Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Когда-нибудь пустая темнота

Посмотрит мне в глаза и улыбнется,

И я тогда пойду за ней туда,

Где всё былое резко оборвется.

Там будут только ночь и тишина,

Ни слов, ни памяти, ни даже привидений.

И каменная твердая стена

Оставшихся от прошлого сомнений.

________________________________

1) Преступления войны (лат.).

________________________________

Новая Гермиона полюбила громкую музыку и летние ливни.

В этом году июль и август выдались особенно дождливыми. И леди Малфой долгими часами могла сидеть у окна и под оглушительную музыку смотреть, как яростные капли безжалостно лупят зелень в саду.

Странные мысли посещали ее в это время.

Именно в первую июльскую грозу Гермиона впервые подумала об этом.

Подумала вскользь, ненароком — и мысль неотвязно стала преследовать ее изо дня в день.

Мысль о том, что теперь и она может стать Черной Вдовой. Во всех смыслах этих страшных для Магической Великобритании слов.

Стать такой, как Maman. Именно потому, что теперь она тоже вдова. Опять вдова.

Надеть безликую маску и пойти убивать.

Просто так.

Гермиона смотрела на ливни и думала, что она на это способна.

Кажется, чуть ли не все кругом развлекаются таким способом. И злодеи, и герои. И чужие, и свои.

А в ее коллекции еще так мало глаз.

Выцветшие зеленые со странным, неестественным свечением — на самом деле Гермиона мечтала только об этих...

* * *

Сентябрь пополнил гимназию четырьмя с лишком десятками Легендарных Леопардов(1), ставших подопечными профессора Вэйс.

Гермиона начала преподавать окклюменцию Ужасным Всадникам Амаранты. Среди ее новых учеников сразу выделилась очень способная девочка, мисс Селвин, которая быстро полюбилась мадам Малфой, и та стала заниматься со смышленой гимназисткой дополнительно, совершенствуя ее таланты.

Моника Селвин была дочерью одного из Пожирателей Смерти, толстяка Барри, которого Гермиона видела лишь однажды в воспоминаниях Ады Афельберг. К тому же девочка приходилась племянницей Томазине Селвин, психологу Министерства магии, проводящей беседы с родителями магглорожденных волшебников — когда-то очень давно именно тетушка Моники познакомила Гермиону с миром чародейства и волшебства.

Возможно, как раз благодаря воспоминанию о мадам Селвин Гермиона, обратив на девочку особое внимание, вызвалась шлифовать ее таланты во внерабочее время.

Моника заняла, если так можно выразиться, место окончившей в минувшем году гимназию Женевьев Пуанкари.

Но и мисс Пуанкари, как это ни странно, отнюдь не выпала из жизни Гермионы, подобно многим, даже ставшим очень близкими, гимназистам и гимназисткам до нее. В середине сентября мадам Малфой сделала невероятное открытие, столкнувшись с той на пороге привратницкой Рона.

Женевьев зарделась как маков цвет, извинилась и скрылась с какой-то невероятной поспешностью, а Рон на законное недоумение своей подруги, краснея и бледнея, признался... в начавшемся еще в конце позапрошлого учебного года романе, круто перевернувшем всю его жизнь!

Он рассказал выпучившей глаза Гермионе о том, как они разговорились с Женевьев впервые — случайно, в день, когда мадам Малфой, мучимая прóклятой книгой Парвати Патил, позабыла о вечерних дополнительных занятиях с гимназисткой, и та вместо преподавательницы легилименции нашла в ее кабинете привратника, тоже ждавшего зачем-то Гермиону. Тогда и началась дружба, которая впредь только крепла и летом переросла в любовный роман.

Теперь пораженная Гермиона припомнила и прошлогоднюю внезапную рассеянность лучшей ученицы, начавшуюся еще в конце предшествовавшего курса, и неожиданное внимание Рона к своей внешности, и то, как часто Женевьев бывала у него в привратницкой после уроков в тот период, пока Гермиона караулила Габриэль в своем блошином обличии.

Но в прошлом году мисс Пуанкари была пусть и уже совершеннолетней, но еще гимназисткой. Теперь она окончила Даркпаверхаус и поступила практиканткой в больницу святого Мунго. После первого года стажировки, если не передумает, начнутся лекции и двухгодичное обучение теории, после чего она приступит к стажировке не как помощница-студентка, а в качестве напарника опытного целителя.

— На самом деле Жинетт уже твердо решила, что будет работать у святого Мунго, — тараторил Рон, чтобы не дать Гермионе вставить и слова, — но у них там такая система: сначала год помогаешь с бумажками, носишь обеды и поправляешь подушки, наблюдая за работой профессионалов, а уж потом, если уверен в своих силах, начинаешь учиться на целителя. Она будет специализироваться на умственных расстройствах. Ни за что не угадаешь, кто курирует ее у святого Мунго сейчас! Полумна! Наша Полумна Лавгуд, ой, то есть Лонгботтом — ты же знаешь, конечно, что они поженились с Невиллом? Так вот, оказывается, Полумна как раз работает в отделении Недугов от заклятий и возглавляет палату Непоправимых повреждений! Жинетт очень нравится практика, хотя она и насмотрелась там уже всяких ужасов. Знаешь, у нее очень милые родители. Мне кажется, я понравился мадам Пуанкари. И я уже, конечно, познакомил Жинетт со своими. Папа просто счастлив. А мама... Она почти ничего не понимает, но, знаешь, Жинетт уверена, что ей можно помочь и что она выучится и найдет средство, чтобы вернуть маме разум! Она у меня такая целеустремленная, да ты и сама знаешь, какая она. Анджелина, когда узнала, отписала на мое имя несметную гору золота — она говорит, что, если бы Джорджу пришло в голову составлять завещание, он меня нипочем не забыл бы, и что новой семье нужны средства для существования, и чтобы я не вздумал отказываться — а я, право же, и не думал...

— Матушка-Моргана! Ты что же, женишься?! — только и смогла после всего этого вымолвить Гермиона.

А Рон действительно собирался венчаться.

__________________________________

1) Legendly Leapards.

* * *

В конце ноября того же года произошло событие, произведшее на мадам Малфой очень сильное впечатление.

Заканчивался воскресный ужин в Трапезной. Эти выходные Гермиона провела в гимназии, так как помогала портретам с постановкой нового спектакля, приуроченного к грядущему Рождеству. Неожиданно было решено поменять пьесу, и теперь все спешно создавали новые декорации и надиктовывали тексты изображениям-актерам.

Гермиона провела весь день с Падмой, Мэнди, Роном и Женевьев (последняя тоже подсобляла, рисуя обстановку для многочисленных мизансцен) в освобожденном от мебели классе маггловеденья. И вот теперь, когда все они отвлеклись на ужин, который, впрочем, Рон и Женевьев перенесли для себя в привратницкую, в высокую арку Трапезной торопливо вбежал озабоченный гимназийский смотритель и направился прямиком к Волдеморту. Что-то сообщил тому приглушенным голосом, после чего Темный Лорд встал, и оба поспешно покинули помещение.

Гермиона, в числе многих, наблюдала эту сцену с нарастающим любопытством, близким к беспокойству.

Гул голосов возрос многократно.

Самые смелые встали и, делая вид, что, окончив ужин, отправляются в спальни, поспешили на разведку. Стеклянные Горгульи, чей стол располагался ближе всего к выходу, вытягивали шеи, всматриваясь в холл.

Преподаватели напряженно переглядывались.

Прошло несколько томительных минут, и Гермиона решительно отодвинула тарелку.

В холле толпились гимназисты, но ничего необычного не происходило — и они разочарованно галдели, то и дело бросая взгляды на дверь в коридор, ведущий к кабинету Волдеморта.

Гермиона поспешила в привратницкую.

Распахнула дверь... И охнула от неожиданности.

Взволнованная Женевьев, стоя у стола, наливала молоко в чашку с кофе, дымящуюся перед бледной и непохожей на себя Беллатрисой.

Черная Вдова выглядела пополневшей, непривычные, будто ставшие меньше глаза взволнованно блестели, волосы, причесанные на незнакомый манер, казались светлее, а кожа, обыкновенно белоснежная, была будто тронута легким загаром. На Гермиону она посмотрела со странным выражением лица и неуверенно улыбнулась.

— Maman! — ахнула леди Малфой, оторопев в дверях. — Что ты делаешь в гимназии?! И... здесь?!

— Полегче на поворотах! — буркнул из дальнего угла Рон. — «Здесь» — не хуже, чем в любом другом месте Даркпаверхауса!

— Мадам Малфой... — начала Женевьев, но Белла остановила ее, дружески сжав лежащую на столе ладонь девушки.

— Вы — Кадмина, верно? — спросила она, вставая. — Я Андромеда Тонкс, ваша тетя. Приятно наконец-то познакомиться.

— П-простите, — пролепетала пораженная Гермиона. — Вы очень похожи... То есть... Простите. Что... Что вы здесь делаете, миссис Тонкс? — с беспокойством окончила она.

Андромеда помрачнела и опустила глаза.

— Мы пришли просить помощи, — тихо сказала она, не глядя на Гермиону.

— Мы?

— Нимфадора говорит с... с вашим отцом.

Гермиона бросила удивленный взгляд на Рона, и тот кивнул.

— Она ужас в каком состоянии, — добавил привратник. — Но вы не волнуйтесь, миссис Тонкс, садитесь. Всё устроится!

Андромеда, не поднимая глаз, опустилась на лавку. Женевьев придвинула к ней чашку с кофе.

— Что произошло?!

— На нас напали, — тихо сказала миссис Тонкс.

— Кто? — прошептала Гермиона, уже догадываясь, каким будет ответ.

Что еще могло привести сюда Андромеду Тонкс?

— Гарри Поттер, — склонив голову, подтвердила догадку ведьма. — Сегодня на закате он явился в наш дом. Сказал, — она всхлипнула, — что пришел с миром и будет говорить с Ремусом. Он велел нам оставить их вдвоем и заявил, что никто не покинет дом, пока он не уйдет. Наложил какие-то чары. Мы... вышли. — Женщина, чьей внешности так непривычно не шло горькое виноватое волнение, поежилась, сжимая пальцами чашку. — Через какое-то время они стали ссориться, — продолжала она голосом, полным отчаяния, — кричать друг на друга. Дора вбежала к ним, хотя мы с Тедом и пытались ее удержать. Ремус... Он отказался выполнить то, чего требовал Гарри Поттер. Они... очень разругались. А потом... Потом... Он ударил Дору, которая пыталась вмешаться, и сказал, что Ремус всё равно расскажет ему всё... Накинул на него какую-то петлю, неизвестные мне чары. И трансгрессировал с ним куда-то. — Андромеда порывисто прижала ладони к лицу. — Я не знаю... Не знаю, что теперь будет. Это я настояла на том, чтобы обратиться к вашему отцу. Мракоборцы и Орден Феникса ничего не могут! А послезавтра... полнолуние...

Женевьев удивленно подняла брови, и стоявший за ее спиной Рон что-то шепнул девушке на ухо. Та невольно содрогнулась и побледнела.

— Они ведь были дружны, правда, мадам? — дрогнувшим голосом спросила Андромеда, пытливо взглянув на Гермиону. — Гарри Поттер ведь не причинит Ремусу вреда?

— Что он хотел от него? — проигнорировала страшный вопрос молодая ведьма.

— Не знаю. Каких-то сведений Ордена, Ремус, он... — Андромеда осеклась. — Понимаете...

— Член подпольного отделения, я знаю, — кивнула Гермиона. — Но что Гарри нужно от Ордена Феникса?!

— Понятия не имею, — снова всхлипнула Андромеда, в своем отчаянии даже не подивившись осведомленности дочери Волдеморта. — Но Ремус, — продолжала она со стоном, — он... Он ничего не скажет ему, ни за что не скажет!

Ведьма закрыла лицо руками.

— Где ваш внук, миссис Тонкс? — вздрогнула Гермиона, услышав это обреченное «ни за что».

— Тед отправился за ним в Хогвартс, сразу же, — прошептала Андромеда. — Малышу Тедди-младшему ведь уже одиннадцать. Вы тоже... Вы считаете?..

— Мальчика надо спрятать как можно скорее.

Тут в привратницкую постучали и послышался голос Виктора Крама:

— Прости, Рон, хотел спросить, доставили ли новые метлы, — произнес он, открывая дверь и тут же одним цепким взглядом окидывая комнатушку.

— Мадам Гонт-Блэк? — моргнул маг. — Добрый вечер, эм, простите, я не вовремя... — он сделал паузу, пристально и с некоторым недоумением вглядываясь в Андромеду.

— О, Виктор, — всхлипнула женщина и закрыла лицо руками.

Крам изменился в лице.

— Это Андромеда Тонкс, — устало сказала Гермиона. — Метлы после ужина в воскресенье? Ты не мог придумать предлога получше? — И тут же напустилась на него с невольной злобой: — Гарри напал на Люпина и похитил его! Что из работы Ордена Феникса могло интересовать Гарри, Виктор? Что такого мог знать Люпин?

— Почему ты... — попятился тот, — у меня...

— Хватит ломать комедию! Всем известно, что ты состоишь в Ордене и шпионишь тут на благо родины! Посмотри, до чего ваши игры довели! Ведь он же убьет его!

— Миссис Тонкс! — вскочила на ноги Женевьев. — Рон, ей плохо!

Андромеда без чувств сползла на лавку.

— Что Гарри может быть нужно от Люпина?! — повторила Гермиона.

— Я... Не знаю... Наши в курсе произошедшего?

— Нет, — бросила Гермиона. — Можешь просветить всех и начинать спешно вывозить в Ирландию, укрывая от Гарри Поттера!

Она быстро пересекла пустеющий холл и решительно вошла в коридор, ведущий к кабинету Волдеморта.

Из-за двери доносились голоса и сдавленные всхлипы.

Гермиона коротко постучалась и толкнула дверь.

Тонкс, постаревшая и растрепанная, со спутанными волосами мышиного цвета и распухшим лицом, тихо плакала, опершись руками о стол Волдеморта и изредка взглядывая на окружающих из-под слипшихся прядей. Рядом с ней, прислонившись к стене, стоял, внимательно слушая своего господина, красавчик Эйвери.

Старый Антонин Долохов, первый крестный Гермионы, длинный и бледный, что-то быстро писал, сидя за столом на месте Волдеморта против Тонкс.

Министр магии Яксли, стоя за его спиной, глядел на возникающий текст и то и дело поправлял что-то вполголоса.

В углу безгласной тенью высился угрюмый и мрачный Рабастан, видимо, отозванный с ужина уже после ухода леди Малфой из Трапезной. Отталкивающе неприглядные брат и сестра Кэрроу и хмурый Волден Макнейр внимательно слушали стоящего у окна Волдеморта. Тучный Амикус при этом небрежно разводил в коньячном бокале какой-то бесцветный порошок.

— Алекто, нужно прочесать все места, где можно быстро приобрести Волчье Противоядие, — говорил Темный Лорд, коротко кивнув вошедшей дочери. — Возможно, Поттер появится там, хотя вероятность невелика. Подключи Селвина, Роули и Трэвэрса. Ребенка скоро доставят сюда — но за Хогвартсом тоже следует установить наблюдение, этим займутся Амикус, Рабастан и Анжелика. Заберете ее из Трапезной, — добавил он двум Пожирателям Смерти. — Волден и Данкан разбирают Остаточный след, и я тоже буду там позже.

За спиной Темного Лорда сверкнуло на столе почтовое заклинание — это Яксли отослал куда-то завершенное письмо. Долохов уже строчил следующее.

— Эбен, закончите, и свяжешься с Бруствером, — велел Волдеморт. — Отправляйтесь, — добавил он, обращаясь к остальным.

Пожиратели Смерти поклонились и стали по очереди исчезать в трансгрессионном кругу, кивая в знак приветствия Гермионе. Амикус Кэрроу, прежде чем последовать за остальными, поставил перед Тонкс бокал с неизвестным снадобьем и что-то шепнул ей в полголоса. Рабастан вышел через дверь, направляясь разыскивать Вэйс.

— Кадмина, вели кому-нибудь позвать мадам Финглхалл, — обронил Темный Лорд, тоже становясь за спиной Долохова и читая полуисписанный пергамент, — пусть принесет еще что-то успокоительное.

— Со мной всё в порядке, — подняла голову и выдавила хриплым от рыданий голосом Тонкс, не притронувшаяся к пузатому бокалу, а затем добавила тихо: — ми... милорд.

Волдеморт быстро указал Гермионе глазами на дверь, и она юркнула в коридор.

В холле уже почти никого не было.

— Мисс Биверрбрук, — окликнула Гермиона невысокую Ужасную Всадницу, подходившую к лестнице в левое крыло, — будьте любезны позвать мадам Финглхалл в кабинет Темного Лорда. Пусть возьмет что-то успокоительное.

— Да, мадам, — с любопытством кивнула пятикурсница и вприпрыжку побежала к Целительным Покоям.

— Что там? — высунулся из привратницкой Рон.

— Еще ничего не знаю, — развела руками Гермиона. — Как миссис Тонкс?

— Терпимо.

— А где, собственно, химеры таскают Северуса? — добавила леди Малфой. Мастера зелий она не видела весь день.

— Да у него сегодня нет уроков, — пожал плечами Рон. — Связаться с ним?

— Нет, Papá сам разберется, — отмахнулась Гермиона.

И поспешила вернуться в кабинет Волдеморта.

— ...границы моей благодарности, — говорила Тонкс, когда она вошла.

Яксли и Долохов исчезли, коньячный бокал наполовину опустел. Волдеморт стоял у окна, барабаня пальцами по стеклу, а несчастная женщина сидела на полу в складках смятых юбок. Было похоже, что она упала на колени, но потом осела, закрыв руками лицо.

— Встаньте, — уронил Волдеморт. — Вам нужно было прийти ко мне сразу же, не терять драгоценное время.

Тонкс только всхлипнула в ответ.

— Посмотрим, что можно сделать, — продолжал Темный Лорд. — Входи, Кадмина.

Несчастная просительница подняла на Гермиону измученные глаза.

— Здравствуй, Тонкс, — дрогнувшим голосом сказала леди Малфой. — Мне... очень жаль.

— Присмотри за ней, Кадмина, — велел Волдеморт, направляясь к трансгрессионному кругу, — я скоро вернусь.

— Что он хотел? — тихо спросила Гермиона, помогая Тонкс сесть на кушетку, когда Темный Лорд исчез. — Гарри?

— Он ищет Черную Вдову, — прошептала Тонкс, — считает, что Ордену известно, действительно ли она в Блэквуд-мэнор и почему скрывается. Это не всё, но я больше ничего не слышала. Гермиона! — она сильно схватила наследницу Темного Лорда за плечи и широко раскрыла огромные глаза. — Скажи, он ведь не может... Он ведь не... Ремус... Он был похож на безумного! Гермиона, ведь он же не... Не убьет его?.. Не убьет, как Фреда и Джорджа Уизли? — сорвалась на крик она. — Ведь он не может, правда, Гермиона?

В дверь постучали, и неуверенно заглянула лиловая голова Дэрдры Финглхалл.

— Хвала Мерлину! — прошептала леди Малфой. — Помогите мне, ей дурно, она бредит.

— Он ведь не может... Он не должен... Так не может быть... — шептала Тонкс, мотая головой. — Не может быть так...

* * *

Гарри мог. Гермиона уже поняла, что Гарри мог очень многое, живя по старому римскому принципу — in hostem omnia licita(1). А Гарри теперь считал врагами абсолютно всех.

Тело Люпина обнаружили вечером во вторник.

Накануне ночью Етта проснулась от приступа ужасной ярости. Именно проникнув в ее воспоминания, впоследствии Темный Лорд смог указать место, где и был найден труп, в крови которого выявили остатки Сыворотки Правды.

Магический мир снова был потрясен. Об этом злодействе кричали нараспев все волшебные газеты. Чуточку излишне для того, чтобы это могло получиться само собой.

Зато эффект был достигнут сполна.

А на могиле Ремуса Люпина его безутешная вдова, обратившаяся чем-то весьма напоминающим костлявую ведьму-привидение банши, поклялась, дико сверкая глазами, убить Гарри Поттера любой ценой.

___________________

1) по отношению к врагу всё дозволено (лат.).