и задремал. Безмятежность и невинность, которые можно было прочитать на лице спящего молодого человека, вызвали острую боль в груди, и Фарьетт закусила губу, подавляя стон.

Герцогиня с печалью осознала, что большинство фрагментов её жизни — той, которой она жила до возвращения из мёртвых — остались в небытие; девушка не помнила, влюблялась ли она в кого-нибудь до сего момента, были ли у неё друзья, хобби или увлечения; какое поведение представлялось слугам и домочадцам обычным? Она не помнила ничего действительно важного — лишь как очнулась на мягкой кровати в поместье графа Фантомхайва, а потом сидела и невидяще смотрела вперёд, пытаясь осознать случившееся.

Впрочем, может быть, это шанс начать новую жизнь? Исправить прошлые ошибки, если они были, и начать писать собственную историю с чистого листа? Если верить Гробовщику, живым мертвецом она будет вечность; лишь изредка придётся менять место жительства, так как истории о вечно молодой герцогине породят множество теорий и слухов. А становиться «вампиром», как бытует миф или легенда… Не прельщает. С другой стороны, это значительно бы упростило жизнь.

Мерное покачивание убаюкивало и усыпляло бдительность, не позволяло трезво и долго размышлять, а посему момент стремительного приближения неизвестного, врезавшегося в карету и накренившего её набок, Каннет упустила. Успела лишь прикрыть лицо руками, как стекло треснуло, и осколки посыпались на не подозревавших об опасности титулованных особ.

Девушка услышала, как громко выругался Анстер, пытаясь восстановить равновесие экипажа, но всё было тщетно; спустя малое количество времени удар повторился, и на этот раз средство передвижения раскололось надвое. Фарьетт сдавленно охнула, когда её швырнуло на твёрдую землю, и почувствовала, как хрустнули кости; не успев порадоваться, что она мертва и от такого столкновения особых повреждений у неё не будет, герцогиня болезненно вскрикнула, когда отломившаяся часть кареты острой стороной прошла сквозь плоть живота, пришпилив молодую главу рода к месту падения.

Боли она не чувствовала, равно как и не ощущала всех полученных травм; однако перед глазами образовалась чуть прозрачная алая пелена, разбавленная чернильно-чёрными точками, не позволяя полностью рассмотреть действительность и оценить масштаб полученного ущерба. Понадеявшись, что скоро зрение вернётся в норму, девушка двумя руками ухватилась за край мешающей сдвинуться деревяшки и потянула вверх, стараясь освободиться. Та поддалась, но лишь на чуть-чуть; получить свободу полностью Каннет не удалось.

Невдалеке послышался сдавленный стон и едва сдерживаемое шипение, и герцогиня понадеялась, что Николас приземлился удачнее и помирать после столь непродолжительного знакомства, когда они пришли к взаимопониманию, не собирался; впрочем, окликнуть жениха девушка не успела, услышав рядом с собой чьи-то тихие шаги. Неизвестный явно желал скрыть своё приближение, однако сие у него получалось плохо.

Ледяные дождевые капли падали на лицо, незащищённое тканью, смешивались с кровью, выступившей от многочисленных порезов из-за попавших на кожу осколков, и стекали вниз, по шее, или же проникали в чуть приоткрытый рот, создавая неприятный металлический привкус, заставляя морщиться и фыркать.

Запястья Каннет кто-то окольцевал своими пальцами, а после, не встретив от девушки сопротивления, убрал её руки от куска дерева; судя по чавкающему звуку и неприятному ощущению, неизвестный решил избавить герцогиню от необходимости прикладывать усилия для своего освобождения. Как только глухой удар возвестил о том, что причинивший вред телу предмет оказался в стороне, пелена перед глазами начала уступать место серому небу и очертаниям лица мужчины, внешность которого была смутно знакомой, но с точностью Фарьетт сказать, кто это был, не могла.

Он что-то тихо произнёс, но слов герцогиня не расслышала из-за шума дождя, да и неизвестный не спешил повышать тон. Лишь присел на корточки рядом, занёс для удара предмет, похожий на нож, и… бросив взгляд в сторону, явно отвлечённый каким-то событием, тут же растворился в воздухе.

Спустя несколько долгих минут, во время которых зрение полностью вернулось в норму, девушка смогла присесть и оглядеться, оценивая повреждения: Анстер жив, — по крайней мере, его грудь мерно вздымалась и опускалась, — но находится в бессознательном состоянии; Вантэр держится за голову, явно стараясь прийти в себя; экипаж представляет собой гору щепок — кто-то хорошо постарался, чтобы нанести как можно больший урон.

Когда взгляд упал в ту сторону, в которую ранее посмотрел неизвестный мужчина, Фарьетт увидела своего седовласого знакомого, представившегося Гробовщиком, что быстрым шагом направлялся к девушке с обеспокоенным выражением на лице; в одной руке он крепко сжимал древко внушающей страх косы с острым лезвием, в другой — флакон с неизвестным содержимым, которое, однако, очень быстро его покинуло, оказавшись во рту не успевшей возразить герцогини.

После нескольких глотков возможность трезво оценивать ситуацию, не отвлекаясь на шум крови в ушах, вернулась к Каннет, и та перевела равнодушный взгляд на свой живот, созерцая рваную рану. Поморщившись от нелицеприятного зрелища, девушка, приняв предложенную помощь стоящего рядом жнеца, поднялась на ноги и коснулась пальцами живота. Ткань перчатки тут же намокла от крови, и молодая леди повернулась к Гробовщику, вопросительно приподняв брови.

Тот коснулся указательным пальцем свободной руки губ, а после приложил ладонь ко лбу герцогини; та не успела произнести и слова, как безвольным телом с безжизненным взглядом повалилась в подставленные объятия жнеца. Спустя мгновение об их присутствии могли свидетельствовать только следы сапог да кровавое пятно, оставленное раненой Фарьетт.

Разминувшийся с ними дворецкий семьи Фантомхайв, оказавшийся на месте аварии совершенно случайно, отправленный немногим ранее господином проверить, долго ли ещё осталось союзнице до места назначения, напряжённо оглядывался, силясь понять, что вызывает у него чувство опасности, как если бы рядом находилась печально известная герцогиня. Ответа на этот вопрос он так и не нашёл, посему принялся приводить в чувства могущих оказаться полезными свидетелей — управляющего и маркиза.

* * *

Окружающая тьма и пустота, которые бывают перед самым пробуждением ото сна, изволили попрощаться с герцогиней ближе к позднему вечеру, и девушка пришла в себя, открыв глаза и тут же начав беззвучно хватать ртом воздух, не понимая, почему каждый миллиметр её тела пронзает жуткая боль; словно кто-то раздирает плоть на части, наносит резкие, глубокие удары и не спешит прекращать пытку.

Перевернувшись набок и притянув колени к груди, Каннет до крови прикусила губу и зажмурилась, чувствуя, как тысяча иголок впиваются в кожу от каждого движения. Захотелось заплакать, как маленькому ребёнку, когда тот ударяется и бежит к маме, желая получить утешение, но Фарьетт так поступить не могла. И когда казалось, что больше терпеть эту агонию уже нет сил, та вдруг начала отступать. Боль сменилась неприятным ноющим ощущением, которое, всё же, можно было терпеть.

Герцогиня с тихим стоном поднялась на ноги и огляделась, непонимающе нахмурившись; она никак не ожидала оказаться в своих покоях в своём доме, куда, собственно, и держала путь, должная отвлечь Увэйна. Покачнувшись, девушка выставила руку вперёд, опираясь о стену, и на несколько мгновений прикрыла глаза.

В господских апартаментах горело всего несколько свечей, две из которых стояли рядом с зеркалом, и их свет едва позволял увидеть отражение; впрочем, Каннет отметила девственно чистую кожу лица, на которой не осталось и намёка на ранее полученные царапины; а вот живот был туго перевязан тканью грязно-серого цвета.

Герцогиня запоздало отметила, что, не считая «бинта», была полностью обнажена, и первым делом накинула домашний халат; и, как оказалось, весьма вовремя, так как в комнату, едва постучавшись, заглянул Анстер. У управляющего, судя по виду, особых повреждений обнаружено не было, разве что многочисленные синяки да ссадины, вреда, в общем-то, не приносившие. Мужчина вошёл в покои и остановился на расстоянии вытянутой руки от Фарьетт.

— Вы себя нормально чувствуете, госпожа? Тошноты, головокружения и сильных болей нет?

— Со мной всё в порядке, — девушка махнула рукой. — Ничего страшного, всё пройдёт.

— Миледи, вашего пробуждения ждал мистер Увэйн. Если вам интересно, он до сих пор здесь и спрашивает о вашем состоянии. Мне передать ему, что он может остаться и поговорить с вами рано утром? Или пригласить завтра к обеду?

— Пусть остаётся, я побеседую с ним сегодня. Конкретнее, сейчас. Прикажи позвать его.

— Но, госпожа…

— Просто исполняй мою волю, Анстер, — герцогиня качнула головой. — Как себя чувствует Николас? Он в порядке? И что случилось после того, как меня… забрали?

— Дворецкий семьи Фантомхайв привёл нас в чувства, но сказать ему, где вы, мы не смогли, — направившись к выходу, проговорил управляющий. — Он помог нам добраться до имения, а после отправился к своему господину. С мистером Вантэром всё хорошо, он занимает третьи справа от ваших покои.

— Благодарю, — кивнула девушка. — А теперь позови Увэйна.

— Вы уверены?

Каннет оставила вопрос без внимания, лишь положительно качнула головой. Опустившись в кресло, герцогиня расслабилась и обратила взгляд в окно, за которым в свои владения вступала ночь. Судя по тишине, дождь давно прекратился, и от этого становилось не по себе, так как каждый шорох был отчётливо слышен.

От мыслей Фарьетт оторвал стук в дверь, и она разрешила войти. Показавшаяся ссутуленная фигура пожилого мужчины шаркающими шагами двинулась в сторону герцогини и, достигнув ту, чуть склонилась в поклоне.

— Присаживайтесь, — жестом разрешила Каннет, указав на свободное кресло рукой.

— Благодарю, — мягкий, отеческий голос никак не вязался с внешностью. — Как вы себя чувствуете?

— Ужасно, — с улыбкой призналась девушка. — Сначала потеря родителей, после это происшествие, из которого я едва выбралась живой… Хорошо, что Николас с Анстером остались живы.

— Касательно вашего отца, миледи герцогиня, — мужчина достал из кармана сложенный вчетверо листок и протянул Фарьетт. — Я не знаю, что он имел в виду под этими словами, но незадолго до трагедии просил передать эту записку вам.

— Спасибо, — девушка приняла клочок бумаги и поднесла его к свече, развернув и бегло прочитав написанное. — «В этом нет твоей вины. Прости меня»? Что это значит?

— Понятия не имею. Лорд Эммет просил лишь передать это. Дополнительных объяснений не давал.

— В чём он мог извиняться? Он сделал что-то не так?

— Насколько я знаю… Он просил умолчать.

— Мистер Увэйн, я имею право знать.

— Это касается сделки, о подробностях которой мне ничего неизвестно, — мужчина вздохнул. — А теперь я нижайше прошу прощения, но мне пора домой. Я желаю вам удачи в поисках убийц, леди Каннет.

— Прощайте, — кивнула герцогиня. — Надеюсь, мы с вами больше не встретимся, — произнесла она, когда дверь захлопнулась.

— Госпожа Фарьетт, — девушка не удивилась, когда окно оказалось открытым, а на подоконнике удобно устроился демон-дворецкий, — мы нашли то, что искали. Граф приглашает вас завтра к обеду для дальнейшего обсуждения действий.

Ответом Себастьяну послужил только кивок.

Поднявшись на ноги и плотно задёрнув шторы, Каннет сняла халат и подошла к зеркалу, развязав узел «бинта» и начав разматывать перевязь. Когда ткань скользнула вниз, на пол, девушка на месте сквозной раны увидела аккуратный шрам, похожий на те, которыми украшено тело её знакомого жнеца. Те же нити, те же полосы.

Прикоснувшись к шраму кончиками холодных пальцев, герцогиня вздохнула; больно не было, и происхождение агонии после пробуждения так и осталось загадкой. Впрочем, с этим ещё только предстоит разобраться. Сейчас же на повестке дня более важные вопросы: к примеру, почему извинялся отец и что удалось обнаружить Фантомхайву в доме Увэйна?