Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Гермионе снились странные сны, но она почему-то не запомнила их содержания. Первые лучи солнца старались разбудить ее, но тело всё еще сопротивлялось, хотя сознание уверенно отходило ото сна.

Странно. Такое необычное чувство… Она шевельнулась и невольно поморщилась. А потом вдруг всё поняла.

Гермиона резко открыла глаза.

Он был тут. Лежал на боку рядом с ней, по пояс укрытый простыней и, подперев голову рукой, смотрел на нее.

Гермионе стало жарко и холодно одновременно. Она как-то виновато улыбнулась и отвела глаза.

— Как спалось? — поинтересовался Люциус, и молодая женщина отметила на его лице несколько насмешливую улыбочку.

— Отлично, — стараясь не замечать этого, ответила она.

— Ничего не болит?

Всеми силами пытаясь не покраснеть, она невольно натянула простыню повыше. И промолчала.

«Дура!» — сердито пронеслось в голове.

Противная усмешка наводила на мысль, что он подумал то же самое. Гермиона начала злиться.

Он молчал.

— Какого дьявола?! — не выдержала молодая гриффиндорка, с вызовом поднимая глаза и встречаясь с его насмешливым взглядом.

— Что, моя дорогая? — поднял брови Люциус Малфой.

— Ничего! — она села, заматываясь в простыню.

Гермиона предприняла попытку слезть с кровати, но была дерзко перехвачена на подступах к полу и опрокинута на матрац. Смятая простыня оказалась на паркете.

Гермиона возмущенно замычала, проклиная себя за то, что не может изречь что-то более членораздельное. Люциус беспощадно рассматривал ее при свете дня, не давая встать. Было ужасно стыдно.

— Так лучше, — наконец резюмировал он. — И куда ты спешишь, солнце мое? Ты же так рвалась… кхм, в мою постель.

От такой наглости Гермиона поперхнулась воздухом и опять глупо не нашла, что ответить. Все мысли покинули голову, оставив много свободного пространства для безграничного возмущения.

Люциус самоуверенно склонился над ней, по-хозяйски игриво лаская губами кожу на груди. Он всё еще не давал девушке встать.

— Да как ты смеешь?! — наконец не выдержала она, изо всех сил стараясь не расплакаться. — Я знала, что ты сволочь, но не настолько же! Отпусти меня!

— А насколько? — насмешливо спросил мужчина.

— Ты… Я… Прекрати, пожалуйста! Ты пользуешься тем, что я попала в… нестандартное положение и…

Он рассмеялся. Громко и задорно. Гермиона стиснула зубы.

— Всё же остатки мисс Грэйнджер иногда всплывают в образе Кадмины Беллатрисы! — заметил он. — Ты очень маленькая, еще совсем глупенькая девочка, — Люциус ослабил захват, давая ей возможность подняться, но Гермиона не шевелилась, — точнее, уже не девочка. Но всё еще очень глупенькая и очень маленькая.

— А ты не боишься…

— Что ты всё расскажешь папе? — поднял бровь старший Малфой.

— Что он сам прочтет! — огрызнулась Гермиона. К ней начало возвращаться самообладание.

— Нет. Можешь считать меня слабоумным.

— Ну, зачем же?..

Девушка перекинула ногу через его тело, нависавшее над ней, и притянула к себе. Ее руки всё еще были закинуты за голову, хотя Люциус уже не держал их.

Он невольно опустился на нее, и их лица оказались совсем близко. Мужчина усмехнулся. Уже совсем не обидно.

— Я растерялась, — полушепотом сказала Гермиона прямо ему в ухо. На язык попали волосы. Или ее, или его. — Но я компенсирую это.

Она изогнула шею, находя губами его рот, и поцеловала долгим, глубоким поцелуем, обхватив руками за плечи. Люциус приподнялся, увлекая ее за собой.

— Ну, нет, — на секунду отрываясь, прошептала девушка. — Сегодня мой черед.

Гермиона бесцеремонно сдернула с него тонкую шелковую ткань и толкнула на спинку кровати. Теперь он полусидел прямо перед ней.

— Я вчера показала себя не в лучшем виде, — самокритично сообщила молодая ведьма, сдувая волосы с лица. — Но это по неопытности. А учусь я быстро.

И Гермиона с усердным рвением приступила к полезной практике.

* * *

Через полчаса они устало развалились на кровати.

На этот раз Гермиона была куда более довольна своими успехами. Да и фамильярно-насмешливое обращение старшего Малфоя теперь только забавляло.

Что же он сам думает о ней? Оправдались ли его ожидания и какими они были? Хотелось бы Гермионе знать ответы на эти вопросы…

— Кстати, — подал голос ее любовник, — ночью тут было много посторонних глаз.

— ЧТО?! — вскинулась девушка.

— Очень много, — невозмутимо продолжал Люциус. — Они наведывались в течение ночи. И самые разные. Залетали на чуть-чуть и исчезали… С Рождеством, Кадмина, — усмехаясь ужасу, возникшему в ее глазах, сказал он. — Я говорю о совах, которые приносили подарки.

— Ну тебя!

— Юная наследница Слизерина смутилась?

— Не нарывайся! — посоветовала Гермиона, свешиваясь с кровати и действительно обнаружив множество рождественских подарков. — Хуже будет!

— О да!

С этими словами он совершенно нахально шлепнул ее по филейной части. Девушка ойкнула и возмущенно села, откидывая волосы, попавшие на лицо.

— Ну и наглый же ты!

— Ты такая миленькая, когда злишься!

* * *

Рождество побаловало Гермиону примирительным фотоальбомом от Рона, сладостями от миссис Уизли, книгой по нумерологии от Гарри (второй том. Интересно, сколько их всего в этой полюбившейся ее приятелю серии?), намного более интригующей книгой от Генри «Скрытое в тебе. Познай себя заново», симпатичным браслетом от тети Нарциссы, очередной обновкой от Беллы (она явно всерьез занялась ее гардеробом) и еще одной книгой. От Волдеморта. Большая, в кожаном переплете и без заглавия. Девушка не успела вникнуть в ее суть — была бессовестно отвлечена старшим Малфоем, наблюдавшим за ее подарочными исследованиями.

Венчал картину флакон духов от названых родителей. Гермиона очень порадовалась тому, что не забыла послать им рождественские сувениры вчера утром, несмотря на всю последующую бурную программу.

А программа продолжалась.

— Завтракать пойдем рука об руку? — саркастично спросил старший Малфой, когда Гермиона вернулась из ванной, и они оделись.

— Нет.

— Я так и думал. Ну что ж. Дамы вперед.

Гермиона дернула плечами и пошла вниз. Внутри пели птицы и цвели луга. Это сладостное чувство победы, достижения цели — оно так и переполняло молодую ведьму! Правда, она еще не свыклась с новыми ощущениями в теле, и довольно заметно болел живот. Но настроение всё равно было отличное.

Возле входа в столовую пришлось притормозить — видимо, Рождество в этом году как-то странно действовало на людей.

На краю обеденного стола сидела Беллатриса, закрыв глаза и откинув голову назад, а ужасающий и свирепейший Лорд Волдеморт беззастенчиво и навскидку довольно ласково покрывал ее тело поцелуями.

Зрелище получилось нереальное и завораживающее: в своем нынешнем облике Темный Лорд чем-то походил на ящера, чем-то — на высушенную мумию из очень старого триллера, от которого в детстве Гермиона плохо спала, а чем-то — на инопланетянина из маггловского воображения. Это придало открывшейся молодой девушке сцене оттенок некоего сакрального действа, будоражащего и полумистического.

На полминуты она застыла, словно завороженная, потом опомнилась и сделала шаг назад.

Второй раз за день Гермиона почувствовала себя полной идиоткой.

Темный Лорд выпрямился, ловко поднимая со стола и накидывая на обнаженные плечи Беллы упавшую мантию, и кашлянул.

— Проходи, Кадмина. С Рождеством.

— С Рождеством, — неуверенно сказала Гермиона, ступая в гостиную.

— С Рождеством, — кивнула Беллатриса, соскальзывая на пол. — Как спалось?

— Отлично, — покраснела молодая женщина.

— Но мало, — вполголоса буркнул Волдеморт. — Ну, и где… Люциус?

— А я откуда…

Она осеклась и беспомощно покраснела.

— Собственно, мы тут слишком расслабились, — невозмутимо продолжал Темный Лорд, садясь за стол. — Сегодня у нас гости и придут они довольно скоро. К обеду. А вот и наш уважаемый Люциус… Как спалось, друг мой?

* * *

Обещанные гости не заставили себя ждать. Их было всего двое — Волдеморт объяснил количество тем, что не может «представить» Кадмину всем, пока та не окончит школу. Но Лихвой Орсий из Южной Каролины не входил в круг тех, кто не должен был видеть дочь Темного Лорда, и поэтому удостоился чести быть приглашенным на обед. Маг страшно нервничал и дергался, и у Гермионы сложилось впечатление, что послеобеденная беседа не внушала Лихвою уверенности в его личном завтрашнем дне.

Вторым рождественским гостем оказался Северус Снейп. Увидев его, Гермиона тут же загорелась мстительным пламенем, и весь обед сочиняла речь. А еще слушала повествование своего отца о «Книге Сознания», которую он преподнес на Рождество «одной очаровательной ведьме» и еще о секретах, в ней, книге, таящихся.

«Очаровательная ведьма» успела полюбить свой подарок еще до того, как прониклась им лично.

После обеда Темный Лорд и вконец побелевший Лихвой ушли на тот самый нехороший разговор, а Беллатриса ненавязчиво пригласила Люциуса «пройтись и побеседовать». Оставшаяся в столовой со Снейпом Гермиона многозначительно сложила руки на груди и устремила взгляд на бывшего профессора.

— Я очень сердита, — сообщила она.

— Девичья честь была поругана? — Гермиона поперхнулась. — Мистер Поттер не успел?

«Черт!» — про себя выругалась ведьма.

— Нет, всё в порядке, — сказала она вслух. — Но это было возмутительно.

— Зато как правдоподобно! И дало вам повод не отвечать на вопросы, не так ли?

— Я готова тебя убить.

— О, не будьте так жестоки, — усмехнулся Снейп. — Я вам еще пригожусь.

— Не сомневаюсь! — она смерила его полным негодования взглядом.

— Долго думал, что преподнести вам на Рождество, Кадмина, — невозмутимо продолжал зельевар.

— И к чему же пришел? — дерзко спросила молодая гриффиндорка.

— Вероятно, не к самому оригинальному решению, — Снейп смотрел на Гермиону непроницаемым взглядом. — Это дневник, — он протянул ей сверток, — обладающий некими магическими качествами, разумеется. Вы можете просить его напоминать о разных вещах, можете блокировать свои записи, чтобы никто не смог их прочесть. И еще много чего… Я наложил на сей предмет сильные заклятия — их будет непросто побороть.

— Спасибо, — кивнула Гермиона. — Не обессудь, Северус, я ничего не приготовила для тебя. По целому ряду причин.

— О, Кадмина, я догадываюсь… Вашим подарком, надеюсь, будет усердие в наших занятиях.

— Я когда-нибудь плохо занималась?

— В этом вас упрекнуть нельзя. Но вы очень сильно изменились.

Она усмехнулась. Тот еще вышел диалог. «Да, Северус Снейп, я не могу тебя раскусить!» — подумала девушка.

— Я, признаюсь, тоже, — услышала она голос за своей спиной и вздрогнула. В гостиную вернулся Темный Лорд. — Наш друг покинул нас. Скоропостижно. А насчет Северуса — знаешь, Кадмина, он и для меня — полнейшая загадка.

— К слову, умение постоянно закрывать свои поверхностные мысли мы и постараемся отработать до вашего возвращения в школу, — добавил Снейп.

— Как с вами сложно, мальчики! — хмыкнула Гермиона, откидываясь на спинку стула. — Значит, мы продолжаем занятия?

— Именно за этим я здесь.

— Ну что ты, Северус, ты наш почетный гость, — усмехнулся Волдеморт.

— Да, милорд. Я это ценю.

— Не сомневаюсь в этом. А где же Люциус и Белла? Мне нужно поговорить с тобой, но негоже бросать Кадмину одну.

— Думаю, что справлюсь со скукой, — заверила его молодая девушка.

— Тогда прости нас. Северус.

— Иду, милорд.

Гермиона проводила ушедших задумчивым взглядом.

Снейп — тот еще фрукт! Неужто Волдеморт действительно не знает о нем всего?! Что ж, весьма вероятно…

Гермиона встала и пересела в удобное кресло у окна, наблюдая за далекими фигурами Беллатрисы и Люциуса, возвращающимися к дому.

«Ну, вот ты и стала женщиной, моя дорогая, — думала юная гриффиндорка. — И как он со мной обращается! Хотя… Я молодец. Дала ему отпор. М… Черт, я бесповоротно влюбилась. Я тебя опять хочу, Люциус Малфой! Неужели все в этом доме уже знают?! Ужас… Хотя… Не всё ли равно?! Вот только Северус… Еще не хватало… Но, утащи меня гриндилоу, кто же ему скажет?! Надо завтра перед занятиями вынуть все мысли о дядюшке и засунуть их подальше»…

— А вот и мы! — Белла, раскрасневшаяся от мороза, опустилась прямо на пол перед камином. — Там очень свежо. Совершенно рождественская погода. Как когда-то в детстве.

— Ностальгия? — прищурился Люциус, стягивая перчатки. — Бывает… Кадмина Беллатриса не скучала без нас?

— Ничуть! Кто-нибудь видел Алиру?

— Кого? — поднял брови Люциус.

— Алира — змея Кадмины, сестра Нагайны, — сообщила Белла.

— Да? — искренне удивилась наследница Темного Лорда.

— Ты не знала? — в свою очередь удивилась Беллатриса. — Младшая сестра. Думается, они где-то вместе. Не сильно разбираюсь в психологии змей, но полагаю, что им есть о чем поговорить.

Гермиона пристально смотрела в глаза Малфоя-старшего. Уже совсем стемнело, но свечи так никто и не зажег. Комната освещалась только пламенем камина, зловеще отражавшимся в стальных глазах ее дяди.

Гермиона ненавязчиво провела тыльной стороной ладони в районе декольте. Люциус усмехнулся, а сидящая к ним спиной Белла повела плечами. Интересно, о чем это они там беседовали?..

— Как вы отнесетесь к кофе? — внезапно спросила Беллатриса, поднимаясь. — Или чему-то более крепкому, в честь праздника?

— Я бы предпочел виски.

— Вино.

— Я принесу.

Беллатриса вышла из комнаты.

— Какая редкость — Белла, занимающаяся подобием домашнего хозяйства, — сощурился Люциус.

— О да, — Гермиона встала с кресла. — Может быть, мы… пойдем спать?

— Мы? — насмешливо спросил Малфой.

— Не начинай снова, — Гермиона подошла к нему и села на колени. — Да, мы.

— Какие мы смелые! — Люциус положил руку на ее бедро.

— Сарказм совершенно ни к чему.

— Правда? Сейчас сюда вернется Белла. Или это тебя не смущает?

Гермиона опустила руку на пояс его брюк и чуть подалась вперед.

— Не очень.

— Вот ведьма!

Она наклонила голову и встретилась с его губами. Всё-таки этот мужчина потрясающе умел целоваться. Опустошающе — будто залпом выпивал ее всю, без остатка, не оставляя ничего, кроме желания продолжать: из последних сил, до бесконечности…

Раздался нарочито-громкий стук каблуков. Гермиона соскочила с колен дяди и, тяжело дыша, оперлась на кресло за его спиной.

— А вот и я, — беззаботно сообщила ее мать, ставя поднос на стол. — Итак, чего изволите?

— Кто переселил душу нашей домовихи в тело моей свояченицы?! — встрепенулся Люциус. — Надо что-то делать!

— Поговори мне. Сразу вспомнишь, кто такая Беллатриса Лестрейндж!

— Более не слова, — пообещал старший Малфой.

— Ты слышала, Кадмина? Мне только что дали обет молчания! Интересно, сколько он продержится?

Продержался он не долго. Троица выпила принесенные Беллой напитки, посидела у камина и сильно увлеклась беседой. Прервал ее только бой часов. Одиннадцать ударов.

— Мы не заболтались? — отставив бокал, спросила Беллатриса. — Завтра у Кадмины тяжелый день, а спать вы всё равно сейчас не будете. Так что… Я вас покидаю.

— О чем это ты?! — не выдержала Гермиона.

— Ну… Оставлю тебе простор для фантазии. Как говорят французы, là ou il y a de la gêne, il n'y a pas de plaisir(1).

Она встала и, попрощавшись, ушла в сторону лестницы. Гермиона перевела на Люциуса мрачный взгляд.

— Что это значит?

— А ты не знаешь?

— Знаю, — она опустила глаза и стала крутить в руках полупустой бокал. — Но это как-то… Неправильно.

— Отчего же? — он встал, подходя к ней. — Твои желания и прихоти — закон.

— О чем ты?! — отпрянула молодая гриффиндорка.

— Забудь, Кадмина, — он взял ее за плечи, отталкивая на спинку дивана.

Люциус оперся одним коленом о сидение и склонился над ней, жадно впиваясь в губы. Девушка невольно ответила на поцелуй, хотя его слова обеспокоили ее.

Но он целовал ее так, что все мысли норовили испариться.

— Пойдем наверх? — отрываясь, спросила она.

— Как тебе будет угодно.

— Люциус, — она опять отстранилась и внимательно посмотрела в его глаза. Серые камни, в которых пляшут отблески горящего позади пламени. — Люциус… Что ты хочешь мне сказать? Ты что-то?..

— Кадмина Беллатриса, забудь обо всем, что я говорил. — Он наклонился и поднял ее на руки. — Просто забудь.

Они трансгрессировали в темную спальню.

И она забыла. Очень быстро забыла обо всем, отдаваясь ему телом и душой. Растворяясь и забывая все мысли. Для мыслей есть день, а ночь — время чувств. И действий.

__________________________

1) где стесненье, там нет веселья (франц.).

* * *

Проснувшись, Гермиона обнаружила, что пребывает в полнейшем одиночестве. Комнату Люциуса заливал солнечный свет, на полу валялась ее одежда, но хозяин пропал.

Девушка потянулась и села. Здесь было просторно: двуспальная кровать, шкафы, туалетный столик…

Гермиона поежилась. Только сейчас она поняла, что находится в спальне Люциуса и Нарциссы. Ей стало как-то не по себе.

«Бери то, что понравится? Правильно ли жить по этому принципу? — невольно подумала ведьма. — Даже обладая властью… Что Люциус говорил вчера? Неужели… Неужели ему просто приказали?! Нет, быть такого не может! Он лю… он сам хочет меня! Это просто… Просто секс. У него есть жена, у меня… У меня все перспективы на блестящее будущее. Проклятье! Неужели ему правда приказали?! О чем они говорили с Maman?! Вот дьявол».

Она поморщилась, сидя на этой роскошной постели. Подтянула ноги к подбородку и уставилась в пол.

Почему-то стало противно. Просто противно от того, что происходило. Темный Лорд просто дал ей ту игрушку, которую она пожелала?! Не спросив у игрушки ее мнения? Взрослая дочь и взрослые развлечения… Нет, не может быть!

Возможно, имеет смысл просто спросить об этом?

Девушка опять поморщилась. Нужно было уходить отсюда. Она слезла с кровати, поднимая с пола разбросанное белье, и почувствовала себя заправской сучкой. А кем чувствовал себя Люциус, если ее предположения верны?

Гермиона надела трусики и покосилась на Черную Метку на своем плече.

В кого же ты превратилась, Гермиона Грэйнджер?..

* * *

Муки совести и разговор с Волдемортом пришлось отложить. Гермиону ждали совершенно вылетевшие из головы занятия легилименцией со Снейпом. А предшествовала им приятная в данных обстоятельствах процедура избавления от воспоминаний.

Так легко и свободно. Теперь она готова к великим свершениям!

— Итак, с окклюменцией у вас всё довольно уравновешенно, Кадмина. В самом конце каникул мы уделим немного времени сокрытию беглых мыслей, но это потом.

— Скучаешь по профессорской деятельности?

— Не отвлекайтесь. Сегодня мы начнем очень сложную практику. Практику легилименции. Летом мы с вами проникли только в основы: чтение поверхностных эмоций, мимолетных желаний… Но понимать мысли, заглядывать в прошлое, выуживать из сознания и памяти человека то, что он и сам не чает там найти… Всё это глубины, на которые способен опуститься не каждый.

— Но мы попробуем?

— Попробуем. Генетически ваш организм предрасположен… к глубинам легилименции.

— Эйлин Принц тоже была способной в этой области?

— О моем прошлом, если вам угодно, мы поговорим за ужином, — ни один мускул не дрогнул на пергаментно-желтом лице, — сейчас же прошу слушать меня.

— Мы не на уроке, профессор, — усмехнулась девушка.

— Вы заблуждаетесь, Кадмина. Мы именно на уроке. И пусть теперь у вас есть право покарать своего учителя.

— Я неприятна тебе? — чуть прищурившись, спросила она. — Как… дочь Темного Лорда?

— Это странно, мисс Грэйнджер. Как игра. Но поверьте, я быстро учусь правилам и умею входить в состязания наравне с опытными игроками.

— И перехватывать инициативу?

— В большинстве случаев.

— В вас… в тебе сложно разобраться.

— Порою мне самому так кажется. Но мы вновь отвлеклись.

— Прости.

Он усмехнулся.

— Вы очень забавны, Кадмина. Что ж, если вам угодно, прощаю. Итак, сосредоточьтесь. Заклятие то же. Оно одно. Но самоотдача иная. И глубина. Вы должны опуститься на глубину, а значит, она должна быть и в вас.

— Что я должна для этого делать?

— Проявить фантазию. Полностью воссоединиться с заклятием, которое применяете. Действительно захотеть проникнуть в самую суть… Попробуйте.

— На тебе?!

— Хм, а на ком же еще?

— То есть ты хочешь, чтобы я училась легилименции на том, кого и Темный Лорд не может «прочесть» до конца? — сощурилась Гермиона.

— Я не буду закрываться от вас, Кадмина. — Его глаза блеснули. — Заманчивая награда для подлинного старания, не так ли?

Она усмехнулась, пристально глядя в его глаза.

— Не страшно? Я быстро учусь.

— О, мне это известно. Итак, приступим. Глубина, Кадмина. Полное воссоединение с заклинанием. И визуальный контакт.

— Твой выбор, — она подняла палочку, вглядываясь в его похожие на черные тоннели глаза. — Легилименс!

Он был сосредоточен. Ему действительно было не по себе, общаясь с ней. Но больше, глубже понять она не смогла.

Гермиона опустила палочку.

— Это очень мало. — Снейп всё еще спокойно стоял перед ней. — Вы не умеете читать даже поверхностные мысли. Только находящиеся наверху эмоции. Попробуйте еще раз.

Гермиона сосредоточилась.

О чем ты думаешь, Северус Снейп?

И она смогла. Пусть просто снять пленку, но смогла. Он думал о том, что играет с огнем. О том, что всё равно она на первом занятии не сможет копнуть глубоко. О том, что нужно тоже пользоваться Омутом памяти.

И мысли эти раззадорили Гермиону. У нее был шанс… На что и зачем? Может быть, просто ради спортивного азарта… Что-то, что он хранит в себе, не доверяя никому… Что-то, что невозможно узнать иным способом. Важное и неважное… Что-то…

Снейп шел по полутемному, захламленному коридору. Шел, находясь в смутных, противоречивых чувствах. Он нес в руках флакон яда. Яда для своей дочери.

У нее не было возможности жить. Да она и не была никому нужна. Помеха, обуза… Но всё равно.

Он должен сделать это сам, должен капнуть горьковатую смертоносную жидкость на ее крошечные губы. Чтобы она заснула навсегда. Ему уже тяжело. Тяжело просто идти туда. А каково Нарциссе? Каково матери, которая осознает, что последние часы проводит со своим ребенком? Которая знает, что у ребенка нет права жить? Но всё равно… Каково ей будет смотреть на то, как он капнет на уста ее дитя этот яд? Что она будет чувствовать? Сможет ли остаться после этого такой, как прежде? Сможет ли когда-нибудь его простить?..

Он должен сделать это сам. Ради нее. И себя. И он должен будет успокоить ее. Сейчас он должен вести себя как старший, найти в себе силы на это. Позже, когда всё будет позади, можно забиться в угол, дать волю чувствам. Но сейчас нужно действовать, быстро и правильно. Он должен помочь женщине, которая дорога ему. Заставить ее понять, что…

Флакон выпал из его рук и со стуком ударился об пол. Снейп застыл. Застыл, не в силах пошевелиться. Не в силах осознать того, что видит.

Нарцисса, тогда еще Блэк, сидела на кровати, на той самой кровати, которую Гермиона видела на смятой фотографии в покинутой комнате Снейпа в школе. Ее тетя, еще совсем молодая, была одета в длинную кружевную сорочку цвета незабудок. Светлые кудри неаккуратными прядями спадали по плечам. Бледная, измученная. С ужасающим блеском в глазах.

Она сжимала горло лежащего на ее руках младенца. Уже не кричащего, затихшего, смотрящего опустевшими и широко распахнутыми небесно-голубыми глазами. Она сидела и смотрела в эти застывшие глаза и улыбалась. Плотоядной, фанатичной, как у ее сестры, дикой и ужасающей улыбкой.

— Она кричала, Северус, — ровным, спокойным голосом, продолжая улыбаться так, что в жилах стыла кровь, сказала Нарцисса Блэк. — Представляешь? Думала, что я шучу. Она хватала меня за руки. А говорят, что младенцы ничего не понимают. Она всё поняла, Северус. — Нарцисса оторвала взгляд от мертвой дочери и посмотрела ему в глаза. Снейпа пробрала дрожь от этого взгляда. — Представляешь? Если бы она могла говорить, она сказала бы: «мама». — Нарцисса улыбнулась шире. — Она бы попыталась понять, если бы умела думать. Но она не может.— Женщина опять перевела взгляд на тело ребенка. — Да, девочка? — Она подняла руку, держа ребенка за горло, и протянула его тельце прямо перед собой. — Ты думала, что сможешь испортить мне жизнь? — немного сюсюкая, ласково спросила она у этого бездыханного трупа. — Смотри, у меня это получилось лучше. Я победила! — в ее голосе был задор, а глаза сияли. Нарцисса встала, разжимая пальцы, и мертвое тело упало к ее ногам. Ударилось об пол так же, как сосуд яда несколько минут назад.

Нарцисса подняла блестящие глаза на застывшего Снейпа.

— Что с тобой? — Она подошла совсем близко. — Что? — женщина положила руки ему на плечи. — Забудь о ней. Ее нет. Считай, что ее не было. — Нарцисса, обдавая его своим дыханием, коснулась пересохших губ. Она впилась в них жадно и дико, потом отступила к смятой кровати. — Забудь о ней, Северус! — крикнула женщина, и в ее руках мелькнула волшебная палочка. — Эванеско! — тело ребенка исчезло. Как сотни раз исчезали от этого заклятия мусор и грязная посуда. Она отбросила палочку прочь. — Поцелуй меня, малыш, я соскучилась по тебе! Будь со мной! Сейчас. Здесь. — Нарцисса обхватила его руками.

— Цисси…

— Нет, молчи! — Они упали на кровать. — Не нужно слов. Что с тобой? Забудь о ней! Здесь есть только ты и я…

Гермиона почувствовала сильный толчок и, пошатнувшись, осела на пол. Затаив дыхание, она смотрела в наполняющиеся яростью глаза Северуса Снейпа…