Счастливые дни в аду (гет)

Тепло…

Спокойное дыхание...

Тихое сердцебиение...

Любящие объятия...

Прошло некоторое время, пока Гарри окончательно не проснулся. Он не открыл глаза, но почувствовал, что снова лежит у Снейпа на коленях. Единственное отличием было то, что на этот раз он не находил эту близость смущающей или странной. Это было естественно. Однако Снейп, как Гарри был абсолютно уверен, рассматривал их поведение как всего лишь последствие простых психологических факторов.

Гарри решил, что эти психологические факторы ему очень нравятся. Он не заботился о причинах этой ситуации; истоки были ему безразличны. Единственной вещью, которая имела значение, было родственное чувство, которое он разделил со Снейпом...

Снейп...

Да, раньше он не думал об этом. Если бы кто-нибудь сказал ему только две недели назад, что он дойдет до того, чтобы полюбить Снейпа (за две недели!), он грубо отправил бы его в больницу святого Мунго. Вспоминая прошлые уроки зельеварения... Невероятно. ЭТОТ Снейп был совершенно другим человеком. Было только внешнее сходство между дв... одним. Что стало причиной внезапного изменения?

Гарри открыл глаза и долгое время изучал, по-видимому, спокойного мастера зельеварения. Он искал на смягчившемся лице признаки, которые помогли бы ему понять это изменение, понять процесс, из-за которого они появились.

Голова мужчины опиралась о стену, а на губах играла легкая мирная улыбка, когда он спал. Его не преследовали кошмары, и с улыбкой на лице он казался моложе и симпатичнее, чем когда-либо прежде. Как и лицо Сириуса после происшествия в Визжащей хижине, когда тот предложил Гарри остаться с ним.

Всего лишь улыбка... действительно ли она вызывала огромное различие? Гарри был уверен, что он никогда не сможет смотреть на Снейпа так же, как раньше. Жаль, что у него, конечно, будет возможности проверить это утверждение на будущем уроке зельеварения, хотя это было бы... бесценно. Он и Снейп в нормальном мире... там, где не было бы потерянных очков, отработок, криков и оскорблений... или, возможно, были бы, но не по отношению к Гарри. И взгляды остальных... Малфоя или Рона... Рон был бы просто вне себя.

Снейп вздохнул, и, когда его глаза распахнулись и встретились с пристальным взглядом Гарри.

— Доброе утро, Гарри, — зевнул он и потянулся насколько мог с мальчиком на коленях.

— Доброе утро, сэр. Я могу встать...

— Не нужно, — Снейп опять зевнул. — Мне удобно...

— Я хочу пить, сэр, — Гарри улыбнулся профессору. — И мне нужно... — он кивнул головой в сторону противоположного угла, где был туалет.

— О, я вижу, — Снейп улыбнулся в ответ и отпустил Гарри.

Когда Гарри поднялся на ноги, он почувствовал, что они онемели и дрожат, закружилась голова, и внезапно затошнило. Он изо всех сил пытался добраться до туалета и по-настоящему успокоился, что это обошлось без рвоты. Вода была хорошей, свежей и прохладной, и он выпил много. По крайней мере, в животе будет хоть что-то...

— Профессор? — тихо произнес он.

— Да?

— Мы когда-нибудь еще в жизни поедим?

— Мне так не кажется...

Гарри засмеялся и увидел озадаченный взгляд профессора.

— Что такого смешного? — поднял бровь Снейп.

— Я не голоден, но мысль, что я не буду больше есть в жизни... немного забавная, — Гарри улыбнулся в ответ, подошел к углу и сел. — Заживляющие зелья были хорошими. Я уже не чувствую себя таким больным... Хотя кожа все еще горит, когда я шевелюсь...

Гарри подождал, пока Снейп завершит свой круг по камере и прижался к нему, когда мужчина сел на свое место. Он почувствовал, изумление Снейпа, затем профессор уютно обнял его за плечи.

— Почему они не начали свои ежедневные программу с нами? – поднял он взгляд на Снейпа.

Профессор пожал плечами:

— Не знаю. Но я не хочу думать об этом. Лучше сидеть здесь с тобой, чем смотреть, как ты страдаешь... — его голос сорвался.

— Я знаю. Мне тоже очень трудно видеть, как вы страдаете. Как вы думаете, это было планом Волдеморта – поместить нас вместе?

Снейп кивнул:

— Это очевидно, Гарри, — начал он, затем добавил: — Независимо от отношений, которые возникли бы между нами, это будет хорошим способом для него причинять больше и больше боли нам обоим. Вероятно, в следующем раунде ты должен будешь наблюдать мою пытку.

— Я не хочу видеть Ваши страдания.

— Лучше, чем для меня видеть твои.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Гарри! Это не шутка! — сердито крикнул Снейп.

Гарри вздрогнул и опустил голову.

— Да, сэр, я знаю. Но до этого Вы сказали, что не хотите думать об этом. Я тоже. И легче говорить обо все этом, когда мы шутим.

— Я понимаю тебя, Гарри, действительно понимаю, но... послушай... – пролепетал профессор, а Гарри удивился. Он никогда раньше не слышал Снейпа лепечущим или не способным подобрать слов. Мужчина всегда точно знал, что он хочет сказать или сделать. – Почти наверняка в следующем раунде ты будешь наблюдателем, а я – пострадавшим. Это не зависит от нашей воли или желания.

— Я знаю... — голос Гарри был едва слышен. Он спрятал лицо в одежде Снейпа. – Сама мысль делает меня больным, сэр, — пробормотал он.

Снейп слегка провел рукой по волосам ребенка и вздохнул.

— Я должен тебе кое-что сказать, Гарри. Чрезвычайно важно сдержаться, — его голос стал смертельно серьезным. — Что бы ни произошло, что бы Волдеморт ни сказал тебе, что бы они ни делали со мной, ты все равно должен держать рот закрытым. Они будут стараться сломить нас страданиями друг друга, но ты должен оставаться сильным и верным. Они испробуют все, чтобы сломать тебя. Возможно, они убьют меня. Но, Гарри, ты не должен просить или умолять их. Ты не должен оскорблять себя ради меня.

— Но, сэр...

— Нет, Гарри. Это не просьба и не предложение. Это — приказ. Мы умрем; я точно умру здесь, так или иначе. И я не хочу умереть, зная, что ты сломался и изменил самому себе. Ты можешь понять? — спросил он, но, не дожидаясь от Гарри ответа, продолжил: — Для нас не будет пощады. Любой просьбой или самоунижением ты можешь только продлить наши страдания и дать им больше способов мучить нас. И еще одно.

Гарри вздохнул. У него было множество идей насчет этого «одного».

— Да, сэр?

— Если они сломают тебя, твои страдания станут глубже и невыносимее, чем нынешние, потому что я тоже буду тебя презирать. Это ясно?

— Абсолютно, сэр, — Гарри слегка улыбнулся. — Вы уже говорили, что хотите сами убить меня, и я вижу явное улучшение: теперь Вы собираетесь только презирать меня...

— Гарри, я серьезно, — голос Снейпа был раздраженным.

Гарри пробормотал что-то Снейпу в одежду.

— Что? — переспросил профессор.

— Так скучно все время быть серьезным...

— Я правильно расслышал? — внезапно раздался от двери холодный голос. — Вам здесь скучно?

Гарри почувствовал, как кровь застыла. Паника затопила его вены, когда Волдеморт медленно подошел к ним. Он прижался к Снейпу, как будто тот мог как-то исчезнуть, пытаясь избежать неизбежного, и, защищая, обхватил руками грудь Снейпа. Профессор сжал плечи Гарри и прошептал ему на ухо несколько заверяющих и успокаивающих слов.

— Не паникуй, Гарри. Будь сильным и не бойся. Все будет в порядке.

Гарри не мог ответить. На самом деле он не мог двигаться, слышать, понимать. Паника вызвала полное оцепенение, глаза расширились от явного страха.

— Я не хочу остаться один, сэр, — пробормотал он отчаянно. — Я не хочу потерять Вас...

— Замолчи, Поттер. Ты ДОЛЖЕН быть сильным! — прошипел Снейп и встал.. — Так ты, наконец, решил продолжить с нами? – уставился он на Темного Лорда.

Четыре Пожирателя Смерти вошли в камеру позади угрожающей фигуры.

— А зачем, ты думаешь, я здесь? — губы безжалостной твари искривились в жестокой улыбке.

* * *

Гарри снова и снова должен был напоминать самому себе слова Снейпа. Он знал, что тот прав, но было слишком трудно стоять, наблюдая медленную агонию профессора, видя как покидающую израненное тело жизнь.

В течение первых часов паника помогала ему держаться; он все еще не мог открыть рот или пошевелиться. Два Пожирателя Смерти притащили его в камеру пыток и поставили рядом с Волдемортом, который наслаждался, мучая Гарри своими садистскими замечаниями.

— Вам нравится шоу, мистер Поттер? Ненавистный мастер зельеварения умирает... я думаю, что ты можешь быть мне благодарен... После многих лет презрения... Он ненавидел и твоих родителей... Он заслужил свою судьбу... Он не более, чем предатель, предатель обеих сторон... Если бы у него был шанс, он убил бы и твоего отца... Он уже рассказал тебе о своем великолепном прошлом на моей службе? Его зелья, его жертвы, его предательства... Ты думаешь, он изменился? Единожды предатель — всегда предатель... Он играет по отношению к тебе роль хорошего парня, насколько я могу видеть...

Это была очень длинная речь, но Гарри понимал только отдельные слова и короткие фразы. Он не отвечал. Только слепо моргал и сжимал кулаки в бессильном гневе каждый раз, когда улавливал какие-то слова Лорда.

Паника и гнев. В нем бурлили два противоположных чувства. Бесконечные часы тянулись в тишине. Он не слышал криков или стонов Снейпа, возможно, мужчина вообще не кричал и терпел муки в полном молчании, как и раньше в течение других пыток. Гарри не знал. Он был неспособен думать, а порой даже дышать. Время от времени огромные волны вины захлестывали его; он осуждал себя за то, что все это было его виной, его безответственным поведением. Снейп был прав в школе, говоря, что он «невыносимо тупой идиот»... Это была его вина... как и смерть Седрика была его виной...

Вина и снова вина, душащая, медленно убивающая его...

Через некоторое время Гарри подумал, что Снейп потерял сознание, но нет, Волдеморт снова и снова применял Энервейт, как делал это раньше с Гарри.

— Если ты попросишь меня, то я могу прекратить его страдания, — неискренние слова скользнули в его уши. Гарри мотнул головой.

— Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь, чтобы он умер? Ты действительно так его ненавидишь? — заманчивые и обвиняющие слова слились в Гарри с собственным чувством вины, усиливая его. Он стиснул зубы и постарался загнать назад гневные слова и чувство вины. Он не ответил, только отчаянно посмотрел на Снейпа и понадеялся, что профессор не слышал слов Волдеморта.

— Своим решением ты убьешь его, — ухмыляясь, прошипел Самый Большой Ублюдок.

— Нет, — тихо простонал Гарри. — Нет...

«Ты должен оставаться сильным, Гарри, — слова профессора эхом отозвались у него в голове. — Что бы он тебе не говорил...»

— Это будет твоей виной, — прошептал холодный злой голос.

— Лжец! — внезапно крикнул Гарри. — Я не верю тебе!

— Ты должен только попросить прекратить. Пощадить.

На мгновение пытка прекратилась. Гарри почувствовал, как его чувства расстроились. Что ему делать? Что он должен делать, чувствовать, думать, говорить в такой ситуации? Почему он должен был попасть в такое положение?

Почему?

«ПОЧЕМУ?» — крикнул внутренний голос. Он был только ребенком, и ничем больше. И он нуждался в Снейпе, чтобы выжить в этом Аду. Если он не попросит пощады, то профессор умрет. И он останется один.

«Для нас не будет пощады. Любой просьбой или самоунижением ты можешь только продлить наши страдания и дать им больше способов мучить нас», — снова услышал Гарри голос Снейпа.

«Мне нужно, чтобы Вы были здесь», — отчаянно ответил он самому себе.

Он спрятал лицо в ладони.

— Я вижу, Поттер, что ты, наконец, пришел в себя, — снова прошипел беспощадный и угрожающий голос.

Беспощадный... «Для нас не будет пощады. Для нас не будет пощады...» НИКАКОЙ ПОЩАДЫ.

Гарри вздохнул и опустил руки.

— Я никогда тебе не поверю, — сказал он так спокойно, как мог.

— Очень хорошо, мистер Поттер, — Волдеморт повернулся к Пожирателям Смерти. — Продолжайте!

Гарри никогда не думал, что существует столько видов пыток и мучений, и что есть люди, способные применять их без пощады и чувства вины.

Было почти невероятно, что Волдеморт, наконец, остановил их. Снейп, естественно, был без сознания, и Гарри должен был как-то доставить его в камеру. Обмякшее тело было слишком тяжелым, чтобы его поднять, так что пришлось его тащить. Гарри подхватил Снейпа подмышками и сжал руки на груди. Он старался уберечь профессора от ушибов при перемещении, но, вероятно, не смог. Он чувствовал, что слезы текут по лицу, но это его не беспокоило.

Пожиратели Смерти смотрели на его старания, резко и зло смеялись, когда он шатался. А потом лестница ... Гарри не мог прекратить плакать, когда медленно и осторожно перемещал тело профессора со ступеньки на ступеньку, отчаянно стараясь не причинить ему добавочной боли и не травмировать еще сильнее и так израненного человека.

Он не знал, как добрался до камеры. Это казалось вечностью. Но когда дверь наконец закрылась позади них, Гарри как мог бережнее положил обмякшее тело на пол и укрыл его плащом. Потом взял кувшин и смыл кровь с лица мужчины. Он сел рядом со Снейпом и положил его голову себе на колени.

Долгие бессонные часы он смотрел на ранее столь ненавистное, а теперь доброе и дорогое лицо, и молил всех богов, чтобы профессор очнулся.

* * *

Очнувшись, Снейп почувствовал теплое тело у себя под головой. Время от времени чья-то добрая рука пробегала по его волосам или гладила по щеке. Его первой мыслью снова был Квайетус, но он внезапно вспомнил о нынешнем положении и УЗНАЛ. Это был Гарри.

Он тепло улыбнулся, не обращая внимания на то, что улыбка причиняет боль из-за поврежденных лицевых мышц.

— Вы очнулись, сэр? – услышал он встревоженный голос.

— Да, Гарри, — ответил он, не открывая глаз.

Он почувствовал, как от заботливого присутствия мальчика его сердце согрелось. Это стало так... естественно: заботиться о мальчике, успокаивать его, и раньше он слегка беспокоился о чувствах Гарри. Но теперь, ощутив взаимность, он успокоился.

— Я надеюсь, это выглядело не слишком ужасно... — слабо сказал он.

— Нет, это не было ужасно, — когда мальчик остановился, сердце Снейпа упало. — Это было не ужасно. Я просто умирал с каждым нанесенным Вам ударом, — голос Гарри сорвался.

В нем бушевала бурю чувств. Все еще с закрытыми глазами, он поднял руку к лицу мальчика и слегка погладил его.

— Спасибо, Гарри.

— За что?

— За то, что ты выдержал, за то, что ты здесь... – на мгновение Снейп подумал о том, как странно было произнести эти слова. Он почувствовал, что ведет себя все более и более нехарактерно. Было ли это слабостью? Заботой? Все стало таким расплывчатым, непонятным, и все внутри перевернулось вверх тормашками...

— Я не заслуживаю благодарности, сэр. Я потерпел неудачу — голос Гарри был грустным.

— Нет, ты... — начал профессор, но мальчик прервал его.

— Да. Я слышал его слова и не мог стоять, не отвечая... и был момент, когда я...

— Когда ты?.. — мягко спросил Снейп через некоторое время.

— Когда я поверил ему, — голос Гарри прозвучал так отчаянно и близко к срыву, что Снейп, борясь с тошнотой и болью, сел, подполз к Гарри и крепко обнял плачущего ребенка.

Гарри спрятал лицо в складках его одежды и тихо зарыдал.

— Простите, я предал Вас и себя ... — его бормотание было едва слышно, и Снейп ничего не ответил. Он пождал, пока мальчик не успокоился, ласково поглаживая его по спине и по волосам.

Почувствовав, что плач прекратился, он за подбородок поднял голову Гарри, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза.

— Гарри, — сказал он спокойным, но серьезным тоном. — Ты не потерпел неудачу. Ты не предал ни себя, ни меня. Ты растерялся, но боролся с собой и сопротивлялся.

— Я не хотел позволить Вам дальше страдать. Я не хотел потерять Вас. Я не хотел, чтобы Вы умерли ... — тихо пробормотал Гарри, опустив голову.

— Я понимаю. И я знаю, что это слишком тяжелый груз для ребенка, но ты должен смириться с тем, что, возможно, останешься здесь один. Ты для Волдеморта имеешь большее значение, чем я, и если он увидит, что может сломать тебя моей смертью, то не будет колебаться. Ты должен быть сильным и позволить мне умереть, если настало мое время.

— Но я не могу... – тощее тело вздрогнуло рядом с ним. — Я уже потерял все... я не хочу остаться здесь один... — Гарри внезапно поднял глаза. — Так ужасно думать, что останешься один с Волдемортом на долгое время... Я уже был с ним один после того, как он убил Седрика на кладбище, у меня не было никакой надежды, я знал, что умру, но... по крайней мере, я знал, что это долго не продлится... Но одна мысль обо мне и о нем здесь, в этом месте на многие дни, недели...

Снейп мог понять чувства Гарри, и его раздражение утихло. Ему было очень трудно находиться рядом с Темным Лордом, как одному из его сторонников. Попытавшись же представить, что он мог бы остаться в этом аду одному, без Гарри, он вздрогнул. Он сжал объятия насколько мог, не причиняя ребенку вреда.

— Я буду здесь с тобой так долго, как смогу, Гарри. Я помогу тебе. Но ты должен быть сильным, если останешься один. Ты будешь сильным, я знаю. Я уверен в этом. Ты смелый и добрый. Твоя доброта победит тьму и зло, окружающие тебя. Поверь мне, Гарри. Ты сможешь выдержать все до конца.

Ни один из них не шевелился. Потом мальчик помог мужчине лечь и свернулся у него под боком. Снейп вздохнул, улыбнулся и завернул их в плащ. Близость и тепло были такими приятными, такими успокаивающими, что он снова затопившее его сердце счастье.

— Ты знаешь, Гарри, ты должен смириться с тем, что любые твои отношения не будут длиться вечно. Ты должен научиться отпускать других людей. Не только в случае их смерти. Ты должен дать им шанс самим решать — уйти или остаться. Всегда. Если ты отчаянно хочешь удержать кого-то, ты его потеряешь. А если ты предоставишь им свободу выбора, то отношения, возможно, продолжатся.

— В этом случае лучше остаться одному с самого начала, не так ли?

— Нет. Быть одиноким – не самое лучшее в жизни.

— Но Вы не должны беспокоиться о других.

— Беспокойство — не чрезмерная цена за небольшое количество счастья.

— Разве Вы не можете быть счастливы в одиночестве? — недоверчиво спросил Гарри.

— Нет. Не по-настоящему. Это, скорее… скучно. Ты не можешь поделиться своими мыслями, чувствами, опытом, и через некоторое время все становится безразличным, — рассеянно глядя, сказал Снейп.

— Вы одиноки, сэр? — внезапно спросил Гарри.

Снейп молчал несколько минут.

— Не совсем. Я живу один, но я не одинок...

— У Вас есть друзья? — на секунду Гарри почувствовал, что не должен был задавать этот вопрос. Но Снейп не казался сердитым или раздраженным.

— У меня есть Альбус, он хороший друг... есть несколько коллег, с которыми я в хороших отношениях.

Гарри, получив откровенный ответ на вопрос, рискнул задать другой:

— А в школе... У Вас были друзья, когда Вы были ребенком?

Снейп улыбнулся.

— Конечно. Почему ты думаешь, что нет? – но его брови нахмурились. — Но многие из них умерли после исчезновения Волдеморта.

— Они были?.. — Гарри не закончил фразу, но Снейп понял.

— Да. Некоторые из них все еще в Азкабане. 14 лет...

— Вам жаль их?

Снейп вздохнул.

— Это слишком сложный вопрос, на который нельзя ответить одним предложением... или за один день. И да, и нет. Я жалею их. Я жалею нашу потерянную дружбу. Но я не жалею их за их действия... даже несмотря на то, что я делал то же самое... Я должен быть там с ними... — последние слова он пробормотал совсем рассеянно.

Внезапно он почувствовал, как руки Гарри обвились вокруг него.

— Нет… — сказал мальчик строгим голосом. — Нет. Вы не должны быть там с ними. Вы сменили сторону, Вы рисковали своей жизнью, шпионя для Дамблдора. Вы лучше их.

Снейп разразился коротким ожесточенным смехом.

— Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО думаешь, что я лучше их, Поттер? — Гарри не отпустил Снейпа, только кивнул. — Тогда ты ошибаешься. Извини. Несмотря на мое теперешнее отношение к тебе, я — полное чудовище. Целиком и полностью. Ты почувствовал это в течение последних четырех лет.

— Это другое. Вы просто беспокоили меня... Это неважно, профессор. Больше нет, — прошептал Гарри, крепко сжимая мужчину.

— Я сменил сторону только из-за смерти моего брата. В моем решении не было никаких убеждений. Это была простая смена стороны.

— Вы перешли на сторону противника, потому что Вы любили кого-то, и именно эта любовь сделала вас лучше их. Это делает Вас лучше их. Вы были способны любить. Это и было различием...

— Они тоже любят свои семьи...

— Как и Ваш отец?

— Он был исключением...

— Вы уверены? — Снейп хотел ответить, но Гарри продолжил: — А Вы уверены, что они перешли бы на сторону противника, если бы Волдеморт убил кого-то из их семьи? Нет, профессор. Вы сделали это. Они — нет. Это и есть различие.

— Гарри, ты не понимаешь таких вещей...

— ...потому что я слишком молод. Слишком молод для чего? — сердито спросил Гарри. — Это не аргумент, сэр!

— Хорошо, я вижу, что должен отступить, — Снейп слегка улыбнулся, чувствуя гнев мальчика. — Я не смею спорить с тобой. Ты победишь.

— Вы дразните меня, профессор, — Гарри раздраженно тряхнул головой.

— Нет, я — нет. Я чертовски серьезен, мистер Поттер, — Снейп ухмыльнулся.

— Вы — нет! — голос мальчика был возмущенным.

— Ну, если ты мне не веришь...

Они рассмеялись. Потом Снейп заговорил:

— Гарри, я хочу извиниться.

— Не нужно, сэр.

— Я ДОЛЖЕН! — выкрикнул он. — За — как ты сказал? — беспокойство, причиненное тебе в течение четырех лет. За плохое обращение. За оскорбления и насмешки. За то, что не понимал тебя.

— Это не имеет значения.

— Имеет. Я был взрослым. Я должен был быть более проницательным...

Долгое время Гарри не отвечал.

— Сэр? — вздохнул он, наконец.

— Ммм-хмм?

— Вы действительно ненавидели меня?

Снейп покраснел и опустил голову. В качестве исключения он почувствовал слабый гнев. Почему он унижался перед этим мальчишкой?

— Я должен признать, что... да, — было слишком трудно признаться. Он не собирался причинять Гарри боль, но боялся, что причинит, и не только Гарри. Его гордость тоже была задета. Но он решил продолжить: — Или точнее, если я скажу, что ненавидел человека, которым, как я думал, ты был, — он обнял мальчика и провел рукой по его волосам. — Извини.

Гарри не ответил. Он не хотел думать о прошлых годах, об их нынешнем положении. Он хотел спросить кое о чем... но он не решался. Он боялся возможного ответа, он не хотел разочаровываться. Но Снейп, казалось, как всегда прочитал его мысли, потому что продолжил:

— Не бойся, Гарри. Я не ненавижу тебя больше. Я... я счастлив находиться здесь. Не из-за пыток... или страха. Я счастлив узнать тебя. Быть с тобой. Извини, что это должно было случиться со мной, чтобы я изменил свое мнение о тебе... возможно, слишком поздно, но... я очень люблю тебя, Гарри.

Гарри не смел поднять взгляд. Он был полностью растерян и невероятно счастлив.

— Я... — его голос сорвался, когда он попытался ответить. — Я тоже счастлив быть здесь с вами, сэр... Простите, это была моя вина, но... возможно... я больше не жалею об этом... Я думаю, что я нашел место, куда всегда могу вернуться.

Снейп улыбнулся, вспомнив их первый — или второй? — разговор.

— Семья? — тепло спросил он.

Гарри покраснел.

— Что-то вроде, сэр...

Через некоторое время мальчик добавил:

— Сэр, разве вы не думаете, что это просто психологический фактор и ничего более?

Профессор пожал плечами.

— Я больше не возражаю против этого.

* * *

— Аластор! Рад тебя видеть, старина!

— Альбус, — вежливо кивнул аврор. — Я слышал новости о юном Гарри Поттере.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Это был Волдеморт. Я совершенно уверен.

— Этот идиот Фадж! — пробормотал со вздохом Моуди. — Он все еще не верит тебе. Я говорил с ним несколько дней назад, я заверил его в твоих подозрениях о «возрождении» Волдеморта, но он... — он махнул рукой. — Он не сказал мне, но я уверен, что он, как обычно, посчитал меня полным дураком. Вот! Я был прав, когда старался защититься всеми возможными способами...

Дамблдор подтолкнул друга к креслам.

— Чаю, Аластор? — улыбнулся он. — Из моих собственных рук?

— Альбус, ты же знаешь, что я пью только...

— Знаю, знаю...

— Поверь мне, я прав насчет постоянной бдительности. Особенно такие времена...

Дамблдор хихикнул.

— Постоянная бдительность...

— Альбус! Ты смеешься надо мной!?

— Извини, Аластор, — Дамблдор восстановил самообладание, хотя в глазах осталось некоторое мерцание.

— Ну? Что ты собираешься делать? — спросил Моуди, качая головой, когда увидел лимонные дольки директора. – У тебя есть какие-нибудь идеи о том, где может находиться юный Гарри?

Дамблдор вздохнул, и мерцание из глаз исчезло.

— Аластор, мне кажется, я знаю, где Гарри. Единственная проблема в том, что я не знаю точного места.

Моуди не ответил, только удивленно изогнул брови.

— По-моему, он — или лучше сказать они — находятся в Поместье Кошмара.

— Они? Поместье Кошмара? О чем ты говоришь?

— Я не видел Северуса в течение шести или семи дней. Он исчез в то же время, что и Гарри. Это не может быть случайностью.

— Нет. Конечно, нет, — лицо Моуди потемнело.

— Я беспокоюсь. Северус, вообще говоря, способен защититься. Если он не вернулся, значит, у него для этого была серьезная причина. Я боюсь, что его тоже схватили.

Дамблдор поднял взгляд. Глаза Моуди — и магический, и обычный — были направлены на него, но он не мог увидеть в них сострадания. Только отвращение.

— Я думаю, Альбус, твое воображение тебя предало, — простонал он. — Возможно, у него были другие причины остаться с Волдемортом...

— Что ты подразумеваешь?.. – лицо Дамблдора тоже помрачнело. — Северус не...

— Альбус! Ты слишком наивен! Я уверен, что этот Пожиратель Смерти, которого ты считаешь своим другом, увидев захваченного юного Гарри не нашел причин возвращаться. Они достигли цели. Враг Волдеморта номер один у них в руках. Зачем Снейпу возвращаться?

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — медленно начал Дамблдор. — Решение Северуса перейти на нашу сторону было серьезным и искренним. Он действительно много раз помогал нам во время последней войны. Он доставлял нам ценную информацию о местах, людях, планах. Он также рассказал о Поместье Кошмара, тюрьме Волдеморта.

— Он показал тебе его точное местонахождение?

— Я сказал тебе, что не знаю...

— Вот видишь, Альбус. Он НЕ знал. Разве это не странно?

— Мы искали его вместе...

— Но вы не нашли его, не так ли?

— Это не было виной Северуса. Он много раз пробовал.

— Альбус! Он безусловно предал тебя! — нетерпеливо крикнул аврор.

— Ты не знаешь его, Аластор, — сердито прошипел Дамблдор. — Я скажу тебе то, что говорил на суде: он был и ЕСТЬ на нашей стороне.

— Возможно, он БЫЛ. И снова сменил сторону. Поистине, предатель никогда не заслуживает доверия.

— Ты не имеешь права так говорить о нем после всего, что сделал с ним, — голос Дамблдор был тихим, но напряженным.

— Что я ему сделал? — Моуди пожал плечами. — Я только допрашивал его. Это было необходимо. Мы поймали его и расследовали его дело так же, как делали это в других случаях!

— Да, Аластор. Твой метод ведения допроса не более гуманен, чем обработка Пожирателями Смерти их жертв!

— Альбус! Как ты смеешь!..

— Аластор! Я ЗНАЮ, о чем говорю!

— Проклятый Пожиратель Смерти сказал тебе такую ложь?

— Да, Аластор, я верю ЕМУ!

— Ты веришь предателю больше, чем старому другу?!

В горячке ссоры оба вскочили и наклонились друг к другу над столом Дамблдора. Но в этот момент Дамблдор вздохнул и снова сел.

— Когда он, наконец, вышел из Азкабана, куда вы его отправили, он сразу пришел в мой кабинет и все мне рассказал. Я не смог поверить ему. Я не хотел верить. То, что он рассказал о тебе и Фрэнке... Я накричал на него и сказал, что он лгун. — взгляд Дамблдора был рассеянным, когда он вспоминал события прошлого. Его голос стал очень тихим и ровным. — Я знаю Северуса. У него есть характер, он – очень язвительный, холодный и замкнутый человек. Тогда он ничего не ответил, только пожал плечами и ушел. Я был уверен, что он преувеличивал. Но... в течение прошлого года кое-что произошло, и он появился в этом кабинете, сел в то же кресло, где сейчас сидишь ты, дал мне крошечный флакончик и попросил меня допросить его. После ночной встречи с Краучем, который обвинил его...

Лицо Аластора побледнело.

— Этот чертов Крауч...

— Это вина не Крауча. Я думаю, что случилось бы то же самое, даже если бы ты был на месте Крауча.

— Зелье было?..

— Да. Это был Веритасерум. Изготовленный Сореном МакРи, а не Северусом. Я послал Сорену остаток сыворотки сразу после допроса Северуса, чтобы проверить зелье. Я не хотел верить... Через три дня я получил ответ от Сорена... Зелье было правильным... Северус рассказал мне правду... он рассказал мне... о тех событиях четырнадцатилетней давности... — голос Дамблдора затих.

— Ты спросил его и о его преданности? — сухо поинтересовался Моуди.

— Да. Он хотел быть допрошеным. Он хотел, чтобы ему поверили. Он снова и снова настаивал, потому что я не хотел... раскрыть его тайны, его страхи и его боль.

— Его грехи, — добавил Моуди, но Дамблдор не услышал этого.

Дамблдор вспомнил решимость, написанную на лице мастера Зельеварения: «Альбус, мне нужно, чтобы Вы узнали всю правду. Вы дали показания в мою пользу 14 лет назад, и я хочу, чтобы Вы знали все. Все. Обо мне, о Пожирателях Смерти, о Моуди и Фрэнке...»

Он не хотел этого. Он пытался игнорировать желание мужчины. А потом Северус... умолял его. Северус — умоляющий... Он был в шоке. Профессор Зельеделия, стоящий на коленях... Северус показал ему Темную Метку. Он был уверен, что Волдеморт скоро вернется. Он хотел, чтобы Альбус полностью ему доверял. «Альбус... Вы должны... Вы должны узнать...»

Это была очень длинная ночь. После ухода Северуса, он просто сидел в кресле, смотря на огонь и ожидая ответа...

Получив его, он спустился в подземелья и извинился.

Лицо Северуса побледнело больше обычного, когда он признался мастеру зельеварения, что отправил зелье на проверку к МакРи. Он смог увидеть разочарование.

«Я мог был догадаться...» — пробормотал профессор зельеварения.

Дамблдор никогда еще не чувствовал себя так ужасно. Он только что предал молодого мужчину, который был его шпионом в течение двух лет, его коллегой в течение четырнадцати лет, неохотным защитником Гарри в течение четырех лет... Но было так трудно поверить, что его друг Аластор, а потом и Фрэнк... совершили все эти ужасные вещи только потому, что не считали своих пленников людьми...

Дамблдор мог слышать, как Моуди вышел из кабинета, но был не способен избавиться от своих мыслей.

Северус... Почему он раньше не понял его достоинств? Почему раньше не предложил ему дружбу? Да, они поистине были в хороших отношениях, но, видимо, Северусу было этого мало...

Молодой мужчина жил с ним в одном доме больше десяти лет, он был верен ему, делал все, что он просил, и не хотел ничего взамен. Ни дружбы, ни доверия, ни понимания. Конечно, это была его вина. Северус должен был счесть свое одиночество заслуженным наказанием своих предыдущих действий.

Он так много упустил... И Северус тоже... Последние полгода были бесценными. Они стали друзьями. А теперь... Возможно, он уже потерял его. И Гарри.

Северус и Гарри... Живы ли они еще?

Северус и Гарри... Вместе ли они в аду Волдеморта?

Северус и Гарри... Узнают ли они когда-нибудь?..