Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Гермиона проснулась в великолепнейшем расположении духа. После прошедшей ночи сохранились приятная усталость и самое приподнятое настроение. Она потянулась, расплылась в улыбке и зарылась лицом в пуховые подушки.

...Люциус сидел в столовой и читал свежий номер «Ежедневного пророка», на обложке которого что-то безмолвно произносил с трибуны Кингсли Бруствер. Увидев супругу, Люциус отложил газету и выжидающе улыбнулся.

— Доброе утро, — пропела она, впархивая в столовую, и, в полутанце проследовав за его стул, обвилась руками вокруг шеи. — Ты давно встал?

— Давно, — хмыкнул Люциус, целуя ее в изгиб руки. — Мадам довольны и счастливы?

— Мадам на седьмом небе и голодны! — рассмеялась Гермиона, усаживаясь напротив.

— Каковы планы моей лучезарной супруги?

— Формоз! — позвала Гермиона. Появился зеленый домовик. — Подай мне завтрак. Вообще нужно наведаться в гимназию и поговорить с Роном, — ответила она на вопрос мужа, когда эльф исчез, — он теперь невесть что обо мне думает.

— Поддерживаем взаимоотношения с низами? — хмыкнул мистер Малфой, снова закрываясь газетой.

— Злюка, — добродушно заметила Гермиона.

* * *

Рон Уизли был мрачен и сух. С деланной невозмутимостью он уверил Гермиону в том, что чрезвычайно рад ее хорошему настроению и возвратившемуся семейному благополучию. При этом всем своим видом Рон выражал осуждение и протест. Гермиона ушла от своего приятеля немного раздосадованная и еще больше омрачилась, едва не столкнувшись в холле с Габриэль.

Молодая девушка шла в правое крыло и не заметила ее. Но Гермиона тоже направлялась туда, в класс легилименции, чтобы забрать пергаменты со стихами и до следующего занятия проверить успехи Черных Зверей в чтении закрытых мыслей.

Трансгрессионные круги в правом крыле замка имелись только в личных кабинетах преподавателей и учительской. На минуту Гермиона застыла в нерешительности — идти следом за Габриэль ей совсем не хотелось. Нагонять девушку, здороваться с ней, потом как-то разойтись — сегодня воскресенье, и в правом крыле даже нет гимназистов...

«Но почему я должна стоять тут и ждать?! Пока эта мымра гуляет там, где ей вздумается?! — досадливо подумала Гермиона. — И вообще что она здесь делает, ведь Papá сейчас не должно быть в замке?!»

И, дернув плечами, Гермиона быстрым шагом направилась через холл вслед за Габриэль.

О Зеркальном коридоре наследнице Темного Лорда рассказала призрачная княжна Эуфросина, старшая дочь бывшего хозяина замка князя Шербана. То был один из немногочисленных тайных ходов, существующих в гимназии.

Узкая полоска пространства проходит почти через всё правое крыло, прорезая его вдоль основного коридора по всем этажам. Одна из стен тайного хода, снаружи кажущаяся самой обыкновенной, изнутри будто не существует, а вторую устилает бесконечное цельное зеркало, из-за которого коридор и получил свое название. Проходя вдоль всего этажа, с каждой стороны он заканчивается крутой лестницей, позволяющей подняться на пролет выше.

Пользуясь этим тайным ходом, можно свободно передвигаться по правому крылу замка, не рискуя с кем-либо столкнуться, и использующий коридор сильно выигрывает, если не желает встречаться во время перемен с толпой гимназистов или избегает кого-то.

Об этом ходе практически никто не знает.

Попасть в Зеркальный коридор можно в любом месте заколдованной стены, если пройти сквозь нее, произнося специальное заклинание. Его и поведала Гермионе в начале последнего триместра прошлого года молодая княжна Сица, которой леди Малфой в сердцах пожаловалась на Зэка Аккидэнта.

Зэкери был одним из ее учеников, Черным Зверем, которые в том году изучали с мадам Малфой окклюменцию. Вообще эти довольно-таки рискованные для тайны личной жизни обучаемых занятия не раз ставили Гермиону в неловкие положения, когда она, сама того не желая, из-за небрежности гимназистов узнавала их сокровенные секреты.

В теории всё, что не должно было стать достоянием гласности, учащимся следовало аккуратно сливать перед занятиями в Омуты памяти.

Но на деле далеко не так просто с ходу определить, какие мысли и воспоминания следует предохранять таким образом — и зачастую гимназисты оплошают с этим до того, что приходится краснеть и смущаться. Но Гермиона не была болтлива и никому не выдавала своих незадачливых учеников.

За время работы она ненамеренно узнала много довольно интересных вещей о семьях и жизни разных волшебников: порой ей знакомых, порой известных в магическом мире.

К примеру, когда-то благодаря Эмили Грант, переведшейся в Даркпаверхаус на третий курс из Хогвартса и ставшей в гимназии Хрустальным Созданием, Гермиона узнала удивительную историю о древних призраках своей старой школы.

Будучи в Хогвартсе когтевранкой, Эмили подружилась с Серой Дамой, призраком этого факультета, и узнала о том, что при жизни девушку, издавна обитающую в старом шотландском замке, звали Еленой Когтевран и что она была дочерью основательницы одноименного факультета.

Когда-то давно Елена похитила у матери чудесную диадему, обладающую свойством усиливать умственные способности того, кто ее надевает. Она хотела превзойти Кандиду Когтевран, но в итоге лишь сломала свою жизнь.

Скрываясь долгое время, Елена так и не нашла своего счастья. А потом Кандида заболела, заболела смертельно, и на краю гибели захотела простить предавшую ее дочь, преступление которой ото всех скрывала. Она призвала к себе барона Краузена, страстно любившего ее девочку и неоднократно отвергнутого ею еще до бегства, и поручила отыскать непокорную дочь.

Девушка скрывалась тогда в лесах Албании, где барон и настиг ее. Но Елена не пожелала возвращаться к своей умирающей родительнице, чем привела его в бешенство. Барон вообще был довольно вспыльчивым и импульсивным человеком — тогда, в порыве ярости, он ударил кинжалом злополучную мисс Когтевран, смертельно ранив ее в сердце.

Когда барон очнулся от обуявшего его приступа, он ужаснулся содеянным и в отчаянии заколол себя тем же кинжалом над трупом своей возлюбленной. И он, и Елена после смерти остались на земле и возвратились в Хогвартс, где обитают и по сей день. Серая Дама и Кровавый Барон, со дня своей смерти носящий цепи, символизирующие его раскаяние.

Это преступление безвозвратно изменило всё существо барона Краузена, бывшего при жизни довольно развязным и взбалмошным человеком. Когда-то в ранней юности при нем завелся полтергейст(1), которого молодой баронет сначала боялся, но потом настолько сдружился, что с возрастом веселый проказник Пивз не исчез, как это обычно бывает с полтергейстами, а оставался при сэре Роберте в качестве озорного товарища и друга зрелых лет.

Барон Краузен вырос, и житейские перипетии привели его к преступлению, ставшему последним в его жизни и беспрестанно преследующим в смерти. После истории с Серой Дамой, самоубийства и самоотречения барона, характер его кардинально переменился. Тем не менее Пивз продолжал быть привязанным к призраку, хотя тот в любой момент мог прекратить его существование. Барон больше не понимал шуток и не разделял их, он полностью отдался самобичеванию — но с Пивзом, в память многолетней дружбы, они заключили что-то вроде соглашения. Полтергейст не лезет к барону, а тот взамен оставляет ему жизнь.

Именно поэтому Пивз так раболепствует и столь сильно боится призрака подвалов Слизерина, Кровавого Барона — бывшего приятеля, который в любой момент может стать его палачом.

Всё это Эмили Грант узнала от Серой Дамы, а Гермиона случайно увидела в памяти своей ученицы во время занятий окклюменцией. Разумеется, юное Хрустальное Создание не ведало о том, что когда-то Серая Дама уже рассказывала свою историю одному слизеринцу по имени Том Риддл и что он отыскал в лесах Албании драгоценную диадему, которую считали утерянной, и обратил ее в Хоркрукс; что эта диадема много лет хранилась в банке «Гринготтс», в фамильном сейфе одного из его ближайших приспешников Родольфуса Лестрейнджа(2). И что она покинула этот сейф лишь осенью 1997 года, чтобы быть обращенной в кулон и занять свое место на шее Кадмины Гонт-Блэк, у которой ее потом похитил Гарри Джеймс Поттер.

Гермиона тоже всего этого не знала, она даже не сопоставила воспоминания Эмили Грант со словами своего отца о том, что ее кулон когда-то был диадемой Кандиды Когтевран; Гермиону куда более поразила история полтергейста Пивза и Кровавого Барона, бывшего Роберта Краузена.

...Не все те вещи, которые случайно узнавала мадам Малфой на своих уроках, были столь занимательны, и далеко не все настолько невинны. Семейные тайны и постыдные поступки, о которых знали или которые совершали ее ученики, открывались Гермионе куда чаще.

Так в середине прошлого года ей случайно стало известно о специфических любовных предпочтениях одного из гимназистов, единственного наследника уважаемого чистокровного рода волшебников Аккидэнтов. Тайна не только постыдная, но и опасная — Зэкери Аккидэнт в свои пятнадцать лет уже был помолвлен с еще более юной чистокровной ведьмой Сарой Мак-Грегор, студенткой Шармбатона. И открытие правды о гомосексуальных предпочтениях будущего супруга, несомненно, должно было расстроить свадьбу и с Сарой, и с другими возможными девушками, тогда как Зэкери был единственным наследником рода Аккидэнтов и единственным возможным его продолжателем.

Зэк стеснялся своих особенностей и боялся скандальной огласки, и потому люто возненавидел преподавательницу окклюменции, которой случайно открылась эта тайна. Мистер Аккидэнт перестал посещать ее занятия (по счастью, экзаменов в этой области магических знаний не предусматривалось), а каждый раз, встречая мадам Малфой, обжигал ее поистине ненавидящим взглядом.

И как назло Гермиона постоянно сталкивалась с Зэком везде, как будто Богини Судьбы нарочно издевались над ней. Эти встречи портили настроение молодой женщине, и однажды она пожаловалась на это призрачной княжне Эуфросине. И тогда Сица поведала Гермионе о Зеркальном коридоре и назвала пароль от него.

Именно в этот тайный ход леди Малфой и проскользнула, едва оказавшись в правом крыле. Габриэль шла довольно медленно, и Гермиона быстро нагнала ее. Она собиралась просто пройти мимо, чтобы поскорее подняться в класс, забрать пергаменты и вернуться в поместье, как вдруг навстречу идущей чуть впереди молодой девушке из бокового коридора вышел как всегда теперь мрачный Фред Уизли.

На его лице промелькнули досада и чуть ли не отвращение, и Фред, коротко кивнув, казалось, хотел пройти мимо. Но Габриэль резко остановилась, сложив руки на груди.

— Какая встреча, — довольно ядовито сказала она. — Как работается? — И оглянулась, проверяя, никого ли нет в коридоре. Гермиону она видеть не могла, а в остальном там было пусто.

Леди Малфой удивленно остановилась, заинтересованная происходящим по ту сторону прозрачной стены. Вообще-то она знала, что Габриэль Делакур была в очень хороших отношениях с Фредом, который не только после замужества Флёр приходился ей братом, но и был бывшим деканом в гимназии. Несмотря на то, что, Гермиона догадывалась, Фред когда-то занял место преподавателя в Даркпаверхаусе лишь для того, чтобы следить за Джинни, он после ее смерти остался здесь — то ли из привязанности к своим подопечным Земным Орлам, то ли просто по привычке.

Фред отнюдь не симпатизировал в чем-либо Лорду Волдеморту (и особенно почему-то теперь, после смерти Джорджа), но он, насколько знала Гермиона, всегда хорошо относился к Габриэль, хотя все и знали о ее неуставных отношениях с Темным Лордом.

Несмотря на эту почти что дружбу, Габриэль была всегда почтительна со своим деканом и братом, и тем страннее для Гермионы сейчас показались и ее ядовитые, грубые слова, и то выражение, которое промелькнуло на лице Фреда при виде девушки.

— Спасибо, не жалуюсь, мисс Делакур, — холодно обронил он в ответ на ее грубую реплику и хотел идти дальше.

— Ах, «мисс Делакур»? — скривилась Габриэль. — Как педантично, мистер Уизли! Вот тебя-то я и искала. Хотелось взглянуть в твои бесстыжие глаза, Фред! Несмотря на то, чем я рискую, являясь сюда так и разговаривая с тобой. Изволь уж уделить мне немного времени! У тебя ведь его теперь хватает! — девушка говорила со жгучей, бьющей через края ненавистью, и Фред сначала даже немного растерялся, но быстро взял себя в руки. — Не скучно ли трудиться? — продолжала Габриэль, а потом изменившимся голосом добавила: — Не понимаю, как ты мог! И как теперь смеешь оставаться в этом замке!

Гермиона, которую никто не мог увидеть, наблюдала за этой внезапной перепалкой в полной растерянности. Тем временем Фред пришел в себя. И посмотрел на Габриэль с таким же отвращением, с каким и она на него взирала.

— Что ты, сестрица, — съехидничал он, — я вовсе не скучаю здесь. Хоть, конечно, и не могу развлекаться так же весело, как ты!

— Ах, значит, я развлекаюсь?! — негодующе воскликнула Габриэль, сверкнув глазами.

— О нет, ты трудишься! — сострил высокий рыжий волшебник. — На благо родины.

— Мудак, — бросила Габриэль с отвращением. — Нашел о чем шутить! Шут недоделанный.

— Кто шутит? Я уже давно не шучу.

— Не понимаю, как ты мог в одночасье так перемениться, Фред, — сказала она с какой-то глубокой гадливостью. — Я тобой когда-то восхищалась. А теперь мне противно на тебя смотреть! И думать о тебе противно.

— Поверь, мне о тебе — тоже, — огрызнулся волшебник. — Подстилка Волдеморта!

Пустой коридор огласил громкий звук пощечины.

Фред ловко схватил Габриэль за запястья рук, мешая ударить еще раз. Ее лицо пылало бешенством. Все черты как-то заострились и вытянулись, в них появилось что-то птичье и неприятно-отталкивающее — похоже, от бабушки сестрам Делакур досталась не только чарующая красота вейл, но и их истинная природа.

— Что, правда глаза режет?! — выплюнул Фред.

— Ты — жалкий трус и предатель! — прошипела девушка. — Ничтожество! Справедливо было бы передать это всё самому Волдеморту, Фред! Поглядела бы я тогда на тебя! Только во имя всего, что было, я смолчу. Но не смей называть меня подстилкой! Не такому трусу как ты мне это говорить! Пусти, мне больно! — сквозь зубы выдавила она.

Фред выпустил руки девушки, на запястьях которой остались красные пятна, и с отвращением вытер ладони о мантию.

— Иди, трудись, учи детишек летать на метлах! — крикнула Габриэль, когда он отвернулся и быстро пошел прочь. — Не тебе быть мужчиной! Каково?! Трус! Неудачник!

Фред уже скрылся за поворотом, а Габриэль всё еще стояла, сверкая яростным взглядом. Потом вдруг закусила губу и неожиданно судорожно всхлипнула. Девушка вся дрожала и задышала глубоко-глубоко, стараясь успокоиться. В сердцах она впилась белоснежными зубками в руку, сдерживая рыдания. Потом закрыла глаза и так стояла почти минуту, делая равномерные глубокие вдохи. Черты ее лица медленно разгладились и снова обрели привлекательность.

— Трус и предатель, — наконец произнесла Габриэль, открывая глаза. Все следы волнения испарились без следа.

Тряхнув очаровательной головкой, кобра Волдеморта поправила свои белоснежные кудрявые локоны и быстрым шагом пошла в сторону холла.

Гермиона ошарашенно смотрела ей вслед сквозь прозрачную каменную стену Зеркального коридора.

Что это было? Что означала вся эта сцена?

Гермиона глубоко задумалась.

«Неужели... Неужели у этой девчонки был роман с Фредом Уизли?! Невероятно! Но когда? Ведь если она встречалась с Фредом, значит, она обманывала Papá?! И он всё время ее защищает! Джинни ни за что бы так не поступила... Но когда же это могло происходить? Вряд ли давно: у Габриэль всегда были отличные отношения с Фредом и испортились они, получается, только теперь... Но что же выходит? Что их хорошие отношения переросли во что-то большее? И Papá этого не заметил?! Впрочем, он действительно постоянно защищает эту дрянь! И с окклюменцией у нее всё в порядке... Выходит, эта вертихвостка закрутила роман с Фредом?! Ничего себе! А он... Он потом испугался... И правильно сделал... Разорвал с ней отношения... А, может, Papá узнал? И... О Великий Мерлин! Не захотев терять хорошего преподавателя, он мог... Уж не Papá ли был причиной трагедии, случившейся с Джорджем?!»

Размышлявшая на ходу Гермиона застыла от этой внезапной мысли у дверей пустого класса легилименции. Потом медленно вошла и села за стол.

«Именно поэтому Фред и бросил ее! Вот почему она назвала его трусом и предателем! Фред мог рисковать собой, но чтобы его вероломство стало угрозой близким... Причиной гибели брата... Такого бы он не перенес! Ведь Papá мог угрожать расправой и с другими Уизли... Чтобы спасти их, Фреду нужно было бросить Габриэль и остаться преподавателем в гимназии! Вот почему эта дрянь возмущалась трусостью и тем, что он «может оставаться в этом замке»!!! Вот почему Фред так изменился! Он считает себя виновником смерти брата, и именно поэтому перестал общаться с родными! Ведь он даже Рона избегает!

Из-за этой проклятой стервы убили Джорджа?!

Ведь он мог, — в ужасе думала Гермиона. — Он мог... И всё еще терпит ее при себе?! Вот кого нужно было раздавить! Джордж... Бедный Джордж!

Какой кошмар!

Нужно поговорить с Фредом. Ведь он не виноват. Он теперь тоже ненавидит эту шлюху, из-за которой убили его брата.

А как он должен ненавидеть теперь Papá... Бедный Фред. И ему приходится оставаться здесь и работать на mon Pére, чтобы спасти близких! Как же ему, наверное, тяжело... А она еще и смеет упрекать его!

Как это всё ужасно и несправедливо!

Но ведь я ничего не могу для него сделать. Он и слушать меня не станет. Я для него — дочь убийцы его брата.

Он, наверное, и меня ненавидит тоже.

И всё из-за этой потаскухи! А она, кажется, всё еще любит Фреда! И ни грамма раскаяния, сочувствия! Эгоистка! Считает, что он из-за нее должен пожертвовать своими близкими и собой?! Какая же она тварь!»

Гермиона сидела за столом и водила сухим пером по его деревянной поверхности, бездумно глядя в пустоту. Как это просто — разделаться с близкими людьми того, кого хочешь покарать или принудить к чему-то... Как это в стиле Пожирателей Смерти.

Она вспомнила прошлое.

«Ну почему ребенка, ребенка — за что?! Если этот Винни что-то там набедокурил, нужно было поймать его! И кипятить кровь ему! Но не его дочери! Не верю, что вы не могли найти того, кто вам необходим!

— Могли. Но Винни еще нужен Темному Лорду.

— А ребенок и его жена — не нужны?

— Именно так, Кадмина. C'est la vie(3)».

C'est la vie.

Логика Пожирателей Смерти.

Логика ее отца, ее мужа.

«Играем! С памятью, с прошлым... С совестью играем в прятки! Если тут не сказать, а там умолчать, да здесь приукрасить... И вперед! — вспомнились Гермионе слова Невилла Лонгботтома. — Это какой-то уродливый параллельный мир, тот мир, где мы росли, не мог таким стать! И ты! Не понимаю, как ты могла до такого опуститься, как могла перейти... Ты стала просто чудовищем! Мы жестоко ошиблись в тебе, Гермиона...»

— Стала просто чудовищем, — произнесла она вслух. — Я стала просто чудовищем. Такой же, как всё они...

«Но разве я могу кому-то помочь? — безнадежно подумала женщина. — Разве могу что-нибудь сделать?

Хотя бы для Фреда...»

_____________________________

1) Полтергейст — термин, которым принято обозначать необъяснимые, паранормальные явления, связанные с шумом и стуками, самопроизвольным движением (швырянием) предметов, самовозгоранием и т.д. Полтергейст (в отличие от призрака) привязан не к месту, а к человеку — как правило, ребёнку, вступающему в стадию полового созревания. С взрослением объекта полтергейст исчезает.

2) Автор еще раз слезно извиняется за то, что в своем повествовании поменяла местами диадему и чашу и уповает на то, что это — одно из немногих ее прямых расхождений с текстами Джей Ро.

3) Такова жизнь (франц.).