А иначе не могло быть (джен)

В последние недели июня местные жители старались после полуночи не покидать дома, опасались наткнуться на спущенных с поводка выпускников местных образовательных заведений. Справедливости ради стоит отметить, что администрация упомянутых заведений всеми силами старалась минимизировать ущерб через внеплановые полевые сборы и культмассовые поездки километров за пятьдесят от городской черты.

Кое-как отвязавшись от прилипших сокурсниц, убеждавших, что нет ничего лучше, чем забраться в теплую вечернюю водичку, и желательно бы еще не одним, а с парнями (уже покончившими с установкой палаток под руководством отважного Хань Ютина и совсем размякшего и отпустившего все поводья по окончании аттестационного периода дедушки Цая,, Чжи-Чжи окинула внимательным взглядом нависший обрывистый берег. Куда же забрался этот подотставший и слившийся с работы раздолбай? Слева в кустах мелькнул рыжеватый огонек. Вот и нашелся главный халявщик.

Стянув под шумок из общей кучи пару пачек с орешками, она под внимательным взглядом капитана Ханя неторопливо направилась к тропинке, уводящей прочь от небольшого каменистого пляжика.

 — Скажи мне, что он не подговорил никакого Чэн Ина или еще кого-нибудь приехать и забрать вас в город, — строго высказали ее спине.

 — Вроде бы не собирался, но если что, буду громко кричать, — отрапортовала она, развернувшись и полушутливо отдав честь.

Юньлань в ее сторону и головы не повернул, даже когда Чжи-Чжи уселась рядом с ним на землю, успевшую прилично остыть за пару часов сгустившихся сумерек.

 — Ютин переживает, что ты собрался свалить.

 — Не собрался.

Последние месяцы настроение у него было паршивей некуда, а у Чжи-Чжи никак не получалось вычислить причину этой внезапной хандры. Вернее будет сказать, она не могла разобраться в конкретных причинах, из-за которых была вынуждена лицезреть перманентно недовольную морду. В общем-то она прекрасно понимала, чего он такой дерганный стал.

 — Холодно сидеть, — пожаловалась она, неловко поерзав на месте.

Юньлань глянул на нее искоса, возможно, закатил глаза в полумраке, едва-едва рассеиваемом тлеющей сигаретой, было толком и не увидеть, а потом опустил согнутую в колене ногу, вздохнул, как, бывало, вздыхал дедушка Цай, когда они тупили всем курсом, и похлопал себя ладонью по бедру.

Чжи-Чжи второе приглашение не требовалось. Она мгновенно подскочила и плюхнулась на любезно подставленные коленки. Без какого-либо стеснения или смущения. Они давно друг друга знали. И можно даже сказать, Чжи-Чжи в какой-то степени выгодно упрощала ему жизнь с того самого момента, как спасла на какой-то тихушной попойке еще в начале первого курса, когда Юньлань чуть не угодил в лапы девчонки, которая по классификации, сформированной лично Чжоу Юньчжи, явилась в колледж не по зову сердца и стремлению к высокой морали или за знаниями, а за выгодной партией. Тогда он по доброте душевной был вытащен из коварных лап, посвящен в классификацию и больше на такое не велся. Зато все посчитали, что генеральская дочка забила себе сынка важной правительственной шишки. Стоит отметить, что ни генеральская дочка, ни сынок высокопоставленного чиновника особо по этому поводу не расстроились, наоборот посчитали подарком судьбы и продолжили каждый заниматься своим делом.

— Ты можешь не елозить туда-сюда, а? — недовольно проворчали ей в самое ухо.

 — Ага, уже чувствую, как ты рад меня видеть. Лань-Лань, а, Лань-Лань, не стыдно тебе?

 — Не стыдно, — он запустил руку в карман, аккурат ей под задницу, а потом швырнул что-то тяжелое Чжи-Чжи на ноги.

 — Эй, больно! — она инстинктивно вцепилась в предмет и остолбенела от знакомой холодной тяжести в руках. — Где ты это взял?! — она резко вскинула руки к лицу, надеясь разглядеть модель оружия. — Это оттуда, откуда я думаю? Ты что, опять? Ютин тебя по плацу размажет тонким слоем! Ты соображаешь, вообще? Что это? Чей он, Юньлань?

 — Да, не ори ты так. Он коллекционный. Девятьсот одиннадцатый кольт. Эмка. Ли Мин умудрился забыть его у меня в рюкзаке, когда катались.

 — И какого хрена ты притащил его сюда?!

 — Захотелось.

Чжи-Чжи закрыла глаза и медленно досчитала до десяти, чтобы как-то усмирить желание разбить ему башку увесистой рукоятью пистолета.

 — Ютин же просил тебя не лезть…

 — Я и не лезу. Это случайность.

* * *

Кое-какая случайность приключилась с ними в начале этого года. Чжи-Чжи было откровенно паршиво, до отбоя оставалось минут двадцать и единственное, о чем она могла думать, так это о том, что ни за что не останется в комнате с девчонками, да и, вообще, на территории кампуса.

Стрелой пролетев КПП мужского общежития, начисто проигнорировав завопившего ей вслед Лао Куна, она взбежала на второй этаж, проплутала по коридорам и без стука толкнула дверь с намалеванным белой краской подмигивающим смайликом.

Ци У, зарычав, замотался в простыню. Чжан Лян подавился соком.

Юньлань же, скрючившийся на своем втором ярусе над какими-то распечатками с ручкой в зубах, промямлил:

 — Я ничего не успел сделать. Эти двое подтвердят.

 — А сейчас сделаешь, — фыркнула Чжи-Чжи. — Я хочу свалить куда-нибудь. На всю ночь. Давай, поднимай задницу.

Юньлань поднял на нее взгляд, вынул изо рта ручку и бесцеремонно в нее запустил. Ручка ударилась в живот.

 — Не призрак и не мерещится, — заключил он.

 — С хера ли, ты все еще сидишь, а? — на глаза наворачивались предательские слезы, которые она меньше всего хотела проливать.

Ну, почему… Почему эти парни такие тупые-то? Даже когда они просто надоедливые, но претендующие на звание хороших друзей, как тот же Юньлань?

 — Блядь, да ладно… — слезы все же выступили в уголках глаз и, сорвавшись с ресниц, потекли по щекам. Юньлань, отбросив папку с листами, спрыгнул на пол и, уперев в лоб кулак, замер, не дойдя до нее шага. — Я же предупреждал тебя, что этот Чжао Дун редкостный долбоеб. Хорошо, если мое мнение для тебя не авторитетно, то поверила бы У-гэ.

Ци У яростно закивал головой из-за его спины:

 — Императрица, ну, ты что тут разводишь сырость? Хочешь, мы устроим ему интересный вечер?

 — Нет, — фыркнула Чжи-Чжи. — Я сама. Просто сейчас я хочу…

 — Мы с тобой можем остаться с здесь. Устроить «девчачьи» посиделки. А эти двое где-нибудь перекантуются.

 — Э! — раздался негодующий вопль со стороны кровати Чжан Ляна. Юньлань коротко обернулся, и вопль умолк.

 — Нет, — тверже повторила Чжи-Чжи. — Я хочу куда-нибудь в другое место. Все равно. Черт возьми, неужели, мне не посчастливилось угодить в тот вечер, когда ты не собираешься сваливать на свои ночные прохваты по городу, или как оно у вас называется?

 — Сначала она часами поучает, что нужно быть приличным человеком, а потом выдает такое.

 — Если не хочешь, то и не надо. Я пошла.

 — Эй-эй-эй, — она только и успела, что развернуться, как Юньлань сцапал ее за оба запястья. — Не психуй. Дай мне сообразить, как нарушить правила и не испортить репутацию генеральской дочке.

 — Забей на это.

 — Вот сложно тебе было прийти чуть пораньше, чтобы мы успели выйти через ворота, как нормальные люди, а? — Юньлань окинул хмурым взглядом мерно тикавшие на стене часы.

 — Я все еще могу уйти и не создавать тебе проблемы.

 — Закрой рот и не раздражай меня, — Юньлань рывком открыл шкаф и, вытащив оттуда кожаную куртку и свитер, бросил первую Чжи-Чжи. — Надевай.

 — Не нужно. Я не замерзну, — Чжи-Чжи вывернула ворот толстовки, выставив напоказ теплую флисовую подкладку.

 — Не замерзнешь, но о проволоку обдерешься, как миленькая. Опыта маловато.

 — Какую проволоку?

 — Колючую. Втихую ночью свалить из кампуса — не самая простая задачка. Хотя откуда об этом знать милым отличницам, — рассмеялся Юньлань и, помедитировав над внутренностями шкафа еще несколько секунд, швырнул ей же мотоциклетные перчатки.

У Чжи-Чжи нещадно отмерзали уши и пальцы, которыми она судорожно вцеплялась в Юньланев свитер. Хоть его новый мотоцикл и был намного удобней предыдущего, стиль езды остался прежним. Юньлань в ответ на ее нападки говорил, что водит аккуратней некуда, и попробовала бы она с Чэн Ином поездить. Объективно говоря, Чжи-Чжи ни с кем бы не хотела ездить, но иногда не оставалось выбора. Ощутив, как невидимая сила начинает постепенно спихивать ее ближе к Юньланю, Чжи-Чжи сообразила, что они добрались до еще одного перекрестка. Еле-еле уговорив себя на пару секунд отпустить свою хлипкую опору, она хлопнула его по правой руке. На двух предыдущих перекрестках они поворачивали налево. Это была своеобразная игра. Раз уж Чжи-Чжи так и не смогла внятно объяснить, куда она хочет, ими было решено позволить судьбе разобраться с этим вопросом.

Это был третий поворот, который значил, что они остановятся в каком-то из баров на этой улице. На самом деле свой боевой запал Чжи-Чжи уже растеряла и была бы не прочь, если бы улочка оказалась спальной, и единственным заведением там был круглосуточный магазинчик.

Уголок глаза резануло фиолетовым неоном. Что ж, мечтать не вредно. Да и к тому же Юньлань определенно знал, куда ехал.

 — Слезай.

Задумавшись о том, какой же этот Чжао хитрожопый засранец, Чжи-Чжи не заметила, как они притормозили у довольно неприметной вывески, подсвеченной не кислотным флуоресцентом, а обычными лампами накаливания, раскрашенными в разные оттенки красного и оранжевого.

 — Где мы? — Чжи-Чжи наконец разжала руки на него талии.

Юньлань тут же соскочил с мотоцикла и принялся выпутываться из шлема. Сама Чжи-Чжи никуда не спешила, разглядывая потрепанное жизнью крыльцо и решетчатую деревянную дверь, из-за которой не раздавалось громкой музыки.

 — Поверь мне, тебе необязательно знать. Вообще, лучше не знать, — размыто ответил он, повесил шлем на сгиб локтя и протянул ей руку. — Так, ты идешь?

 — Нас убьют? — спросила она, ухватившись за него и спрыгнув с мотоцикла.

 — Не должны, но ты лучше не отходи от меня далеко.

 — Это какая-то ваша байкерская тусовка?

 — Нет. Даже близко нет. Хуже. Не лезь ни во что, хорошо?

 — Это ты мне говоришь? — Чжи-Чжи чуть было в голос не рассмеялась.

 — Именно, и у меня есть для этого все основания, — Юньлань широко ухмыльнулся и толкнул дверь.

Взгляду Чжи-Чжи открылась полутемная комнатка. Вдоль правой стены протянулась барная стойка. Бармен вскинул голову, потревоженный светом уличного фонаря, прищурился, а потом отсалютовал рукой и вернулся к своему занятию. Юньлань приветственно кивнул в ответ, направившись прямо к нему.

Чжи-Чжи послушно держалась рядом, что не мешало ей с любопытством оглядываться. В помещении располагалось шесть квадратных столов, накрытых старыми клеенками, и только три из них были заняты. На каждом столе возвышался небольшой красный светильник, едва освещавший лица собравшихся мужчин.

 — Джин, виски, водка, — пробормотал бармен.

 — За рулем, — отмахнулся Юньлань, забравшись на высокий стул и грохнув о стойку шлемом.

 — Так, я тебе и не бутылку предлагаю, пацан. Кто с тобой?

 — Не по твою душу.

Наигранная перепалка между Юньланем и барменом Чжи-чжи решительно не интересовала. Она продолжала разглядывать помещение, опершись спиной о стойку. Что-то в гнетущей полутишине ее напрягало. Свербело в глубине сознания. Ухватись и поймешь. Из старого-старого радиоприемника, примостившегося на стеллаже в противоположном конце комнаты, раздавалась хриплые голоса, прерываемые подозрительно знакомыми шумящими помехами.

«Возвращаюсь…»

«Пробка километровая, откуда только едут в первом часу ночи…»

«Требуется помощь! Требуется помощь! Сяо Сунь захвати мой термос. Стоит возле лампы на столе…»

Мозг еще не успел сформировать мысль до конца, а сердце уже скакануло к гландам.

Чжао Юньлань, сукин ты сын!

 — Кстати, пацан, время ты выбрал херовое. Сегодня тут за главного муженек Сяо Цзэ-Цзэ. Виски на два пальца, господин Хань?

 — Позже, Лао Ван, — откликнулся откуда-то сбоку знакомый по лекциям голос.

Чжи-Чжи не успела испугаться, когда ее рванули под локоть в сторону выхода, только услышала, как зашипел сдернутый со стула за ухо Юньлань. Пизда им.

 — Ты совсем ебнулся?

Хань Ютин втащил обоих в узкий полуметровый переулок, Чжи-Чжи он выпустил, едва они спустились с крыльца. Юньланю закономерно светило куда большее и менее приятное.

 — Какого черта ты тут забыл? Отвечай, мать твою! — отпустив пострадавшее ухо, Ютин вцепился тому в свитер и ощутимо тряхнул.

 — Хочу понять, — процедил сквозь сжатые зубы Юньлань.

Он был выше Ютина на добрых полголовы и сомнительно обоснованно считал, что ему дозволено смотреть на неудачливого капитана сверху вниз. Да еще так смотреть, что Чжи-Чжи самой хотелось вмазать ему по наглой морде.

 — Что понять?

 — Как ты смог это сделать?

Не иначе, как от удивления Хань выпустил из рук вязаную ткань, отвернувшись, сделал мелкий шаг к стене соседнего дома, а в следующее мгновение, Чжи-Чжи не успела даже испугаться, стремительно развернулся и ударил того кулаком в лицо.

 — Вот так я это сделал, — тихим грудным голосом прошептал он, склонившись над рухнувшим на грязный асфальт от неожиданности Юньланем. — Осталось что-то непонятное? Еще пояснить?

Он снова ухватился за воротник потрепанного свитера и дернул его на себя, коротко взмахивая рукой.

 — Капитан Хань Ютин! — крик вырвался еще до того, как Чжи-Чжи поняла, что второй раз никого бить не будут.

— Словами этот борзый придурок не понимает, — отмахнулся Ютин, успокоившийся с той же стремительностью, с которой взбесился. Он перехватил Юньланя за шкирку и развернул лицом к ошалевшей от творившегося Чжи-Чжи. — Ладно, ты о себе, долбоеб, не думаешь, но ее ты нахрена притащил, а? Уверен, что она хочет своему папочке пенсию подпортить? На себя тебе насрать, на свою семью тоже. Так ты подумай о тех, кто с тобой носится, как с грудным младенцем. Хоть раз подумай, ты же вроде не совсем дурак, а.

Последнее предложение он произнес усталым, близким к печальному голосом, а затем, напоследок дернув Юньланя назад так, что он, не удержав равновесия, завалился на вовремя отставленные локти, выпрямился и ушел, не удостоив Чжи-Чжи и взглядом.

* * *

— Ты ж вроде не совсем дурак, — устало выдохнула Чжи-Чжи, бездумно взвешивая кольт в ладони.

После того инцидента у Юньланя остался крохотный шрам на нижней губе. Не знаешь где, так и не увидишь. Но Чжи-Чжи знала и помнила, как трясущимися руками утирала ему рукавом кровь с подбородка, как боялась снова сесть за ним на чертов мотоцикл. Она была впечатлена тем, что Юньлань нашел в себе силы зайти обратно в притон, а это, без сомнения, был именно он, забрать шлем и выйти назад с абсолютно непроницаемым выражением на лице. Ей тогда мерещилось, что от него несло спиртом. В голове бился один и тот же вопрос, который она, в прочем, и озвучила: "У тебя точно нет сотрясения?".

Чтобы было сотрясение, нужно чему-то сотрясаться, что тогда, что сейчас гундел на подкорке недовольным голосом призрак Хань Ютина.

В ответ на ее фразу Юньлань пожал плечами, плавно выдохнув облачко дыма.

 — Дай мне, хочу, — вообще Чжи-Чжи к сигаретам относилась отрицательно, но иногда ее тоже тянуло найти успокоение в никотине, как сейчас, после того как на ум пришел тот эпизод в обоссанном переулке.

К тому же, иногда она баловала себя их небольшим ритуалом.

Юньлань дотянул до фильтра, затушил окурок о песок, а потом сжал Чжи-Чжи затылок, удерживая ей голову, и выпустил дым, скопившийся в легких, в заранее открытый рот.

Часто ли это перерастало в полноценный поцелуй? М-м, в десяти случаях из десяти. Но, важно отметить, что дальше первой базы они так ни разу и не дошли. Хотя весь курс считал по-другому, что, естественно, смешило.

Вспоминая о том, как они первый и последний раз попытались эту первую базу пересечь, оба давились неловким хохотом. Она тогда выловила его на каком-то мотоквартирнике. Дело было в конце первого курса, когда в зеркале Чжи-Чжи видела лишь отличницу учебы, службы и поведения, за чьей спиной маячило и бесило до обкусанных губ огромное черной пятно по имени Чжао Юньлань, которому было плевать на все. Во всяком случае, он активно создавал эту видимость для всех, кто не заглядывал в его табель. Иногда ей даже казалось, что он даже находил какое-то извращенное удовольствие в мерзком шипении о «папиных заслугах, освещавших сыночке жизнь».

До того квартирника Юньлань был для нее закрытой книгой, темной лошадкой и самой большой проблемой.

В памяти до сих пор хранилось его в миг протрезвевшее и изменившееся лицо, когда Чэн Ин ввел Чжи-Чжи в тесную гостиную, забитую незнакомыми парнями и девушками до такой степени, что и ступить было негде.

Весь вечер он охранял ее от развратных игр на выпивку и раздевание, ворчал, что она нахрен испортила ему праздник и разве что в сортир за собой не таскал. На любые вопросы он отвечал встречным: как она его нашла, кто сдал ей время и место?

Уж этого она сказать не могла ни тогда, ни сейчас.

Когда под утро все начали разбредаться, кто по домам, кто продолжать где-то еще, Юньлань выбил им единственную спальню, остро ухмылялся на все возражения, не проронив ни слова, запер перед возмущенными подобной наглостью друзьями дверь. Много позже признался, что половину этих друзей видел впервые в жизни.

Чжи-Чжи редко пила. Пару раз с девчонками в комнате и иногда с ними же в увалах. В тот момент ее не немного развезло, образ отличницы неумолимо ускользал. Перед глазами стояла сцена, как в углу между диваном и окном зажималась парочка. Девушка сидела на коленях парня, обхватив его руками за шею. Кроме Чжи-Чжи на них, наверное, и внимания никто не обращал, но она смотрела долго. Ужасно мучительно долго, пока смущением ей не обожгло даже внутренности, когда парень, проскользив рукой по рукой девичьей спине, скользнул ладонью прямо за тугой пояс джинсов, сжав задницу. Чжи-Чжи моментально отвернулась, уставившись пустым взглядом куда-то сквозь собравшихся людей. В голове билась единственная глупая недостойная мысль, что она хочет так же. Остатки пива в картонном стаканчике она опрокинула в себя залпом, твердо решив, что если представится шанс — она не отступится. Чжи-Чжи всегда добивалась намеченных целей.

И вот шанс представился.

Юньлань щелкнул не слишком надёжным замком межкомнатной двери, игнорируя Чжи-Чжи, прошел к кровати и повалился ничком, сразу же замотавшись в одеяло.

Отдавшись приятному шуму в голове, она забралась на кровать с другой стороны и, поколебавшись ничтожную секунду, все-таки протянула руку и, крепко, чтобы не передумать, сжав его плечо, потянула на себя.

— Ну что тебе еще от меня надо, а?

Обычно его блядские интонации изнеженного мальчика ее бесили, но тогда она видимо их просто не заметила.

 — Императрица?

Дурацкая кличка, которой она обязана проклятущему Чжан Ляну. Наверное, главному сплетнику их взвода. Ни одна девчонка с ним и рядом не валялась в искусстве услышать то, что не надо, и переиграть услышанное на двадцать ладов.

Императрица и Наследный принц.

У него родинка на губе. На своей памяти Чжи-Чжи такое видела впервые.

 — Эй, ты че удума-а…

Не то чтобы это был первый поцелуй в жизнь Чжи-Чжи, если, конечно, брать в расчет робкие облизывания на выпускном в старшей школе. Но красиво, как в мелодраме, не получилось. Она врезалась лбом Юньланю в бровь. Хотя, возможно, это произошло на ее же удачу, потому что он заворчал что-то невнятное, приоткрыв рот, а большего Чжи-Чжи и не было нужно.

Окончательную победу она мысленно отпраздновала, когда сведенные плечи под ее руками расслабились, а уже через мгновение ее подмяли под себя.

 — Госпожа Чжоу, не ты ли меня поучала не вестись на женские приставания? Ты когда успела нажраться, бля?

 — Я не успела. И я трезво осознаю то, что кроме неловкого секса между нами ничего не может быть, потому что верно, курсант, я же тебя и поучала не вестись на теплые ладошки, пробирающиеся к твоему члену. У тебя нет резинки?

 — Есть рез… Так, стоп.

 — Выпил столько, что не встает, или несчастная Чжоу Юньчжи недостаточно хороша для принца Чжао?

Возможно, Чжи-Чжи начинала понимать, какую прелесть однокурсницы находили в таскании парней за нос вокруг себя. Это действительно занимательно и будоражаще до колотящегося под гландами сердца и мурашек вдоль позвоночника.

 — Хочешь шутку? — Юньлань вздохнул тяжело, словно стоял перед полоскавшим его за мыслимые и немыслимые проступки полковником Цаем. — Я бы, конечно, не против. Но после этого все точно пойдет по пизде. Тебе это надо?

Наверное, какая-нибудь другая девушка на месте глупенькой и недалекой Чжи-чжи как-нибудь нежненько заломала его локтем за шею, притиснула бы к себе ногами за спину, и не стала бы размышлять о том, что «все точно пойдет по пизде». Но Чжи-чжи не какая-нибудь другая девушка, о чем она жалела всю свою жизнь с первых месячных и окончательного оформления первичных половых признаков.

 — Ты знаешь, что ты все портишь, а? — умудрившись согнуть колено, она пихнула им Юньланя в грудь, попутно с тоской подумав о том, что ее голень восхитительно легла бы ему на поясницу.

 — Знаю, слышу это последние десять лет моей жизни.

 — Сигареты остались?

 — Где-то были.

 — Научи меня.

Так зародились дымные поцелуи. Курить Чжи-Чжи не научилась и по сей день. Зато, возможно, какие-то мозги в непутевой Юньланевой голове были еще в тот далекий год поступления, потому что если бы тогда он повелся на ее теплую ладошку на своем бедре, то сегодняшней близкой к родственной связи между ними, куда более интимной, чем между ней и всеми ее парнями, в количестве аж двух штук, могло бы не существовать. И это стало бы огромной потерей в ее жизни.