Хранитель тайны (гет)

Дэйзи сидела в тишине, не пытаясь зажечь свечу. Трэвис должен был вернуться через пару часов, но она и не подумала решить проблему с обедом. Не понимая, чем себя занять, Борджин созерцала выбеленный потолок гостиной, хрустальную люстру, которую мистер Ридли ни разу не включал.

Иногда Дэйзи казалось, что она попала в дурацкий переплёт. Кажется, он решил сделать из неё любовницу. Наверное, он воспользовался этой ситуацией, убрав Борджина под предлогом добросердечной помощи… это двойной шантаж: с одной стороны, он обманывает Борджин, удерживая у себя, с другой — её отца, уверяя, что ему лучше спрятаться. В эти минуты Ридли привиделся ей в самом дурном свете. Может быть, отец страдает? Впрочем, его письмо свидетельствовало об ином, только если Борджин не попал под Империо. Но отец был маститым волшебником и знал об опасностях тёмной магии. Он умел предугадывать такие вещи. Только вот Ридли и его нехорошее прошлое говорили против него.

Дэйзи всё больше беспокоилась. Ей казалось, она обязательно должна расспросить Ридли об отце и пригрозить ему, набравшись смелости. А что, если он станет навязывать правила игры, ход которой ей не понравится?

Она с трудом могла себе представить, что он начнёт перебирать её вещи. Борджин не вела личных дневников, не имела откровенных пеньюаров и не баловала себя пикантными журналами. В её вещах всегда царил порядок и каждая знала своё место, вот что особенно изводило мисс Борджин, с усердием создающей уют всюду, где бы она ни появлялась. Мистер Ридли, наверное, бросит ворох её одежды в огромный ящик, примяв её ботинками и книгами, сгребёт с полок баночки, испортит шляпы, с трудом опустив крышку. Наверное, добрая хозяйка не выбросит то, что он не отправит в Ридли-холл? Дэйзи негодовала. Ей хотелось надавать ему оплеух. Тех самых, которые Трэвис должен был получить ещё вчера вечером, но, конечно, не получил.

Скорее всего, раздосадованная миссис Дауни рассуёт оставшееся добро по картонным коробкам и отправит на Косую аллею, где Дэйзи и её отец значились владельцами квартиры, находящейся над лавкой «Борджин и Бэрк». Они ими так и остались. Правда, жили там теперь совсем другие люди, потому что Борджин больше не мог созерцать своё разбитое прошлое.

Привычно вспоминая Булстроуда, отношения с которым давно уже прошли свой тернистый путь и в этом пути порядочно изодрались, Дэйзи не могла совладать с неугомонным беспокойством. Вальдемар, как и прежде, казался ей оплотом её женских надежд на личное счастье и будущее. Что он думал об этом, и насколько серьёзно и часто, Дэйзи уже не понимала. Папаша Борджин не раз предостерегал, чтобы она не впадала в иллюзии… Борджин была умна, и всё равно не сумела их избежать.

Тишина Ридли-холла становилась гнетущей. Когда Дэйзи прикрывала глаза, ей казалось, что на неё кто-то смотрит. А когда открывала, никого в гостиной не было, даже собак. Странно, где же они?.. В помещении, которое служило не то кабинетом, не то курительной комнатой, было пусто, сквозь него доносилось мерное тиканье библиотечных часов. И тут Дэйзи услышала тихий скрип. Дверь кухни медленно отворилась, затем захлопнулась.

Это было чертовски неприятно. Проходили мгновения, в камине слабо мерцали угли. Почему-то она не в ладу с этим домом. Может быть потому, что не принимает его? Или дом её не принимает?.. Борджин медленно и тоскливо огляделась. Она всё ещё старалась не нервничать и дожидаться неясно чего.

Через четверть часа мисс Борджин огорошил сюрприз: кто-то шустро соскочил с табурета и метнулся в угол.

«Крыса?.. — подумала Дэйзи. — Откуда?..»

Неведомая тварь убежала в гостиную, да там и сгинула. Как и сулили недобрые предчувствия, странные вещи не закончились. Посуда, повешенная под настенный шкаф, затряслась, как при землетрясении. Железная дорога располагалась далеко и не могла стать причиной этой тряски. Тем временем тарелки перестали дрожать, и в дрожь кинулись столовые приборы в подставках. Затем принялась открываться и закрываться заслонка печной трубы. Дэйзи вскочила со стула и больше не решалась сесть.

Она читала про суетливых домовых духов, про боггартов и эльфов, которые часто шалят в домах людей, про лепреконов и даже про полтергейст, но почти ни разу не сталкивалась с ними... бурное воображение рисовало ей жуткие штуки, но шум утих так же внезапно, как и начался. Тишина была не менее зловещей.

Через мгновение в углу приоткрылась маленькая дверь кладовой. Дэйзи испустила вздох облегчения: там стоял домовик.

Вернее, это была домовица. О женской сущности этого создания говорили его хрупкое сложение и тонкие черты мордочки. Она была обернута в кусок дорогой занавески, в котором выглядела очень нарядно. Злобное и недоверчивое выражение её глазёнок не обещало Дэйзи ничего хорошего.

— Уходи, — сказала домовица.

С подобным Дэйзи ещё не встречалась...

— Твой хозяин — Ридли?

— Он мне не хозяин.

Она держалась так надменно, даже вызывающе, что Дэйзи поняла: в сравнении с ней её выдержка могла проиграть.

— Я не понимаю.

— Не нужно, чтобы ты понимала. Просто тебе не место в Ридли-холле.

Дэйзи пыталась придумать причины странного поведения домовицы, но те не вырисовывались. Устав дожидвться ответа, домовица вскрикнула:

— В этом доме не будет женщин!

Всё завертелось со страшной скоростью, потому что в комнате, откуда ни возьмись, появился ветер. Видно, злая карлица рассердилась не на шутку. Дэйзи слышала рассказы о магии домовиков, и, цепляясь руками за ножки диванов и кресел, осознала, что магия эта сильна. Её «выдувало» из гостиной, точно кто-то расмахивал над ней огромным опахалом.

Через минуту Дэйзи выкатилась на крыльцо из услужливо распахнувшейся двери. Следом за ней там очутились её плащ с буфами и сумка. Она ошарашенно глядела на затворившиеся двери, потирая ушибленное плечо, на её ладонях появились занозы и ссадины.

* * *

Это бездарное и быстрое изгнание не было нежеланным. Печалило только то, что ей никак не следовало покидать этот дом именно сейчас. Борджин уселась на ступеньку, понадеявшись, что хозяин всё-таки вернётся, и она не успеет замёрзнуть.

В своих тревожных фантазия она представляла, как достопочтимый мистер Ридли-Скабиор продаёт её вещички барыгам, затем празднует свои проделки в пабе и снова возвращается пьяным, чтобы распускать руки.

Но лучше бы он поскорее вернулся, потому что погода была холодной, а ждать не хотелось. Дэйзи тёрла лицо рукавами плаща. Думая о домовице, она не могла усмирить злости. Очевидно, мистер Ридли небрежно относился к своей маленькой помощнице, и, зная о её скверном нраве, всё равно решил оставить Дэйзи одну. Время обеда неумолимо приближалось, и вот наступило. У неё с утра не было во рту и маковой росинки.

«В этом доме не будет женщин!» Да, она прокричала именно эти слова! Кажется, домовица мысленно присвоила своего попечителя себе? Наверняка он вручил ей свободу, но та продолжила ревностное служение, облачась в кусок занавески. Безумие...

Мистер Ридли вторгся в её спокойную жизнь, нарушив старые связи, и вроде бы замыслы его были мирными, но, увы, она никак не могла разделить эту радость облегчения со своим отцом, главным виновником происходящего.

Момент истины для Дэйзи настал именно теперь: она решилась на знакомство с мистером Ридли-Скабиором как на эксперимент, — никто не мог предвидеть его последствий. Жаль, папаша всю жизнь отмывал не самые чистые деньги. Наверное, в министерстве магии тоже нашлись бы заступники.

Мистер Ридли-Скабиор, как всегда, где-то застрял. Делать нечего, Дэйзи взяла сумку, спустилась с бетонной дорожки и побрела к лесной чаще.

Здесь они с мистером Ридли-Скабиором брели в сторону паба. Папаша Борджин жил недалеко в деревне с магглами, и это было неудобно для трансгрессии. Не так уж плохо было бы попасть в его дом, у него спалось очень сладко. Большие пуховые подушки были мягки, печка топила жарко. При воспоминании об этом Дэйзи растрогалась. Её почти не заботило то, что дом небезопасен. Только теперь она поняла, как прекрасно было поспать под тяжёлым одеялом. Сколько же детского было в этих визитах к отцу... Детского, прекрасного.

— Папа, — проговорила Дэйзи. Но кого ей, в конце концов, было жаль, папу или себя?

Борджин плелась по просёлочной дороге, и полы и буфы её синего плаща раздувались от порывов осеннего ветра.

Она решила надеть и чепец. Вдали пастух гнал овец в сторону деревни. Он был единственным, кто мог её увидеть. Порывы ветра стали заметно сильнее, чего нельзя было сказать о дневном тепле и свете: они таяли. Тучи, набежавшие на небо, спрятали солнце. Дэйзи поглядела на овец и поняла, что они стараются вернуться домой до начала дождя.

Чтобы не промокнуть, надо было торопиться, но Дэйзи устала, — её обувь не годилась для долгой ходьбы.

Неожиданно слева, из перелеска, послышался шум. Казалось, кто-то продирался сквозь деревца. Дэйзи знала, что здесь водятся лисы, и встречаются олени. Она не готова была свыкаться с мыслями о том, что её могут выследить, и разнервничалась.

Она старалась собраться с силами, чтобы трансгрессировать, если этого нельзя будет избежать. Шум в перелеске утих. Может быть, его заглушил свист разбушевавшегося ветра? Как приятно было бы теперь просто сидеть дома!.. Мистер Ридли-Скабиор нарушил серую будничность повседневности, заменив её на глупые приключения.

Ветви молодых березок, сгустившихся вдоль дороги, покачнулись. Кто-то с треском лез на дорогу. Дэйзи замерла. На фоне сизого неба она увидела силуэт длинноногого животного, — мелькнув среди кустов, оно стремительно двигалось к дороге... Дэйзи шагнула было вперёд и остановилась, чуть не оступившись. У неё на пути гарцевал конь. Она направила на него палочку.

Борджин охватили странные чувства: было неловко за неудавшийся побег, но с другой стороны, вожделенный дом отца оказался так близок, что теперь мистер Ридли вызывал в ней досаду.

— Мисс Борджин, вы не заблудились?

Борджин молчала. Она казалась себе такой маленькой рядом с его лошадью.

— Да вы еле ноги волочите.

Она и впрямь устала, как собака… Мистер Ридли-Скабиор протянул ей руку, но она не брала предложенной руки и смотрела в сторону деревни.

— Я не могу оставаться в вашем доме. Мне там не место.

— Дэйзи, я знаю, всё эта чёртова домовица! Я её выгнал.

— Дело не в этом, — покачала головой мисс Борджин.

Храня хмурое молчание, мистер Ридли нарезал круг за кругом.

— Я всё равно затащу тебя в седло.

— Так же, как в постель?

— А что ты собираешься делать в доме отца? Дожидаться подельников Лангедока?

— Хорошо, понимаю. Так уж вышло, что я теперь угождаю сразу двум мужчинам: старому поганцу папаше и вам.

Мистер Ридли приподнял подбородок. Он немного отъехал в сторону, потом развернул коня, — тот заржал, выгибая шею. Дэйзи отшатнулась от огромного животного, ретиво прыгнувшего на неё; мистер Ридли подхватил её, как собачку. Дэйзи вскрикнула, да и как было не вскрикнуть, — под её болтающимися ногами быстро замелькала земля. Надежда остаться на лошади возлагалась на мистера Ридли-Скабиора.

— Негодница, дрянь, — бормотал её спаситель, всматриваясь в ненастный сумрак на дороге.

— Не смейте... — ответила Дэйзи. На большее у неё не осталось сил.

— Я же не велел ей заходить в дом, — рассуждал сам с собою мистер Ридли-Скабиор. — Ну, давай же, пошевеливайся!

Последние слова относились к лошади. Они были справедливы, хотя и суровы по отношению к столь старому коню: вечерело слишком рано. Может быть, день был особенный, переломный, и осень окончательно восторжествовала над последними чарами увядающего лета, а может, тучи очень уж быстро заволокли небосвод.

Так или иначе старый жеребец, ударив в землю копытами, ленивой рысью побежал в сторону поместья. И вот мимо Дэйзи снова побежали берёзки и неубранные поля, и чинно проплывали пейзажи, которые она уже видела.

Дэйзи застеснялась своего старообразного чепчика и сняла его, одной рукой развязывая ленты. Она понимала, что Ридли может догадаться о причинах расставания с этим редкостным головным убором, но преодолеть себя не смогла.

— А если бы вы пришли к полуночи?

— Безответственный поступок! — возвестил недовольный голос мистера Ридли-Скабиора. Они приближались к дому, — были видны угол старой изгороди и копья чугунного ограждения, вершина библиотечной башенки и крона раскидистой ивы на заднем дворе. Где-то далеко-далеко грохотали громовые раскаты. Начался частый, мелкий и холодный дождь.

— Зря вы сняли ваш чепец, — насмешливо заметил Ридли.

У калитки оба слезли с лошади и вошли под навес платанов. Мистер Ридли молчал, удерживая послушного помощника под уздцы.

* * *

Мисс Борджин села на скамейку у дверей. На столе горела свеча, окруженная стеклянными линзами.

Она хотела есть, и, может быть, из-за этого её клонило в сон. Равнодушная ко всему, кроме этих остро ощутимых желаний, Дэйзи понемногу оживала и, наконец, пришла в себя. В ней глухо вскипало недовольство. Впрочем, она решила приберечь его до поры до времени. Оно как будто придавало ей сил.

Надо было всё обдумать, но мысль застопорилась на месте, точно метла, удерживаемая чьей-то рукой.

— Всё в порядке?..

Мисс Борджин повернула голову: оказывается, Ридли-Скабиор уже пришёл. Он управился с лошадью подозрительно быстро.

— Да.

Мистер Ридли направился в сторону ванной комнаты. Через полминуты он вернулся в гостиную. К его сапогам прилипли трава и грязь. Наверное, Ридли-младший пустился в погоню в большой спешке. Впрочем, это мало утешило расстроенную Борджин. Неудавшийся маневр был, конечно же, нелеп.

— Тебе лучше принять ванну.

Мысли о тепле были приятны в сравнении с сегодняшним днём.

— Хорошо, ми…

В голосе Ридли звучали новые, тёплые нотки, которые действовали на неё невыгодно.

— Мистер Ридли.

— Просто Трэвис.

Ответа не последовало. Мужчина выпрямил спину. Не зная, что предпринять, он хмурился, но Дэйзи и не ждала от него нежностей. Он сел рядом с ней. Дэйзи отвернулась, но он привлёк её к себе и обнял, и на этот раз его объятия были спокойны. Шея мистера Трэвиса, спрятанная под платком, пахла туалетной водой и мужским теплом. Но в этом много было снисхождения, а не ласки.

Осознавая это, Дэйзи отстранилась. Видимо для него она просто дочь престарелого неудачника, хотя и родом из старинной семьи, но не столь утонченная и изысканная, как девицы на вечеринках. Простая, безыскусная, возится с сопливой мелюзгой, — работёнка для скучных особ. Мистер Ридли улыбнулся.

— Вы злитесь?

—Да. Это так.

— Но я… я же извинился за вчерашнее.

— Если бы всё было так просто.

Ридли приподнял брови.

— Так хочется вас ударить, — добавила Дэйзи.

Жаль, его растерянное лицо обезаруживало, оно было слишком близко и казалось открытым. После этого признания одни только глаза мистера Ридли стали чуть серьёзнее. Он решил промолчать. Дэйзи смотрела на него, и ноздри её породистого, «борджиновского» носа, украшенного горбинкой, раздувались. Дэйзи сняла плащ, швырнула его на спинку кресла и направилась в сторону ванной. Она ужасно замёрзла, пока тащилась по дороге, обдуваемая ветром.

Она долго не могла вылезти из горячей воды. Завернувшись в полотенце, Борджин высушила волосы, не переставая думать обо всём, что её окружало.

По своей сути поместье было домом магглов, переделанным под запросы волшебника. Стоящий на окраине деревни, обозревающий далёкие огни города, но уже не могущий уловить звуки железнодорожных составов, Ридли-холл лишь по недоразумению мог когда-то принадлежать простецам. Интересно, кто же был первым Ридли, умеющим колдовать?.. И откуда взялась вторая фамилия?

Вальдемар, которому в наследство перепала квартира грязнокрового дедушки, пребывал в самом сердце маггловской суеты, и она была ему по душе. А так ли нужна ему Борджин?

* * *

Ридли сидел в углу дивана, а ей опять досталось хорошо освещённое кресло. Дэйзи не узнавала руки хозяина... пожалуй, накрытый к ужину стол был излишне красив.

— Домовица совсем одичала. Я позвал Джека.

— Какого Джека?

— Он живёт на другой стороне пруда.

Пока мистер Ридли рассказывал о Джеке, Дэйзи неприязненно вспоминала домового эльфа.

— Она сказала, что в этом доме не будет женщин.

— Серьёзно?

На лице мистера Ридли-Скабиора появилась улыбка, такая искренняя, как будто он снова стоял перед ней на дороге возле своего дома и подшучивал над её плащом с синими буфами и чепчиком.

И всё-таки его улыбка была заразительна. Он откинулся на спинку дивана, разламывая кусок хлеба.

— Это из-за матери. Моя мать была из бедной семьи, и здесь её никто не любил.

— Семья Фоули довольно известна.

— Виконты Ридли богаче и, главное, ещё надменее, чем все Фоули, вместе взятые.

— Но... — Дэйзи выбирала вилкой кусочек, чтобы смотреть в тарелку. — Фоули чистокровные волшебники, их род насчитывает сотни лет.

— А Ридли грязнокровки, и их титул не такой уж старый. Но разве это имеет значение, если древняя магия казалась им не дороже пятна на старой одежде.

Дэйзи молчала, начиная понимать, что разговор не обещает быть приятным.

— Откуда же она?

— Её привела моя мать. Люси всю жизнь отстаивала интересы своей госпожи. Мистер Ридли-старший часто расстраивал жену гулянками.

Так вот почему на портрете у неё такое грустное лицо! Дэйзи не верилось что она вышла замуж только из-за денег. Тут наверняка была история, достойная драматического романа.

— А где она теперь, эта Люси?

— Я отослал её, она не придёт.

Мисс Борджин кивнула, понимая, что ей неловко вспоминать прошедшую ночь. Впрочем, после двух бокалов её сморило... Джек, невысокий пожилой мужчина с густыми усами и баками, чем-то неуловимым напоминал ей папашу Борджина. Мисс Борджин осторожно подняла глаза.

— Скажите, вы мне не доверяете?

Ридли ответил, улыбаясь:

— Это пьяные разговоры?

— Мистер Ридли, вы не говорите мне, куда дели папу. Вы мне не доверяете.

Мистер Ридли, конечно, был недоволен. Он сказал устало и насмешливо:

— Дэйзи, я не доверяю никому. Вы пришли ко мне, повинуясь не столько разуму, сколько чувствам. Из чего я могу сделать вывод (хозяин дома поглядел под ноги) что чувства могут толкнуть вас, Дэйзи, на многое другое.

— На что, например?

— На любую глупость.

— Это похвала, критика или простое отождествление меня с другими женщинами? — недоумевая, спросила Дэйзи.

Мистер Ридли немного подумал.

— Это наблюдение. Хотя я продолжаю думать, что Борджин не стоит этого. Он сам виноват в своей беде. Надеюсь, он хороший отец, если уж вы так любите его.

— Нет, не совсем.

— Спешу заверить, — мой был ненамного лучше. Мать рано вышла замуж. Она совсем не знала мужчин, вот и ей и вскружило голову.

Вольно рассевшийся на диване, погружённый в темноту, Трэвис закурил «с позволения» мисс Борджин и погряз в клубах дыма.

— Мне нужно опасаться Бэрка? — спросила она.

— Да.

— Почему?

— Мистер Борджин не изменил порядок наследования магазина. Поэтому наследником станет ваш супруг.

— Неправда!.. Наследником может быть только Борджин. Представитель рода Борджинов.

— Да, вам это кажется неправильным. Как и вашему отцу. Сейчас важно понять, что в вашем роду всегда рождались мальчики. Просто на этот раз всё пошло не так. Вы расстроены? А что ещё я мог сказать?

— Я не думала об этом… Мне казалось, уже поздно.

— Мистер Борджин должен принять судьбоносное решение: или изменить правила, или включить в название магазина фамилию будущего супруга. Или… скажем, оставить вас незамужней.

— Старой девой?

— Когда-то это называлось так, — вздохнул Ридли. — Вы сбили меня с мысли… Да. Я хотел сказать вам кое-что, что может вас расстроить.

— Опять?

— Да. Если Бэрк умыкнёт вас и затащит в свою штаб-квартиру, первым, что он сделает, будет бракосочетание с… пардон. С вами.

Мисс Борджин хранила молчание. Её пальцы впились в подлокотник.

— А если я не захочу? — наконец, изрекла она.

— Он и это предусмотрел. Есть Империо… точнее, фиктивный брак, продажные святоши и нотариусы. Представьте, как он будет рад, снова узаконить свою фамилию в этом партнёрском союзе и вернуть права деньгами.

Мисс Борджин снова молчала.

— Я и сам узнал об этом только недавно.

— А папа? Он знает?

— Да, он знает. Теперь это неважно.

— Я не верю в это. Знаете, всё это звучит неправдоподобно. Зачем Бэрку столько усилий?

— А месть за ущемлённую гордость? Ваш папа отстранил его от общего дела.

— Может быть. Но магазина больше нет!

— А если есть?

— Это неправда, — процедила Дэйзи сквозь сжатые зубы. — Магазина больше нет!

Ей стало страшно, и беседа угасла. Уже не пытаясь её возобновить, Ридли сказал:

— Ваши вещи наверху. Надеюсь, я забрал всё самое нужное.