Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Приподнятое возбужденное настроение и несколько эксцентричных поступков — две недели, разделявшие Гермиону с ее местью, пролетели головокружительно быстро. В последние дни особенно сильно молодую ведьму стали терзать безумные мысли. Настолько безумные, что она сама боялась всерьез думать об этом.

Но всё равно думала.

Ведь когда они с Тэо перенесутся в прошлое, в тот момент там Генри будет еще жив. И если не тратить время на Малфоя, а как можно скорее доставить отравленного в больницу — можно спасти его. Можно всё изменить.

Всё изменить настолько, что ее самой, ее теперешней, просто не станет.

Она не сделала этого тогда; если она сделает это, будущее будет невозможно, и она никогда не вернется в прошлое, чтобы такое с ним сотворить. Временная петля не замкнется.

Но что будет, соверши она всё-таки это безумство?..

За такие игры со временем волшебников истребляют без суда. И иногда даже без телесных исполнителей.

Целый год в юности Гермиона аккуратно пользовалась Маховиком Времени; она выслушала и прочитала миллион правил и предупреждений, изучила массу тонкостей работы со временем и ужасающих перспектив невыполнения этих правил. Гермиона знала о возвращениях в прошлое почти всё.

Минувшее нельзя менять. Если образуется временная петля, нужно воссоздавать ее в точности. Для этого желательно, чтобы два «я» никогда не встречались лицом к лицу. Скорее всего, петля замкнется сама.

Но всё же... Всё же она знала, что могла бы сделать. И она бы смогла.

Гермиона гнала эти мысли. Да и Тэо несколько раз проводил с ней очень серьезный разговор на эту тему.

Она смогла убедить себя, что не сделает ничего безумного в прошлом. Она смогла убедить в этом Тэо.

Вечером заветного воскресенья Гермиона выпила большую дозу Снотворного зелья, чары которого рушились звуком, и велела волшебному дневнику разбудить себя в четыре часа пополуночи. Но проснулась она, не пробыв в царстве Морфея положенного срока. Адреналин, будораживший кровь, поглотил магический раствор с поразительной быстротой.

Гермиона пробудилась в своей даркпаверхаусской спальне: оставаться в эту ночь в одной с Люциусом постели даже она сочла кощунством. Если бы ведьма хотела отомстить своему мужу — она не расставалась бы с ним до последней минуты, она устроила бы в эту ночь оргию, она бы ушла, чтоб вернуться и рассказать о том, что и как совершила.

Но Гермиона никогда не хотела карать Люциуса. Она не видела или не хотела видеть какой-либо его вины в содеянном Драко Малфоем.

И потому эту ночь Гермиона провела сама.

И потому Люциус никогда не узнает о последующем дне.

Так она решила.

Гермиона нарочно пропустила в воскресенье и ужин, и обед. Сейчас она буквально жаждала только крови своего врага. Его плоти — кусок за куском, так медленно, как это только будет возможно.

Сорок семь минут мести. С поправкой на проволочки.

Гермиона очень тщательно одевалась той ночью. Ведь ей предстояло предстать перед Драко Малфоем — наконец-то предстать победительницей. Уничтожить его следовало не только физически, но и морально.

Жаль, что последнее, самые страшные муки, становятся таковыми, только растворяясь во времени. Сорока семи минут мало для этой пытки.

Но стоит закинуть пробный камень. До конца не изучено, что происходит с духами там, когда они отправляются дальше. Возможно, у Драко Малфоя будет время — так следовало бросить семена, из которых вырастет уродливый монстр. Такой же, как тот, что мучил Гермиону последние пять с лишком лет; как тот, что сковал ее сердце неостывающим раскаленным обручем.

В половине пятого леди Малфой вошла в класс обрядов, откуда они с Тэо условились отправиться в прошлое. Его еще не было, и женщине пришлось ждать, испытывая одновременно смесь нетерпения и блаженства.

Когда Тэо появился, она курила пятую сигарету. Маленькие часики на серебряной цепочке, которые Гермиона принесла с собой, показывали четверть шестого.

— Я так и знал, что ты будешь уже здесь, — хмыкнул маг вместо приветствия.

— Мог бы и поторопиться в таком случае, — парировала ведьма. — Эти последние часы ожидания уже не полны предвкушения, они — само нетерпение. И это тяжело.

— Помни: без глупостей там, Кадмина, — серьезно сказал Тэо, подходя к ней и внимательно глядя в большие карие глаза. — Сама понимаешь, что будет поставлено на карту, если ты вздумаешь чудить. Будь хорошей девочкой.

— Договорились. Обещаю: я всё сделаю правильно. Клянусь тебе.

Тэо помолчал с полминуты, пристально глядя в ее глаза, а затем кивнул. Бросил взгляд на серебряные часики, лежащие рядом с пепельницей — крошечные стрелочки приближались к половине шестого.

— Давай начинать.

Он извлек на свет блеснувший в пламени зажженных свечей Маховик Времени.

Артефакт был совсем не похож на тот, который когда-то в школе использовала Гермиона, чтобы успевать посещать на третьем курсе все свои многочисленные занятия. Нынешний Маховик, отлитый из платины и украшенный бриллиантовой окантовкой, сильно превышал своего собрата в размерах: песочные часы около десяти дюймов высотой, с дивным, отливающим перламутром стеклом. Можно было хорошо различить крупицы, содержащиеся внутри — словно крошечные жемчужины всех цветов и оттенков, они переливались и как будто искрились, разбивая огоньки свечей на сотни радужных бликов.

«Жемчужины» внутри этого стекла «играли» не часами, а годами...

Этот Маховик Времени Тэо получил от Волдеморта. Как-то так вышло, что сама Гермиона за прошедшие две недели ни разу не говорила со своим отцом и не упоминала о том, что готовилась совершить — хотя знала, что он в курсе всего и даже способствует их замыслу. Молодая женщина не могла до конца объяснить себе, почему она не хотела обсуждать этого — возможно из-за того, что слова здесь не нужны. Она никому не говорила о том, что ждет ее, вслух — даже с Тэо и графом женщина была максимально сдержанна. Пламя полыхало внутри нее.

Теодор д’Эмлес надел Маховик Времени себе на шею и накинул очень длинную цепочку из сверкающей платины на Гермиону.

— Готова?

— Да, — коротко ответила молодая ведьма.

Он повернул часы пять раз и оставил их в горизонтальном положении, не доведя до конца шестой оборот.

Невидимый вихрь, головокружительный и неумолимый, подхватил их обоих и понес куда-то назад, сквозь свет и тьму, сквозь долгие-долгие годы.

А ведь существуют Маховики Времени, «играющие» столетиями и даже тысячами лет. Невероятно и поразительно, почти невозможно осознать этого разумом. Мимо неслись смутные цветные пятна и контуры, уши заложило. В сумасшедшем вихре Гермиона расхохоталась бешенным зловещим смехом, но не услышала саму себя.

Этот полет в прошлое приближал ее к вожделенным сорока семи минутам, дарованным графом Сержем...

Под ногами опять появилась твердая почва, а окружающее обрело привычные очертания. Гермиона скинула врезавшуюся в кожу платиновую цепь и глубоко вдохнула воздух прошлого.

Они стояли в слабо освещенном призрачной рассветной дымкой коридоре второго этажа правого крыла гимназии. За узкими матовыми окнами затянутое тучами небо смешивалось с окутавшим окрестности густым туманом.

— Почему мы не в классе обрядов? — недоуменно спросил Тэо, оглядываясь по сторонам.

— Такое часто случается, — поделилась опытом Гермиона. Она говорила шепотом — то ли потому, что вокруг царил сизый полумрак, то ли потому, что чувствовала себя чужой в этом времени и не желала нарушать его покоя. — Когда в молодости я использовала Маховик для посещения большего числа занятий, он часто отбрасывал меня не в то место, где я его активировала — магия чувствует присутствие живого и выбирает точку прибытия в прошлом где-то около места отправки, но там, где нет людей.

— Но кто же может быть здесь ночью?..

Из-за двери класса обрядов, находившейся чуть дальше по коридору, послышалась возня. Гермиона быстро толкнула Тэо в приоткрытую дверь пустого кабинета князя Шербана, и они оба замерли.

— К лешим Уоллиса, Лика! — услышала молодая ведьма совсем рядом задорный и веселый, такой родной голос Джинни Уизли. — Так ему и передай!

— Но он буквально завалил меня письмами! — ответил ей возмущенный голос Анжелики Вэйс. — Отчаявшись смягчить тебя, он шлет теперь сов мне. Не в добрый час мы с ним распределились на один факультет когда-то...

— Да пошли его просто к химерам! — захохотала в ответ Джинни. — И вообще: давай потише, уже скоро шесть. Спать пора. Впрочем, у меня в кабинете припрятана бутылочка розового эльфийского вина — а наш удачный эксперимент следует отметить...

Голоса удалялись по коридору и вскоре совсем стихли. Гермиона не шевелилась, застыв в неудобной позе и прижимая Тэо к косяку классной двери. У нее бешено стучало сердце.

— Ничего, — пробормотала ведьма через какое-то время после того, как голоса прошлого стихли в глубине замка, — до этого обруча я еще доберусь. И сполна с ним разделаюсь. — Она отступила в сторону. — Который час?

— Тридцать пять минут шестого.

— Как я выгляжу?

— Что? — не понял волшебник. — О, отлично, — развеселившись, добавил он через миг, — настоящий демон мести.

— Тогда вперед. — Гермиона оправила длинную белую мантию и протянула руку Тэо. — Я направлю. Полагаю, что граф уже раздумывает над тем, понадобится ли мне его помощь.

— Без глупостей, — напомнил маг, и они трансгрессировали в Россию.

Прохладный утренний лес, окутанный серым туманом, едва шевелился. Щебетали незримые птицы. У покрытого мхом дерева беспокойно перебирал копытами большой белоснежный конь Вихрь — он таращил свои оливковые глазища на призрачного графа Сержа, парившего над палой листвой неподалеку, и заметно волновался. Впереди в скалистой насыпи зияла черная впадина пещеры.

Призрак оглянулся, услышав хлопки трансгрессии, а привязанный конь шарахнулся в сторону и встал на дыбы.

— Она понадобится, — сказал вслух, обращаясь к графу, Тэо и выпустил руку Гермионы, неподвижно застывшей от наполнивших ее эмоций. — Помощь, — добавил маг.

Призрак вздрогнул и настороженно нахмурился. Он недоуменно рассматривал две нежданно возникшие фигуры — незнакомого длинноволосого мужчину, бледного и сутулого, в широкополой черной мантии и Гермиону — неизмеримо отличную от той, что скрылась недавно в пещере у него на глазах.

Эта ведьма выглядела повзрослевшей и даже постаревшей, она была очень возбуждена — но не так, как леди Саузвильт, поглощенная каменным провалом. Эта женщина сверкала лихорадочно блестящими сухими глазами, ее плотно сжатые губы побелели. Взгляд ведьмы вперился куда-то за спину графа и на время застыл.

— Как вы здесь оказались?! — пораженно спросил призрак, едва обернувшись и еще даже не успев осознать произошедших в его знакомой перемен. — Я думал...

— Не удивляйтесь граф, — разомкнула уста вновь прибывшая, — мы из будущего. — И она бросила невольный пламенный взгляд куда-то влево. Белый Вихрь снова взбрыкнул копытами.

— Нет, — холодно сказал бледный спутник ведьмы, — ты туда не пойдешь.

— Прошу прощения, — недоуменно начал граф, — я полагал, что вы...

— Сейчас я поясню всё, Ваше Сиятельство, — сказал ему незнакомый волшебник. — Мы пришли из грядущего, наше настоящее наступит лишь через пять долгих лет. Мы пришли отомстить и должны просить вашей помощи.

Граф слушал.

— Эта женщина сегодня потеряет дорогого ей человека. — Сердце Гермионы кольнула тупая игла, а Тэо продолжал: — Вы поможете ей спасти себя. Согласны ли вы на это?

— Что я должен сделать? — после короткой паузы спросил призрак.

— В той пещере сейчас волшебник, которого вы выследили сегодня, собирается убить ее. Вы пойдете туда и поможете ей освободиться. Теперешняя сущность этой женщины там пошлет в своего обидчика смертельное проклятье. Вы в будущем говорили мне, что знаете, как замедлить его действие формулой Таднзáра-Аба-Азá.

— Да, мне известна эта магия, — после короткой паузы, подтвердил призрак. — Но я не совсем понимаю...

— Вы отправитесь туда сейчас, освободите теперешнюю сущность леди Малфой, — граф поднял брови, — леди Саузвильт, — поправился Тэо, — и в тайне от нее отсрочите действие смертельного проклятья, которое она произнесет. Вы околдуете формулой тело волшебника, там скрывающегося, но не тронете его разума. Когда Кадмина теперешняя покинет пещеру, ее будущее воплощение отомстит человеку, оставившему ее вдовой. Поможете ли вы нам?

— Да, сэр, разумеется, — кивнул граф, уже не раздумывая.

— Тогда идите, и дайте нам знать, когда она, — Тэо кивнул на пещеру, — трансгрессирует.

Призрак еще раз взглянул на Гермиону и удалился, сливаясь с прозрачным утренним воздухом.

— Он уже мертв? — тихо спросила Гермиона.

— Да, — глядя вдаль, невозмутимо ответил Тэо, — я не хотел рисковать. Он был уже мертв, когда мы перенеслись сюда. Ты ведь тоже понимала это.

— Понимала. — Женщина не отрывала взгляда от пещеры. — Сейчас Малфой бахвалится своей победой. Если бы я только могла знать все эти годы, что он даже не умер, упоенный ею! Пойдем.

И Гермиона, подобрав подол из белой парчи, быстро направилась вперед, шурша палой листвой. Скоро она приблизилась к провалу.

Из темного зева пахнуло сыростью.

Где-то в глубине пещеры пылал далекий огонек. Оттуда веяло влажным холодом. Тэо неслышно ступал вслед за ней. Гермиона шагнула внутрь.

Вот и знакомый поворот в самом сердце глубокого грота.

— Посмотрим, как ты запоешь через пять минут, — послышался откуда-то снизу мурлыкающий от удовольствия голос Драко Малфоя.

Гермиона вздрогнула, словно пораженная молнией, а потом осторожно приблизилась и посмотрела из-за угла: в провале скалистой породы, на полу нижней пещеры сидел призрак прошлого. Другой призрак парил около него.

Призраком прошлого была она сама. Леди Саузвильт, вдова, еще не ведающая об этом. Растрепанные каштановые косы с выбившимися прядями неаккуратно лежат на плечах, серая шелковая мантия испачкана грязью. Голос спокоен и уверен, в нем — лед победителя. В глазах поднимающейся внизу фигуры сейчас, наверное, сверкнул триумф.

— Через пять минут тебе будут петь ангелы, — пообещала Гермиона прошлого и выпростала вперед руку с волшебной палочкой, — провожая в ад.

Из глубины пещеры послышались резкий шорох и звон бьющегося стекла. На полминуты воцарилась глубокая тишина. Гермиона прошлого, глядящая сейчас в глаза своего врага, не шевелилась, словно Немезида, указующая перстом.

Призрачный граф отплыл немного назад. Женщина внизу не могла видеть, как он странно сложил свои полупрозрачные руки и вскинул голову, как беззвучно его мертвые уста стали двигаться, произнося заклинание.

— Авада, — медленно, будто смакуя каждый слог, произнесла внизу Гермиона прошлого. Та, что стояла в верхней пещере, не видела ее лица, но голос говорившей был полон самоуверенного достоинства и спокойного торжества, — Кедавра.

На последнем слоге заклятия граф резко раскинул руки за ее спиной.

Волна удушающей тишины окатила присутствовавших. На улице замолкли птицы и звуки, затихло едва слышное беспокойное ржание Вихря вдали. Зеленый свет из палочки Гермионы прошлого вылетел неестественно медленно — он был будто тусклым, неярким, и вспышка угасала, словно лепестки цветка, медленно распустившегося и увядающего; зеленый луч не умчался, а протянулся куда-то вдаль и померк. Слова проклятья эхом прокатились по своду пещеры.

Граф опустил руки.

Тишину разорвали неожиданно громкие звуки утреннего леса. Оглушительно заржал вдали Вихрь. Внизу что-то крупное глухо упало на камни.

— Мразь, — гадливо произнесла Гермиона прошлого, опуская палочку. Она всё еще смотрела вглубь пещеры туда, где покоилось сейчас умирающее со скоростью в сорок семь минут тело Драко Малфоя.

— Старый знакомый? — спросил спокойным голосом за спиной женщины призрачный граф, принимая обыкновенную позу.

— Учились вместе, — в тон ему ответила Гермиона прошлого, поворачиваясь. Она резким движением стащила с пальца прóклятый ободок золотого кольца и взглядом растворила его в вечности. — Благодарю вас, Ваше Сиятельство, — произнесла женщина, — вы, кажется, спасли мою жизнь.

— Не стоит благодарности, миледи, — поклонился ей призрак. — Я джентльмен и дворянин, пускай и убийца, — не мог же я бросить в беде благородную даму?

— Я не забуду этого, — пообещала Гермиона прошлого. — Сейчас нужно спешить — мои дела еще не закончены. Необходимо как можно скорее доставить лорда Генри в больницу святого Мунго, в Лондон. Но я скоро вернусь. Поверьте, Ваше Сиятельство, я умею быть благодарной.

— Признателен вам, миледи, — с какой-то едва заметной печалью сказал граф Серж.

— Что вы. Пустяки, по сравнению с тем, что вы сделали для меня.

Она протянула призраку руку, и тот притронулся к ней прозрачными губами. Женщина трансгрессировала.

— Одна минута семнадцать секунд, — громко произнесла леди Малфой и, взмахнув палочкой, по невидимым ступеням спустилась вниз к графу. Тэо последовал за ней.

— Спасибо вам, Ваше Сиятельство. Вы сделали очень большое дело, — сказал мужчина. А Гермиона лишь по-волчьи смотрела на распростертую в луже шипящего синего зелья фигуру Драко Малфоя. У нее в груди просыпался дракон.

Тэо взмахнул палочкой — безвольное тело поднялось и зависло в воздухе. Еще один легкий пас — и у него открылись живые, беспокойно бегающие глаза.

— Наконец-то, — страшным голосом произнесла Гермиона. Ужас, бессилие, злоба во взгляде ее врага сменились непониманием. — Радуйся, Малфой! — громко сказала женщина, не отрываясь от этих белесых глаз. — Пять с половиной лет я ждала этой мести. Но теперь ты сполна заплатишь мне за каждую из прошедших минут. Я пришла из будущего. Взгляни, — Гермиона вытянула вперед левую руку и улыбнулась, — это кольцо, — сказала она, — надел на мой палец твой отец через два года после смерти своего сына. Твоя убитая горем мать нашла утешение в объятиях Северуса Снейпа. Перед тобой стоит законная леди Малфой. А в твоей старой спальне в Малфой-мэнор свалены теперь сломанные игрушки моей дочери. Порадуйся напоследок тому, чего добился! Я тебя поздравляю.

Она опустила руку.

Того, что сейчас горело в живых глазах умирающего тела Драко Малфоя, нельзя передать словами. В этом пламени раскололся железный обруч Гермионы, и, вдохнув полной грудью, она выпустила наружу плотоядную улыбку хищницы.

— У нас осталось сорок четыре минуты, — объявила ведьма.

Тэо поднял палочку, и, не переставая улыбаться, Гермиона почувствовала знакомое ощущение, когда всё ее тело изменялось, трансформируясь в тело свирепого волка.

Она не отрывала глаз от лица своего врага. Она купалась в его взоре.

— Пойдемте, граф, — услышала Гермиона голос Тэо д’Эмлеса, — оставим месть той, что ее заслужила.

Вскоре волчица и ее жертва оказались наедине...

Как часто нам кажется, что мы готовы разорвать кого-то своими руками. На мелкие кусочки и по капле выпить отчаяние и боль. Но смогли ли бы мы осуществить подобный порыв по-настоящему хоть раз, представься действительно такая возможность?..

Есть разные степени убийства.

Осуществленное чужими руками, оно почти неощутимо.

Можно самолично подсыпать яд в бокал своего врага и даже с наслаждением наблюдать за его предсмертными конвульсиями. Близость делает убийство глубже, но посредник — яд — создает между умирающим и его палачем пропасть.

Если ты сам заносишь палочку или спускаешь курок маггловского пистолета — ты тоже совершаешь убийство. Ты видишь глаза, и это делает чужую смерть частью тебя. Но всё равно остается расстояние.

Можно заколоть жертву кинжалом и обагрить руки ее кровью. Но между зверем в твоем сердце и смертью живого существа останется закаленная сталь. Можно задушить своими руками: но ты не увидишь крови — подлинной души смерти.

Только разрывая чужую плоть своими когтями, своими собственными зубами человек сам надевает личину Мрачного Жнеца, уподобляется хищнику. Полностью воссоединяется с роком.

То, что оставалось от тела Драко Малфоя, было живо все сорок семь выигранных графом Сержем у Смерти минут. Он не смог даже потерять сознания и на исходе последнего мига умер от заклинания Авада Кедавра...

Волчица снова стала женщиной. Она стояла в пещере над растерзанными останками и улыбалась. Кровь испачкала белую парчу мантии.

— Нам нужно возвращаться, — сказал Тэо за ее спиной. — Ты удовлетворена?

— Я счастлива, — тихо ответила Гермиона.

Маг подошел сзади и накинул на ее шею цепочку Маховика Времени. Гермиона обернулась. Он, не глядя ей в глаза, перевернул песочные часы пять с половиной раз, и схваченных платиновой петлей подхватил безумный, мчащийся вперед вихрь. Краски и цвета, блики и пятна — всё смешалось в какой-то бесконечный поток. Но вот вновь они двое оказались на твердой земле в полумраке, дрожащем от света далекого огонька где-то внизу и серого утра где-то вдалеке.

Временная петля замкнулась.

Гермиона удивленно огляделась: они с Тэо стояли в верхней пещере у провала, из которого пробивался слабый дрожащий свет свечи.

— Это еще что такое?! — выдохнула молодая женщина, направляя палочку вниз. — Кто может быть здесь сейчас?! — и она, скинув с шеи цепочку, поспешно спустилась вниз.

Скудная обстановка Драко Малфоя совсем обветшала от сырости, всё вокруг покрыли плесень и мох. Но Гермионе некогда было рассматривать нижнюю пещеру, в которой она только что была пять с половиной лет назад. Она вытаращила глаза и оторопела. На тюфяке покосившейся постели, прислонившись спиной к скалистой стене, сидел неподалеку от парящей в воздухе ярко пылающей свечи Лорд Волдеморт.