Серый Страж из Долов (джен)

Валласлин наносят в полной тишине, и хотя крики боли воспринимают с пониманием, они считаются признаком слабости и неготовности долийца перейти во взрослую жизнь. Зная это, Лина молчала. «Я сильная, я стерплю», — повторяла она, ощущая, как раз за разом распарывают маленький участок кожи на её лице. Она почему-то знала, что получит совсем не то, что хочет. Кровавые письмена с символами бога ремесла, а не богини охоты станут частью её. Неважно… Так решила Хранительница, значит так надо. Цветные чернила, вводимые под кожу, вот-вот должны были начать щипать, но вместо этого лицо её накрыла холодная влага, и… темнота.

Внезапно тишину нарушил шёпот. Нет, не шёпот. Пение. Зов. Невыносимо прекрасный, манящий, пугающий. Он доставлял острое, ни с чем не сравнимое наслаждение и тоску, от которой хотелось выть. Din'an nadas. Лина дёрнула плечом, и песнь затихла, а вместо неё раздался скрипучий женский голос. Она хотела открыть глаза, посмотреть, кто эта женщина, но густая тьма вновь втянула её в себя.

Часы, дни, годы? Лина не знала, сколько времени провела во мраке, принятом за Загробный мир. Она вспомнила всё. Шемы, руины, Остагар, Дикие земли, башня Ишала, рогатое чудовище и дождь стрел. Первая впилась в плечо, вторая в живот, третья в грудь, а потом она упала и умерла. Да, точно, так и было. Правда, жаль, не убила Дункана. «Интересно, а я могу прикончить его из Запределья?»

Лина попробовала пошевелить рукой, и неожиданно у неё это получилось. Запах сырости ударил в нос, и она открыла глаза, столь же внезапно обретя зрение. Первым, что она увидела, был обветшалый деревянный потолок со свисающей паутиной. А значит, где-то должно быть и восьмиглазое чудовище, сплётшее её. Мурашки пробежали по спине эльфийки.

Лина выдохнула, поёжилась, приподнялась на локтях и осмотрела себя. Она лежала на деревянной кровати, укрытая шерстяным одеялом. Верх брони с неё кто-то снял, а торс плотно перевязал полосками чистой ткани. «Какого?..» Лина резко села в постели и принялась настороженно осматриваться. У противоположной стены горел камин, а над ним сушились пучки душистых трав. Вокруг стояли бочки, сундуки и какие-то склянки. Звериные шкуры коврами стелились на полу и на стенах, а от книжной полки до самого камина разбросаны старинные книги. Лина повернула голову, и наконец её взгляд упёрся в неё.

Темноволосая женщина стояла у книжной полки, повернувшись к ней спиной. Эту спину с родинкой под правой лопаткой Лина не могла не узнать, и хасиндка-оборотень стала ответом на главный вопрос. Женщина поставила книгу на место и обернулась.

— А-а-ах, глаза твои открылись наконец-то. Довольна будет мать.

Ведьма уверенным шагом прошлась вдоль комнаты и остановилась возле кровати, уставившись прямо на эльфийку. Красивая, с прямой осанкой, полными губами и глазами цвета золота. Лина видела Морриган второй раз в жизни и раскраснелась как влюблённая девчонка, позабыв обо всех горестях и не в силах ответить хоть что-то вразумительное.

Молчание эльфийки ведьма восприняла по-своему.

— Я Морриган, коль ты не помнишь. И сейчас мы в Диких землях, где тебе я раны только что перевязала. На всякий случай — пожалуйста.

Окончательно оробев при мысли о близости, эльфийка потупила взгляд. Новый прилив её смущения был принят ведьмой за потерю памяти.

— Ты ранена была, и мать моя тебя спасла, не помнишь? — немного помолчав и получив в ответ лишь короткое «угу», ведьма продолжила: — Покинул поле боя тот, кто должен был на ваш сигнал ответить. Порождения тьмы победу одержали. Тех, кого бросил он, на части разорвали. Твой друг переживает очень сильно.

— Мой друг? — не поняла Лина.

— Тот подозрительный и недалёкий, что раньше был с тобой, о да. Он там, снаружи. То отрицает всё, то горю предаётся.

— Он мне не друг, — обиженно фыркнула Лина.

Сначала она подумала о клане и о Тамлене, случайно забрёдшим в эти глухие края. Глупо? Наивно? Да, наверное. Просто надежду ещё не потеряла. От разочарования возникло и возмущение, что шемлена назвали её другом. С появлением возмущения исчезла робость. Лина принялась разматывать бинты, перестав обращать внимание на ведьму. Обнажиться перед ней она не стеснялась, к тому же Морриган наверняка всё уже видела. Лина осмотрела себя, ощупала. От ран не осталось даже царапин. Пара синяков, и только. Лина подняла глаза на ведьму, по той было видно, что ей без разницы, но эльфийка всё же подтянула на себя одеяло.

— Сп-пасибо за помощь, Морриган.

Услышав слова благодарности, Морриган на миг растерялась.

— Я… пожалуйста, но благодарить тебе пристало мать мою. Я не гожусь в знахарки.

— И где же твоя мать?

— Снаружи, у огня. Мать хотела поговорить с тобой, как только ты проснёшься.

Заметив вопрос в глазах эльфийки, Морриган подсказала ей искать вещи в сундуке у изножия кровати. И девушка поднялась, нисколько не смущаясь частичной наготы. Она опустилась на корточки перед сундуком и, открыв его, поникла.

Сапоги, перчатки, пояс из гальей кожи, поясная сумка и кинжал из железной коры — это всё, что осталось целым. Свои старые лук и колчан она оставила в Остагаре, а нагрудник был усеян множеством незапланированных дыр. Похоже, стрел в неё попало больше, чем она запомнила. Эльфийка поджала губы. Ей было жаль терять столь родную вещь. Благо заботливая Ашалле обладала талантом утрамбовывать вещи и сумела в маленькую сумку затолкать рубашку, на случай прохладной погоды. Лина достала рубашку, расправила, встряхнула. Зелень льняной ткани напоминала о доме — хоть что-то. Нырнув в рубаху, Лина бантиком завязала шнурок на расходящемся до груди вороте, и поверх натянула изрешечённый долийский нагрудник. Обвила талию зачарованным поясом, заткнула за него кинжал, надела перчатки, сапоги. Готово.

Выпрямившись, эльфийка взглянула на Морриган. Колдунья принялась за приготовление пищи, и теперь усердно разделывала ножом чью-то тушку. Отвлекать её не хотелось, но в голове назрел вопрос, очень волнующий эльфийку.

— В башне были ещё двое, человек и собака. Не знаешь, что с ними случилось?

— Не знаю. Лишь вас двоих мать принесла. — Немного подумав, Морриган отложила нож в сторону и обернулась. — Я место битвы видела прекрасно. Страшная картина. Трупы везде, и порождения тьмы кишат на них… питаются, возможно. Ещё они находят тех, кто выжил, чтобы под землю с собою утащить. Зачем — не знаю. — Ведьма вздохнула. — Король ваш мёртв. А жаль. Я предпочла бы чтоб мать его спасла, ведь за него дадут гораздо больший выкуп, чем за тебя. — Бесстрастно посмотрев на поникшую эльфийку, ведьма приняла её траур по собаке за уныние. — Как твой друг, отрицать всё станешь? Да только отрицанием никому ты не поможешь.

Лина зашипела. Первый раз — простительно, но второй… Даже в своём положении стерпеть она не могла такой ереси.

— Fenedhis! Хватит этой чуши! Шемлен мне не друг!

В ответ Морриган только пожала плечами.

— А теперь ты с матерью моей поговори, а я останусь и приготовлю пищу.

Лина фыркнула, а ведьма, нисколько не обращая внимания на недовольство долийки, вернулась к готовке.

* * *

Лина приоткрыла старую скрипучую дверь и крадучись выбралась на улицу. С истинным наслаждением вдохнула свежий воздух и, посмотрев на небо, быстро сощурилась — заходящее солнце больно ударило в глаза. Был вечер. Очень живописный вечер: серое небо, бледно-жёлтое солнце, белокаменные руины, хвойные леса, кустарники, камыши, чарующе-белые кувшинки, багульник и длинная тропа, пролегающая вдоль болот. И лишь широкая спина шемлена омрачала пейзаж.

— Ну что, видишь? Вот она, твоя подруга. Не стоит так волноваться.

Лина чуть не подпрыгнула, так неожиданно прозвучал скрипучий голос матери Морриган. Следом её напугал и Алистер. Он резко обернулся и заговорил слишком громко:

— Хвала Создателю! Ты жива! А я думал, ты уже никогда не очнёшься…

Физически Страж был здоров, но душевные терзания сжигали его изнутри, это оставило на нём видимый отпечаток, но при виде целой и невредимой эльфийки на его лице проступило явное облегчение. Лина кивнула в знак приветствия, и он снова сник.

— Дункан убит! — запричитал он. — Серые Стражи, Дункан, даже король… все погибли. Просто не могу поверить! — Он покачал головой. — Если бы не мать Морриган, мы с тобой валялись бы мёртвые на вершине башни.

— Вот только не надо говорить обо мне так, будто меня здесь нет, — недовольно отозвалась ведьма.

Алистер на мгновение растерялся, а собравшись, тут же извинился:

— Прошу прощения, я не хотел. Но как же нам тебя тогда называть? Ты так и не сказала своё имя.

— Имена красивы, но бесполезны. Хасинды зовут меня Флемет. Полагаю, этого достаточно.

Лина замерла и приоткрыла рот, Алистер тоже опешил, но быстро пришёл в себя.

— Как? — изумился Алистер. — Флемет? Та самая из легенды? Значит, Давет был прав! Ты — ведьма Диких земель, да?

— И что это меняет? — фыркнула ведьма. — Да, я немного знакома с магией, и вам обоим это пригодилось, верно?

Флемет повернулась к ошарашенной эльфийке и та быстро подобралась.

— Andaran atish’an, Asha'belannar, — низко поклонилась Лина. Она наконец-таки вспомнила, кто такая Флемет. Имя, которым называли её шемлены, звучало чуждо. Женщина многих лет — так для неё было понятней. Эльфийке было совестно, что ещё с рассказа Давета она не распознала в ведьме Диких земель ту, о которой так жадно слушала легенды. «Она злопамятна и своенравна, и обращаются за помощью к ней лишь полностью отчаявшись, потому что она может как помочь, так и убить просителя» — так говорил хагрен. А её… она спасла. Лина кротко взглянула на усмехающуюся ведьму и снова низко поклонилась. — Ma serannas, Asha'belannar.

— Вот это манеры! — ведьма скрипуче рассмеялась. — А что-нибудь кроме прозвища знаешь?

Воодушевившись, Лина просияла.

— Совсем немного. Только легенды. Многие из них слишком неправдоподобны, чтобы быть правдой, но если ты смогла достать нас из башни и исцелить все раны, то даже в них можно поверить.

Лина смутилась своей несдержанности и поклонилась в третий раз, на что ведьма только рассмеялась и махнула рукой.

— Стой, стой, больно уж ты не стойка. Впрочем, из башни вас вытащить было не так уж трудно. То, что предстоит вам, куда трудней.

Алистер пропустил мимо ушей почтение эльфийки и реакцию ведьмы. Последние слова Флемет стали для него гораздо более значительными.

— Тогда почему ты не спасла Дункана? Он же наш… Он был нашим лидером!

— Мне жаль вашего Дункана, но горевать по нему вы будете после… Как однажды сказала моя мать: в темноте, перед тем, как отомстить. Сейчас для вас самое главное — долг. Во все века долг Серых Стражей был один — объединить земли в борьбе с Мором. Или сейчас это изменилось?

Лина замерла. Нутро опустилось вниз, а в горле застрял ком. Будь перед ней кто-то другой, она бы высказала всё, что думает об ордене Серых Стражей, и о том, под чьим хвостом его видела. Эльфийка попыталась подобрать как можно более тактичные слова для отказа могущественной ведьме. Наконец она выпрямилась, сглотнула слюну, и ответила кратко:

— Я не Серый Страж, я только выпила кровь порождений тьмы и выжила. Не более.

Сложив руки под грудью, Флемет уставилась на эльфийку тяжёлым взглядом.

— Все Серые Стражи Ферелдена погибли, остались только мы с тобой! Я потерял всех братьев! — взмолился Алистер. — Ради любви Создателя, не бросай меня одного!

— Ради любви твоего бога? — Лина вскинула брови. — Я должна делать что-то ради любви того, в кого не верю? Думай что говоришь, шем! Вот ты бы стал делать что-то ради любви Митал?

— Ну конечно, — гаркнула Флемет, и прозвучало это почти как воронье карканье, — кто-нибудь другой поймёт, что надо сделать, возьмётся за дело вовремя и с умом, и всё уладит. Обойдутся и без тебя!

Алистер воодушевился, видя, как после слов ведьмы стушевалась эльфийка.

— Дункан был мне как отец! — зачастил он. — Я не допущу, чтобы его смерть оказалась напрасной! Прошу, помоги, в одиночку мне не справиться.

Лина зашипела. Страж был похож на побитого щенка, и это зрелище только разозлило её. «У людей свои битвы, а у нас свои». Слова Хранительницы Маретари хорошо отпечатались в памяти долийки, как и то, что спустя несколько часов та отправила её на чужую войну. Поняла решение Хранительницы Лина только сейчас. «Ритуал прошла, вылечилась, а вот сражаться за шемов Хранительница не говорила. Дункан мёртв. Жаль не от моей руки, но мёртв. А я — свободна. Могу идти на все четыре стороны и делать что хочу. Например, вернуться в клан… — Хорошенько поразмыслив над последним, Лина поникла. Клан ушёл на север — это всё, что она знала о нём теперь. — Хотя, если у меня будет время… — Лина подняла глаза на Алистера. Всем своим видом тот молил не оставлять его одного в этом жестоком мире. — Он не только зовёт меня на чужую войну, но и просит помощи отомстить за ненавистного мне человека. — Лина еле заметно ухмыльнулась. — Ладно, что ж, подыграю, пока буду искать клан».

— Хорошо, — притворно согласилась Лина. — Но, может, прежде объясните, почему тот человек предал короля, когда миру угрожают порождения тьмы?

— Вот это хороший вопрос, — задумалась Флемет. — Сердца людей порой чернее любого порождения тьмы. Быть может, он решил, что Мор — это обычное войско и умелыми манёврами его можно перехитрить. Быть может, он не понимает, что истинная угроза — это зло, которое стоит за порождениями тьмы.

— Архидемон, — обречённо произнёс Алистер.

Подивившись интонации Стража, Лина мельком взглянула на его помрачневшее лицо, затем вернулась к ведьме.

— А кто это, архидемон? — спросила Лина.

— Говорят, что давным-давно Создатель отправил древних богов империи Тевинтер в глубокие подземелья, спать вечным сном. Архидемон — это древний бог, пробуждённый ото сна и поражённый скверной порождений тьмы. Хочешь, верь, хочешь не верь, но история говорит, что архидемон ужасен и бессмертен. А не верят в истории только глупцы.

— Значит, чтобы покончить с Мором, мы должны убить архидемона. Так? — Лина беззаботно пожала плечами. — По крайней мере, главная цель ясна.

— Как, сами? — оторопел Алистер. — Ни один Серый Страж ещё не побеждал Мор в одиночку, без помощи объединенной армии нескольких стран! Не говоря уже о том, что я просто не знаю, как это сделать.

Флемет чуть слышно хмыкнула, но этого хватило, чтобы оба Стража обратили к ней всё своё внимание.

— Не знаешь, как убить архидемона или как собрать армию? Сдаётся мне, это два разных вопроса. Разве у Серых Стражей в наши дни нет союзников?

— Я… я не знаю… Дункан сказал, что король призвал Серых Стражей из Орлея. А ведь эрл Эамон с этим ни за что не согласился бы. — Алистер призадумался, уставившись в одну точку, и вскоре просиял. — Точно! Эрла Эамона не было при Остагаре, значит, его армия уцелела. И, кроме того, он дядя Кайлана. Я его знаю, он хороший человек, и в Ферелдене его уважают. — Алистер быстро повернулся к Лине. — Предлагаю отправиться в Редклиф и попросить помощи там.

— Твой Эамон такой же шемлен, как и Логэйн, — фыркнула Лина.

— Эрл Эамон хороший человек и никогда бы не сделал того, что совершил Логэйн!

Лина покачала головой, демонстративно закатила глаза, и Алистер, заволновавшись, начал говорить, заикаясь. Он пытался подобрать слова для протеста, но не выходило ничего толкового. Опасения, что эльфийка может быть права, выбили его из колеи.

— В вашем распоряжении гораздо больше, чем старые друзья, — вмешалась Флемет. — Те свитки, которые я вам передала, надеюсь, вы не потеряли?

— Мы… нет, конечно, нет! — Алистер поёрзал, оттянул свой нагрудник за ворот и с трудом вытащил оттуда кожаный чехол. — Дункан мне отдал их перед тем, как… — стиснув зубы, Страж переборол себя и повернулся к эльфийке, решив пояснить, на что намекает Флемет. — С помощью этих соглашений Серые Стражи могут потребовать помощи от гномов, эльфов, магов и многих, многих других — все они обязаны помогать нам во время Мора.

«Право Призыва…» — вспомнила Лина. Мигом вспыхнула ненависть к Серым Стражам и к тому, как её выдернули из клана, и она ощутила нечто сродни падению в бездну. Мысли зароились как осы в банке, и, пытаясь успокоиться, она сосчитала до десяти. Не помогло. Прервал её размышления скрипучий голос Asha'belannar, прозвучавший так неожиданно, что заставил её вздрогнуть.

— Может, я и старуха, но все эти гномы, эльфы, маги, эрл Эамон и прочие… Все вместе они могут составить то, что зовётся армией.

— Да, похоже, мы и правда можем собрать армию, — обрадовался Алистер, но тут же сник. — Тейрн Логэйн предал короля и Стражей, — он обречённо вздохнул, опустил голову. — Наверняка он всех настроил против Серых Стражей. Надеюсь… хоть кто-нибудь поддержит нас.

На слова Стража Лина неопределённо пожала плечами. У неё самой не было желания помогать, и чтобы избавиться от его компании, следовало скорее уйти из-под надзора.

— В таком случае, нам пора идти. — Лина склонила голову. — Ma serannas, Asha'belannar.

— Спасибо, — негромко добавил Алистер.

Флемет выставила руку, отрицательно покачала головой.

— Нет-нет, это вам спасибо! Это же вы Серые Стражи, а не я.

Лина недовольно фыркнула, и ведьма бросила на неё тяжёлый взгляд, на что та быстро подобралась.

— Итак, — продолжила Флемет. — Прежде, чем вы уйдёте, я могу предложить вам ещё кое-что.

Дверь скрипнула и Флемет с подобием улыбки повернулась в сторону направляющейся к ним Морриган.

— Кипит похлёбка, мама милая. У нас два гостя к вечерней трапезе или ни одного? — Морриган холодно смерила взглядом предполагаемых гостей.

— Серые Стражи скоро выходят, девочка. Ты отправишься с ними.

— Что? — Морриган непонимающе уставилась на мать, и, видя реакцию дочери, Флемет издала смешок.

— Ты меня слышала, девочка. Вроде как уши у тебя есть.

— Но я…

— Ты годами мечтала выбраться отсюда. Считай, что это — твой шанс.

Лина и Алистер переглянулись.

— Её колдовство вам пригодится. И, что важнее, она знает Дикие земли и проведёт вас мимо орды этих тварей.

— А мне нельзя сказать? — возмутилась Морриган.

— Не хотелось бы смотреть дарёному коню в зубы… — недовольно проговорил Алистер. — Не добавит ли она нам проблем? За пределами Диких земель её будут считать чужачкой и отступницей.

— Раз вы, юноша, не хотите помощи от незарегистрированных магов, лучше было оставить вас в башне.

— Разумно, — коротко согласился Алистер.

— Мама… не так себе я это представляла. Я даже не готова…

— Так будь готова. Эти двое должны помочь Ферелдену в борьбе с порождениями тьмы. Ты нужна им, Морриган. Без тебя им не справиться, и Мор погубит нас всех, — ведьма предостерегающе уставилась на дочь, — даже меня.

— Я… Понимаю. — Морриган опустила глаза, не осмелившись продолжать спор с матерью. — Позволь собрать мне вещи, сделай милость.