О преимуществах и рисках верховой езды на драконе  (джен)

Следующие полтора дня Гарри прожил в Аврорате. Лонгюссон официально отпустил его на вторую половину вторника, но до этого времени загрузил работой по самые уши. Хорошо еще, что во вторник у Гарри было плановое занятие в Хогвартсе, и на тишайшей паре Хаффлпафф-Равенкло он смог немного перевести дух. Но всё равно явился в Малфой-мэнор несколько загнанным.

— Хм-м, — констатировал Люциус, едва взглянув на прибывшего Героя, и постановил: — Талли, ланч и чай с мелиссой. Извините, мистер Поттер, но с вами в таком состоянии я никуда не пойду. Вам нужно остановиться.

— Ну, если у вас есть время не только на этот поход, но и на ланч для меня...

— Скажу больше: у меня совершенно точно нет времени на провальный поход к тайнику. Полагаю, вы только что из Хогвартса, а значит, передышка вам просто необходима. Дети бывают весьма утомительны, не так ли?

— Бывают, но в данном случае я там почти отдыхал! — восстановил справедливость Гарри... и через пятнадцать минут осознал, что увлеченно делится с Малфоем своими преподавательскими переживаниями и радостями. Слушателем Люциус был отменным, когда хотел, конечно.

— Итак, — сказал он, когда с сандвичами и чаем было покончено. — А теперь вы должны принять принципиальное решение: желаете ли вы узнать дорогу к тайнику или предпочтете, чтобы это знание и дальше принадлежало мне одному?

— А есть варианты? Мы вроде бы договорились, что я вас сопровождаю, и Обливиэйт в эту договоренность не входил.

— Существует такая простая неволшебная вещь — повязка на глаза. Поучаствовать во вскрытии защиты она вам не помешает, но при этом даже самый искусный легилимент не сможет получить от вас ничего полезного.

— Давайте сначала вы расскажете, что вообще надо делать?

— Кому именно? Впрочем, извольте. Примерный план на ближайшее будущее у нас с вами таков: мы аппарируем в некую малоприметную точку в Уилтшире, затем преодолеваем несколько сотен ярдов пешком, затем вскрываем сам тайник, и вот на этом этапе требуется ваше непосредственное участие. Если бы я был один, то воспользовался бы несколькими артефактами, чтобы компенсировать недостаток магического потенциала, но ваш безграничный запас позволит мне сэкономить ценные накопители, — Люциус усмехнулся, признавая глубокую меркантильность своего замысла. — Затем мы особым образом переместимся в само хранилище. Оно зачаровано на изменчивость пространства, так что там нет ни единого ориентира для аппарации. Если вы решите воспользоваться повязкой, то в хранилище ее можно будет снять. Вы посмотрите, что именно я беру, проконтролируете, что беру только это. И потом мы аппарируем: из хранилища это сделать легко, а пройденная нами защита самовосстанавливается в течение полуминуты.

— Вам очень нравится идея с повязкой, да?

— Безусловно. Год назад вы уже признали разумным хранить этот секрет только в одной голове. С тех пор ничего не изменилось. Это базовая техника безопасности при обращении с тайнами такого уровня, мое к вам личное доверие или недоверие тут ни при чем. А вот ваше ко мне... — Люциус развел руками. — На этот раз для сохранения статус-кво от вас требуется претерпеть некоторые неудобства. Влияет ли это на уже однажды принятое вами решение?

Гарри раздраженно побарабанил пальцами по подлокотнику. С одной стороны, соглашаться было странно, рискованно и так далее по списку «он же Пожиратель, Гарри!» С другой стороны — это самое «...же Пожиратель» звучало уже столько раз, причем сплошь и рядом — непосредственно от Гарри в лицо Малфою-старшему, что повторять о своем недоверии еще раз было бы как-то глупо. А последовательно выполнять свое же решение о сохранении тайны — вроде как логично? Или нет, и всё это — те самые манипуляции?

— Если вы сейчас обдумываете текст Непреложного о непричинении вам вреда, невмешательстве третьих лиц и так далее, я вчера набросал черновик с перечнем всех возможных рисков. Впрочем, на вашем месте я бы не стал им пользоваться, потому что если бы я — на своем месте — захотел оставить себе лазейки, то навязать их вам таким образом было бы проще всего, — любезным тоном сообщил Люциус.

— Да ну вас! — Гарри стало смешно. — Перо и пергамент можно?

— Пожалуйста, — Малфой указал на свой стол.

Гарри дернул к себе лист и написал размашисто, специально, чтобы Малфой точно смог прочитать через плечо: «Если ты читаешь это письмо, значит, я пропал по вине Люциуса Малфоя. Г.П.», небрежно сложил записку и хлопнул в ладоши:

— Басси! Отдашь эту записку Гермионе завтра в одиннадцать утра. Или уничтожишь, если я появлюсь в коттедже раньше этого времени.

— Басси сделает, хозяин!

— За такое время управимся? — вежливо уточнил он у Люциуса, когда домовик уже исчез.

— За такое время, мистер Поттер, с вами может произойти бездна всего самого неприятного. Так себе страховка! — Люциус тоже откровенно веселился. Кажется, это входило у него в привычку — веселиться за счет Героя Британии. — Я правильно понимаю, что вы согласились на повязку? В таком случае, одну клятву я вам все-таки принесу, опять же — исключительно с целью оградить себя от ваших подозрений в будущем. Жизнью и магией своей клянусь, что пока ваше зрение ограничено наложенной мною повязкой, я буду занимать и использовать вашу магию только и исключительно для того, чтобы я и вы могли получить доступ к нынешнему месту хранения артефакта «Манок драконов». Вот теперь давайте начнем наш путь.

Гарри покорно дал замотать себе верхнюю половину лица мягким, чуть пахнущим бергамотом платком. Закончив, Люциус крепко взял его за локоть и предупредил:

— Аппарируем.

Перемещение было еще более неприятным, чем обычно, за счет того, что обрести равновесие на ощупь оказалось не так-то просто. Только неожиданно твердая хватка Люциуса на плече не дала Гарри позорно упасть.

— Дальше надо идти. Не волнуйтесь, дорога абсолютно ровная, хотя и не слишком прямая.

Малфой на несколько секунд отпустил его руку, потом пробормотал заклинание, которого Гарри не смог разобрать, и действительно повел его по чему-то, сильно напоминающему паркет. Но всё равно идти, полагаясь только на поводыря, оказалось странным и тревожным переживанием. Вокруг ощущалось движение ветра, слышался шелест листвы, и Гарри усилием воли удерживался от того, чтобы шарить перед собой руками — останавливала только мысль о том, как этот беспомощный жест повеселит Люциуса... и еще нутряное иррациональное опасение, что, раскинув руки, он действительно нащупает что-нибудь, чего ощутить совсем-совсем не хочет. То самое чувство, которое в глубоком детстве заставляло с головой закутываться в одеяло и верить, что если ни одна часть тела не выглядывает из кокона, неизвестный монстр не сможет напасть. Только теперь одеяла не было.

Гарри яростно отмахнулся от нелепых фантазий и принялся считать шаги, чтобы занять голову и заткнуть некстати разгулявшееся воображение. Однако сбился, не дойдя и до двух десятков, потому что сосредотачиваться на собственных ногах тоже оказалось плохой идеей. Вопреки логике, гладкость пути не успокаивала, а наоборот навевала ощущение его нереальности. Казалось, если бы он мог взглянуть под ноги, то увидел бы что-то вроде чертовски тонкого стеклянного мостика над бездной, полной зубастых тварей.

— Полагаю, бесполезно убеждать вас в том, что я не допущу, чтобы вы оступились или натолкнулись на препятствие?

Гарри испытал внезапную острую радость от того, что Люциус заговорил. Его голос оказался единственно настоящим, очень вещественным в полной неведомых опасностей темноте.

— Далеко еще?

— И четверти пути еще не пройдено. Гарри, у вас плечо как каменное. Вы настолько опасаетесь, что я действительно веду вас в ловушку?

Вот о ловушке Гарри думал в последнюю очередь и теперь мимолетно удивился этому факту.

— Я просто не люблю не видеть. И так, знаете ли, со зрением не все хорошо.

— У вас фобия слепоты? Извините, я не знал.

— Я тоже, — не объяснять же было мордредову лорду, как обстоят дела на самом деле. Тем более что внятного объяснения у Гарри и не было. — Но, видимо, да.

— Хм. Вам спокойнее, когда мы разговариваем?

Гарри промолчал. Да, спокойнее! Только ситуация начала выглядеть совсем по-идиотски. Словно это Люциус теперь такой добрый, спасает сопливого мальчишку от его собственных детских страхов! Хотя, вообще-то, это сам Гарри пошел на поводу малфоевского каприза и вот теперь позволяет себя вести, да еще сочувствовать своей псевдо-фобии, вместо того чтобы просто сорвать этот мордредов платок!

— Гарри?

— Я сниму ее! — вопреки собственной решимости Гарри позволил Малфою остановить потянувшуюся к повязке руку на полпути и не стал вырываться.

— Сперва ответьте мне честно: раньше у вас наблюдалась боязнь темноты или слепоты? Это важно.

— Не помню такого.

— Тогда не трогайте повязку. Видите ли, у моих охранных чар есть еще и визуальный компонент. Если они так сильно действуют на вас, то смотреть вокруг вам категорически не стоит. Или же вам просто так неприятно сочетание невозможности видеть и моего общества? Прислушайтесь к себе, это важно.

— Дело не в вас, — Гарри сам подивился собственной уверенности. — Наоборот, без вас я как будто хуже чувствую опору под ногами.

— О. Мне жаль, мистер Поттер, я надеялся, что достаточно ослабил защиту. Я попытаюсь убрать ее воздействие на вас, но для этого мне нужна ваша магия. Постарайтесь взять себя в руки, обмен энергией в таком вашем состоянии может плохо кончиться, как минимум для меня.

Гарри почувствовал, как Люциус сдвигает ладонь с его плеча на кисть руки, а второй рукой обнимает за плечи, сперва осторожно, а потом все крепче и увереннее, и эта уверенность передалась ему самому. Действительно стало спокойнее, и легкий медленный поток магии словно сам собой потек в ладонь Люциуса.

— Так лучше?

— Да. А мы можем так и идти?

— Увы, нет, для ходьбы мне все еще нужна моя трость. Но я постараюсь еще немного ослабить защиту. Вот так.

Рука с плеч исчезла слишком резко, и Гарри пошатнулся. Тьма вокруг навалилась с новой силой, ладони Люциуса в руке было катастрофически мало.

— Простите, Гарри, больше я ничего не могу сделать. Перетерпите?

— Куда денусь? Идем! — и, поддавшись порыву, Гарри второй рукой ухватил Малфоя за запястье.

— Как скажете.

Первые несколько ярдов Гарри был твердо уверен в своем решении. Но с каждым следующим шагом отступившая было паника наваливалась на него все сильнее. Только малфоевская рука оставалась как будто островком надежды, последней верной опорой в окружающем невидимом кошмаре. И еще очень хотелось, чтобы Люциус заговорил. Гарри уже почти решился сам попросить об этом, но тут Малфой издал сдавленное шипение. Таким звуком Драко реагировал на боль, в которой до последнего не хочет сознаваться, и Гарри резко вздрогнул:

— Что?

— Боюсь, мне еще дорога моя рука.

— Извините, постараюсь так не вцепляться.

— Гарри, мне кажется, вы не справляетесь.

— А почему не «мистер Поттер»? — отвечать на содержательную часть реплики Гарри не хотел даже себе. К Волдеморту умирать ходил — так не трясся, а тут просто глаза завязаны!

— Ситуация не располагает, — в голосе Малфоя проскользнула ирония. — Интересно, а вы сами замечаете, когда называете меня по имени?

— Я? Хотя да, бывает...

— Думаю, мы можем простить друг другу периодические нарушения этикета.

— Как скажете, лорд Малфой.

— Вам стало лучше, Гарри?

— Нет, хотя... — или опора стала надежнее? Рука Малфоя на миг показалась не сухой старческой кистью, а чем-то вроде латной перчатки.

— Со своей стороны я больше ничего не могу сделать. Но сами вы можете помочь себе, Гарри. Вы уже проделывали подобное, когда Драко вводил вас в Гринграсс-холл. Вспомните, как это было. Вы должны последовать за мной.

— Ох! — более развернутого ответа у Гарри не нашлось. Вот уж кого он, хоть умри, не мог бы признать своим вождем, так это Люциуса Малфоя: скользкого, эгоистичного...

«Хоть умри, умри, да умри-умри!» — весело отозвалась на эту мысль окружающая тьма, и Гарри снова услышал болезненное шипение Люциуса, но уже не смог ослабить хватку.

— Мистер Поттер, — очень ровно окликнул тот. — Третий вариант — Ступефай. Так у меня будут шансы отлевитировать вас до нужного места. Решайте скорее, если доведете себя до выброса — убьёте нас обоих.

— Да... — соблазн согласиться на Ступефай был силен, что говорить. Но потом Гарри с ужасом представил, что останется в этом кошмаре не только слепым, но и обездвиженным, и, скорее всего, Люциус отпустит его руку, когда будет левитировать. Последняя мысль оказалась настолько пугающей, что Гарри выпалил:

— Да, лорд Малфой! Я следую за вами!

— Не нужно слов, вы их смущаетесь. Попробуйте думать обо мне через Драко, как о его отце и главе рода, и ничего больше. Сосредоточьтесь, мистер Поттер, и следуйте за мной.

Ну что ж, это оказалось не сложнее, чем вызывать патронуса посреди стаи дементоров. Гарри с легкостью представил, как Драко уверенно и привычно идет за собственным отцом, и просто пристроился с ним плечом к плечу, от чего сразу же почувствовал себя намного лучше. А Драко коротко улыбнулся ему и начал говорить что-то странное:

— За краем белого плаща, что был дороже всех знамен, я шел на битву, как на пир...

Гарри снова напрягся, пытаясь вслушаться: какая бы чертовщина ни творилась кругом, но Драко, идущий на битву, — это однозначно неправильно! Увы, от его усилий слова таяли, становясь совсем неразличимыми, да и сам Драко словно вспомнил, что он — только образ в чужой голове, и потерял первоначальную четкость. Тогда Гарри сосредоточился на ощущении ведущей его воли, на том самом крае ясно видимого белого плаща впереди, и это оказалось легко и почти приятно — просто следовать... А потом слово «почти» скромно пропало. Спокойная, радостная уверенность вытеснила даже неудобство, причиняемое повязкой на глазах. Гарри отвлеченно заметил, что идет сам, почти не касаясь своего лорда, только почтительно прижимает кончики пальцев к его запястью, в самый его пульс вливая аккуратный ток магии. Ровный путь ложился под ноги, а вокруг не было ничего. Гарри дрогнул, сиюминутно пугаясь этой пустоты, но тотчас же успокоился: пока есть его лорд — все прочее может не существовать. А потом понял, что сам тихонько бормочет речитативом:

— За краем белого плаща, судьбой Избранника гордясь.

За краем белого плаща, что никогда не падал в грязь.

Благословляю темноту, что окружает ныне нас...

И успокоился окончательно. Просто следовал за развевающимся белым плащом, полностью скрывавшим фигуру впереди. У лорда не было ни имени, ни лица — только белый плащ, за которым так правильно, так сладко идти...

— Это последний барьер. Сейчас мне нужно будет ваше участие.

А вот голос оказался знакомым, Люциусовым, и его звук мгновенно разбил иллюзию. Путеводный белый плащ исчез, пустота вокруг обернулась полной кошмаров тьмой, вынужденная слепота добавила ужаса происходящему. Гарри вскрикнул, споткнулся на ровном месте и чуть не упал, но его подхватили поперек груди и прижали спиной к кому-то очень надежному. И укутали белым и мешающим дышать — то ли полой плаща, то ли саваном.

— Еще немного, Гарри. Вашу руку. Не так сильно, мне нужна свобода движений.

Гарри смутно понимал, что от него требуется. С трудом позволил отцепить свою правую руку от опоры и положить на чужое запястье. Потом это запястье начало двигаться, и было довольно трудно позволить ему это, двигая рукой с ним в унисон. Всем остальным телом Гарри отчаянно вжимался в человека за своей спиной и испытывал при этом разрывающие противоречивые эмоции — отторжение и тягу, желание полностью подчиниться и немедленно отпрянуть одновременно. И каким-то совсем отдаленным краем сознания всё еще ухитрялся контролировать поток отдаваемой магии.

А потом был короткий сильный толчок в спину, и все кончилось разом. Гарри рухнул коленями на не слишком твердое и рванул с головы повязку.

Они находились в небольшом помещении с земляными стенами и полом. В стенах были ниши, каждая из которых светилась перламутровым светом защитного кокона, сквозь который лишь смутно угадывалось содержимое. Люциус стоял, прислонившись плечом к стене, и невозмутимо растирал запястье.

— Мы дошли, мистер Поттер, хотя это и оказалось сложнее, чем я предполагал.

Гарри поднялся на ноги, стараясь унять дыхание. И понял, что отчаянно, до слез краснеет — то ли от стыда, то ли от ярости. Все пережитое никуда не делось из памяти, и от мысли о том, как славно, как сладко это было — следовать, хотелось взреветь и в кровь размолотить холеную рожу чертова лорда. Наверняка все это было крупными буквами написано на его лице, но Люциус предпочел не обращать на это внимания.

— Что ж, зато мы убедились, что моя защита более чем хороша. Честно говоря, я предполагал, что вы просто проигнорируете ее, как многие другие препятствия. Но раз даже вы и даже в моем присутствии перенесли наше путешествие настолько тяжело, значит, любой другой волшебник будет гарантированно остановлен. Сейчас, я полагаю, никаких лишних ощущений и мыслей нет?

— Что считать лишними? Вопрос вот есть! — Гарри рывком поднялся на ноги и сделал шаг к Малфою. — Вам понравилось, Люциус? Это ведь та самая власть, да? Вам было приятно, когда я?..

Он не стал договаривать, не зная, как обозначить свой позор, не сорвавшись в еще более стыдную истерику.

— С поправкой на то, что для создания у вас необходимого настроя мне пришлось затратить куда больше сил, чем у меня есть? Тогда да, это было приятно. Мистер Поттер, первооснова магии — искреннее желание, а первооснова желания — это страсти, эмоции. Умение пользоваться ими для достижения поставленных целей — одно из главных умений волшебника. Для Круцио требуется желание причинить боль, для Патронуса — самые светлые чувства, для того чтобы провести вас сквозь мою защиту — желание повелевать и вести за собой.

— Почему вы не сказали, что так будет?

— Потому что надеялся, что вы преодолеете мои барьеры, не заметив их, как это частенько с вами случается. С некоторой моей помощью, возможно. Я с первого шага вел вас за собой, но, увы, этого оказалось недостаточно. Потребовалось и ваше желание быть ведомым.

— И всё же вы могли предупредить!

— И вы бы согласились?

Гарри мрачно умолк. Люциус понимающе кивнул и обвел хранилище задумчивым взглядом. Потом указал палочкой на одну из ниш и произнес формулу развеивания. На месте кокона остался небольшой плотный пакет, сплетенный из чего-то вроде сушеных листьев. Люциус подошел и взял его. Аккуратно потряс, заставив вывалиться наружу серую цепочку крупного плетения, и уже за нее вытащил ромбовидный медальон, украшенный шипами и полумесяцами. Продемонстрировал его Гарри, затем снова убрал в чехол и буднично предложил:

— Возвращаемся? Или хотите осмотреться в средоточии темных артефактов?

— Всё равно! — Гарри уже заметно успокоился, но произошедшее с ним, вернее между ним и Люциусом, все еще волновало его сильнее, чем какие-то там артефакты. — Вы сказали, это как Драко провел нас к Гринграссам, но тогда ничего подобного не было. Никаких белых плащей! — на последних словах он запнулся и снова покраснел, как будто произнес нечто непристойное.

— Разумеется. Это все равно что сравнивать бег резвящегося ребёнка и, например, мою попытку бежать от опасности, — Малфой со вздохом показал на свою трость. — Одно — естественный порыв, другое — тяжкий труд, требующий дополнительной опоры. Так что, мы отправимся домой, или вы желаете убить меня именно здесь, чтобы никто никогда не нашел труп?

Хмуро оглядевшись, Гарри пришел к выводу, что оставаться в тайнике действительно незачем. Разве что назло Малфою разнести парочку ниш вместе с содержимым.

— Возвращаемся.

— Тогда аппарируйте нас в мэнор, будьте любезны. Я сейчас не рискну перемещаться самостоятельно.

Гарри вздохнул и взял его под локоть. Вот как ни крути, но Люциус командует, а он — выполняет! Да еще обыденное прикосновение отозвалось внутри отголосками эмоций — будто памятью о чем-то отвратительном и желанном одновременно. Впрочем, это были именно отголоски, и Гарри постарался от них отмахнуться. Но на будущее — учесть и впредь избегать... Додумать мысль он не успел, сосредоточившись на аппарации.

Оказавшись на территории Малфой-мэнора, Люциус тут же вызвал домовика и велел переместить их в артефакторную. Гарри ожидал увидеть что-то вроде сокровищницы или мастерской, но оказался в пустой комнате с длинным столом-верстаком посередине. На этот стол Люциус бесцеремонно вытряхнул добытый артефакт и, жестом подозвав Гарри ближе, начал инструктаж:

— Как я уже говорил, все выступающие части медальона очень острые и зачарованы так, чтобы нанесенные ими раны не закрывались естественным образом. Впрочем, большинство медицинских заклинаний, та же Вулнера Санентур, с этим вполне справляются. Однако рисковать всё же не стоит, поэтому настоятельно рекомендую брать медальон только за цепочку либо сквозь защитный кожух. Открывается он вот таким движением, — Люциус показал, как надавить пальцами в основания двух шипов по углам ромба. С легким щелчком медальон раскрылся, показывая рисунок вписанных друг в друга рун. — Вот это рабочее положение. В закрытом виде призывная сила рун слабее в несколько раз. Для ношения используется защитный кожух, вот таким образом.

Одна из сторон чехла открывалась по всей длине, а в противоположной оказалось небольшое отверстие со своеобразным люверсом, плетенным из того же материала. Люциус продел цепочку в отверстие и уже за нее втянул медальон в чехол.

— Кожух сплетен из Nymphaea Alba Magis, более известной у нас под славянским названием Odolen trava. Это на случай, если вам понадобятся дополнительные слои защиты, Драко наверняка знает, где ее можно заказать. Традиционная для защитного снаряжения драконья кожа по очевидным причинам будет в данном случае абсолютно бесполезна. Вопросы?

— Вроде всё ясно.

— Хорошо.

Люциус снова вытряхнул манок из чехла, после чего достал палочку и Секо немного порезал себе палец. Дал единственной капле крови упасть на закрытый медальон и сразу же залечил ранку.

— Передаю этот артефакт в пользование Гарри Джеймсу Поттеру с правом добровольной дальнейшей передачи третьим лицам. Sanctimonia vincet semper. Не то чтобы это было абсолютно необходимо, но так он будет работать надежнее. Прошу вас, мистер Поттер.

И окончательно убрав колючую штуку в чехол, Люциус протянул его Гарри.

— То есть манок — артефакт вашего рода? — фамильный девиз Гарри узнал, спасибо многочисленным художественным выступлениям Драко.

— Да. Возможно, в руках моего сына он будет чуть эффективнее, чем у других. Но я буду очень признателен, если это не станет поводом заставлять Драко единолично с ним работать. Мне всё еще дорог мой наследник, а эта вещь всё еще опасна.

— Этого не будет, обещаю. Вы же для этого мне его и передали вот так, с кровью?

— Именно. Приятно иметь дело с понимающим волшебником. А сейчас, если у вас нет вопросов, я хотел бы немного отдохнуть.

— Вы знали... Вы специально устроили все так, чтобы мне пришлось идти за вами? И повязку на глаза для этого придумали?

— И в третий раз скажу: я был почти уверен, что моя защита не устоит перед вашей первобытной силой. — Впервые, пожалуй, Гарри слышал в голосе Люциуса не демонстративное, а именно прорывающееся вопреки воле говорившего раздражение. — Также еще раз повторю: у охранного заклинания есть визуальный компонент. Это была вторая — после первой, изначально озвученной мною — причина, по которой я настаивал на повязке.

— Но о ней вы не упомянули.

— Счел бесполезным. Скажите честно, если бы я предложил завязать вам глаза, мотивируя это тем, что вы можете испугаться того, что увидите, вы бы согласились?

— И всё равно... — гнева, изрядно утихшего во время лекции о пользовании манком, на продолжение фразы уже не хватило. В немалой степени причиной этому послужил вид Люциуса: Гарри как-то не заметил, когда тот успел так осунуться и давно ли он так тяжело опирается на трость и столешницу одновременно. — Вам, может, надо помочь как-то?

— Благодарю, не нужно. Просто отпустите меня отдыхать, если только не считаете, что вид старческой беспомощности будет для вас достойной компенсацией за пережитое.

— Вы — чертов манипулятор! — в это идущее от самого сердца восклицание Гарри вложил все остатки сегодняшней злости. — Доброго дня вам!

— И вам всего доброго, мистер Поттер. Талли! Перенеси меня в спальню. — Люциус исчез, не дожидаясь, пока Гарри хотя бы развернется в сторону двери.

Малфой-младший сидел в гостиной коттеджа с журналом в руках, но даже не пытался делать вид, что читает.

— Успешно?

— Да, вполне, — Гарри показал ему чехол с медальоном. — Только твой отец, во-первых, — скользкий упырь, а во-вторых, по-моему, силы не рассчитал. В общем, он убедительно обещал мне мучительно умереть прямо у меня на глазах, если я вот-прям-щас не оставлю его в покое... Сходил бы ты, глянул?

— А вы там не скучали, — обреченно вздохнул Драко. — Потом расскажешь. А пока схожу — как минимум, отцу будет приятно знать, что ты переживаешь за его здоровье. Никуда не девайся, я хочу подробностей!

Драко призвал медицинскую укладку и ушел к камину, а Гарри завалился в согретое им кресло. Посмотрел на чехол в своих руках и, перехватив за цепочку, сдвинул его вверх, выпуская на свет медальон.

Манок оказался действительно манящим, Гарри даже на секундочку ощутил себя почти что драконом. Зубастая хищная штука притягивала взгляд, соблазняла потрогать кончиком пальца пики шипов — действительно ли они так остры, как выглядят? На этот соблазн Гарри, конечно, не повелся, но зачарованно разглядывал медальон довольно долго — до тех пор, пока в комнате снова не появился Малфой-младший.

— Артефакты детям не игрушка! Убрал бы ты его от греха подальше, а то сейчас носом ткнешься. Хотя согласен, потрясающая работа. Дашь подержать?

Гарри протянул ему цепочку с некоторым опасением: вдруг на тех, у кого еще и имя «драконье», очарование манка действует сильнее? Но Драко даже не стал подносить медальон к глазам, подержал на вытянутой руке, а потом сдвинул чехол на место.

— Так, это сделали. Фургон Чарли уже почти достал. Что у нас дальше?

— Судя по теме беседы, с Люциусом все более-менее нормально?

— Нормально, — Драко посерьезнел. — Скажи мне честно, тебя действительно так размазало, как отец говорит?

— А как он говорит? Ощущалось довольно хреново, но, думаю, я бы справился... — окончание фразы вышло не очень уверенным.

— Он говорит, ты ему чуть руку не оторвал.

— Ну, это да, наверное.

— Тогда ладно, — Драко резко взлохматил волосы, руша художественную укладку. — Тогда, наверное, отец все правильно сделал.

— Правильно? А сразу предупредить меня было не правильнее?

— Спорно, Поттер. И основная причина в том, что довольно часто ты игнорируешь преграду, если не знаешь о ней. На это отец и рассчитывал, ну, он так говорит, и я склонен ему верить. Я бы сам именно так рассуждал. Если бы тебе сразу сказали, что от тебя потребуется искренняя преданность лорду Малфою, ты бы, во-первых, взбрыкнул, а во-вторых — уже знал бы, что там практически непреодолимый для тебя, в силу личных антипатий, барьер. А так был шанс, что ты пройдешь и не заметишь. Но не вышло.

— А если бы сразу сказали, я бы побрыкался, конечно, но потом бы всё нормально сделал. А так пришлось на ходу настраиваться, — буркнул Гарри. — И даже на ходу у меня все получилось!

— Ага, получилось у него! «За краем белого плаща» сам говорил или только слышал?

— Эм, говорил... А что — вслух? В смысле, это тебе Люциус рассказал? — Гарри понял, что снова отчаянно краснеет от злого стыда, и сам удивился настолько острой реакции.

— Это, Поттер, самоформирующееся заклинание, уникальное для каждой ситуации и каждого объекта чар. Одно из самых сильных в арсенале моего рода, именно на нем отец так и выдохся. По идее, ты под ним должен был ходить, как под Империусом — хоть годами, благодарно принимая и исполняя любую волю носителя «плаща». А с тебя оно свалилось от отцовского голоса. И вот как с тобой таким обращаться, как с нормальным?

— Ну, Империус-то я сбрасываю, так что всё логично.

— Да, возможно, механизм тот же.

— Спасибо, мне полегчало. Я-то думал, что сам выдумал эту ересь, про плащ.

— О-о, нет! Это мой дальний предок... Вот нас сейчас белыми павлинами обзывают, а ты только представь, что веков десять назад жил такой Малфуа, который для запечатления образа собственной непререкаемой власти использовал не корону, не трон какой-нибудь, а край собственного плаща, за которым беспрекословно и с восторгом следуют верные! Да я по сравнению с ним непритязателен, как министерский уборщик!

— Пожалуй, — Гарри снова передернуло.

— Тебе не понравилось?

— Чему там нравиться?

— Да ладно?

— Ну, это как под Империусом. Пока под ним — все просто чудесно! Но когда потом понимаешь, что делал что-то только потому, что тебя заставили, не в смысле даже делать заставили, а заставили этого хотеть... — Гарри с омерзением поморщился.

— А ты — тяжелый случай, — Драко посмотрел на него с новым интересом. — Зато теперь понятно, почему тебя Империус не берет. Ты просто ненавидишь подчиняться, и тебе всё одно — что школьные правила, что британские законы, что Империус... Прелесть какая! Отец потратил родовую силу на единственного в своем роде парня, который в принципе отрицает внешнюю власть над собой как идею.

— Так уж и единственного? И кстати, законам я вполне себе подчиняюсь!

— Говорит нам аврор, помогающий красть дракона! Проехали. Отец сказал, что объяснил тебе все про пользование манком. Я бы предпочел посмотреть в думосборе, а то мало ли, что ты переврешь!

Зато общение с маглами-контрабандистами неожиданно для всех взял на себя Чарли, а вернее — Рэду. Когда Гарри выразил сомнения в правильности этого решения, Уизли просто развернул зеркало, и на Гарри глянула совершенно разбойничья рожа в обрамлении буйных черных кудрей и аккуратной пиратской бородки:

— Шарлу говорит, ты там очень всемогущий, э? А румынский ты знаешь? Или через переводчик будешь сговариваться? Хэ, говорить с сЭрьезными людьми надо на их языке! Так что без тебя управимся, энглез! Вы там со своей стороны не напортачьте, а уж мы тут всё сладим!

— Ну, как знаете, — кивнул Гарри, несколько ошарашенный таким напором. Да еще голос у Рэду оказался под стать внешности — резкий раскатистый баритон, которым только «На абордаж!» выкрикивать.

— Скажи, очаровательный молодой человек? — ехидно пихнул его локтем Драко, когда сквозное зеркало было закрыто. — Это ты его еще живьем не видел! Представляешь теперь, как я, эм, был изумлен, когда Чарльз вдруг засмущался его во что-то втягивать? Такой сам кого хочешь втянет и не выпустит!

— Роскошный, да. Только интересно, он знает, что делает?

— В любом случае: А — тебе было бы не так просто добыть неотслеживаемый портал, чтобы мотаться на переговоры в Румынию, Б — знание местных реалий — это сила, согласись? И В — в случае, если что-то пойдет не так, наличие в этом деле британского аврора было бы куда более скандальным, чем румынского драконолога. Я исключительно за, чтобы этим делом занимался кто-то, кто не ты.

Доводы были разумные, но Гарри не успокоили. И он тут же выдал новую идею:

— Слушай, а чего мы вообще так зациклились на Румынии? В Уэльсе же есть заповедник, можно оттуда сманить валлийского!

— Вау, да ты стремительно соображаешь! — округлил глаза Малфой. — Мы-то с Уизли всего лишь позавчера это обсудили, а ты уже сам додумался!

— Ну и чего наобсуждали? — надулся Гарри.

— Того, что наша главная задача — не поместье очистить, а чтобы скандала не было. Не веришь — сходи уточни у министра Шеклболта. Из своего заповедника Уизли уведет дракона не то чтобы легально, но с попустительства всех, включая директора. Конечно, если не вернет его обратно, вылетит с работы бладжером и с волчьим билетом, но вылетит тихо, за халатность, а не за похищение. А в Уэльсе, как и в Шотландии, ни у кого из нас таких возможностей нет. Пропажу дракона заметят, поднимут шум, начнут искать, и если найдут над Уизли-холлом — будет вообще интересно, потому что валлийские как раз стараются избегать темной магии и «случайно сбежавший» дракон туда бы точно не сунулся. Чарльз говорит, и в этом я склонен полностью довериться его профессиональному мнению, что лучше всего для нашей задачи подойдет китайский огненный шар, которого ближе Румынии всё равно не найти.

— Ух, они же злющие!

— Надеюсь, это будет наибольшей из наших проблем.

Гарри вздохнул, соглашаясь с этим не очень оптимистичным высказыванием.

Итоговый сеанс связи проводили в пятницу вечером.

— Все на мази, — устало отчитался Чарли. — Нас всех вместе с фургоном доставят на мыс Гури́ магловским транспортом. Завтра поздно вечером будем на месте.

— Оплату когда ждут?

— Уже, — Уизли тяжело вздохнул, стрельнул тоскливым взглядом на Малфоя, но продолжил. — Рэду уже отдал аванс, вторая часть — сразу по прибытии, обратно так же будем расплачиваться. Только у него самого таких денег не было, и где взял — не говорит. Боюсь, взял у тех, у кого не стоило бы одалживаться. Так что, Гарри, я все-же попрошу у тебя в долг. То, что взял Рэду, надо будет вернуть как можно быстрее.

— Не вопрос. Могу прямо сегодня...

— Сперва надо из него вытрясти хотя бы сумму, а это будет непросто и с большим скандалом. Сейчас не хочу это затевать, надо сосредоточиться на перелете.

— Договорились.

— Встречаемся в воскресенье с утра. Маглоотталкивающие и прочее мы поставим, как прилетим, но с финальными чарами на шлейке нужна будет ваша помощь. Ага, заодно и объясню, что за шлейка, — Чарли усмехнулся. — До встречи, в общем. Завтра вряд ли будет до разговоров.

— Если что — мы на связи.

— Ага.

— Серьезно, Чарли! Если что, особенно если это проблемы с авроратом или контрабандистами — имей в виду, что у тебя есть знакомый аврор. Не стесняйся!

— Спасибо, Гарри. Учту.

— Удачи!

— И вам. До встречи.

Примечание:

В этой части использованы с кровью вырванные из контекста и перевранные в угоду фикрайтерскому произволу строки стихотворения Л. Бочаровой «Обет».