Мыслит, значит существует (гет)

*прим: Nothing else matters — Остальное не важно

Когда на следующее утро, а это был уже День Всех Святых, Гарри проснулся, то сразу же почувствовал неприятную боль в спине. Оглянувшись вокруг, он отметил, что умудрился заснуть в комнате Луны на той самой синей траве. И, судя по всему, не он один. Мимолетный взгляд на часы — и решение принято.

— Дафна.

— М-м… Отстань… — сонно отмахнулась та.

— Дафна, сейчас с тобой разговаривает не Гарри-человек, а Гарри-персональный будильник… Нам и правда пора…

Гринграсс протяжно вздохнула, но глаз так и не открыла.

— Зачем? У нас ведь сегодня нет занятий.

— Знаю, но если мы не уйдём отсюда до прихода остальных, то Гермиона навоображает невесть что, и этот день станет для нас очень длинным. Да и спина у меня жутко болит, так что мне просто необходимо подвигаться. Если бы я перед тем, как заснуть, превратился в пантеру, ничего бы этого не было …

Дафна приоткрыла один глаз и насмешливо посмотрела на друга.

— Да ты что! Ты, между прочим, отрубился посреди рассказа, да ещё на самом интересном месте, оставив меня наедине с собственным любопытством… Впрочем, если бы ты не был во сне таким милым, я бы тебя разбудила, чтобы узнать, чем же там всё закончилось…

— У меня не милый вид! Может, сексуальный? А «милый вид» оставь плюшевым медведям.

— Так ты же плюшевый медвежонок…

— Ты так говоришь, потому что сегодня ночью я был твоей подушкой, или потому что я — жуткий грубиян?

— И то, и другое…

— Я и не сомневался. Дафна…

— Что?

— А что за историю я тебе рассказывал вчера вечером? Перед тем, как уснуть?

— О том, как ты со своим кузеном ходил в зоопарк…

— Ах, это… Там смешной конец…

— Расскажешь?

— Нет, потому что у меня болит спина и я голоден.

— Прекрасно, можешь просветить меня по дороге.

* * *

Этим же вечером Гарри вляпался в очередные невероятные неприятности: он стал четвёртым чемпионом Турнира Трех Волшебников… ко всеобщему негодованию. Гриффиндорцы и слизеринцы кричали, что он сжульничал, обычно спокойные и рассудительные хаффлпаффцы громко жаловались на вселенскую несправедливость, а рейвенкловцы не знали, что и думать…

По правде сказать, этого не знал даже сам Поттер.

И, к сожалению, реакция друзей на эту новость тоже не радовала. Невилл, не сказпав ни слова, странно на него посмотрел. Сюзан в буквальном смысле куда-то испарилась, не оставив и следа. Луна по-прежнему оставалась Луной, что не могло не утешать, однако помощи от неё ждать не приходилось. А у Дафны был очень задумчивый вид.

Но самая ужасная реакция, без всякого сомнения, была у Гермионы.

— Зачем ты это сделал, Гарри?

— Сделал что?

— Не строй из себя идиота! Ты знаешь, о чём я. Зачем ты бросил своё имя в Кубок?

— На самом деле я ничего такого не делал.

— Тогда как твоё имя оказалась в Кубке?

— А вот это хороший вопрос… Думаю, наше следующее расследование будет посвящено как раз этому…

— Не принимай меня за дуру!

— И в мыслях не было. Более того, у меня даже есть алиби…

— На весь день?

— Да.

— И на ночь?

— Да.

— Тогда я слушаю…

— Мы с Дафной занимались налаживанием отношений.

— Что? Но… но… ты ведь ещё слишком молод! Она… Ты… Вы…

— Думаю, тебе удалось лишить её дара речи, Гарри, — усмехнулась Дафна.

— О да…

— Учитывая, что Гарри очень любит недоговаривать и темнить, объясню, что именно он хотел сказать. Мы действительно провели ночь вместе, но занимались далеко не тем, о чём ты подумала. Гарри просто рассказывал о себе: небольшие истории из жизни, чтобы приоткрыть завесу тайны, которой он себя окружил.

— Люблю быть загадочным.

— А мне ты нравишься естественным…

— Прекратите быть такими сахарными. Я, между прочим, на завтрак собирался… — вступил в разговор Невилл.

Гарри нахмурился.

— Хм… а ты мог бы сыграть меня…

— Это-то меня и беспокоит.

— Интересно, кто мог использовать мою личину в своих целях?

— Из меня плохой актер, — заявил Невилл.

— Для этого нужно быть мною. Постойте, а где Луна?

— Наверное, с Сюзан…

— Давайте вернёмся к началу, — предложила Гермиона.

— И что ей делать вместе с Сюзан?

— Вступает в клуб разбитых сердец вместе с номером семь?

— Мы сейчас говорим о Луне, Дафна…

— Упс, прости. Тогда она, наверно, новый психолог клуба разбитых сердец.

— Вот это уже лучше.

— Могли хотя бы сделать вид, что слушаете меня…

— О, Гермиона, извини, ты что-то сказала?

— Спасибо. Я сказала, если это был не ты, тогда кто?

— Кто-то, кому уже есть семнадцать лет?

— Невилл…

— Спокойно, Гарри, я знаю, что говорю банальные вещи, но это сократит список подозреваемых.

— Ладно, на этот раз сойдёт. Итак, кто-то, кому семнадцать, и кто хочет, чтобы я участвовал в смертельно опасном Турнире. Подозреваемый номер один?

— Сам-Знаешь-Кто.

— Да, Невилл, я знаю, кто мой подозреваемый номер один, но хотелось бы узнать, поняли ли тебя остальные…

Дафна рассмеялась, Гермиона возвела очи к небу, а Невилл тяжело вздохнул.

— Ты знаешь, кого я имел в виду…

— И все же уточни.

— Хорошо, В… Волдеморт.

— Так-то лучше, Невилл. Итак, один есть — Волди и призраки Оперы. Другие идеи?

— Какой-нибудь идиот из твоего фан-клуба?

— Очень метафорично, Гермиона, но подойдёт.

— Кто-нибудь из клуба разбитых сердец? — предположила Дафна.

— Они постоянно меняются… Но разве там есть хоть кто-то, кому семнадцать?

— Ты меня бросишь, если я скажу «да»?

— Может быть, хотя и знаю, что через год или два пожалею …

— Извращенец.

— Гарри, мы, вообще-то, тоже здесь…

— Извини, Невилл. Ладно, вы тогда ищите среди этих идиотов и несчастных, а я напишу Сириусу. Вдруг он заметил что-нибудь необычное? Не думаю, что события во время Кубка Мира и то, что происходит сейчас, простое совпадение, хотя… кто знает…

Гермиона и Невилл, ожесточенно о чём-то споря, отошли в сторону.

— Дафна…

— Что?

— Если Волдеморт вернётся…

— Забудь об остальных слизеринцах, Гарри. В худшем случае я смогу жить в комнате Луны. Только попрошу её добавить парочку матрасов…

— Ради меня?

— Нет, ради себя.