Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Большой сиреневый занавес, всегда застилавший одну из стен кабинета Волдеморта, на этот раз оказался приподнятым: и за ним обнаружилась большая картина в золоченой раме, изображающая светлую комнату, обставленную в стиле Людовика XIV. Рама картины была оплетена странными, едва заметно мерцающими цепями: они, будучи нарисованными по контуру картины, у границ холста выходили наружу, становились объемными, оплетаясь вокруг, и снова «ныряли» в изображение с другой стороны. Казалось, литые оковы покачиваются от несуществующего сквозняка и издают почти неслышный скрежет.

У левого края полотна в большом кресле, сложив руки на животе поверх длинной серебристой бороды, сидел никто иной, как Альбус Дамблдор. Волшебник, чьего изображения никто не видел со дня его смерти, портрет, обвиненный когда-то в трусости, виновник скандала, о котором давно забыли.

Когда Гермиона распахнула дверь кабинета, Волдеморт повернулся к ней, и старый директор с картины тоже устремил на молодую женщину взгляд ярко-голубых глаз из-под очков-полумесяцев. И улыбнулся.

— Рад вас видеть, мисс Грэйнджер, — поприветствовал он оторопевшую ведьму до боли знакомым голосом.

— П-профессор Дамблдор?! — выпалила она, вытаращив глаза. — Ой. Прошу прощения, Papá.

— Чем вновь не угодила тебе Габриэль? — полунасмешливо осведомился Волдеморт.

— Я-а… Да ну, оставим это. Профессор Дамблдор! — Гермиона впилась в портрет пораженным взглядом. — О, я считала, что ваше изображение пропало навсегда!

— Волею Тома, так оно и есть, — развел руками старый директор, добродушно кивая на диковинную цепь, овивающую раму картины.

— Так значит, все эти годы…

— Присаживайся, Кадмина, — прервал ее Волдеморт. — Дамблдор, не стоит лукавить: будто это полотно опустеет, сними я оковы!

— Отнюдь, мой друг. Должен же я следить за тем, что здесь происходит.

— Наблюдать, — поправил Темный Лорд.

— Воля твоя: наблюдать, — легко согласился директор. — Иного мне не остается. Лишь с сожалением наблюдать за тем, что натворил.

Гермиона удивленно подняла брови, а Дамблдор вздохнул.

— Мы многое, увы, до конца понимаем слишком поздно, — печально заметил он.

— Профессор… — Гермиона бросила неуверенный взгляд на Волдеморта.

— Если хочешь, можешь побеседовать с Дамблдором. — Темный Лорд сделал паузу. — Наедине, — снисходительно добавил он. — Когда пожелаешь.

— Это очень великодушно, Том, — иронически заметил директор.

— Некоторые исповеди полезны, — невозмутимо произнес маг в ответ.

— Не думаю, что дойду до исповеди, — прищурился портрет старого директора.

— Ну так выслушаешь ее. Исповедь моей дочери чем-то будет для тебя приятна.

— Я не… — начала было Гермиона, но умолкла, поймав внимательный взгляд голубых глаз старика.

— Потолковать о заблуждениях, разочарованиях и надеждах, — продолжал Волдеморт, — иногда довольно полезно. Поучительно.

— Я сегодня немного спешу, — смущенно сказала леди Малфой. — Да и… Нужно собраться с мыслями.

— Когда тебе будет угодно, Кадмина, — пожал плечами ее отец. — И передавай мои наилучшие пожелания министру. И Люциусу.

Гермиона кивнула, ничуть не удивляясь его осведомленности, и встала, направляясь к трансгрессионному кругу.

— До свиданья, профессор Дамблдор, — попрощалась молодая ведьма. — До свидания, Papá.

И трансгрессировала в поместье.

— Чистая работа, Том, — не без иронии заметил портрет, когда она исчезла.

— Не нужно льстить, Дамблдор: моё первое зелье свернулось…

* * *

Гермиона трансгрессировала в свою спальню. Там было пусто, и первым делом она направилась в комнату Генриетты.

Ее маленькая дочь просияла при виде матери и с разбегу бросилась обниматься.

— Мама! Мама! — Етта отпустила ведьму и стала на ноги, счастливо улыбаясь. — Мама, смотри, как я могу!

С этими словами она сделала очень серьезное лицо, набрала в грудь воздух и, несколько секунд постояв так, оглушительно чихнула — отчего левитировала, на миг зависла в футе над полом и со смехом плавно пустилась вниз. Широкое платье вздулось вокруг хохочущей девочки.

— Мисс Генриетта! — возмутилась Рут, дородная гувернантка Гермиониной дочери. — Как вы себя ведете?! Добрый день, миледи.

— Здравствуйте, мадам Рэйджисон.

Девочка повернула голову и показала своей воспитательнице язык, а потом прошипела матери на парселтанге:

— Рут — такая занууууууда!

— Нужно слушать мадам Рэйджисон, — с напускной строгостью попеняла Гермиона.

— А Рут сказала, что нельзя просить Оза рассказывать мне перед сном сказки! — наябедничала Генриетта свистящим шепотом. — Она ложится спать и оставляет меня саму! Она читает мне перед сном какие-то глупости, а Оз рассказывает интересно и долго, прямо пока я не усну. А Рут вчера пошла попить молока, заглянула ко мне и застукала Оза — она сказала, что надерет ему уши, если еще раз увидит в моей комнате! Мама, она же не станет колотить Оза, правда? Ему и так всё время влетает! Она наябедничает Люци, мама! Скажи ей!

— Мисс, вам не пристало шипеть, когда можно говорить по-людски, — не выдержала гувернантка. — Вы что, слова позабыли?!

— Всё в порядке, Рут. Отдохните полчасика, а мы с Еттой посекретничаем. Я сама поговорю с Люциусом, — пообещала Гермиона, когда почтенная дама вышла, — никто не тронет твоего Оза, но он должен быть осмотрительнее, когда пробирается к тебе рассказывать сказки.

— Он сказал, что будет прятаться под кроватью и говорить очень тихо, — по секрету сообщила Генриетта. — Сегодня он может что-то рассказать нам обеим! Правда, мама? Ты уложишь меня спать?

— Только если Оз развлечет тебя до моего прихода. У нас сегодня гости.

— Тэя и Клио? — с надеждой спросила малышка.

— Нет, мистер и миссис Яксли.

— Уууу, — сморщила носик Генриетта. — А мы пойдем в гости к Тэе и Клио?

— Если очень хочешь, я отправлю Дафне сову, — со вздохом пообещала Гермиона.

— Я очень хочу! — заверила девочка, доверительно заглядывая матери в глаза, а потом захлопала в ладошки. — Я не видела их со дня своего рождения!

— Еще не прошло и двух недель, — улыбнулась Гермиона.

В этот момент из-под тахты выскочила огромная рыжая кошка Мельпомена и, с поразительной для ее габаритов скоростью, кинулась на развязавшийся пояс платья Генриетты, волочащейся по полу за спиной девочки. Говоря с матерью, та пританцовывала, и пояс, видимо, давно дразнил притаившуюся кошку.

Мельпомена была дочерью Живоглота и очаровательной белоснежной Мнемозины, миниатюрной кошечки Шарлин Эйвери, окончившей гимназию два года назад. У этой странной пары за то время, пока Шарлин училась в Даркпаверхаусе, родилось два помета из девятерых милейших котят, и все — девочки. Еще первых четверых крошек окрестили именами античных муз, тем самым прировняв Живоглота к Зевсу(1), чем он, как казалось Гермионе, очень гордился.

Сама Мнемозина не гордилась ничем, потому что была самой обыкновенной кошкой и к тому же довольно недалекой. Но Живоглот ее просто обожал и всё еще тосковал после своей страшной утраты. Он жил теперь постоянно в левом крыле Даркпаверхауса, где располагались гостиная и спальни гимназистов, утешаясь обществом еще остающихся в замке дочерей — Талии и Терпсихоры.

Все восемь огненно-рыжих котят в разное время быстро нашли себе приют среди гимназисток, а Мельпомену Шарлин подарила мадам Малфой для ее маленькой дочурки. Когда-то, еще когда в Даркпаверхаусе появился первый помет рыжих полукнизлов, мисс Эйвери пообещала своей любимой преподавательнице Джиневре Уизли, что, если у ее питомицы и Живоглота будут еще котята, один из них обязательно достанется дочери ее подруги, которая тогда как раз должна была вскоре появиться на свет.

Джинни погибла, но Шарлин Эйвери не забыла своего обещания. И три года назад крошечный рыжий комок, имя которого Етта могла выговаривать только на парселтанге, поселился в поместье.

С тех пор Мельпомена выросла до поистине чудовищных для кошки размеров, потолстела, а ее длинной шерсти, пожалуй, могла бы позавидовать любая лисица.

К сожалению, она не отличалась особым умом, но зато была подвижной, не взирая на свои размеры, игривой и веселой. Одно из любимых занятий Мельпомены — охота на домовых эльфов поместья Оза и Формоза, доставшихся чете Малфоев из потомства домовиков Даркпаверхауса. Эльфы кошку недолюбливают, потому что она ловка, и ее охота нередко оканчивается для добычи внушительными царапинами.

На Етту рыжая озорница своих когтей не распускает, но зато живо набросилась сейчас на ее развязавшийся пояс.

— Мельпа укусила Рут, — поделилась информацией Етта, пока Гермиона завязывала отобранную у кошки добычу большим пышным бантом. — Рут рассердилась и хотела ее поймать, и они бегали по комнате: так весело! Мельпа думала, что с ней играют. Тогда Рут запустила в нее моим поющим альбомом. Но не попала. И он раскрылся, мама! И начал петь о кривоглазой ведьме, неуклюжей карге. Знаешь эту песню?

— Да, у вас тут весело! — рассмеялась леди Малфой.

— Рут очень рассердилась и прихлопнула альбом диванной подушкой!

— Не следует смеяться над бедняжкой Рут, — попеняла Гермиона, не прекращая улыбаться. — Альбом мог бы спеть что-то другое.

— Ему показалось, что эта песня тогда подходила, — развела маленькими ручками Етта.

— Безусловно.

Гермиона провела с дочерью еще полчаса до возвращения мадам Рэйджисон, а потом вынуждена была уделить время приготовлениям к ужину. Спустившись в гостиную, она дважды хлопнула в ладоши и громко позвала:

— О-оз! Формоз!

С громкими хлопками посреди комнаты возникли два эльфа-домовика. Один был полненьким, большеглазым, со светлой приятно-розовой кожей, пухлыми щечками и темно-фиолетовыми глазами; второй — длинным, востроносеньким и худым, с острыми ушками, темно-болотной кожей и блеклыми узкими глазками. Оба эльфа были наряжены в аккуратные наволочки, зашитые наподобие костюмчиков, и оба воззрились на свою хозяйку со вниманием и почтением.

— Мистер Малфой дома? — в первую очередь осведомилась она.

— Нет, мадам! — звонко ответил приземистый полный эльф. — Хозяин ушел, отдав распоряжения к ужину. Он отправился к мистеру Макнейру, с вашего позволения, мадам! — продолжал домовик, которого звали Озом. — Хозяин вернется к пяти часам, мадам!

— Что мистер Малфой велел насчет ужина? — спросила Гермиона.

Длинный и худой домовик по имени Формоз, заведовавший кухней, принялся перечислять меню грядущего вечера.

— Хорошо, — наконец подытожила Гермиона, откорректировав некоторые поручения, — в таком случае я пойду приводить себя в порядок, а вы продолжайте подготовку. Оз, мне нужно будет мое лайковое платье, оранжевое, с розой.

— Да, мадам.

— Ну, ступайте.

И оба домовика с громкими хлопками исчезли, а Гермиона поспешила наверх.

_________________________________

1) Мнемозина в греческой мифологии богиня памяти, титанида, мать девяти муз, рожденных ею от Зевса; еще Мнемозина — белоснежная дневная бабочка.

* * *

— Етта хочет позвать в гости Уоррингтонов, — сообщила Гермиона, причесываясь у зеркала в спальне.

— О Моргана! — возмутился ее супруг, застегивавший у кровати манжеты парадной мантии. — О чем ты хочешь, чтобы я разговаривал с этим юнцом?!

— Но Етта хочет видеть близняшек.

— Они были на ее дне рождения неделю назад!

— Люциус, я всё понимаю. И мне тоже не доставляет большого удовольствия общение с Дафной. Но Етта так любит девочек… Давай пригласим еще Асторию и Гринграссов, — пошла на хитрость она, — тебе всё равно нужно обсудить с ними подбор учителей для Скорпиуса.

— И когда ты всё это запланировала? — задумчиво спросил ее муж.

— Не знаю… Воскресенье?

— Ты же не будешь приглашать Асторию и Гринграссов на вечер! — хмыкнул Люциус. — А сама на следующий день сбежишь в гимназию! Собирай уж всех во вторник, а я как раз закончу с подбором учителей. К чему обсуждать это — я не понимаю! — добавил он затем.

— Семейный совет, — рассеяно протянула Гермиона, застегивая на шее нитку жемчужных бус.

— Играем в свободу выбора, — ехидно обронил Люциус в ответ и направился к двери. — Хорошо, что пока это меня забавляет…

Гермиона окинула взыскательным взглядом свое отражение и, не найдя изъянов, быстро присела за стол, доставая чернильницу, перо и свитки чистого пергамента. Стараясь писать так, чтобы не была заметна поспешность, она сочинила два коротких письма с приглашениями и торопливо просушила чернила волшебной палочкой.

— Оз! — позвала ведьма вслух, поднимаясь на ноги. В комнате с хлопком появился домовик. — Отправь эти письма Уоррингтонам и Гринграссам, — велела она.

— Да, мадам. Хозяин просил вас поспешить, гости уже пожаловали.

— Они вдвоем? — с какой-то усталостью уточнила Гермиона.

— Нет, мадам: мистер Яксли, миссис Яксли и мисс Барк, мадам.

Молодая женщина немного просветлела.

— Иди, — велела она. — Ах, да! И насчет этих сказок Генриетте, — эльф съежился и пристыжено опустил уши, — всё в порядке, Оз, — одобряющее сказала Гермиона. — Просто постарайтесь не попадаться больше на глаза Рут. Ну, давай. И не забудь отослать сов.

В гостиной, куда Гермиона не замедлила спуститься, уже ожидали гости. Министр беседовал с Люциусом у пылающего камина, в котором догорало искрящееся зеленое пламя. Миссис Яксли скромно сидела на небольшом диванчике, безмолвно глядя прямо перед собой с выражением добропорядочной кротости на старом, но ухоженном лице. Ее внучка Мэлани Барк, красивая девушка девятнадцати лет, выпускница Даркпаверхауса, стоя на коленях посреди комнаты гладила рыжую кошку Мельпомену, которая вольготно раскинулась на мягком ворсистом ковре.

Гермиона была рада видеть Мэлани, которую в свой первый преподавательский год небезуспешно обучала мастерству легилименции, и не только потому, что девушка была ей симпатична — ее присутствие еще и разбавляло тяжелое общение с миссис Яксли, которое предстояло Гермионе как хозяйке.

Леди Малфой было искренне жаль эту пожилую даму, сломленную тяжкой судьбой, но она совсем не знала, как вести себя с ней и что ей говорить — и потому неизменно испытывала в обществе супруги Министра магии неловкость.

Эбенизер Яксли, занявший после Темной Революции пост формального главы Магической Великобритании, был сыном Лауры Лестрейндж, старшей сестры отца братьев Лестрейнджей Эмилиана, и Лисандра Яксли, брата-близнеца Лисандры, ставшей в свое время матерью «осквернительницы» двух древних чистокровных семей Седреллы, имевшей наглость выйти замуж за Септимуса Уизли.

Именно благодаря кузену Рабастану, с которым сблизился уже после школы, Эбен и оказался в рядах Пожирателей Смерти на заре их могущества, после возвращения Волдеморта в Британию.

Кассиопея, в девичестве Булстроуд, была младше своего супруга на год и превратилась в миссис Яксли незадолго до рокового решения Эбена. Еще до того, как начали сгущаться тучи, она родила ему двоих детей, Теддиаса и Кезайу.

А потом начались мрачные для магического мира года: Темный Лорд набирал силу, а его приспешники теряли совесть. Кассиопея, повергнутая в ужас тем, что творили ее супруг и его приятели, попыталась сбежать вместе с детьми — вследствие чего была заключена в фамильном замке и фактически лишена всех прав и свобод.

Кезайя и Теддиас росли, они окончили Хогвартс и получили высшее образование. Никто из младших Яксли не проявлял большого рвения вступить на тот же путь, который избрал их отец, но они, вразумленные примером своей несчастной матери, старались ни в чем ему не противоречить.

Но вот Волдеморт пал.

Эбенизер Яксли смог избежать наказания. После всех многочисленных разбирательств и судов, последовавших за исчезновением Темного Лорда, Теддиас Яксли уехал в Норвегию, где всё еще работает целителем-естествоиспытателем.

Его сестра через какое-то время вышла замуж за Августина Барка и вскоре на свет появилась Мэлани. На заре Темной Революции юная мисс Барк поступила в Хогвартс, откуда на четвертом курсе перевелась в гимназию Темного Лорда.

С тех пор как Яксли стал Министром магии, его супруга, до того безвылазно сидевшая в фамильном замке, вынуждена играть роль примерной Первой леди Магической Великобритании. Привыкшая к подчинению, она всеми силами старается следовать этому долгу, но время и лишения сделали свое черное дело с этой несчастной женщиной. Супруга министра стала тихой, молчаливой и кроткой, она часто терялась во время разговора, не находя нужных слов, но всегда сохраняла на лице какое-то безжизненное, механическое спокойствие.

Миссис Яксли сложно было назвать интересной собеседницей, и потому Гермиона от души порадовалась присутствию Мэлани.

— Мадам Малфой! — просияла молодая девушка, едва заметив свою бывшую преподавательницу. — Здравствуйте!

— Здравствуйте, дорогая, — улыбнулась ей Гермиона. — Эбен, Кассиопея, рада вас видеть.

— Мое почтение, — учтиво поздоровался Яксли, тогда как его супруга лишь неловко улыбнулась и потупила взгляд. — Мы заждались!

— Мадам Малфой, посмотрите, что я принесла для вашей дочери! — Мэлани встала и подхватила со стола красочный картонный пакет. — Вот, взгляните-ка!

Она осторожно вынула большую стеклянную шкатулку, полную метающихся многоцветных бабочек: там было несколько очень больших, много обыкновенных и небольшой рой невообразимо крошечных насекомых. От них как будто шел приятный мерцающий свет.

— Дедушка, можно? — Мэлани бросила на Яксли выжидательный взгляд, и тот коротко кивнул.

Тогда она открыла шкатулку.

Целый сияющий рой с мелодичным звоном вырвался наружу и закружил по комнате: необыкновенные создания заполнили всё вокруг — расселись на мебели и стенах, красивыми стайками порхали по воздуху, срывались с мест и занимали новые. Гостиная преобразилась и напоминала теперь иллюстрацию из детских сказок о стране фей. Одна огромная лилово-белая бабочка опустилась на плечо миссис Яксли и трогательно трепетала крылышками. Пожилая дама пробормотала что-то невразумительное и с извинением улыбнулась.

— Браво, маэстро! — провозгласил Люциус. — Генриетта будет в восторге. Они живые?

— Нет, мистер Малфой, — ответила Мэлани, закрывая шкатулку. Как только она стала опускать стеклянную крышку, многочисленные бабочки взвились в воздух и многоцветным роем полетели обратно в свой ларец, — это магия. Нашла в магазине свадебных украшений, но, мне кажется, ребенку тоже должно понравится.

— А ты вся в хлопотах? — спросила Гермиона, благодарно принимая подарок. — Мои поздравления, дорогая.

— Спасибо, мадам. Мне эти хлопоты приятны. Мы боремся за них с матушкой и миссис Эфэлькорнер, причем моя будущая свекровь явно побеждает!

— И вам приходится удовлетвориться мыслью о том, что вы когда-нибудь сами организуете свадьбы своим детям, Мэлани?

— О, мы для начала и на этом поле еще повоюем, — рассмеялась девушка.

— А не пройти ли нам в столовую? — заметил тем временем хозяин дома.

* * *

— Орден Феникса сейчас напоминает симулякр, — говорил за ужином Министр магии, — но эта организация должна существовать для успокоения народа. Я пока не очень понимаю, изменится ли что-то после смерти Минервы, но всё же полагаю, что нет.

— Бруствер ведь был ее правой рукой, — пожал плечами Люциус, — не думаю, что ситуация сильно поменяется.

— Да там и меняться, в сущности, нечему, — кивнул Яксли. — Что может Орден Феникса?

— Грюм и его команда не раз вставали у нас поперек дороги за эти годы, — напомнил Люциус.

— В мелочах, — возразил министр.

— Мелочи мелочам рознь. К тому же я не уверен, что Брустверу хватит толерантности для сохранения прежних отношений между Орденом Феникса и Темным Лордом. Он слишком молод. И слишком долго был на вторых ролях.

— У них осталось мало людей для того, чтобы представлять какую-либо угрозу. Вступать в конфликты для Ордена Феникса сейчас — себе дороже.

— То, что Орден покинули несогласные с политикой МакГонагалл, разумеется, потрепало организацию — но их сейчас не так мало, как тебе, возможно, кажется.

— Люциус, я в курсе ситуации, — блеснул глазами Яксли.

— Не сомневаюсь в этом.

Гермиона бесстрастно резала отбивную на своей тарелке. Она знала, что Аластор Грюм возглавляет в Ордене Феникса подпольную группу, которая, в отличие от основной организации, ставшей вполне официальной, занимается исключительно тем, что вставляет палки в колеса Пожирателей Смерти и ее отца в тех… инцидентах (так для себя определяла подобное Гермиона), которые не оказываются особо законными и гуманными. Спасают и укрывают неугодных, защищают их семьи и занимаются прочей полезной и необходимой в сложившихся условиях деятельностью. С переменным успехом.

Из Ордена Феникса ушли многие старые его члены. Из известных Гермионе — с громким скандалом покинул организацию Элфиас Дож и вступившие туда сразу после школы Невилл с супругой; тихо, но решительно ушла Тонкс, хотя ее муж и остался членом Ордена. Фактически отошел от дел Хагрид. Молли Уизли, после постигших ее потрясений почти полностью утратившая рассудок, тоже больше не могла служить правому делу, заложенному Дамблдором и столь диковинно изменившемуся сейчас.

Да и другие… Гермиона старалась не вникать в эти дела. Бессмысленно. Только смущать саму себя — кому от этого будет легче?

— Сейчас всё у них встало с ног на голову, — продолжал между тем говорить Яксли, — а скоро выборы, к тому же готовится новый закон о «приклеивании» магглорожденных студентов во время обучения — и тут Грюм и его люди могут сильно смешать карты.

— Приклеивание магглорожденных студентов? — удивленно спросила молчавшая до того Мэлани.

— Новая программа для магических школ, — пояснил Яксли. — Ее суть в том, чтобы назначать попечителей для детей, которые попадают в наш мир, ничего о нем не зная, — министр поморщился. — Планируется выбирать для каждого такого ребенка куратора среди однокурсников, который будет получать специальную стипендию и растолковывать товарищу все тонкости мира магии. Их как бы приклеивают друг к другу на время учебы, по крайней мере, на начальных курсах.

— Я слышала об этом, — подала голос Гермиона. — Только вот что-то не пойму, почему Орден Феникса должен противиться принятию такого закона.

— Многие считают это предпосылкой создания отдельных учебных заведений для магглорожденных детей, — сказал Люциус, пригубливая бокал вина.

— И тут им вторят более меркантильные личности, озабоченные вопросом финансирования проекта, — добавил Яксли. — Так что у программы много противников. А с противниками нужно что-то делать, — мерзко усмехнулся он.

Кассиопея побледнела и дрогнувшей рукой громко звякнула ножом о фарфоровую тарелку. Министр смерил ее недовольным взглядом и закончил:

— Тут-то Грозный Глаз Грюм и выходит на сцену вместе со своим ансамблем добрых самаритян. Как по мне, так ему уже давно пора обручиться с дементором(1)!

— Хотелось бы мне на это посмотреть, — хмыкнул Люциус. — Давайте же выпьем за такой счастливый союз!

Гермиона заметила, как сильно дрожала рука миссис Яксли, когда она послушно подняла бокал над столом.

________________________

1) Черный юмор волшебников. Обручиться с дементором означает получить самое страшное наказание по меркам Магического сообщества — поцелуй дементора, т.е. лишиться души.