Книга в бутылке (гет)

Заканчивая копаться в саду, я сломала ноготь. Небольно и вполне поправимо: достаточно было обрезать и подпилить его и остальные, чтобы маникюр вновь стал аккуратным. Но вот маникюрный набор я, разумеется, не взяла. У меня были транзитные рейсы. Я боялась потерять багаж. Поэтому ехала только с ручной кладью, а туда ножницы не принимают. Столько раз уезжала куда-нибудь на неделю или даже две — и никаких проблем, но раньше я в командировках и грядки не пропалывала…

Подрезать ноготь ножом и подпилить каменной кладкой? Нет, это было бы слишком по-дикарски даже для Австралии. Следовательно, мне надо было идти в магазин.

…- Вот эти — из бронзы с напылением, а это — маникюрные ножницы из сплава титана.

Продавщица показала мне миниатюрные, словно кинжалы фей, ножничники, стоившие по моим соображениям просто неприлично много. Стеклянные пилки с напылением и палочки для удаления кутикулы стоили даже дешевле, чем в Лондоне, что неудивительно: одна аренда в Ковенте, где я обычно покупала такие вещи, в Австралии позволила бы снять целый штат на год. Но вот ножницы… На ножах, ножницах и, как ни странно, серпах, у здешних явно был бзик: богато украшенные то гравировкой, то тиснением, из меди, бронзы, латуни или почему-то титана. Обычных железных не было.

— А… нержавеющей стали совсем нет?

Миленькая продавщица с острыми скулами и живым подвижным лицом напоминала какую-то французскую актрису. И сейчас её круглые глаза, и без того огромные, как у картинки-анимэ, стали ещё больше.

— Мисс, мы…

— Экономика штата построена на титановых копях. И чуть-чуть на медных рудниках. Если вы прогуляетесь по нашим улицам, то заметите, что даже фонари и парковочные столбы у нас из титана. Очень помогает в сезон дождей.

В дверях стоял Моргенштерн, по-прежнему в чёрном, разве что в этот раз без галстука. В руках у него был бумажный пакет из булочной. Звонка колокольчика на входной двери я почему-то не услышала, и теперь невольно вздрогнула.

— Сезон дождей?

— Через неделю здесь всё зальёт! — как-то радостно поделилась со мной продавщица. — Не верите? Такого, как у нас, больше нигде нет. В пустыне за «столбами» даже камни цветут!

Моргенштерн спрятал в уголке губ улыбку:

— Яри, ты, конечно, будешь рада, если нас вообще смоет. Но не пугай нашу гостью пока, ладно? Обёрточная бумага уже пришла?

— Да, сейчас принесу!

Девушка быстро скрылась где-то в подсобке. А Моргенштерн подошёл к прилавку и принялся рассматривать разложенные ножницы.

— Вот эти лучшие.

Он тыкнул в неприметный экземпляр тускло-серого цвета с чуть загибающимися тонкими кромками.

— Они стоят как мой набор для черчения! — возмутилась я. — И быстро затупятся с такими тонкими лезвиями.

— Они прослужат вам вечно, — Моргенштерн презрительно хмыкнул. — А если и затупятся когда-нибудь, просто положите их с раскрытыми лезвиями в полнолуние на подоконник.

— Я в такие вещи не верю.

— А я, — он кинул на меня быстрый взгляд, — очень долго работаю с ножами и всегда отличу лучший клинок, будь то меч, кинжал или… маникюрные ножницы. Если дело только в цене, я могу воспользоваться для вас своей персональной скидкой. Пятьдесят процентов. Устроит?

Всё ещё дороговато, но отказываться после такого радикального предложения мне показалось неудобным. Мелькнула, конечно, мысль, что на типовые уловки продавцов с участием «независимого эксперта» человеку, который не попался на них даже в Сохо, «вестись» стыдно. Но ногти требовали радикального вмешательства, а пилить их полдня стеклянной пилкой до нужной длины было выше моих сил.

— Устроит, — пробормотала я. И зачем-то добавила, не иначе как пытаясь сгладить смутный привкус мошенничества, оставшийся у меня от этой истории: — Куда бы я ни пошла, я везде встречаю вас. Это случайно?

Моргенштерн улыбнулся так, что показались зубы, настолько белые и здоровые, что, скорее всего, были протезом, но очень качественным.

— В таком маленьком городке? Я мог бы смело сказать «да». Но не хочу вам лгать. Я надеюсь завести с вами разговор и выяснить, какие у вас планы на будущее.

Он смотрел на меня своими пристальными тёмными глазами, явно ожидая ответа здесь и сейчас. Планы? Какие у меня могут быть планы? О чём? Я даже не могу нормально подстричь ногти и мучительно откладываю разбор вещей бабушки, потому что вот тогда-то мне и придётся что-то решать. В этот момент вернулась Яри (интересно, если это сокращение, то от какого имени?) — и обстановка разрядилась.

— Ваш заказ, — она протянула Моргенштерну толстую стопку голубоватой плотной бумаги, перевязанную тонкой лентой.

— Спасибо, Яри, — улыбнулся он. — И… заверни нашей гостье вот эти ножницы. Оплата с моей персональной скидкой.

Я могла бы поклясться, что он ей подмигнул. Я вытащила карточку, смущённо сопя и чувствуя, что совершаю самую нелепую покупку в своей жизни. Минута позора (или так мне это представлялось) — и я стала обладательницей титановых ножниц и стеклянной пилочки в маленьком бумажном пакетике, таком же голубом, как и бумага, что только что забрал Моргенштерн.

Мы вышли из магазина плечом к плечу, и он, разумеется, пошёл в ту же сторону, что и я. Солнечное утро медленно наливалось зноем, предметы виделись как будто сквозь дымку, но я глядела в это марево, не отрываясь, только бы снова не встретиться взглядом со своим спутником.

— Если вы решите остаться, — он всё-таки заговорил первым. — Место Сусанны в Совете Общества перейдёт вам.

Он сказал это таким торжественным тоном, словно это было место в Палате Лордов.

— Но я даже не знаю, чем вы занимаетесь… и чем занималась бабушка, — пробормотала я.

— Да?

На этот раз я смогла почувствовать его пристальный взгляд, даже не поворачивая головы.

— Неужели? Это всё усложняет… Да-да, очень усложняет, — казалось, он впервые занервничал. Его шаг сбился, а левая рука, которой он придерживал стопку бумаги сверху, беспокойно сжалась. — Но… вы же самая ближайшая родственница Сусанны?

Я тяжело вздохнула:

— Единственная.

Действительно. Мать умерла, когда мне было год с небольшим. А других родных у бабушки не было.

— Но она же обещала… — он оборвал себя на полуфразе. — Ладно. Возможно, этому ещё можно помочь. Значит, поговорим об этом в другой раз… Айлиш?

— Да?

Я потянулась было за ключом от парадной двери, но внезапно обнаружила, что ноги — или Моргенштерн — незаметно привели меня к задней, примыкавшей к кухне и кладовке. Переменив ключ, я вставила его в замочную скважину. Мой спутник замешкался на пороге.

— Заходите. Так что вы хотели сказать?

— У вас уже есть идеи насчёт «самой важной вещи»?

Я могла бы соврать или ничего не ответить, но вместо этого вздохнула и неожиданно сказала правду:

— Я не знаю, что это. Бабушка не любила вещи, говорила, что они ничто…

— «А впечатления вечны», — закончил вместе со мной Моргенштерн. — Я тоже удивился. Значит, это что-то действительно нетипичное. Но хоть какие-то предположения у вас есть?

— А почему вас это волнует?

Настойчивость в его голосе мне не понравилась. Что если они с бабушкой занимались, допустим, контрабандой? А сейчас он пытается выведать у меня, где тайник… Поймите правильно, бабушка была прекрасным человеком, но… склонным к риску. Это было на неё похоже и объясняло, что могло её связывать с этим скучным абсурдным городишком.

Я резко развернулась, упёрла руки в бока и прищурилась, готовая уловить малейшую странность или неточность в его ответе. Но Моргенштерн наживку не проглотил:

— Судя по завещанию, воля Сусанны не будет исполнена, пока вы не найдёте эту вещь и… не уедете. Если вы отказываетесь занимать место Сусанны, мне придётся подыскивать кого-то другого, но пока вы здесь, это невозможно, — он задумчиво поцокал языком. — На самом деле, это всё так внезапно и нелепо… Наши должности передаются по наследству. Ещё не было прецедентов, чтобы наследник отказался.

Мне не нравилось, что меня уговаривают остаться, но то, как быстро «Общество» теперь пыталось от меня избавиться, тоже вызывало странное чувство сродни обиде.

— Я постараюсь вас не задержать, — процедила я. — Это всё, что вы хотели узнать?

Он впервые отвёл глаза:

— Я планировал вам помочь. Я… у меня намётанный глаз на вещи. Если скажете, что искать, хотя бы приблизительно, я это везде найду.

— Вот как? — сказала я вслух, а мысленно быстро перешла от «ни за что» на «почему бы и нет»: ведь, в конце концов, когда я буду продавать другие вещи, я всё равно, вероятно, обращусь к Моргенштерну. Так не лучше ли было дать ему возможность присмотреться и прицениться заранее? — Тогда идёмте!

* * *

Прошло почти два часа поисков, когда я остановилась посреди комнаты и неожиданно, как будто на меня снизошло озарение, поняла, что я ищу.

— Это должна быть мелкая вещь. Которую я могу увезти с собой. И такая, чтобы положить в багаж, — здесь я вспомнила про ножницы. — Но при этом не полезная, а…

— Экстравагантная и абсурдная. Никакой скуки, — подхватил Моргенштерн, оказавшийся на поверку на редкость выносливым «археологом». Стоя едва ли не по колено в пузырьках, бумагах, шкатулках и прочем добре, он умудрялся не терять поисковой сноровки, в отличие от меня, несколько раз ловившей себя на том, что всё валилось из рук. — Музыкальная шкатулка?

Я покачала головой:

— Как раз слишком банально. Светильники и зеркала — крупноваты, монеты — нет, статуэтки — нет…

— Возможно, вот это? — внезапно спросил меня он, подхватывая с полки бутылку матового стекла.

Я не могла понять, что в ней особенного, пока не пригляделась: спереди в бутылке было квадратное окошко, в котором виднелась самая что ни на есть настоящая книга. Размером с микроскопический требник или сборник стихов: их часто делали маленькими, в твёрдой обложке. Книга была раскрыта и разворот испещрён мелкими цифрами. Действительно, очень странная вещь.

Я потянулась было открыть бутылку, чтобы попытаться выловить книгу или хотя бы перевернуть страницу, но Моргенштерн положил поверх горлышка руку, не давая мне даже прикоснуться к пробке.

— Нет, нет и нет. Если вещь древняя, то она может истлеть от доступа кислорода. Скажите лучше — это она? По крайней мере, это достаточно абсурдно — суметь засунуть книгу в бутылку, но не озаботиться, чтобы в ней было что-то, кроме белых страниц…

Я пригляделась поближе. Чёткие чёрные цифры на белом фоне, между некоторыми оставлены пробелы, наводя на мысли о шифре. Даже если Моргенштерн вдруг имел проблемы со зрением (ага, за двадцать минут до этого он нашёл на ковре мелкую бусинку — с одного взгляда!), то рассмотреть, что листы исписаны труда бы не составило.

— Белые… — задумчиво протянула я. — Неужели совсем белые?

Я притворилась, будто мне надо рассмотреть поближе: подслеповато сощурилась и приблизила бутылку едва ли не к самому носу. Цифры никуда не исчезли.

— Сами видите, — вздохнул Моргенштерн. — Так это она?

— Думаю, что да…

Количество странностей вокруг меня снова повысилось.