Извращенный... отшельница (гет)

Тем временем отсутствие Джирайи уже стало весьма очевидным. Хирузен-сан вызвал к себе Тсунаде и осведомился, не в курсе ли та, где тот может быть. Тсунаде в ответ сделала удивленные глаза и ответила, что, дескать, без понятия, хотя она еще давно слышала, что тот собирался снова к своим жабам, чтобы оттачивать какую-то там особую технику. Вопреки ожиданиям, Хирузен не стал больше ни о чем спрашивать и отпустил ее восвояси, но на последок поинтересовался, как там родственница.

— Спасибо, прекрасно, — ответила Тсунаде.

— До меня дошли слухи, что на вас жаловались соседи, — старик сказал это совершенно невозмутимо, попыхивая своей излюбленной трубкой. — Что-нибудь случилось?

— Ничего особенного, просто эта дуреха затеяла перестановку и полдома мне разнесла, — честно призналась Сенджу.

— Вот как, — усмехнулся старик, — ну-ну. Тсунаде, ты там с ней помягче, — Хокаге хитро прищурился. — А, знаешь, ты бери с собой родственницу и заходите ко мне вместе на чай. Вот прямо сегодня вечерком и заходите, чего откладывать. — И, прежде чем Тсунаде успела что-либо возразить, добавил: — У меня тут для вас дельце одно есть. Для вас обеих.

У Тсунаде своих проблем на тот момент хватало, а тут еще и это. Вот только совместного чаепития с любимым учителем сейчас не хватало. Наверняка старый обезьян уже давно пронюхал, что к чему, просто прикидывается. Однако, ничего не поделаешь, у Хокаге к ним дело.

* * *

— Дело, собственно, вот в чем, — Хирузен перекинул трубку из одного угла рта в другой, — у меня пропал один свиток. — При этих словах Тсунаде и Джи насторожились. — Так, безделица, но он вдруг понадобился исследовательскому отделу, а у меня совершенно нет времени заниматься его поисками. Техника не абы какая секретная, но допускать в архив, где она хранилась, кого попало я не хочу, тем более, что Тсунаде в том архиве уже работала и должна лучше, чем кто-либо там ориентироваться. Ну а родственница ей поможет, вдвоем и быстрее и веселей, — старик закончил мысль и кокетливо приподнял бровь, лукаво поглядывая на Джи.

— Разумеется, — завлекательно похлопала ресничками та в ответ.

— Сделаем, — кивнула Тсунаде.

Поскольку Хокаге — человек занятой, то распивать с ним чаи долго не пришлось, оно и к лучшему. Старик проводил прекрасных дам до дверей. Джи стало не по себе, когда она поймала его взгляд: старый хрыч откровенно оценивал взглядом ее фигурку и, судя по похотливому блеску в глазах, уже прикидывал на ее счет кое-какие варианты. (Ведь, в отличие от ученицы Тсунаде, по отношению к ее родственнице у него не было совершенно никаких моральных обязательств или ограничений.)

* * *

На выходе из резиденции Хокаге один из стоявших там стражников нагло подмигнул Джи и попытался ухватить ее за зад. (С Тсунаде, которая шла впереди «родственницы», он бы никогда на такое не решился.) Джирайе это почему-то совсем не понравилось, хотя, в его прежнем «мужском» понимании, это можно было бы расценивать, как комплимент.

— Такое чувство, что сенсей решил нас проучить, — поделилась догадкой Сенджу, когда они возвращались домой.

— Да уж, — согласилась Джи. — Что будем делать? Вернем свиток?

— Он нам, вообще-то еще нужен. Или ты хочешь оставаться таким? — уточнила напарница ехидно.

— Но ведь мы можем его переписать, — пожала плечами Джи.

— Там загогулин много сложных, замучаешься переводить, — вздохнула Тсунаде. — И, упаси Ками, если списать не так хоть одну закорючку!

— Мне это раз плюнуть, — заверила Джи, — скопирую так, как надо.

— Ладно, действуй, — одобрила Тсунаде. — Как закончишь, незаметно подбросим свиток обратно, дескать, завалялся. А пока будем делать вид, что усердно ищем.

На том и порешили.

У самого дома им неожиданно встретился один чунин, из соседских. Он откровенно неприлично пялился на Джирайю, нагло к ней подкатил, продолжая поедать сальным взглядом и (очевидно веря в свою совершенную неотразимость) спросил:

— Ну что, крошка, когда снова в баньку? Покажешь нам еще свои штучки?

Джи не успела ничего ответить: вмешалась Тсунаде, которая в двух словах общедоступно объяснила нахалу, где он окажется, подойди он к ее родственнице ближе, чем на сто метров. Парень, не понаслышке знавший о возможностях соседки в гневе, тут же все понял и испарился как можно тише и незаметнее. (Как говорится, береженого бог бережет.)

На следующий день Джи усердно копировала свиток, а Тсунаде не менее усердно делала вид, что его ищет в архиве у Хокаге. (Она наплела Хирузену, что родственница осталась дома из-за плохого самочувствия.) В целом, пока все шло по плану.

Однако, если вы думаете, что наши авантюристки так легко провернули свое дельце, то вы ошибаетесь. Очередным, не самым желательным для них сюрпризом, стало явление Орочимару. Этот хитрый изворотливый змей закончил очередное грязное дельце в своем очередном тайном логове и как ни в чем не бывало вернулся в родную деревню якобы с миссии. Благополучно отчитавшись перед Хокаге, он был зачем-то послан к Тсунаде (вроде как обсудить действия по поводу таинственной пропажи их сокомандника). Орочимару пропажа Джирайи не удивляла и не волновала нисколько. Саннин был более чем уверен, что тому, в любом случае, ничего не сделается. В чем-то он, безусловно, был прав.

— Учитель послал меня к тебе, — начал Орочимару прямо с порога, стоило только Тсунаде открыть дверь. — Это насчет Джирайи.

— А что с ним? — не моргнув глазом спросила Тсунаде.

— Видишь ли, он вроде как пропал, — Змей уставился янтарным немигающим взглядом на сокомандницу.

— Ну ты же знаешь этого раздолбая, — замахала руками та, — у него вечно какие-то авантюрные приключения. А если и нет, то сидит, небось, у своих жаб на горе.

— Я бы тоже так подумал, но… — он прищурился словно бы от яркого солнечного света. — Может, пригласишь войти?

Тсунаде посторонилась, неохотно пропуская его. «Его тут только не хватало», — думала она.

Джи сидела со своими писульками прямо на кухне, с пером в одной руке и чашкой чая в другой. Пару секунд спустя она повернула голову и встретилась взглядами с Орочимару. «Его тут только не хватало» — подумала она.

Орочимару присел напротив Джи, пристально на нее поглядел, откинулся на спинку стула, моргнул раз-другой на змеиный манер и поинтересовался:

— Могу я узнать, в чем соль сей нелепой шутки? Я, знаете, человек занятой, мне недосуг дурачиться с бывшими сокомандниками, словно бы мы дети малые.

— Да ты о чем? — «не поняла» Тсунаде.

Вместо ответа Орочимару лишь кивнул на Джи.

— А это моя дальняя родственница, — выдала та заученную уже до полного автоматизма фразу.

— Я конечно понимаю, что вы не хотите афишировать свои отношения, но это уже чересчур, — с этими словами он неохотно сложил жест для рассеивания. — Кай! — произнес Орочимару, но ничего не произошло. (Он даже удивленно изогнул бровь.)

— Я же говорю, родственница, — настаивала Тсунаде.

— Я же говорю, что шутка не смешная, — заверял Орочимару.

— Может, чайку? — подала голос Джи, завлекательно размахивая чашкой.

* * *

Час спустя достаточно чая было выпито, все козыри на стол выложены, карты раскрыты. (А как еще могло быть в обществе Орочимару?) Тсунаде уже досказывала тому последнее, что его интересовало про Джи. Разумеется, посвящать в это дело Орочимару никому ужасно не хотелось, но выбора-то особо уже и не было. К тому же Тсунаде рассудила, что такой знаток, как он, может сильно помочь им решить эту проблему. Правда ей было отчего-то не по себе, ведь чужая душа — потемки, особенно, если это душа Орочимару.

Поначалу Змея изрядно позабавило то, что Джирайя наконец-то доигрался со своими извращенными шуточками и превратился в женщину по-настоящему, затем он уже стал вполне серьезен и попросил взглянуть на свиток. Внимательно его изучив, Орочимару сделал определенные выводы, причем, как и следовало ожидать, весьма своеобразные. Условия выполнения техники показались ему довольно занятными. Но самым интересным он находил условие, при котором техника не может быть отменена.

Когда тема была исчерпана, Орочимару поспешил откланяться, обещав помочь, чем сможет. И, разумеется, он поклялся хранить это все в тайне (или помереть ему самой страшной для всех змей тепловой смертью).

Лишь только за саннином закрылась дверь, Тсунаде и Джирайя подозрительно переглянулись.

— Не доверяю я ему, — процедила Тсунаде.

— Согласен, — кивнула Джи, — то есть согласна.

И они, как всегда, понадеялись на лучшее.

* * *

Тсунаде и Джирайя в третий раз внимательно сверяли свиток и сделанную последним копию. Все было правильно.

— Ну, — сказала Тсунаде, — будем надеяться, что все будет нормально. Хотя, — она игриво подмигнула, — ты и так неплохо смотришься.

— Да я вообще хоть куда! — заверила Джи. — Что, завидуешь?

— Поговори у меня! А то сам будешь обратно превращаться, раз такой умный.

— Ладно, пупсик, не кипятись, — Джи премиленько надула губки.

Этим же днем они благополучно подбросили свиток обратно учителю. Тот был весьма учтив, благодарил и совсем не подавал вида, что что-то подозревает.

Когда Тсунаде уже распрощалась с учителем и покинула его кабинет, он попросил Джи задержаться на минуточку.

— А что вы делаете сегодня вечером? — поинтересовался Хирузен, плотоядно ее разглядывая.

— Ах, простите, — ответила та, — но как раз сегодня вечером я ужасно занята!

(Джирайя прекрасно понимал, насколько его сенсей может быть опасен.)

— Тогда, милая родственница, — в глазах старика загорелся озорной молодецкий огонек, — заходите в любое время, когда будете свободны. — Не отрывая взгляда он слегка наклонился, чтобы галантно поцеловать даме ручку. Однако, стоило только Джи заверить, что непременно зайдет и повернуться, чтобы покинуть помещение, как ее шаловливо и бесцеремонно шлепнули по попке. (Джирайя, честно говоря, ожидал чего-то в этом роде. Он воспринял это, как знак того, что надо бы ускориться, пока чего не вышло.)

На этом приключения Джи и ее милой попки не окончились. Всю дорогу до дома, до которого ей еще предстояло пройтись по магазинам и зайти на рынок (не могла же Тсунаде взвалить всю работу по дому на себя), ей катастрофически везло на случайных «ухажеров». Конечно, наша Джи была девушкой весьма видной и привлекательной, но это совершенно не объясняло того мистического магнетизма, с которым к ней тянулись мужчины разного возраста и разной степени потрепанности.

Домой Джи вернулась недовольная: мало того, что ее несколько раз пытались нагло лапать, так она еще и сумку в магазине оставила (как раз по этой же причине). Возвращаться категорически не хотелось и она махнула на нее рукой. Джи досадовала на местных нахалов и их приставания и с грустью думала о том, что в качестве мужчины ведет себя ничуть не лучше этих кретинов.

Поскольку Джирайю только за сегодняшнее утро домогалось несколько человек, включая собственного учителя Хирузена, ему казалось, что в этом плане его уже трудно будет чем-либо удивить. А еще с этим, однозначно, надо что-то делать.

Вечером Тсунаде, узнав о приключениях «родственницы» (собственно, поинтересовавшись тем, куда пропала сумка), сказала той вполне серьезно:

— Ты сейчас слабая, беззащитная женщина. Будь, пожалуйста, поосторожнее! Я же не могу все время носиться с тобой. Тебя могут не просто облапать, а изнасиловать или даже убить! И то, что полиция Конохи и АНБУ следят за порядком, еще не дает никакой гарантии, сам знаешь, сколько вокруг всякого сброда.

— Да знаю… — почесала в затылке Джи. — Есть у меня одна мыслишка.

— Изложишь?

— Займусь тем, чем пробавляются гражданские женщины.

— Будешь отбиваться от нахалов авоськой? — хмыкнула Тсунаде.

— Ха, почти угадала! Собираюсь подтянуться в приемах самообороны. Правда в женском теле и без ниндзютсу тяжеловато будет, ну да ничего.

— Да уж, — протянула Тсунаде, — твое тайдзютсу в мужском обличье полагалось на силу и выносливость. Придется тебе его полностью пересмотреть.

— Да, надо заняться делом, — согласился саннин, хозяйственно убирая со стола. Тсунаде про себя отметила, что тот все больше и больше входит в женскую роль.