День за днем (гет)

Утром еле продираю глаза. Башка трещит и отдается в затылке тягучей болью. На хрена я вчера столько выпил? Хорошо хоть на работу спешить не надо… А может ну ее вообще? Зима что-то такое бормотал вчера про отгул до самого вечера. Черт! У Аньки же целый день эфир! Нужно ее впрячь в подготовку, пока не упорхнула! Но сначала под душ — взбодриться и привести мозги в порядок. Вылезаю из постели и ползу в ванную.

Душ действительно делает чудеса, и спустя полчаса, отказавшись от завтрака, я уже кручусь у раскрытого шкафа в спальне, подбирая наряд на вечер. Та-а-ак, это отделение не пойдет, тут мужские рубашки и моя юбка, лезу в другое отделение — тоже не густо, только полосатое платье, в котором ходил с Калугой в ресторан — для торжественных официальных мероприятий как-то не катит. Есть еще одно платье, и я его примериваю. Оно серое с короткими рукавами, с карманами и небольшим вырезом. Когда мы его покупали, оно показалось мне довольно симпатичным. А может Анька убедила в этом, не помню. Надеваю и прилагающийся к платью широкий белый ремень. Только никак не пойму, куда конец девать — он длинный и болтается. С недовольным фэйсом направляюсь в ванную, которую уже оккупировала Сомова и торчит там перед зеркалом, накрашивая ресницы.

— Ань, я не буду одевать эту ерунду!

Выпячиваю живот вперед и смотрю на себя вниз — пряжка выпирает, словно кнопка у Карлсона.

— Оно на мне болтается… Я чувствую себя пугалом! Даже не живот, а пузо вообще!

Пытаюсь вмять пряжку внутрь туловища:

— Был нормальный плоский живот, а теперь вообще хрен знает чего!

Жду, чего скажет Сомова, но ей, кажется, наплевать — стоит у зеркала и наяривает ватной палочкой, вычищая чего-то там под бровями.

— Слушай, не нравится — не надевай.

Это не ответ. Продолжаю стоять, засунув, ссутулившись, руки в карманы платья.

— А что тогда одевать?

— Не знаю.

Блин, подруга называется… Не получив ответа, разворачиваюсь и иду назад к спасительному iкафу — вдруг еще что нарою.

— Может, может, может… Вот это?

Снимаю еще одно платье с вешалки и бегу с ним к Аньке в ванную. Там прикладываю к себе так, чтобы ей было видно в зеркале. Оно темное, с узкими бретельками, большим вырезом на груди и широким подолом, расходящимся складками.

Жду приговора. Сомова смотрит через зеркало и раздраженно бурчит:

— Да, надень это.

Как-то без энтузиазма. Честно говоря, у меня тоже насчет него сомнения.

— Не.

Отстраняю платье от себя и держу перед собой на вытянутой руке:

— Нет, это слишком откровенное. Буду ходить там, ляжками трясти. Я же договор иду подписывать, а не мужиков кадрить.

Засовываю вешалку с платьем обратно в шкаф... Вот зачем спрашивается купил, если носить не собираюсь? Иногда удивляюсь сам себе — логики никакой, баба бабой. Из ванной доносится:

— Не нравится — не надевай.

В недоумении иду к Анюте — кажется, Сомова помогать мне сегодня не собирается вообще. Почему? Вроде же помирились:

— Слушай, Ань.

— Что?

— У меня вообще такое ощущение, что тебе по фиг, в чем я пойду!

Поджав губы, снова сую руки в карманы платья. Сомова косится из зеркала и ухмыляется:

— Слушай, ну тогда я тебе предлагаю классический вариант — кеды, жабо и буденовка. И пока твой Гальяно будет пребывать в анафилактическом шоке, ты как раз три контракта и подпишешь!

Знакомый креатив. Киваю, притоптывая нетерпеливо ногой и складываю губы баранкой:

— О-о-очень смешно!

— Зато продуктивно.

Вот значит как? Выплывай, как сумеешь? Снова бегу к шкафу, снимаю с вешалки еще одно платье и тащусь опять к Сомовой. На полдороге передумываю… Может и правда хватит заниматься любительством и пора переходить к профессионалам?

— Ладно, Анечка, спасибо тебе большое за помощь. Спасибо!

Иду в гостиную и слышу вслед:

— Пожалуйста, всегда обращайтесь.

И тихое:

— Вот, дура!

Я все слышу, я все слышу… Это что ж такое? Я к ней, как к лучшей подруге, за, можно сказать, жизненно важным советом, а она меня вот так? Я почти бегом возвращаюсь назад, размахивая вешалкой с платьем, заглядываю в дверь ванной и ору в ответ:

— Сама, дура!

Сама все сделаю, еще и получше! Тьфу... сам! Бегу в гостиную, бросаю платье на диван и, подсев к открытому ноуту, набираю в поисковике всего два слова — «салон красоты».

К тому времени, когда Сомова, наконец, уходит на работу, я успеваю облазить пару десятков адресов с полным комплексом услуг — и накрасят, и причешут, и наманикюрят с ног до головы, в смысле до рук, и даже эпиляцию сделают. А еще отведут в модный бутик со стилистом-имиджмейкером. Впереди почти весь день — я успею все!

* * *

День пролетает, можно сказать, в новых впечатлениях. Если бы Анька не закапризничала, я бы наверно на такой подвиг еще долго не решился. Главное, там, в салоне на Кутузовском, куда я отправился по причине близкого расположения, все такие любезные — за ваши деньги, все что угодно. Хоть ты немая мартышка волосатая, хоть бывший мужик, ни бельмеса не смыслящий. Плати и из тебя сделают человека… В смысле, женщину.

Ну, а вопрос с одеждой я решил просто — пошел по накатанной дорожке — надел длинную юбку и ту самую темную блузку со спущенным плечом, в которой уже засветился однажды на вечернем корпоративе в «Дедлайне»... Никто, тогда, помидорами не закидал, прокатит и на этот раз.

* * *

Вечером еду на Русаковскую, в отель «Бородино». При полном, как говориться параде. Представляюсь, и меня сразу препровождают в номер господина Гальяно:

— Вас уже ждут.

Пока поднимаемся в лифте, пытаюсь выяснить у дежурного — приехал ли кто еще к хозяину номера. Но дежурный, как говорится, лишь дежурно улыбается. Когда подходим к двери люкса, провожающий осторожно стучится, приоткрывает дверь и запускает меня внутрь…. Гальяно не видно. Походу вообще никого здесь нет. И что делать? Не у двери же стоять. Прохожу внутрь и осматриваюсь — да, неплохо живут олигархи.

В комнате неяркий свет от торшера. Номер большой, внешне богатый — стол с фруктами и конфетами, тут же диван и кресла, обитые шелком, на стене большая картина в раме. В углу, почему-то, широкая кровать. Мы что, контракт, в спальне будем подписывать? И еще куча дверей из других комнат и помещений, может Гальяно прячется там?

Иду к окну, отсюда неплохой вид сверху на Москву. Заодно смотрю на себя в стекле — вечерний макияж, приглаженные волосы, заколотые в хвост — все вроде в норме… Почему же внутри, так неспокойно? Пожалуй, нужно было внизу дождаться остальных. Стою, минута за минутой, и пялюсь на улицу. Тут же, рядом, на широком подоконнике тарелки, какие-то закуски, ваза с фруктами. Странная обстановка… и, главное, никого нет! Отхожу от окна и останавливаюсь посреди номера. Жутко нервничаю — вцепившись одной рукой в сумку, висящую на плече, вторую упираю в бок:

— Ну и где народ?… Капец! Летишь, летишь… Остальные ползут как черепахи.

Подхожу к тумбе с золотыми настольными часами и пытаюсь отвлечься, разглядывая их с разных сторон. За спиной щелкает одна из дверей, и я вздрагиваю от неожиданности. Гальяно так стремительно подходит ко мне, что я едва успеваю выпрямиться и повернуться к нему лицом. В светлом костюме, по-прежнему слегка небрит и у него в руках два бокала с шампанским — будто только что явился со вчерашнего банкета. Протягивает один из них мне:

— Прошу

Нет, мне все это не нравится. Ни тебе здрасьте, ни как дела. Растерянно смотрю на бокалы:

— А-а-а… Вообще-то я, во время проведения официальных мероприятий и…

Отвожу глаза, отрицательно тряся головой и подбирая слова.

— Марго, ну какая официальность? Считайте, что вы у меня в гостях.

В гостях? Пытаюсь выглядеть уверенным, убедительным и вежливым. И смотреть в глаза:

— Спасибо, но… Шампанского мне вполне хватило вчера.

— Да? А с клубникой?

Чего пристал... Быстрей бы народ приходил, что ли. Но и невежливым быть не хочется. Черт его знает, как там у них, у олигархов — может жрать шампанское с клубникой самое естественное дело, особенно в гостях… Отвожу взгляд в сторону и начинаю мяться, не зная соглашаться или нет.

— М-м-м? Марго, не обижайте меня.

Вымученно улыбаюсь:

— Ну, если только с клубникой.

— С самой вкусной клубникой!

— Угу.

Он уходит, а я остаюсь посреди номера с бокалом в руке. Улыбка тут же сползает с моего лица.

Паника внутри нарастает. Да что скрывать — я трушу. Один на один… Да, ладно… Одна наедине с практически незнакомым мужиком в номере… Черт его знает, какие у него тараканы в башке. Завалит и «мяу» не скажешь.

Ставлю свой бокал на стол со снедью, снимаю сумку с плеча и, порывшись, извлекаю на свет мобильник. Сейчас я этих гавриков взгрею, уже все сроки прошли, а они все где-то плетутся. Снова вешаю сумку на плечо, открываю крышку телефона и начинаю судорожно набирать номер Зимовского. Блин! Не отзывается! Так, спокойно, спокойно… Начинаю метаться туда — сюда по номеру, параллельно набирая номер Эльвиры — уж она то должна ответить. Долгие гудки, а потом отбой. Да что ж такое то?! Наверно они где-то вместе, вне зоны доступа мобилы. Беззвучно матерюсь последними словами и предпринимаю еще одну попытку — звоню Кривошеину. Тот же результат. Нет. Это уже не случайность, это уже заговор. Отрываю трубку от уха и зло трясу ее с желанием треснуть об пол со всей силы:

— Да, Евпатий — коловратий!

Из соседней комнаты вновь появляется Гальяно с вазочкой клубники в руках:

— Что, что, что… Что случилось?

Засовываю телефон назад в сумку и смотрю на нашего олигарха:

— Да нет… Просто, странно!

— Что, странно?

Изучаю узоры на паркете, мой мозг сверлит одна неприятная догадка, которую я боюсь озвучить. Наконец, решительно вскидываю голову:

— А где, все?

Гальяно оглядывается по сторонам:

— А что, нам кто-то еще нужен?

Вот теперь паникую по-настоящему. В голову лезут все недомолвки и странные намеки вчерашнего банкета. Отвожу взгляд в сторону, задумчиво сжав губы гузкой, а потом снова смотрю на Серхио:

— Простите…, не поняла.

— Ну, а что тут понимать то? Марго мы вдвоем…, мы можем решить любые вопросы.

— А-а-а…

Делаю вид, что в курсе, а сам судорожно пытаюсь придумать, что же делать. Так, сейчас главное собрать мысли в кучку, а для этого нужно время. Беру свой бокал со стола:

— А-а-а…, а покрепче?… Ничего нет?

— Давайте начнем с этого, а потом посмотрим, угу?

— Угу.

Чокаемся и пьем шампанское.

— Маргарита, я буду откровенен. Глядя на вас, во мне просыпается здоровый аппетит.

Звучит двусмысленно, но я тут же хватаю со стола тарелку с бутербродами:

— Тогда, может быть, бутербродик? Ну, так сказать, заморить червячка?

Серхио смотрит на меня с недоверием — действительно ли перед ним святая простота:

— Спасибо.

Сую ему в руки всю тарелку — пусть займет и их, и рот. По крайней мере, несколько минут выиграю.

— Угу.

Пока он зависает над бутербродами, ко мне приходит спасительная мысль, где можно спрятаться и спокойно все обдумать. Протискиваюсь мимо него, оглядываюсь и поднимаю палец вверх:

— Escuse me, я на секундочку.

Торопливо иду в сторону двери с эмблемой душа, по пути вытаскивая телефон из сумки. У дверей чуть торможу, чтобы бросить сумку на ближайшую тумбочку, а сам с мобилой шмыгаю в ванную комнату, напоследок послав Гальяно ослепительную улыбку, и плотно прикрываю дверь. Уф-ф-ф, теперь можно перевести дух. Оглядываюсь по сторонам — здесь богатое зеркало, раковина с позолоченными кранами, ванна. Привалившись спиной к закрытой двери, с перекошенным от безнадеги лицом, даю волю чувствам — подняв сжатый кулак над головой, с размаху стучу себя по бедру и сквозь зубы посылаю проклятия на головы поганых креативщиков:

— Капец, это полный капец!

Нервно переступаю с ноги на ногу… По крайней мере, здесь можно привести мысли в порядок и заменить панику и истерику на здоровую злость. Она мне сейчас гораздо полезней. Упираю руки в бока:

— Черт, вот твари, ну не твари, а? Они что, мне брачную ночь решили устроить, да?

Кусаю губы в полной растерянности. Из — за двери доносится голос Гальяно:

— Маргарита… Марго!

Блин, да подожди ты! Начинаю метаться по маленькому помещению от раковины к ванне, от ванны к раковине.

— Думай, думай Гоша. Гоша, думай, думай!

Снова слышится:

— Марго-о-о… Ждем.

Наконец, в мозгах начинает что-то пробиваться — еще не план, но уже идея. Открываю крышку мобильника:

— Черт, как же я сразу не допер!

Сажусь на край ванны и начинаю поиски контактов.

— Дина, Дина. Диночка, Динуля… Где же ты, моя сладкая…

В телефоне ее номера не находится. Это капец... С отчаянием захлопываю никчемный мобильник и чуть не плачу от досады:

— Черт!

Вскакиваю, и снова, уперев руки в бока, начинаю метаться по ванной. Где же, где же может быть ее номер? Так спокуха, вспомнил! Снова открываю крышку телефона и набираю номер Калуги:

— Алло.

Наконец, слышу ответное:

— Алле, алле, да?

Останавливаюсь напротив зеркала и буквально шиплю в трубку, приглушая голос:

— Андрей!

— Я слушаю. Марго это ты? Пожалуйста, говори погромче, я ничего не понимаю.

Куда блин, громче?! Я тут, как Мата Хари, можно сказать.

— Я не могу! Андрюха слушай, выручай! Это вопрос жизни и смерти. Ты сейчас дома?

— Да.

— Ты не можешь сейчас метнуться на работу? У меня, там, в кабинете, лежит моя записная книжка.

— А сама ты сейчас где?

Я уже психую — какая блин разница, в какой я… Могу, конечно, в рифму сказать! Срываюсь на какой-то сип от избытка эмоций:

— Да это капец, как важно! Слушай, я тебе потом все объясню, а? Выручи, пожалуйста.

— Ладно, ладно, не вопрос, я сделаю. Ты только так не переживай.

Захлопываю крышку мобильника и прикидываю — Андрюхе потребуется, не меньше получаса. Столько времени я здесь не высижу. Тем более, что из-за двери опять слышится:

— Маргарита, у тебя там все в порядке?

Поднимаю глаза к потолку, оглядываюсь на дверь, а потом прижимаю губы к узкой щели между дверью и наличником:

— One second, please.

— Понятно.

Облегченно вздыхаю — там, за дверью, раздается телефонный звонок и слышится бубнящий голос Гальяно. Слава богу... Хоть бы подольше трендел. Прислушиваюсь:

— Я, кто же еще… Нет, не в Барселоне.

Я мотаюсь по ванной, похлопывая себя по щекам, туда-сюда, туда-сюда и мысленно тороплю Андрюху «Ну, звони же, звони». За дверью бубнеж продолжается:

— Где, где… в Караганде. Короче, давай побыстрей, что ты хотел? У меня, тут, очень важный вопрос.

Важный вопрос у него. У меня твой вопрос знаешь где? Сую два пальца в рот, изображая перед невидимой публикой рвотный рефлекс… А Калуга все не звонит... Наконец метания надоедают, останавливаюсь возле зеркала и, упершись обеими руками в раковину, мотаю головой:

— Вот подстава, а?

Еще несколько минут, и этот крендель начнет выламывать дверь. Досрочный звонок лежащего у раковины мобильника, застает меня почти врасплох. Андрюха — метеор, бегом бежал, что ли? Торопливо открываю крышку и прикладывает трубку к уху. Там слышится:

— Марго.

Все равно шиплю:

— Ну, где ты ходишь то?

— Марго извини, я не мог быстрее, меня и так чуть Камазом не переехали. И вообще, что у тебя с голосом?

— Андрюх, потом, все потом! Давай, ты нашел мою записную книжку?

— Да ищу я, ищу… Как она выглядит?

— Да обычная, в коричневой обложке.

В трубке слышится бормотание:

— Это опять не то…, коричневая …, это визитница… А вот, вижу! Подожди, да это же вроде Гошина.

— Слушай, какая разница, Гошина, моя. Давай, быстрее открывай там, на букву «Д».

— Хорошо, хорошо, сейчас. Подожди. А, Б, В, Г, Д…

— Вот, там должна быть Дина.

— Диана… Дарья… Донцова… Донцова, та самая что ли?

Господи, чем он там занимается, тормоз! Я уже брызгаю слюной от нетерпения и буквально шиплю по-змеиному:

— Та самая, давай быстрее!

— Сейчас, сейчас, хорошо, хорошо…Так, так...Дина, Дина, Дина… А вот, Дина. Да, есть, записывай номер.

Он начинает диктовать:

— 8 — 916 — 552 — …

Я тут же вспоминаю номер и сам:

— Ага, ага… 52 … все я вспомнила! Спасибо Андрюха. Ты меня спас, я твой должник, все пока!

Захлопываю мобильник и облегченно выдыхаю:

— Фу-у-у-ух

Половина дела сделано. Потом снова открываю его и набираю номер. Пока идет соединение, смотрюсь в зеркало — убить полдня в салоне и ради чего, спрашивается? Ну уроды, доберусь я до вас.

— Дина, Дина, Диночка, возьми трубку родненькая… Пожалуйста!

— Алло.

Вздыхаю с облегчением — это она. Опираюсь свободной рукой о раковину:

— Алло, Дин, привет! Это Марго, Гошина сестра, ты помнишь?

— Да, конечно, а что Гоша уже вернулся?

— Нет, Гоша еще в Австралии. Слушай, Диночка, тут дело есть — на пятьсот долларов. Ты сейчас не занята?

— Нет, а что?

— Слушай, выручай. Работа есть одна классная, только нужно, чтоб прямо сейчас!

— Говори адрес или лучше сбрось на телефон.

— Ага, лови!

Как только она вешает трубку, быстро набираю СМС с названием отеля и номером апартаментов.

* * *

Прятаться в ванной до бесконечности невозможно, и я выползаю наружу. И сразу натыкаюсь на Гальяно, который, истерзанный ожиданием, нетерпеливо прохаживается неподалеку. Обреченно вздыхаю и иду к нему.

— Все в порядке?

Мой взгляд рыскает по углам, не в силах подняться и встретиться с глазами Гальяно:

— Более, чем.

— Ваш коньяк, сеньора.

Протягивает мне бокал. Приходится брать — сам же просил, покрепче.

— Спасибо.

По-прежнему стараюсь не глядеть в сторону Серхио — не хочу провоцировать его на новые посягательства. Я весь на нервах, внутренний колотун достигает своего апогея. Опять глубоко вздыхаю, стараясь хоть немного успокоиться. Гальяно начинает новые подкаты:

— Ну, что, выпьем за нас?

— Ну, да, больше же не за кого.

Чокаемся и делаем по глотку. Он смотрит на меня:

-А-а-а… хе-хе… Как вам… купаж?

Типа у нас светская беседа? Поддержав коньяк немного во рту, глотаю:

— Вы знаете… жестковат!

Черт, чем бы его занять пока? До Дины? Бросаю на Серхио осторожный взгляд:

— Я предпочитаю более мягкие сорта.

— Да… хэ… у меня такое ощущение….

Он смотрит на меня, как удав на кролика:

— … Что более мягкого здесь уже не найти.

Проглатываю застрявший комок в горле. Это он о чем? Это он о своем… Начинаю суетливо крутить головой, высматривая на всякий случай пути отступления. Мои потуги не остаются незамеченными:

— Что вы волнуетесь, я все закрыл.

Вот, как раз этого, я и боюсь. Нервно вздыхаю и выдавливаю из себя какие-то невнятные звуки:

— Ну-у-у… э-э-э.

Гальяно забирает у меня бокал и ставит на стол. А я так и стою, уперев руки в бока и иногда нервно почесываясь. Капец. От таких стрессов не только чесаться начнешь, это самое меньшее. Неожиданно Серхио предлагает:

— Может, потанцуем?

Я прикидываю, насколько это безопасно и решаюсь:

— Да, а что, можно.

Надеюсь, это позволит потянуть время.

— Можно и потанцевать.

Несколько неловких движений руками, которые я не знаю куда пристроить, наконец, одну руку кладу ему на плечо, создавая локтем просвет между нами и не давая этому мачо слишком тесно прижиматься во время танца. Другую свою руку вкладываю в его, так мне спокойней контролировать ситуацию. Он же свою вторую клешню пристраивает у меня на талии. Начинаем медленно двигаться под тихую музыку. Через минуту явно чувствую, как его рука с талии настойчиво сползает вниз и потом пристраивается на моей заднице. К такому повороту я не готов и, с каким-то всхлипом, пытаюсь своей левой рукой вернуть шаловливую ручонку на прежнее место. Над ухом раздается одобрительное мычание:

— М-м-м.

Судорожно вспоминаю наставления Сомовой и схожие эпизоды из своей прошлой жизни. Ничего не идет на ум, и я пытаюсь все перевести в шутку:

— Вы там что-то ищите?

— Маргарита.

— Что?

— Вы чудо.

Нервно усмехаюсь, хотя мне и не до смеха:

— В перьях, да?… Ха-ха.

— Маргарита, поймите…

Так, пора брать процесс в свои руки, иначе потом хлопот не оберешься. Кошусь на часы на руке. Интересно, где сейчас Дина?

— Да, ладно... Маленький Серхио хочет, чтобы ему было хорошо?

— Очень, очень, хочет.

— Тогда придется капельку подождать.

Стараюсь выбраться из его объятий, но не тут-то было.

— Да я, прям…

Он крепко держит меня за талию, и я старательно отдираю его руки от себя:

— Я сейчас…, сейчас, быстренько, в ванную схожу.

Гальяно пытается протестовать, но не очень настойчиво:

— Только что оттуда.

Он еще держит мою руку, но я все-таки вырываюсь:

— Я там была по другой причине.

— А…, в смысле у девчонок, сложнее, чем у мальчишек?

— Ты даже представить себе не можешь, насколько!

Я даже закатываю глаза к потолку и, подняв руки вверх, сотрясаю ими, подчеркивая эту огромность отличий. Уж я-то знаю. Быстренько ухожу, посылая улыбку своему кавалеру. Слышу в спину лишь нервный смешок:

— Ну, да… Хитрая, бестия!

Ныряю за дверь ванной и закрываю за собой дверь. Тут же начинаю яростно нажимать кнопки мобильника, набирая Дину. Нервы на взводе:

— Блин, ну где эта дура?!

Прикладываю трубку к уху:

— Алло, Дина, ты где?

— Извини, я тут немножко задержалась.

Какая мне на хрен разница тут ты задержалась или там. Я конкретный вопрос задал.

— Я тебя спрашиваю — где ты?

— Буду через пять минут.

Другое дело. Вышагиваю взад-вперед по крохотному пространству и, как могу, тороплю ее:

— Давай, давай родная, врубай пятую скорость, давай!

— Лечу да, уже лечу.

— Давай, давай, жду!

Захлопываю крышку и сразу слышу за дверью:

— Маргарита, долго еще?

Прижимаюсь опять губами к дверной щели:

— Иду-у-у!

Смотрю на себя в зеркало и делаю несколько глубоких вдохов — выдохов. Ну, что начинаем второе действие?

— Капец, Гоша, а?

Качаю головой, удивляясь сам себе, и всему что сейчас происходит.

— Кому расскажешь, не поверят!.... Фу-у-х.

Собравшись с духом, быстро выбираюсь наружу. Тут уже меня поджидает Гальяно с двумя бокалами коньяка, он демонстративно чокается ими, издавая звон. Смотрю, этот укурок уже снял костюм и переоделся в халат — похоже, у него тоже в планах перейти ко второму действию. При моем приближении Серхио поднимает бокалы:

— Повторим?

Внутренний колотун опять начинает проявляться, и я нервно сглатываю — совершенно не представляю, как будет дальше развиваться сценарий… Вернее, захочет ли Гальяно следовать моему сценарию… Так что выпить не повредит!

— Можно.

— За что на этот раз?

— Давай…э-э-э... а-а-а… за «Спартак»!

— За какой — такой «Спартак»?

— За московский.

— А-а-а…ха-ха-ха. Ну, я за «Барселону» болею.

Походу он тоже нервничает, как и я. Несем оба, какую-то ахинею. Чокаемся и я бормочу, пожав плечами:

— Ну…, твои проблемы.

Набрав в легкие воздуха, выдыхаю:

— Хо…

И опрокидываю весь бокал себе в рот, до дна. Гальяно смотрит, не отрывая глаз, на весь этот алкоголизм и задумчиво тянет:

— Ага…

А потом я глотаю напиток и, опустив голову вниз, прислушиваюсь к себе, чувствуя, как обжигающая жидкость проскальзывает внутрь. Она растекается по жилкам, снимая напряжение и заставляя быть смелее и бесшабашнее. Отдаю бокал назад, шумно выдыхаю и стремительно иду мимо Серхио к темному окну — здесь мы с ним еще не стояли и не обсуждали московские виды. Опираясь руками о подоконник, смотрю на ночной город. Слышу сзади голос Гальяно:

— Слушай, Маргарита Реброва, ради тебя я готов выпить даже за «Галатасарай».

Слышу стук бокала поставленного на столик. Чем бы его еще отвлечь? Разворачиваюсь и отхожу от окна. И сразу попадаю в объятия Гальяно. Все происходит так стремительно, что я успеваю только взвизгнуть — он подхватывает меня на руки, делает несколько шагов, и мы вместе валимся на кровать.

— О…Ух!

Он оказывается лежащим на спине, подо мной, это позволяет сразу среагировать и на ходу скорректировать план действий. Отстраняюсь от него, пока не начал тискаться, встаю на четвереньки и начинаю нежным голоском успокаивать:

— Тихо, тихо, тихо…

Серхио приподнимает голову от подушки:

— Что? Что, не так?

Африканские страсти мне ни к чему:

— Нельзя… Я люблю все делать сама.

— Да? Хорошо, хорошо.

Гальяно успокаивается, укладывается назад на подушки, поднимая руки вверх, словно сдаваясь, а потом складывает руки на груди. Осматриваюсь вокруг, потом тянусь через Серхио к полосатому галстуку, висящему на спинке кровати, и снимаю его оттуда:

— Ну, что, поиграем?

— Во что?

Продвигаюсь на коленках повыше к изголовью и усаживаюсь на поджатые под себя ноги:

— Сейчас увидишь.

Галстуком завязываю Гальяно глаза, и он радостно бормочет:

— Хэ…Слушай, не знал, что тебе нравятся такие штучки.

Мне сейчас не до разговоров. Нужно все успеть к приходу Дины. Развязываю пояс его халата и тащу тяну за него, вытаскивая. Теперь рука. Отсюда не достать.

— Мне мно-о-о-гое, чего нравится!

Перекидываю ногу через лежащее туловище и усаживаюсь на Серхио сверху. Похоже, ему это в кайф и он что-то довольно мычит. Захватываю петлей из пояса его левую руку, и начинаю приматывать к спинке кровати.

— Марго-о-о, что ты делаешь?

— Я играю.

Наматываю несколько узлов, но не очень крепко. Гальяно удивленно посмеивается:

— Хэ-хэ… Марго-о-о

Снова перелезаю через Серхио и вообще спускаюсь с кровати в поисках какой-нибудь веревки. В дверь раздается негромкий стук — это Дина. Нужно срочно завершать процесс — на глаза попадается гостиничный телефон, и я снимаю с него трубку, соединенную длинным витым проводом с аппаратом. Гальяно бормочет:

— Кто там барабанит, а?

Встав одним коленом на постель, я беру свободную руку Серхио и начинаю накручивать на нее телефонный провод.

— Уже никто.

Потом просовываю трубку в резное отверстие в спинке кровати:

— Так… во-о-от.

Поднимаюсь с кровати и осматриваю творение своих рук. Если не сильно будет дергаться, то система выдержит.

— Лежим тихо.

— Ты куда?

— Лежи, жди, а то будешь наказан!

— Даже так?

Иду к столику с музыкальным центром, и, повернув ручку, включаю музыку погромче.

— А ты как думал!

Мне уже самому весело и забавно от затеянной игры. Тихонько пробираюсь к двери номера и открываю ее, впуская Дину. Гальяно нетерпеливо зовет с кровати:

— Марго, ну где ты?

— Тихо, я сказала.

Веду Дину за собой, мы останавливаемся у кровати, и я шепотом даю ей на ухо последние ЦУ:

— Вот клиент. Начнем вместе, а потом я в ванной. Главное, что бы он ничего не понял.

Гальяно опять кричит:

— Где ты?

Чуть склоняюсь над кроватью вблизи изголовья и стараюсь придать голосу игривости:

— Терпение…, терпение.

Гальяно бормочет что-то невнятное под нос. Дина быстро раздевается и остается лишь в комбинации и чулках. Она ловко забирается на постель и сразу седлает Гальяно, усаживаясь сверху. Я одной ногой тоже залезаю на кровать, располагаясь над распростертым телом так, чтобы мой голос звучал прямо от Дины. А та тем временем кладет обе руки на грудь Гальяно и начинает ее поглаживать. Наш олигарх просто млеет:

— Марго …

Из его горла раздается что-то нечленораздельное. Чтобы не дергался, я обозначаю свое присутствие:

— Тихо, тихо… Мы будем делать это молча.

Смотрю на Динку и киваю ей — давай, подруга, покажи класс. Дина ложиться сверху на Гальяно, который продолжает что-то невнятное бормотать, ну а я тихонько слезаю и медленно отступаю к ванной. А потом и прячусь в нее, закрывая дверь — сам не люблю, когда стоят над душой во время работы.

* * *

Сидеть в ванной и считать минуты быстро надоедает. Интересно, скоро они? Чуть приоткрыв дверь, смотрю в узкую щель — отсюда мне видны лишь две пары ног, но и этого достаточно, чтобы понять — процесс в разгаре… Поглядываю на часы — ну, гиганты… Вдруг слышится благодушное:

— А-а-а…, вот это я улетел…

Чуть приоткрываю дверь шире и вижу сидящую верхом на Гальяно Дину. Та кидает взгляд в мою сторону, потом поправляет растрепавшиеся волосы. Я отворачиваюсь — самое утомительное дело — ждать и догонять. Вдруг слышу голос неугомонного Гальяно:

— Марго, ты куда?

Дверь в ванную внезапно открывается, заставляя меня отступить на шаг назад, и внутрь заползает замученная Дина. Я пытаюсь выглянуть и посмотреть, все ли снаружи в порядке и кричу успокаивающе:

— Я сейчас верну-у-усь!

Дина жалобно на меня смотрит:

— Фу-у-у, Марго, я так больше не могу.

Она берет в руки бокал с шампанским, оставленный мной на столике возле раковины:

— Этот урод каких-то таблеток обглотался.

Смотрю на нее, открыв рот. Бедненькая… Но если она сейчас заартачится, то все будет напрасно. Отнимаю у нее бокал и ставлю его назад — не время расслабляться:

— Слушай, Диночка, родная, дорогая моя, придется потерпеть.

Она мнется и чуть жалобно смотрит на меня:

— Мне тогда придется отменять второй вызов.

Потом окидывая себя взглядом, поправляет комбинацию. А я тут же хватаюсь за ее слова:

— Ну, и отменяй! Я оплачу по двойному тарифу, ты меня знаешь. Я не подведу.

Из-за двери раздается голос Гальяно:

— Марго! Я уже скучаю…

Подталкиваю мою труженицу к выходу:

— Давай, давай, сделай его!

— Фу-у-ух.

В дверях Дина вдруг оборачивается и почти смущенно спрашивает:

— Он что, иностранец что ли?

Сдвигаю удивленно брови:

— С чего ты взяла?

— Он там, то ли по-итальянски, то ли по-испански чего-то такое...

Мотаю головой и морщусь:

— Дин, тебе что, есть разница?

Она кокетливо качает головой и смеется:

— Для коллекции.

Такое хобби заставляет вспомнить прежнего себя и тоже рассмеяться:

— Испанец, испанец. Давай, покажи ему корриду.

Из комнаты снова слышится нетерпеливое:

— Марго!

Кричу в ответ:

— Иду, иду.

Отправляю подругу на новые сексуальные подвиги, и прикрываю дверь, оставляя небольшую щель. Кажется, прокатило. Облегченно вздохнув, усаживаюсь на столешницу рядом с раковиной, беру бокал с шампанским и пью. Отсюда слишком впечатляюще выглядит, как резвится Дина, поэтому пересаживаюсь на табурет возле ванны и, подперев голову рукой, облокачиваюсь на ее край — пытаюсь поразмышлять о превратностях судьбы…. Убивать время и развлекаться подручными средствами приходится еще достаточно долго. Сначала я разглядываю висящие на крючке купальные шапочки и запускаю их в воздух, оттягивая резинку…, потом рассматриваю и ощупываю все пузырьки и баночки возле зеркала…, включаю и выключаю висящий тут же фен…, снова пью шампанское и снова подглядываю в дверную щель за успехами в постельном сражении. Поглядываю на часы на руке — все равно время ползет слишком томительно и медленно. Дина там, по-моему, уже на последнем издыхании. Наконец, дверь открывается, и я бросаюсь навстречу боевой подруге. Она уже успела накинуть жакет, прямо поверх комбинашки, и даже повесить сумку на плечо. Теперь устало отдувается:

— Фу-у-ух, киборг какой-то.

Измотанным взглядом смотрит на меня, ожидая сочувствия:

— Сам укатался и меня укатал.

Его у меня, как и благодарности, воз и маленькая тележка. Сжимаю ладонями ее лицо:

— Диночка, спасибо родная моя, спасибо.

Я доволен до пузырей и готов ее расцеловать. Что и делаю:

— Спасибо, спасибо тебе.

Дина улыбается в ответ:

— Тебе, спасибо.

Пора переходить к финальному действию спектакля. Я уже чувствую себя на коне и, уперев руки в бока, начинаю подельницу выпроваживать:

— Завтра заглянешь, не забудь, ага?

Дина задерживаться не собирается, и уже застегивает жакет на груди:

— Я не забуду.

В дверях из ванной, она оборачивается:

— Брату привет.

Тороплю ее:

— Давай!

Хорошая она девка…. Напоследок игриво шлепаю ее по попке, как в добрые старые времена... А потом, опомнившись, смущенно улыбаюсь и отворачиваюсь. Динке это видимо тоже что-то напоминает, она чуть улыбается, немного удивленно и тормозит. Я машу рукой — не заморачивайся:

— Давай, давай, иди.

Стоя в проеме ванной комнаты, наблюдаю, как она идет к выходу из номера, открывает входную дверь, оборачивается и прощально машет мне рукой. Я тоже делаю прощальный жест. Видимо, Гальяно слышит какие-то шорохи и оживает:

— Марго.

Смотрю на лежащее тело, потом присаживаюсь на кровать и, протянув руку, сдвигаю галстучную повязку с глаз Серхио вверх, на лоб. Пытаюсь придать своему взгляду и словам максимум нежности:

— Ну как ты, дорогой?

Тот самодовольно смеется:

— Хе-хе... Отлично! Как говорят у нас в Испании «bellissimo».

Ну и славненько. Чуть сдвинув брови, улыбаюсь ему в ответ:

— Ну, вообще-то, так говорят в Италии.

Делаю вид, что поправляю на себе платье, разглаживаю волосы. Пусть считает, что с пылу — с жару, дескать, только что была раздета и растрепана. Гальяно умиротворен и счастлив:

— Какая разница! Знаешь, у меня такое ощущение, что я заново родился.

Наклоняюсь к самому его лицу и игриво замечаю:

— А кто говорил, что будет легко?

Женский флирт — страшная сила… Но пора, все-таки, сматываться. Не дай бог, опять разохотится. Отворачиваюсь от него, а потом тянусь к своей сумке, стоящей на тумбе у кровати. Он тут же протестует:

— Ты куда?

О, мои подозрения не беспочвенны. Беру сумку и быстро поднимаюсь с кровати:

— Как куда? Заскочу домой и на работу.

— А… Какая на фиг работа?!

А, да, суббота. Тем не менее, надо ковать железо пока горячо:

— Важная. У нас сегодня подписание контракта.

Гальяно чуть медлит, но потом сдается:

— А-а-а..., да.

Поднимаю руку, и шевелю пальчиками на прощание:

— Good buy.

Вешаю сумку на плечо и устремляюсь к выходу — пусть распутывается и развязывается сам. У дверей еще раз оглядываюсь и подмигиваю — это ж надо… И волк сыт, и коза… цела.

* * *

Когда выхожу внизу из лифта, администратор сама любезность — смотрит с восхищением и готов исполнить любое пожелание «особой посетительницы». Это немного напрягает, но грех не воспользоваться — отдаю ему визитку Егорова, телефоны Зимовского, Мокрицкой, Кривошеина и прошу всем им срочно сообщить, несмотря на поздний час, дать телефонограмму от имени господина Гальяно — сегодня с утра в редакции рабочий день, подписание документов! Пусть организовывают. Вы у меня до утра будете скакать, суслики!

* * *

Домой возвращаюсь уже ближе к двум ночи. В квартире темень, хоть глаз выколи, Анька наверно уже третий сон видит. Нащупываю и включаю бра в коридоре, стараясь не греметь, переобуваюсь, кладу на полку ключи. На улице дождь, так что к подъезду пришлось бежать под зонтиком. Теперь он мокрый и холодный, и я раскрываю его, чтобы поставить на пол посушиться. Вздыхаю:

— Фу-у-ух.

Потом встряхиваю головой и пытаюсь смахнуть рукой капли дождя с волос. Я доволен… Хотя сейчас правильней сказать — довольна… Марго рулит… Захожу в гостиную и развожу удивленно руками — на диване спит Анька, сладко посапывая.

— Анечка, чего это ты здесь то?

Снимаю сумку с плеча, бросаю ее в кресло у дивана и в порыве нежности наклоняюсь над Сомиком:

— Сейчас я тебя отнесу.

Пытаюсь приноровиться и как-то взять ее. Кручусь и так и сяк:

— Так, моя дорогая, в люлю, в люлю.

Обхватываю Анюту двумя руками и напрягаю все силы в желании хоть немного ее приподнять.

— Давай, моя дорогая.

Увы, увы, увы. Силенок у Марго, поменьше, чем у Гоши.

— Сейчас, сейчас.

Новая попытка.

— М-м-м.

Бросаю это бесполезное занятие и со вздохом сажусь рядом:

— Ладно, дрыхни здесь. Завтра проснешься, я тебе тако-о-ое расскажу-у-у! Только не забудь меня разбудить.

Пока работал подъемным краном, совсем запыхался. Откидываю голову назад, разминая шею:

— Фу-у-ух.

Встаю с дивана, пытаюсь немного размяться и прогнать ломоту:

— Как будто всю ночь вагоны разгружал.

Да еще и ноги в новых туфлях намял. Прихрамывая, ползу к себе в спальню — сейчас скину шмотки, сбрую, залезу в пижамку и в сладкую кроватку.

* * *

Кажется, едва закрываю глаза, как настойчивый зудеж над ухом, заставляет оторвать голову от подушки, стучать в темноте ладонью по тумбочке в поисках мобильника и, в конце концов, включить ночник в изголовье. Мой заспанный голос хрипит:

— Алле, кто это?

Плачущий голос Людмилы заставляет сосредоточиться.

— Маргарита Александровна, простите, пожалуйста, я не виновата.

— Что случилось?

— Я не знаю. Просто Борис Наумыч… Извините, пожалуйста…

Я уже догадываюсь, что происходит. Сработало! Но для проформы ругаюсь:

— Люсь, короче! Ты, знаешь, сколько сейчас на часах?!

— Маргарита Александровна, Борис Наумыч говорит, всем завтра утром, как штык на работе или уволю.

— А что случилось?

— Он сказал предупредить — кого не будет, всех под революционный трибунал!

— Ну, ты предупредила?

— Да.

— Ну и все, спи спокойно.

— Я да Антона Владимировича дозвониться не могу!

— Ну…, значит, планида у него такая. Утром расстреляют. Люсь, все, спокойной ночи!

— Как расстреляют?!

Даю отбой, отключаю телефон и гашу свет.