Да здравствует король! (джен)

— Ты потерял моего отца?! — Леон предусмотрительно держался от пышущего гневом принца так далеко, насколько это вообще было возможно в сложившейся ситуации: они забрались на небольшой холм и теперь осматривали окрестности в поисках хоть чего-нибудь, что могло указать на местонахождение монарха.

— Я упустил его из виду всего на минуту, — рыцарь покосился в сторону Мерлина и Ланселота и занял оборонительную позицию между ними. — Могу поклясться, что король кого-то искал.

— Кого можно искать в лесу, помимо зверей? — скептически изогнул бровь Артур, однако ладонь, сжимавшую рукоять меча, переместил на пояс.

— Друидов? — предположил Мерлин, нервничая. Возможно, он мог представить, что бы делал настоящий Утер, окажись во власти Нимуэ — бросил все силы на то, чтобы поймать и убить ведьму до того, как возрастёт её влияние, — однако поступки нынешнего «Пендрагона» предсказывать не брался.

— Зачем? — Артур прищурился: ему показалось, что между деревьями мелькнула тень.

— Вот когда мы найдём вашего отца, тогда сами у него и спросите, — Ланселот аккуратно закрыл тему, отмечая подвешенное состояние чародея. — Сейчас главное — вообще отыскать короля.

— Предлагаю ещё раз пройтись там, где он исчез. Кажется, я помню пещеру… — подал голос Леон, и Артур одарил рыцаря таким взглядом, что в оставшееся время поисков несчастный предпочёл хранить молчание.

— И ты говоришь об этом только сейчас?

Ланселот похлопал Мерлина по плечу и кивком указал в сторону, противоположную той, в которую смотрел Артур. Там, куда он указывал, показалась процессия, состоящая из нескольких друидов — помимо них никто в здравом уме в Камелоте днём ходить в плащах с капюшоном в лесу не будет — и Утера Пендрагона. Рядом с королём шагали мальчик и мужчина, которых монарх отпустил, когда друидов поймали в городе, и ещё трое замыкали строй. Мерлин задумался: не сказать, что они пытались скрываться, скорее, даже спешили и просто надеялись, что им не помешают. Навряд ли бы «Утер» стал просить помощи у друидов, если бы всерьёз в ней не нуждался, а значит…

— Отвлеки их, — шёпотом попросил чародей Ланселота, указав на Артура и Леона: первый до сих пор ворчал на второго. — А я разузнаю, что происходит. Если в этом замешана магия, то лучше обойтись без лишних глаз.

— Ты уверен?

— Нет, — честно ответил Мерлин, моргнув. — Но другого выхода у нас нет: попробуй сейчас доказать Артуру, что друиды не желают зла его отцу, а просто пытаются помочь. Он сначала делает, а потом думает.

Ланселот задумчиво кивнул, посмотрел вслед ускользнувшему Мерлину, хмыкнул, когда чародей, поскользнувшись на ровном месте, едва не скатился вниз, и, придав себе взволнованный вид, негромко вскрикнул — достаточно для того, чтобы привлечь внимание Артура и Леона, и слишком тихо, чтобы обеспокоились друиды — и, спешно спустившись под удивлённо-вопросительные взгляды замолкнувшего принца и понурившегося рыцаря, правдоподобно сообщил:

— Я видел короля! — и потрусил в совершенно ином направлении, пока Артур с Леоном не догадались задать пару вопросов.

* * *

— Я хочу попросить о помощи… — слова отразились от стен пещеры и эхом улетели в её глубину. Александр поморщился, когда виски кольнуло, а голос Нимуэ громовым раскатом перекрыл восклицания Утера.

Косаткин сам не знал, на что он надеется и чего хочет. Скорее, он думал, что друиды объяснят, что вообще с ним происходит и почему в голове теперь яблоку негде упасть: и если голос Пендрагона-старшего вполне себе оправдан (он, в конце-то концов, настоящий владелец, которого вновь отодвинули на второй план и заставили быть свидетелем «вакханалии» (как выразился бы монарх), и Александр знал, что почти все его решения будут встречены неодобрением со стороны Утера), то не стихающие приказы Нимуэ порождали вопросы. Почему она просто не избавилась от своего врага? Почему позволила им вернуться обоим? Какие у неё планы на невольного участника? Точнее, какова её настоящая цель?

Мордред не отводил внимательного взгляда. Сперва он с интересом рассматривал Косаткина, а затем подорвался, беспокойно задёргал старшего друида за рукав одеяния и, когда тот наклонился, громко зашептал тому на ухо, активно жестикулируя. Александр слов не разобрал, однако по поведению понял, что Мордред не прописные истины рассказывает; возможно, дракон не зря велел Мерлину оставить мальчишку погибать, запретив спасать его, — юный друид, должно быть, в своё время станет могущественным колдуном. Главное, чтобы его магия служила добру, а не продолжала злодеяния Нимуэ.

Друиды отошли к дальней стене пещеры, начав переговариваться. Александр остался стоять в одиночестве почти у самого выхода. Когда неподалёку раздались голоса Ланселота, Артура и Мерлина, — они окликнули Леона, нарезавшего круги вокруг пещеры и по какой-то причине не заходившего в неё, — Косаткин отошёл в тень, чтобы заметить его стало труднее. Ему совершенно не хотелось отвечать на расспросы и, более того, объяснять, по какой причине с утра пораньше он решил навестить друидов. Без стражи. Один. С мирными намерениями.

Мужчина вопросительно посмотрел на подошедшего друида: они наконец-то закончили разговор, и теперь Александру предстояло услышать вердикт. Косаткин невольно поморщился от головной боли, сосредоточился на происходящем, отгоняя назойливые чужие голоса, и принялся внимательно слушать.

— Верховная жрица желает подчинить вашу волю своей, — это Александр и так знал, — а потому сделает всё возможное, чтобы вы стали её рабом. Утер здесь бессилен: он может только наблюдать, и здесь тоже заслуга Нимуэ.

— Это можно исправить? Предотвратить? — без особой надежды задал вопрос Косаткин: герои были на редкость удачливы, так что если нужное заклинание и существовало, то для его проведения нужен был минимум — аленький цветочек, максимум — кусочек камня, в который был вонзён знаменитый Экскалибур.

Александр поймал себя на неожиданной мысли, что, в общем-то, данный пункт нельзя назвать невыполнимым: подходящий камень они с лёгкостью найдут в лесу — не зря там столько магических тварей обитает, — а меч уже создан… И, кажется, Мерлин прозорливо забрал его у Артура и спрятал у себя, так как принцу пока орудие столь огромной силы давать небезопасно. В любом случае, шутки шутками, а у магии свои законы, и Косаткин не знал, какую цену назначат друиды. Или же какими будут условия успешного проведения.

— Можно замедлить, — помолчав, ответил друид. — Однако вам придётся избегать любого магического вмешательства, будь то прямое столкновение или же залечивание травмы, — Александр в задумчивости поджал губы, а после медленно кивнул.

— Я могу как-нибудь вам отплатить?

— Вы уже делаете достаточно для нашего народа, — пространно и не слишком понятно для Косаткина ответил собеседник, и Александр умолк.

Они вышли из пещеры и отправились глубже в лес. Как Косаткин понял из разговора мальчика с друидом (последнего мужчина в лицо не знал: это был не тот, который сказал, что они помогут, и не те, которые появлялись на экране телевизора при просмотре сериала), его вели к месту сосредоточения Древней Магии. Таких точек после утеровской охоты стало больше, чем когда-либо: выжившие создавали усыпальницы на местах массовых казней, и Александр вздрогнул, когда они шагнули на выжженную поляну. По коже сразу пробежал холодок, появилось ощущение стороннего наблюдателя, и Косаткин невольно косо посмотрел по сторонам, убеждая себя, что это всего лишь игра воображения.

Впрочем, не совсем… Александр едва не выругался сквозь сжатые зубы, когда увидел прячущегося за деревом Мерлина. Этот персонаж всегда умудрялся стать свидетелем того, чего не следовало, и появлялся в самых неожиданных местах — причём происходило это так вовремя и к месту, что иначе, как магически-божественным вмешательством, данные совпадения назвать было сложно. Косаткин поразмыслил, стоит ли сказать друидам, что у них в свидетелях Эмрис, и, всё-таки решив, что скрывать от тех, кто знал, что он — не Утер, — и кто был настолько добр, чтобы подсобить в решении вопроса голосов Нимуэ и Пендрагона, правду не стоит, шёпотом обратился к друиду. Тот с улыбкой заверил, что слежку заметил с того момента, как они вышли из пещеры, и Александр неопределённо пожал плечами: открытия для другого он не сделал, зато свою совесть успокоил.

Они дошли до конца святилища, и друид попросил опуститься перед алтарём на колени. Косаткин с секунду помедлил, очищая пространство от мокрых листьев, и просьбу исполнил. Закрыл глаза и опустил голову, следуя указаниям. Вокруг воцарилась тишина: не шумел ветер, не шелестели кронами деревья, и даже животные притихли, — лишь настырные голоса Утера и Нимуэ грянули с новой силой, нарушив атмосферу спокойствия.

На макушку Александра осторожно легла чужая ладонь, и спустя мгновение друиды затянули песнь. Заклинание, в неё облечённое, ощущалось теплом: словно рассветные солнечные лучи ласково касаются кожи, прогоняют холод ночи, рассекают тьму… Оно укутывало, как в объятия, и Косаткин расслабился, вдохнул чистый воздух полной грудью, едва не рассмеялся от обуявших его эмоций. Голоса стихали, веки тяжелели, и конец ритуала Александр, к стыду своему, пропустил, уронив голову на плечо, покачнувшись, едва не валясь на землю (его поддержал рядом стоящий друид), и громко засопел.

Мерлин покинул своё укрытие, несмело направившись в сторону друидов и короля. Он не был знаком с магией, которую сейчас использовали, однако нутром чуял её целебное воздействие на монарха. Тот, кто находился в теле Утера, сейчас мирно спал, и юный маг, потоптавшись, смущённо поинтересовался, что ему теперь делать: возвращаться в Камелот с королём, который незнамо по какой причине почивает, не шибко хотелось, так как пришлось бы придумывать оправдание для Артура (Ланселоту, между тем, можно было доверить правду); а до пробуждения «Пендрагона» не возвращаться вовсе — так рисковать раскрыть обитель друидов, так как принц, если ничего не добьётся, забьёт тревогу и пустит охотничьих собак по следу.

На счастье чародея, друиды помогли пройти к замку и миновать стражу. Дальше городских ворот они не пошли, вернувшись обратно. А Мерлин, покряхтывая, донёс Александра до королевских покоев, устроил, как мог, его на кровати и отправился в лес: нужно было найти Артура и рыцарей и сообщить, что король жив-здоров, находится в своих комнатах и отдыхает. Артур было заикнулся, для чего нужна была эта утренняя прогулка, но вполне удовлетворился объяснением Ланселота: авось его величеству нужно было подышать или побыть в тишине.

В замке было непривычно тихо: не перешёптывались слуги, не тренировались на арене рыцари, не играли в кости стражники…

* * *

Александр проснулся со стойким ощущением, что он наконец-то выспался. Не было ни снов, в которых за ним гонялся Утер Пендрагон, ни чужих голосов, ни вообще хоть чего-нибудь. Только тишина.

Косаткин блаженно улыбнулся, потянулся, перевернулся на другой бок, открыл глаза… и, признаться, не слишком удивился, увидев рядом с кроватью сидящего на стуле Мерлина. Чародей дремал, коснувшись подбородком выемки между ключицами, и, кажется, во сне негромко посвистывал. Александр уселся в кровати (он не удивился, оказавшись в покоях монарха, так как разумно предположил, что Эмрис, для спокойствия королевства даже бы воскресивший короля из мёртвых, пойдёт на всё, чтобы вернуть «Утера» в целости и сохранности), протянул руку и потрепал Мерлина по плечу. Мальчишка встрепенулся, убедительно заявил, что он не спал, и уставился на Косаткина, хлопая ресницами.

— Вы проснулись! — возвестил об очевидном колдун, всплеснув руками. — Вы проспали сутки. Как себя чувствуете?

— Великолепно, — честно ответил Александр. — Наверное, впервые с тех пор, как повстречался с Нимуэ.

— Рад за вас, — искренне поддержал Мерлин, а после, посерьёзнев, поинтересовался: — Так кто вы? Как вас зовут? И почему оказались в теле Утера?

— Начнём по порядку, — отогнал остатки сна и Косаткин. — Я — человек, которого, если рассуждать логически, каким-то непостижимым образом переместило из двадцать первого века в ваш шестой, — о том, что история о короле Артуре и Мерлине является не то сказкой, не то легендой, а судя по событиям, Александр вообще в сериале, мужчина умолчал. — Зовут Александр, приятно познакомиться, — он протянул руку, и Мерлин неловко её пожал. — А как и почему — того не знаю. Спрашивал у Килгарры, так дракон ответил, что на всё воля Древней Магии.

— Но почему тогда именно вы? — Александр моргнул: он не сразу осознал тот факт, что доверчивый Мерлин ни одно из его слов не подверг сомнению и не стал переспрашивать. — Как вы связаны с Утером Пендрагоном?

— Подхожу ему по возрасту? — в шутку бросил Косаткин, однако вскоре перестал улыбаться: Эмрис высказал вопрос, который должен был заинтересовать Александра ещё в самом начале его бытия в качестве короля Камелота — почему именно он? — Ответа нет, Мерлин.

— А предположения?.. — с надеждой поинтересовался колдун.

— Тоже, — разочаровал юношу Косаткин. — Ты мне лучше расскажи, пропустил ли я что-нибудь, пока спал?

— О, точно! — Мерлин подскочил, едва не навернувшись со стула, и уведомил, сверкая глазами: — Отца Гвен арестовали по подозрению в содействии врагу королевства!

— Он продал очередному друиду лекарство или еду? — скептически произнёс Александр, со вздохом поднялся и начал собираться: отдых отдыхом, а обязанности монарха никто не отменял. И пусть, что по факту он им не является — знает об этом всего лишь один человек.

— Нет, — замотал головой слуга. — Его обвиняют в создании оружия для… — Мерлина прервал стук в дверь.

— Утер, — в покои вошла Моргана, держа в руках что-то, замотанное в кусок ткани, — я нашла это… Доброе утро, Мерлин, — улыбнулась девушка, и Косаткин перевёл взгляд с подопечной короля на слугу: оба выглядели смущёнными, а короткий обмен взглядами наводил на мысли амурного характера, — …в доме Тома.

Моргана развернула ткань, и у Александра появилась возможность рассмотреть камень, с помощью которого можно было превратить любой металл в золото (в алхимии его назвали бы философским), во всей его красе. Цвет напоминал оранжевый оникс: у камня были такие же вкрапления чёрного. Сам артефакт находился в оправе. Если бы Косаткин не знал, что за вещь попала в руки подопечной короля, то принял бы камушек за драгоценность, которую можно продать по выгодной цене.

— Том объяснил, что это?

— Нет, — вместо Морганы ответил Мерлин. — Его арестовали сегодня ночью. Артур настоял, чтобы разбирательство не начиналось, пока вы не станете его участником, — Александр кивнул.

— Тогда сообщите Гвен и Артуру, что я жду их в тронном зале через час. И скажите страже привести кузнеца. Будем делать то, в чём поднаторели: исправлять события, после которых, отчасти, всё пошло по наклонной.

— Я принёс завтрак, — уже достигнув двери, сказал Мерлин. — Возможно, он остыл.

— Ничего страшного, — улыбнулся Косаткин. — Спасибо. И, Мерлин, — слуга обернулся, вопросительно смотря на Александра, — посмотри в книгах Гаюса, что это за камень, — подробности о свойствах артефакта мужчина не помнил: прошло достаточно времени, чтобы детали забылись.

Чародей кивнул и покинул покои. Александр, оставив кровать, первым делом помылся, так как прогулки по лесу и нарезания кругов по нему же свежести не способствовали, приоделся, позавтракал, посмотрел на себя в зеркало: синяков под глазами нет, щекам вернулся здоровый румянец, — и отправился в тронный зал. Настроение было удивительно прекрасным, и Косаткин, сам того не замечая (в отличие от слуг, провожающих монарха изумлёнными взглядами), стал напевать под нос незамысловатый мотив одной из любимых мелодий.

Помимо Артура, Гвен, Тома, Морганы и Мерлина в тронном зале также находились Ланселот и Гаюс. Двор толпился в коридоре, и Александр порадовался, что Артур, поняв нежелание отца проводить судебные разбирательства при толпе аристократов, отдал распоряжение страже не пропускать знать. Впрочем, учитывая любовь высших слоёв общества к сплетням, Косаткин не сомневался, что через несколько минут — стоит двери закрыться — дворянство начнёт строить теории, доводя ситуацию до абсурда. Александр поёжился, вспомнив, что после его «воскрешения» по дворцу стали ходить слухи, что короля прокляли и во всём виновата магия, и поразился фантазии жителей Средневековья.

Стража закрыла двери, отрезая аристократов от собравшихся в тронном зале, и Косаткин приглашающе махнул рукой в сторону стола.

— Присаживайтесь, разговор будет долгим, — и, подавая пример, первым сел на своё место.

Помедлив, заняли кресла по левую и правую руки от монарха Артур и Моргана. Мерлин, потоптавшись и добившись того, что принц на него шикнул, быстро уселся через одно кресло от Артура, дабы обезопасить себя от посягательств Пендрагона: чародей опасался, что, скажи он что-нибудь не то, наследник трона мало того, что на ногу под столом наступит, так ещё и незаметно поколотит. Гвен, нервная, старающаяся держаться и не показывать волнение, охватывающее её, опустилась рядом с Морганой, и подопечная короля накрыла сцепленные в «замок» пальцы служанки ладонью. Гаюс сел рядом с Мерлином. Ланселот занял место неподалёку от Тома.

Том остался стоять. С его запястий сняли кандалы, бдительная стража его покинула на время слушания; кузнец смотрел затравленно, но с надеждой, и Александр медленно выдохнул. Знать правду и делать вид, что истиной не владеешь, в данном случае оказалось непросто.

— Итак, — неохотно начал он, — расскажите, что произошло.

— Пару дней назад Таурен предложил хорошую плату за то, чтобы я расплавил металл и ждал его прошедшей ночью в кузне, — голос Тома дрожал, он то и дело сглатывал, взгляд метался от одного слушателя к другому, надолго ни на ком не останавливаясь. — И он… С помощью камня он превратил металл в золото, после отдал его мне, а дальше… Вы знаете.

— Леон был в патруле и заметил подозрительно яркий свет, — перехватил инициативу Артур, повернувшись к Косаткину. — Сначала они просто наблюдали, а когда поняли, кого видят, ворвались. Но магу удалось скрыться.

— Таурен сказал, зачем ему это было нужно?

— Нет, сэр, — Том отрицательно покачал головой. — Но он был рад, что заклинание сработало, словно это именно то, чего он добивался.

— Значит, Таурена интересовала сама способность превращать металл в золото? — вопрос был риторическим, и все промолчали, не став подтверждать очевидное. — Имея возможность в любой момент разжиться богатством — и задача подкупить армию, чтобы взять штурмом Камелот, становится выполнимой, — Александр потёр виски. — Мы знаем, где маг скрывается?

— Пока нет.

— Печально.

— Возможно, в лесу, милорд, — подал голос лекарь, и Косаткин удивлённо на него посмотрел: мужчина попросту забыл, что помимо них — его, Морганы, Артура, Мерлина и Тома — в зале есть кто-то ещё. — Таурен хочет убить вас, так что ему нет смысла бежать.

— Ты знал, для чего ему нужен был этот эксперимент? — Александр изучающе посмотрел на Тома: кузнец уже не выглядел столь напуганным, как раньше.

— Нет, сэр, клянусь, — Том прерывисто вздохнул. — Я лишь хотел порадовать дочь.

— О, она просто счастлива, что её отец провёл ночь в тюрьме, — саркастично отозвался Косаткин, прикрыв глаза. — Если Таурен хочет меня убить, давайте дадим ему такую возможность.

— Ты хочешь заманить его в ловушку, отец? — Артур посыл понял первым. — Мы с Ланселотом сообщим рыцарям и подготовим засаду.

— Нужна приманка, — хлопнула в ладони Моргана. — Используем камень. А в качестве места можно выбрать могилу моего отца — открытое пространство, где враг будет, как на ладони.

Александр нахмурился. Он не знал, беспокоиться ему или радоваться, что дети поддержали идею и хотят принимать участие. Косаткину хотелось надеяться, что и Артур, и Моргана руководствуются лучшими побуждениями и ратуют за безопасность «Утера», однако нежелательная мысль, тихо зазвучавшая на задворках сознания, скромно напомнила, что в оригинальном сюжете подопечная короля хотела Пендрагону смерти. Александр вздохнул, решил, что поводов сомневаться в Моргане пока не было, и решительно кивнул:

— Что ж, давайте так и поступим. Вот только… Если мы сейчас отпустим Тома, люди Таурена могут об этом прознать и что-то заподозрить, так как… — мужчина вовремя прикусил язык, едва не закончив фразой: «Утер бы на моём месте казнил предателя, не став разбираться, кто прав, а кто виноват». — В общем, ожидаемо, что кузнеца казнят.

При этих словах Гвиневра вздрогнула, и Моргана неодобрительно посмотрела на Александра. Её взгляд так и говорил, что хорошо бы избегать подобных выражений, раз уж они решили, что Том невиновен. Косаткин виновато пожал плечами и поспешил добавить:

— Я имею в виду, что мы пустим слух о казни и вернём Тома в темницу, — теперь на короля посмотрели все. — А когда мы поймаем Таурена, то кузнец вернётся домой.

— А если он окажет сопротивление? — Ланселот чуть наклонился вперёд, чтобы его лучше было видно. — Каков приказ?

— Убить, — сглотнув, велел Александр. — При угрозе жизням не рискуйте. Нельзя, чтобы он сбежал и собрал армию для осады крепости, — пусть сама мысль такого пути гнела, Косаткин не видел иного выхода: судя по всему, королевство избежало многих проблем как раз-таки потому, что Утеру удалось убить Таурена. И что будет, поступи Александр иначе, мужчина узнать не желал. — Приступим?

Все открыли в себе непревзойдённый дар к актёрским способностям: таких скорбных лиц, которые были у Тома, Гвен, Гаюса, Артура, Морганы, Мерлина и Ланселота, когда Александр выносил вердикт, народ ещё не видел. Артур и Ланселот под где-то сочувствующие, где-то полные ненависти взгляды проводили кузнеца по коридору до поворота, за которым и скрылись; стоило им исчезнуть из поля зрения аристократов, как знать сразу же накинулась с расспросами, сбежать от которых Косаткину удалось через пятнадцать минут, сославшись на важные государственные дела.

План в исполнение решили привести сразу же — завтра. Артур с Ланселотом отправили рыцарей искать укрытие неподалёку от могилы отца Морганы, которую девушка решила навестить, а сами с четырьмя стражниками и Мерлином (наследник престола хотел оставить слугу в крепости, однако тот наотрез отказался подчиняться, и Артур не перешёл к рукоприкладству только благодаря Ланселоту, обмолвившемуся, что магия может им понадобиться) организовали эскорт. Выдвинулись рано утром. Волшебный камушек призывно поблескивал, показываясь из походной сумки короля, и Александр предполагал, что уж такую наживку Таурен не упустит.

Доехали, непринуждённо разговаривая о том, каким отец Морганы был хорошим человеком: рассказывала, в основном, девушка, а Косаткин внимательно слушал и запоминал — ему-то ничего о Горлуа известно не было, так что любой мало-мальски полезной информации он был рад. Разумеется, его вопросы больше обращались к тому, что Моргана помнит, а потому подозрения не вызывали.

До могилы пришлось шагать пешком, оставив стражников сторожить лошадей. Мерлин, Артур и Ланселот шли на почтительном расстоянии, и только чародей беззастенчиво глазел по сторонам, выискивая Таурена. Что ж, искать ему пришлось недолго: Таурен со своими людьми ждали у могилы. Колдун численному преимуществу противопоставлял свои способности, и Косаткин положил ладонь на рукоять меча: если нужно применить физическую силу — это пожалуйста, он несколько раз посещал тренировки Артура вместе с другими рыцарями и выучил несколько приёмов, — а если Таурен начнёт колдовать… Александр напрягся: друиды настоятельно рекомендовали с магией не сталкиваться.

Ланселот и Артур в бой вступили первыми, и к ним присоединились те, кто сидел в засаде: рыцари взяли на себя людей Таурена, и мирная тишина нарушилась звоном мечей. Моргана, Александр и Мерлин замерли, глядя на колдуна. Тот резко выбросил вперёд руку, и Косаткин, оттолкнув слугу и подопечную короля в сторону, повалился на траву. Стоит сказать, весьма вовремя: над головой просвистел огненный шар. Упал, однако, неудачно. В траве так некстати спрятался камень, и от столкновения головы с ним потемнело в глазах.

Когда помутнение прошло, Александр поднялся и увидел, как Таурен, отброшенный магией Мерлина, падает на спину, а Моргана вонзает в сердце побеждённого кинжал. Руки девушки дрожали, и Эмрис поспешил обнять Моргану. Ланселот и Артур, разобравшись с пособниками Таурена, вскоре оказались рядом. Принц начал ворчать, что Мерлин и Моргана совсем распоясались — так себя вести-то при короле Камелота! — но быстро стих, услышав добрый смех Ланселота и Александра.

К обеду они вернулись в Камелот. Камень было решено отправить в хранилище, чтобы ни у кого не возникло желания им воспользоваться; несколько часов Косаткин, Артур и Моргана проговорили, обсуждая утреннее происшествие и радуясь тому, что для Тома и Гвен всё закончилось хорошо; после Артур и Александр разговаривали наедине: обсуждали дар Мерлина, — а после разошлись по комнатам. Сон сморил быстро, и Косаткин наслаждался отдыхом до того момента, как ранним утром на вопрос, где Артур, ему сообщили, что он ушёл на охоту.

Сонливость и аппетит отбило сразу. Александр покрылся холодным потом. Он помнил, чем закончился сезон, и переживал сразу за два события: смерть Артура (впрочем, Мерлин найдёт выход, если Нимуэ не откажет в «помощи») и конец сезона. Тринадцать серий, несколько месяцев… и Косаткин не знал, какие приключения их ждут в дальнейшем, а также сомневался, что всё пройдёт гладко: где-то обязательно будет подвох.