Гроздь всевкусных ягод (джен)

День клонится к закату. Высокие деревья шуршат листвой на холодном ветру, цепляются ветками за тёмный потёртый плащ, упрекают в том, что они вообще пошли этим маршрутом.

Лучник дёргает уголком рта, натягивает капюшон, скрывая высокий лоб и прямой нос в тени, оставляя случайному взгляду лишь бледные губы и упрямый подбородок. Он передвигается тихо, насколько возможно в высоких кожаных сапогах с «деревянной» подошвой и длинном плаще, цепляющемся полами за каждую травинку. За спиной висит колчан, полный едва ли наполовину: по дороге пришлось отстреливаться от стаи совершенно очумевших волков, а после деревянные древки, липкие и бурые от крови, брать в руки было неприятно.

Воин идёт следом, шагая мягко и уверенно для своего роста и комплекции: он широкоплеч и высок, на бедре висит перевязь с мечом, а к спине крепится круглый щит. Воин хмурится, растирает ладонью распоротый теми же волками бок, теперь зашитый на скорую руку, и зорко оглядывает окрестности в поисках очередной опасности, которую можно было бы победить. Его мощную грудь обтягивает синий сюрко с шипастой белой розой на груди.

Замыкает шествие ведьма с алыми волосами, облачённая в обтягивающий алый корсет и такие узкие штаны, что приходится передвигаться меленькими шажочками. Её плечи покрыты мурашками от холода — плаща для несчастной пожалели, — а к поясу крепится целая армия мешочков, бутылочек, веточек и перьев. В её распущенных волосах тоже белеют перья на ярких нитках, бусины и косточки. Ветки громко хрустят под её ногами, но на это уже никто не обращает внимания.

Они идут молча, сосредоточенно глядя по сторонам или под ноги, пока, наконец, среди ровных древесных стволов не появляется просвет. Лучник подбирается, обнимая пальцами рукоять кинжала, и ускоряет шаг. Воин ведьма следуют за ним, сосредоточенно сопя и обмениваясь быстрыми жестами. Они вступают на круглую поляну с идеально зелёной и ровной травкой, стриженной как по линейке, посреди которой стоит чёрный дом из больших брёвен, а на пороге сидит страшная старуха со старой метлой в руках.

— Tvou mat’, — хрипло говорит лучник. — Baba Yaga.

— Не выражаться, — отвечает ему воин и строго хмурит брови.

Лучник и ведьма закатывают глаза. Все трое бочком подходят к дому, каждый держась за своё оружие. Воин косится в сторону леса.

— Явились, герои, — ворчит старуха, вставая и отряхивая рваное цветное платье. Она косит на один глаз, бородавка на её длинном носу покрыта тёмными волосками, и седые волосы давно свалялись в колтуны. Метла зависает рядом с ней, слегка подрагивает и ластится к рукам, но старуха только отмахивается. — Вас как за смертью посылать.

«Герои» угрюмо молчат и стараются смотреть в землю, потому что крыть нечем: они должны были прийти к этому дому ещё в полдень, но прогулка по лесу оказалась не такой простой и лёгкой, как ожидалось.

— Ладно, — ворчит старуха, — кем будете, гости званые?

— Я Клинт, — представляется лучник, — а это Стив и Ванда. А как зовут вас?

Старуха молчит и смотрит, взгляд тёмных глаз тяжёлый и страшный, и лучник ёжится, отступает на шаг. Проходит минута, а старуха всё продолжает молчать, и даже шелест леса, эта неизменная часть атмосферы, затихает. Воин поводит плечами и чешет загривок, а ведьма хрустит пальцами и ворчит:

— Он это серьёзно, да? Что за бред.

— Он любит издеваться, ты разве не знала? — оборачивается к ней лучник, стряхивает капюшон с головы, открывая свету длинные белые волосы и заострённые уши. — Просто посмотри на меня, и всё станет ясно. Или на себя.

— Я не…

— Довольно, — рубит Стив, шагая вперёд. — Здравствуй, тёмная Ай… Эй… Айдвига, я зовусь Спящей Красавицей, а это мои спутники: Леголас Косоглазый и Девочка-со-странностями. Нам нужна твоя помощь.

Лучник закрывает лицо ладонью и качает головой, а ведьма краснеет некрасивыми пятнами и сжимает руки в кулаки. Лицо воина окрашивает в нежно-розовый цвет, а светлые брови сходятся на переносице.

— Представляю, как он сейчас ржёт, — шипит Клинт, — чёртов…

— Не выражаться, — перебивает Стив.

— Не напомнишь, кто нас на это подбил?

Крыть Стиву нечем: действительно, и уговаривал, и торопил, и сам первый бежал испытывать новую «методику сплочения команды». Кто ж знал, что у Старка настолько паскудное чувство юмора.

— Все знали, — отвечает Ванда на его мысли, — но всё равно пошли.

— Я вам не мешаю? — светски уточняет старуха, постукивая длинными жёлтыми ногтями по древку метлы.

— Нисколько, — столь же светски заверяет Клинт и открывает рот, чтобы продолжить обсуждение сомнительных (отсутствующих) достоинств Старка, но «Айдвига» неожиданно громко свистит, и с веток ближайшего дерева спархивает не меньше десятка ворон, они кружат над головами «героев», а потом снижаются, бьют крыльями около лиц, громко каркают и, наконец, отлетают к другому краю поляны, где превращаются в тройку прекрасных вороных коней.

Клинт смотрит на это широко открытыми глазами, держа перед собой кинжал, и громко матерится, наплевав на ежесекундное Стивово «не выражаться». Сам Стив держит щит так, словно готов выбросить его в любой момент, а Ванда замерла рядом, широко расставила руки и растопырила пальцы, и выражение её лица с каждой секундой становится всё более и более испуганным.

— Этот… он… у меня нет сил!

Кони прядают ушами, упрямо наклоняют головы и смотрят на «героев» очень зло. Они бьют копытами, тихо ржут и только присутствие старухи, кажется, останавливает их от того, чтобы показать, кто в этом лесу хозяева.

— Мы это ещё на волках выяснили, — резко шикает Клинт, прядая ушами в ответ коням, и смотрит на ближайшие деревья. Желание бежать очень далеко и очень быстро ясно читается на его карикатурно смазливой физиономии.

— Нет, я не чувствую! Он залез ко мне в голову! Он! Он! — Ванда кричит и трясёт руками, раскачивается, её взгляд пустеет, а волосы начинают медленно бледнеть.

— Конечно, залез, — ворчит Клинт, — где мы, по-твоему?

Ближайшие деревья идут рябью, шелест листвы становится похож на помехи в эфире, кони замирают неподвижно, и только тогда Стив и Клинт замечают, что всё выходит из-под контроля. Они кидаются к Ванде, наперебой пытаются успокоить и напомнить, что экстренный выход для экстренных случаев, а пока всё в порядке, подумаешь, вороны обкаркали, с кем не бывает. И не стоит так нервничать, никто их в седло насильно не посадит, и вообще. Но всё бесполезно. Мир дробится на пиксели, осыпается вниз, в бесформенное серое нечто, и все трое осыпаются вслед за ним.

* * *

Клинт распахнул глаза и резко вдохнул. Горло сжал спазм, руки дёрнулись вперёд — поймать, удержать… Он свалился с жёсткой кушетки на ещё более жёсткий пол, прижался щекой к прохладному ламинату и затих.

Сказать по правде, от предложения Старка изначально ждать ничего хорошего не приходилось, но Стива, загоревшегося идеей о всеобщем «побратайстве», и Ванду, заверявшую, что Старку «просто интересно», было не остановить. Клинт не хотел становиться третьим в этом обречённом треугольнике, но Нат дёрнули на задание, а Сэм оказался по уши занят на каких-то там своих собраниях, и пришлось «вливаться в дружный коллектив» под дружеские — костоломные — похлопывания Стива по плечу.

И было отчасти даже интересно, что в очередной раз придумал коварный гений и чем это обернётся для команды. А тот всего лишь создал игрушку, «виртуальную реальность», и решил протестировать на плохо убиваемых подопытных мышках. Мышки сучили лапками, выполняли глупые задания, бегая по нарисованной карте, дивились реализму окружения — кроме запахов — и в целом радовались жизни, пока не увидели свои игровые имена. И, скованные игровыми условностями, чуть не поумирали от клыков небольшой волчьей стаи.

— Подъём, детки, нас ждут великие дела, — Старк, лучащийся добротой и бодростью — мешки под глазами не в счёт, конечно — вошёл в комнату.

Он был неприлично счастлив, и Клинт отчётливо понял, что от перехода из живого состояния в неживое этого «гения, филантропа и далее по списку» отделяет только отсутствия в прямой видимости лука или хотя бы ножа. Клинт бы и голыми руками справился, конечно, но стоило учитывать маленькие погрешности в виде недремлющей ПЯТНИЦЫ: Клинт и встать не успеет, а она уже всадит ему в открытую спину транквилизатор или шокер, а то и совместит.

— Всё хорошо, всё хорошо, — с соседней кровати пробормотала Ванда, зачарованно глядя на то, как пляшет алое пламя в её руках. — Ты здесь, со мной.

Она сжала пальцы в кулаки и закрыла глаза, длинно выдыхая.

— Чего вы такие хмурые? — Старк продолжал напрашиваться на трёпку, как брехливый щенок, не знающий своего места. — Не понравилось?

— Сам как думаешь? — Стив сложил руки на груди и смотрел на него этим своим взглядом «Капитан Америка осуждает тебя, сынок».

Не то чтобы на Старка подобное когда-либо действовало. Старк вскинул подбородок, криво ухмыляясь. Клинт тихо фыркнул. Он-то знал от Наташи, что в одном из шкафов «великого и гениального» висит заботливо выглаженная Кэповская форма, точная копия той самой, из сороковых. А над ней — полочка со статуэтками и газетными вырезками, сделанными в нежном подростковом возрасте. Клинт знал, а после его неосторожной мысли — знала и Ванда. Она закашлялась, выпадая из своей Нирваны и давя ехидную улыбку. Клинт сделал страшные глаза, прекрасно понимая, что если Старк узнает, что они знают… Тесно станет всем.

— У тебя глупые шутки, Старк, — заявила Ванда, поднимаясь с кушетки. — И над иллюзиями ещё работать и работать.

— Это не иллюзии! — взвился Старк. — Это тонкое нейропрограммирование, связывающее мозговые волны с программным кодом, тонкая наука, а не твои танцы с бубном!

— Да-да, я и говорю: иллюзии лучше.

— Да как ты!.. — Старк захлебнулся возмущением и принялся сыпать терминами и алгоритмами, тут же разворачивая на голоэкранах графики, и блок-схемы, и сложные конструкции из чисел и ломаных линий.

Клинт наконец-то поднялся с пола и под шумок вышел из испытательной лаборатории номер шесть, пока Старк не докопался и до него с «прописными истинами».

А за Косоглазого он ещё найдёт, как отомстить.

Примечания:

https://vk.com/writeminiature?w=wall-185736029_714