Гроздь всевкусных ягод (джен)

Ванда умеет играть в карты. И даже любит. Потому что карты — это просто. Игра в карты — это микрокосмос со своими чёткими правилами и элементом случайности. Маленьким элементом, который поддаётся прогнозу.

Люди прогнозу не поддаются.

Так было с детства. Пьетро молол языком, отвлекал, развлекал и очаровывал, а Ванда скромно стояла в сторонке и наблюдала. Ей нравилось наблюдать за ним. Ей нравилось знать, что против людей у неё есть лучшая защита из возможных — её Пьетро, её брат, её отражение.

Получив Силу, яркую, бесконечную, как океан, Ванда на секунду позволила себе думать, что теперь всё станет проще. Она сможет видеть людей изнутри, сможет управлять ими, как пешками, сможет вести свою игру, сможет…

Ничего.

Она не смогла его защитить. Её не было рядом тогда, когда брат — её брат — отчаянно в ней нуждался. Последним, кого он видел, был лучник. Один из этих, Мстителей, подпевал Старка.

Всю её сознательную жизнь они были врагами. Меньше суток потребовалось, чтобы это изменить.

Ванда умеет играть в карты. Она — прирождённый игрок в покер, бесстрастный и насквозь логичный. Каменное лицо, каменное сердце, камень на душе. За пазухой тоже должен лежать камень, но его нет. Испарился. Исчез. Вместе с братом.

Ей некуда было идти, и она послушно пошла за Мстителями. За Старком. Это не было её выбором. Как всегда, как всю сознательную жизнь, она шагнула по тропе, проторенной братом. Она сделала шаг в пропасть, но — не упала. И тогда она сделала следующий.

Ванда умеет играть в карты. Ванда учится играть в людей. Она видит их насквозь, всех, даже Вижена, но она их не понимает. Людей понимал Пьетро. А Ванда… Ванда научилась играть.

Но не жить.

Без Пьетро — уже не жить.

Лучник и Рыжая пытаются её отвлечь. Зовут на глупые посиделки по вечерам.

«Пиво и пицца, э, вино и ужин из ресторана?.. И кино. Нат, ты как?»

«Вино и мелодрама, Клинт. Пришло моё время выбирать фильм!»

«Чтоб я ещё раз с тобой спорил…»

Ванда знает, как их зовут. Клинт и Наташа. Соколиный Глаз и Чёрная Вдова. Она знает. Но она не хочет знать, не хочет помнить, не хочет… привязываться. Чтобы не выдирать с кровью, когда придёт время.

Привязываться больно.

В новолуние Ванде снится Пьетро. Он смотрит на неё ввалившимися глазами, осунувшийся и разбитый, и протягивает окровавленные руки. Его пальцы всегда дрожат, и Ванда плачет, Ванда тянется, но не может их коснуться, сколько бы ни пыталась. Алые всполохи окружают её, морочат, и в их тихом гуле Ванде слышится смех.

Смех Альтрона, металлический и неживой.

Смех Пьетро всегда был кашляющим, шипящим, как старый радиоприёмник, но бесконечно родным. Ванда любила слушать его мечты о том, как они заживут. Когда-нибудь после. После экспериментов, после мести, после… Как они купят огромный дом и машину; наймут прислугу: водителя, повара, горничных. Как они наконец-то будут жить, а не выживать.

Ванда выжила. Но она не может сказать, что живёт.

Ванда умеет играть в карты. Ванда учится играть в людей. И однажды она научится играть в жизнь.

Ради Пьетро.

Примечания:

https://vk.com/writeminiature?w=wall-185736029_604