Прошлое в настоящем порождает будущее (джен)

Такого пышного праздника Лео не помнил давно*. Весь город собрался праздновать возвращение царицы Мерит. Множество столов ломилось от обилия яств, повсюду слышалась музыка, и царило веселье. Ежеминутно поднимались кубки за здоровье царской семьи (что немного смешило Мерит, ведь царская семья была намного больше, чем думали горожане), а вечером был долгий салют, так что праздник закончился под радостные возгласы.

На следующий день все были немного вялыми, хоть и проспали допоздна. В Египтусе работа шла медленно, но никто не ругался, поскольку это было ожидаемо — праздники были такой редкостью, что на них гуляли как могли, после чего сил оставалось мало. Родители же Лео решили, что их сын просто где-то набегался, и ничего не заподозрили.

Меж тем царица решила, что пришла пора вернуть своих детей в Золотой город. Несмотря на сонливость, Кефер стал сопровождать мать на пути к Тёмной пирамиде, а Гор и Рамзес полетели вместе с ними.

Когда Мерит увидела Тёмную пирамиду, то очень огорчилась, что её дети живут в таком мрачном и несколько пугающем месте. Кефера же удивило, что мумии продолжают дежурить на своих постах. Конечно, Нейт тоже оставалась на посту, но Эксатону-то чего опасаться? Это не понравилось молодому фараону, и он приготовился защищать мать, если брат нападёт.

— Смотрите, там какая-то девочка, — сказал Гор.

Из Тёмной пирамиды действительно вышла девочка в чёрной одежде, она была примерно того же возраста, что и Лео. Когда девочку не могли увидеть из Тёмной пирамиды, Мерит направилась к ней. Кефер удивился и поспешил за метерью. Когда все четверо дошли до девочки, женщина окликнула её:

— Каника!

Девочка обернулась и с радостным изумлением воскликнула:

— Мерит?! — она поставила какой-то ящик на песок и подошла ближе.

— Что ты тут делаешь?

— Служу Эксатону. В частности, Сехмет. Вот сейчас она послала меня найти одно растение, — тут девочка заметила троих мужчин и с испугом в глазах спросила: — Ой, Мерит, кто это?

— Это мои сын, племянник и их друг. Не бойся, они добрые.

— А-а, извини, Каника, — сказал Кефер, — не знаешь ли ты случайно, зачем Сехмет понадобилось растение?

— Нет. Она не говорит, для чего, просто приказывает сделать.

— Думаю, скоро это будет неважно, — сказала сыну Мерит и повернулась к девочке: — Но скажи мне, где твои сестра и подруга?

— Субира здесь, тоже служит, а с сестрой мы оттерялись на границе владений Баала, когда нас вдруг догнали «амазонки», и мы вынуждены были уступить им дорогу. Так и не нашлись, — грустно добавила Каника.

— А как Эксатон? — сменила тему Мерит. Она-то знала, каково это — потерять родственника.

— Характер у него скверный, вечно бурчит что-то, покрикивает на мумий, своих солдат, кажется, своими требованиями уже надоел Сехмет, и она рада бы хоть денёк провести в тишине и спокойствии. Хуже был только Баал. А вообще у него пугающий вид: кожа тёмная, глаза горят красным, улыбнётся — сразу видны немаленькие клыки. Да вообще-то у всех в Тёмной пирамиде горящие красные глаза, кроме Сехмет.

— Подожди, красные глаза, а сам тёмный? — изумился Кефер. — Он же стал выглядеть как обычный человек.

— Думаю, причину мы узнаем, когда поговорим с ним, — заметила Мерит. — Каника, а то он делает?

— Какое-то мощное оружие ищет, — пожала плечами девочка.

Золотые воины сразу нахмурились и переглянулись — теперь ясно, почему стража Эксатона всё ещё на посту. Мерит была огорчена и сказала после минутных раздумий:

— Это меняет дело и сокращает наше время. Каника, сможешь завтра привести его и Сехмет сюда, на это место? И Субира пусть тоже придёт, но больше никого не должно быть.

— Постараюсь. Думаю, вдвоём мы с Субирой справимся. Но ты-то как живёшь?

— Я всё расскажу после, теперь же прощай. Помни: завтра в полдень на этом месте.

Каника кивнула, и они разошлись. В Золотом городе Мерит рассказала, в чём заключается её идея: все вместе они должны прийти к Тёмной пирамиде, и там она расскажет детям правду и попытается убедить их пойти вместе с ней, отказавшись от войны.

— Ты уверена, что получится? — с сомнением спросила Исида. — Мы пойдём туда, где все войска Эксатона.

— Поэтому мы и пойдём все вместе. Я знаю, что есть большой риск, но лучше случая может не представиться, — ответила сестра.

* * *

Тем временем Каника рассказала Субире о встрече с Мерит и о поручении их подруги. Девушки долго думали, как заставить Эксатона и Сехмет — одних — пойти за пирамиду. С Сехмет было проще, она любила их и прислушивалась к ним, а вот Эксатон… Но наконец решение было найдено.

На следующий день, когда был уже почти полдень, Субира пристала к Эксатону:

— Тёмный фараон, за пирамидой происходит что-то странное. Боюсь, я не понимаю, что там творится, да и ваши слуги тоже вряд ли поймут. Если только Сехмет, так что вам нужно самому пойти и посмотреть, что что там происходит.

— Если Сехмет поймёт, пусть она и идёт. Отстань от меня, — недовольно пробурчал Эксатон, отсеев ещё один план нападения.

— А если она не поймёт? Неужели вам самому не интересно узнать? К тому же вам необходимо сделать перерыв.

Эксатон хотел было грубо ответить и прогнать надоедливую девушку, но вдруг передумал и решил, что перерыв ему действительно не помешает, а если за пирамидой не будет ничего интересного, он бросит Субиру в первую же попавшуюся яму, и приказал ей вести его.

Почти такой же разговор вела Каника с Сехмет, разница лишь в том, что львица согласилась сразу.

И вот в полдень Эксатон и Сехмет, ведомые Субирой и Каникой, пришли за Тёмную пирамиду, на путырь. Сначала они ничего не увидели, и Эксатон хотел уже рассердиться, как вдруг из-за камней вышли воины Золотого воинства и почти весь Правящий совет (исключение составлял Сет, оставшийся со своей дочерью, и Маат, которая всё ещё сидела в темнице), и Эксатон понял, что они окружены. Прежде, чем старший сын ухватился бы за свой хопеш, Ра сказал:

— Сын мой, мы пришли не ради битвы, о которой пора бы давно забыть. Недавно случилось истинное чудо: вернулась твоя мать, столько лет жившая в плену.

Эксатон на миг остолбенел, но его мозг продолжал работать: с чего бы им всем понадобилось заявляться сюда (а даже если они знают про поиски оружия, могли бы напасть, а не заманивать его — и Сехмет — сюда)? К тому же про пленение матери от слышал всё своё детство. Сехмет же настолько устала за последние два дня, что просто ждала, что будет дальше. Паузой воспользовалась Мерит и вышла вперёд. Можно было бы произнести торжественную речь, как это делалось во времена её молодости, но ей хотелось показать своему сыну, что он действительно ей дорог.

— Эксатон, мой старший сын, вернись к своей семье! Долгие годы меня не было с вами из-за ужасного стечения обстоятельств, но я каждую минуту думала о своих детях и желала воссоединиться с ними! Ты живёшь здесь, в этом мрачном месте, а мне бы так хотелось, чтоб ты жил с нами.

— Зачем же ты уходила? Будь ты с нами всё это время, не было бы той ужасной войны, что веками сотрясала Египтус! — сердито сказал Эксатон, вспоминая, что между его матерью и Исидой было сходство.

— Я должна была сдаться, чтобы спасти свою семью и наше царство, я должна была поступить на службу Баалу, чтоб вы могли жить.

Эксатон покосился на Канику и Субиру, но девушки стояли спокойно. Эксатон подумал, что либо они лгали и на самом деле из Золотого города, либо были в плену вместе с его матерью и теперь действовали с ней за одно.

— Ты был слишком мал, чтобы помнить всё это, — продолжила Мерит. — Объяснять бы пришлось слишком долго, да и скрыть в этом объяснении необходимое было бы невозможно. А скрыть нужно, поскольку мы не знали, как долго будет висеть над нами эта беда. Но теперь я могу рассказать правду, и состоит она в том, что Исида моя родная сестра, а у вас с Кефером есть младшая сестра, — Мерит выждала, пока первое удивление у её старшего сына пройдёт и закончила: — Это Сехмет.

«Клянусь, если б я не был фараоном, мы не были бы роднёй, а я был мальчишкой, я расхохотался бы», -подумал Кефер, глядя на лица брата и сестры — до того эти двое были удивлены и растеряны, однако лёгкая улыбка на лице младшего сына Ра всё же появилась. Остальные же сохраняли серьёзность. Хотя нет, вон Гиксос с Рамзесом тоже улыбаются, да и Нейт едва скрывает улыбку.

— Как она может быть моей сестрой? — удивился Эксатон и почти дико посмотрел сначала на Сехмет, а потом на мать.

— Она твоя родная сестра, и от неё это тоже скрывалось, — ответила Мерит и добавила: — Я хочу, чтоб мои дети вернулись ко мне.

— Это глупо, — помотал головой Эксатон. — Куда возвращаться? В этот глупый городок? Я сам фараон, я собрал собственную армию, я живу здесь, как хочу. А что будет со мной там?

— Там будет твоя семья, — ответила царица.

— Отец, который отнимет власть, брат, который будет лезть не в своё дело, Совет, который будет против любой мысли. А теперь ещё и сестра с другими родственниками, которые будут считать своим долгом помогать мне в моих делах!

— Если ты сам не можешь ужиться, Эксатон, тогда тебе действительно нужно оставаться в Тёмной пирамиде, где никто не посмеет возразить тебе, — в отличие от своей сестры Мерит не обладала ангельским терпением, а слова про родных задели её. — И мне больно осознавать, насколько жесток мой сын. Но твоему возвращению я буду — уж поверь — рада. Что же касается моей дочери — я хочу забрать её с собой, потому что меня не было с ней слишком долго.

— Разве я вам дочь? — растерянно спросила Сехмет, ошеломлённая больше всех в семье, ещё не веря в слова Мерит и не понимая, что ей делать дальше.

— Откуда у тебя этот урей? — вместо ответа спросила Мерит, указывая на змейку на немесе львицы.

— Мне сказали, что мои родители оставили мне его.

— Это наш урей, — сказал Ра.

Казалось, она всё ещё не верит. Она думала, она сомневалась, она не могла найти иного объяснения, кроме как тех, что Мерит — хоть и скомкано — дала ранее. Но это была просто невероятная история! Кефер, с которым она вообще-то ладила, когда не выполняла приказы Эксатона, наконец не выдержал: сестра, о которой он раньше даже не знал, не может поверить, что нашлись её настоящие родители (а всем было известно, что Сехмет жила приёмной дочерью в той семье, где росла). Молодой фараон решился действовать самостоятельно и подошёл к Сехмет.

— Послушай, мы ведь всегда враждовали, так? Думаешь, я мог бы считать тебя сестрой и стоял бы здесь, если б это не было правдой?

— Ты знаешь, как мы враждовали, — тихо ответила Сехмет, чтоб её расслышал только Кефер.

— И тем не менее. Ты же меня отравить пыталась. Именно пыталась, а не хотела, — сказал он, как только она открыла рот.

— И ты хочешь сказать, что сможешь называть меня сестрой? — с сомнением спросила львица.

— Смогу, ведь ты моя родная сестра. Нам просто нужно привыкнуть к этому. А ты, брат? Неужели не хочешь начать всё сначала?

Эксатон, уже успокоившийся и начавший обдумывать своё решение, открыл рот, думая потянуть время, чтоб окончательно решить, но тут проговорила Сехмет:

— Я верю. Да, я пойду с вами.

Эксатон недовольно кашлянул, но теперь уже ничего не мог сделать Сехмет, ведь она была одной с ним крови, и согласился пойти в Золотой город, чтобы узнать, почему мать ушла от них и была в плену у Баала столько лет.

Примечания автора:

*Потому что первый праздник был в честь возвращения Ра, второй — в честь постройки дамбы Кефера.