Принц, Блэк и Лесная Земляника. Часть 3. (гет)

Не стало Северусу легче ни в ноябре, ни в декабре. Гарри Поттер упорно избегал его. Принц все же предпринял попытку еще раз поговорить с мальчиком. Поскольку тот не шел на контакт сам, пришлось отобрать у него книгу «Квиддич сквозь века». Зельевар надеялся, что Поттер явится за книгой, но вместо него пришла мисс Грейнджер. Книгу он ей, естественно, не отдал, пусть уж ее друг наберется смелости. Однако для девочки, по-видимому, это был лишь предлог, поскольку она с деловым видом вытащила блокнот и начала заваливать его вопросами касательно зельеварения. Надо отдать должное, для первокурсницы — очень правильными вопросами. Увидев, что у девочки зажигаются глаза, а в блокноте появляется не только конспект ответов, но и новые вопросы, Северус понял, что не сможет заткнуть фонтан ее любопытства. Но это так напомнило ему манеру Берри, что он выдал ей список дополнительной литературы. Мисс Грейнджер обрадовалась.

— Эти книги можно найти в библиотеке?

— Кое-какие можно, а некоторые — нет.

— А где тогда искать остальные?

Северус пожал плечами.

— В хорошей частной библиотеке.

В свое время он сошелся с Эйвери именно на почве книг. Однако реакция девочки была несколько другой.

— Это нечестно! Получается, у тех, кто родился в волшебном мире — преимущество!

— Мир несправедлив, мисс Грейнджер, равенство — утопия.

«Кому-то даются мозги, а кому-то — родовая библиотека, кому-то все, а кому-то ни то, ни другое», — подумал Северус, но вслух не сказал. Но мисс Грейнджер, видимо, поняла это по-своему. Она сжала кулачки.

— Выходит, Гарри был прав — вы действительно… — но тут девочка сообразила, что ляпнула что-то не то, и даже зажала рот ладошкой.

— Мисс Грейнджер, — протянул Северус, ну да, с Малфоем поведешься — и не такого наберешься, — я бы попросил вас следить за собой и своим языком. И мистеру Поттеру передайте такое же пожелание. А мое мировоззрение вас не касается. Прошу.

Северус был зол, а еще чертовски болела нога. Мастер Зелий, подхватив свои книги, захромал к выходу из учительской и открыл дверь, давая понять, что девочке пора уходить.

— Извините, сэр. И спасибо, сэр, — прошептала мисс Грейнджер и поспешила уйти.

Но она обратила внимание, что профессор явно испытывает дискомфорт. Не укрылось от ее цепкого взгляда и то, что книга на столе профессора была открыта на развороте, посвященном церберам и противоядию от их слюны. И, конечно, мисс Грейнджер пошла в библиотеку. Но сейчас ее интересовали не книги из списка, и даже не церберы, которые, как она уже знала, обитают на третьем этаже и охраняют что-то важное, а подшивки газет за конец семидесятых — начало восьмидесятых. Если профессор не желает с ней разговаривать, она сама найдет интересующее ее. Гермиона уже в общих чертах знала о гражданской войне, разразившейся десять-пятнадцать лет назад. Она даже прочитала все, что смогла найти про Гарри Поттера. Но в основном это были торжественные опусы, не несущие никакой существенной информации. Разговоры с тетей Берри наводили на мысли, что не все так просто и однозначно. А родители учили не верить безоговорочно одному источнику. Газеты в этом плане не были идеальны, но не спрашивать же ей у Малфоя?

* * *

Ужасный квиддичный матч Северус запомнил едва ли не на всю жизнь. Он никогда не был страстным болельщиком, скорее, общее помешательство на квиддиче вызывало у него раздражение. Но, как учитель, он не мог не признать его пользу. Как правило, в команду входили самые шилопопые, а значит, они выплескивали свою энергию в более-менее приемлемом виде. Пусть уж лучше близнецы Уизли гоняют на метлах и общаются с бладжерами, чем обдумывают очередную попытку обнести его запасы. Будь воля Северуса — он бы исключил этих шалопаев за попытки воровства, несмотря на их таланты в зельях. Но поскольку украсть у него им так ничего и не удалось, то и отделывались они дисциплинарными взысканиями и баллами. Что и говорить, пусть лучше и его слизеринцы выплескивают свою агрессию на квиддичном поле, чем в коридорах школы. Кроме того, квиддичные матчи позволяли разнообразить школьную жизнь, неплохо объединяли детей на факультете. Конечно, за квиддич присуждалось какое-то невероятное количество баллов, но команда Слизерина традиционно была сильной. И во многом благодаря их стараниям его факультет выигрывал школьный кубок уже семь лет подряд. Самому Северусу было плевать и на квиддич, и на школьный кубок, но его змейки были чрезвычайно чувствительны к этому. Они отчаянно нуждались в доказательстве, что они — лучшие, несмотря ни на что.

Но вот то, что Поттера попытаются убить в его первый же матч, резко испортило Северусу настроение. Он отчаянно шептал контрзаклятия, не позволяя мальчику упасть и пытаясь понять, какое именно заклинание использовано. Минерва, сидевшая рядом с комментатором, почему-то ничего не предпринимала. Филиус ходил только на матчи своего факультета и этого безобразия не видел. Помона никогда не была сильна в таких чарах. Но что делают остальные? Любуются? Когда запахло паленым, Северусу потребовалось секунд пятнадцать, чтобы сообразить, что горит его мантия. К счастью, это отвлекло того, кто пытался картинно угробить Гарри Поттера, и мальчишка не только не убился, но и смог поймать снитч. Ртом. Определенно, у этого ребенка все не как у людей. Быстрый взгляд выловил каштановую шевелюру мисс Грейнджер. Неужели девчонка его подпалила?

Впрочем, куда больше Северуса интересовал автор заклинания, заставившего метлу под Поттером сойти с ума. Зельевар попытался прижать к стенке Квиррелла. Но тот нес какую-то чушь. Тогда Северус решил отлегилиментить его, но, к своему удивлению, потерпел поражение. Да, он, без сомнения, был куда лучшим окклюментом, чем легилиментом, но все же не ожидал, что не справится. Квиррелл же делал вид, что ничего не заметил. Или действительно не понял, ведь Северус колдовал невербально. В общем, выяснить ничего не удалось, а любитель чеснока начал бояться Северуса наравне с вампирами и, кажется, принимался заикаться еще сильнее, стоило только зельевару появиться в поле его зрения.

Директор же сохранял спокойствие. Ну, конечно, после троллей, разгуливающих по замку, несчастный случай на квиддичном поле — сущая ерунда. Ведь, в конце концов, на стадионе — смягчающее заклинание, а переломы лечатся легко. Зато Гарри Поттер доказал свою исключительность. А то, что мальчика кто-то проклинал, еще не доказано — может, это метла дала сбой. Новые модели часто бывают непредсказуемы. Тем более, что никаких следов постороннего вмешательства на метле не осталось. Северусу хотелось побиться головой о стенку. Разговор с директором привнес только более ясное понимание, что Дамблдор что-то задумал насчет мальчика, а в свои планы зельевара посвящать не намерен. Единственное, чего он добился, так это следующего:

— Мальчик мой, я так рад, что ты печешься о сыне подруги. Я представляю, каково это — Лили дважды предпочла тебе другого. Но тем не менее ты заботишься о ее мальчике, как о собственном. И если ты так волнуешься за него, то следующий матч Гриффиндора будешь судить ты.

Северус просто не знал, что и сказать на это дивное предложение. Он уж и не помнил, когда пользовался метлой в последний раз, а в квиддич и вовсе не играл. Оставалось надеяться, что это шутка. Но Дамблдор уже исчез в камине — он каждый раз выдумывал новый способ отделаться от неудобного разговора с зельеваром.

Тогда Принц сделал то, чего сам от себя не ожидал— написал письмо Блэку. Лили была занята с младшими детьми, волновать ее не хотелось, да и вряд ли был бы толк. А вот Блохастый — все же крестный отец. Однако и это не возымело результата. Ответ пришел быстро: «Дамблдор все рассказал, не разводи сопли, испытания закалят пацана». Что же, значит, Блэк настолько доверяет Альбусу, что верит ему безоговорочно. Больше всего Принца бесило то, что мелкий Поттер не желал с ним общаться. Зелья варил исключительно на «удовлетворительно», хотя мог бы и лучше. Можно было бы, конечно, придраться и назначить отработку просто так, но у Северуса уже был опыт общения с одной упрямой особой и он понимал, что ничего не добьется. Видимо, Гарри пошел в мать не только глазами. Поэтому он только зыркал на пацаненка и ждал, когда тот созреет для еще одного разговора. Но мальчишка гордо вскидывал голову и на контакт не шел.

Зато Грейнджер, напротив, жаждала общения. Малолетнюю гриффиндорку не останавливала ни репутация мрачного зельевара, ни боязнь потерять баллы. А необходимость спускаться в слизеринские подземелья она хитро обходила, подлавливая профессора то в учительской, а то и задерживаясь на перемене. Вот и на первом же занятии, после злополучного матча, когда все гриффиндорцы поспешили покинуть кабинет нелюбимого профессора, мисс Грейнджер собиралась особенно долго и тщательно, пока не осталась последней.

— Мисс Грейнджер, я не намерен ждать всю перемену, пока вы соберете перья.

— Простите, профессор. Я просто хотела… — девочка приостановилась, но все же собрала волю в кулак и произнесла, — я просто хотела попросить прощения за то, что подожгла вашу мантию.

Надо же. А девочка определенно умеет удивлять.

— И позвольте узнать, мисс Грейнджер, чем вызваны ваша пиромания и ваша же патологическая честность?

— Сэр, просто тогда на стадионе мы увидели, что вы что-то шепчете, глядя на Гарри. А Рон хотел пойти на трибуну преподавателей. И его бы исключили, если бы поймали. А я… я магглорожденная, меня бы все равно оставили.

— Понятно, все ради друзей, мисс Грейнджер? Как и в истории с троллем?

Девочка покраснела и опустила голову.

— И чем же вы прожгли мою лучшую теплую мантию?

— Инфламаре. Простите, сэр, я напишу родителям, они вышлют мне деньги, сэр… — начала лепетать Грейнджер.

— Увольте, мисс Грейнджер. Я вам даже в некоторой степени благодарен, что вы спасли меня от Уизли. Боюсь, прожжённой мантией я бы не отделался. Но меня гораздо больше интересуют мотивы вашего сегодняшнего признания. Ваша тетушка просила меня присматривать за вами, а это, знаете ли, становится все более затруднительным с учетом того, кого вы выбрали в друзья.

Мисс Грейнджер подняла свои ореховые глаза.

— Простите, профессор. Но родители учили меня не доверять единственному источнику информации. Гарри говорит одно, тетя Берри — другое, а в газетах я не смогла найти про ваше участие в той войне. Зато прочитала, что вас оправдали по ходатайству Дамблдора. А это значит, что вы — его сторонник и, как минимум, не пытаетесь причинить Гарри вред. Да и вообще, если бы хотели — вы бы его, наверное, отравили. Зачем делать что-то на виду у кучи свидетелей? Ведь если мы заметили, что вы колдуете, значит, мог кто-то еще. Я думаю, вы пытались удержать Гарри.

А еще Гермиона обнаружила, что мистер Северус Снейп действительно учился в Хогвартсе, а вот выпускался уже Северус Принц. Можно было бы подумать, что Снейп ушел на последний год, а его тезка, напротив, появился. Но никакого Мастера зелий Северуса Снейпа не существовало, зато есть Мастер Северус Принц. А тетя Берри не стала бы врать, что профессор — Мастер. А что можно сказать о человеке, у которого несколько имен? То, что он совсем непрост. Спрашивать про это у самого профессора девочка не рискнула, равно как и писать об этом в письме тете. Но на Рождественских каникулах она обязательно поинтересуется. Зря все считают, что Гермиона не читает ничего, кроме учебников, напротив, она читает очень много художественной литературы. И детективы тоже.

— Браво, мисс Грейнджер, и эти блестящие логические рассуждения заставили вас сознаться?

— В некоторой степени, сэр. Я просто подумала, что так будет правильно. К тому же Гарри пытается выяснить, что охраняет цербер на третьем этаже. А Хагрид проговорился, что в этом замешан Фламель. Это же какой-то средневековый алхимик! И вот теперь Гарри и Рон думают, что вы хотите это украсть. А меня они совсем не слушают.

Северус опешил от той информации, которой мисс Грейнджер вывалила на него скороговоркой.

— Мисс Грейнджер, откуда вы узнали про цербера?

— Сначала наткнулись вместе с Гарри, а потом нам и Хагрид рассказал про Пушка.

Северус вспомнил рецепт прекрасного зелья — у выпившего пропадает голос на сутки. Он бы подливал леснику это зелье каждое утро, но, наверное, даже это не поможет, если директор решил подтолкнуть мальчика к приключениям.

— Мисс Грейнджер, я польщен вашим доверием. Что ж, вы правы, в школе действительно спрятан философский камень, — Северус, который сам только что догадался об этом, от мисс Грейнджер решил информацию не скрывать: это девочка обладает удивительной настырностью, так что это просто вопрос времени, когда она найдет нужную информацию. — Но, боюсь, я должен взять с вас обещание молчать об этом.

Девочка вытрясла с него лекцию о видах магических клятв, а также название книги, в которой можно почитать подробнее. Когда браслеты погасли, Северус устало вздохнул:

— Идите, мисс Грейнджер. Обед скоро закончится, и ваши друзья решат, что я вас съел.

Он и не знал, какими настырными могут быть девочки. И почему, Мерлина ради, дурацкая Шляпа не отправила ее на Рейвенкло?

* * *

Ноябрь пролетел быстро, декабрь с его контрольными и праздниками подобрался незаметно, а у Северуса добавилась еще одна головная боль. Поттер умудрился рассориться с Драко. Младший Малфой вида не подавал, но ему было обидно. Он попытался задирать Уизли, справедливо решив, что именно он наговорил гадостей про Малфоев. Драко пару раз прошелся и по Поттеру. Малфои не привыкли отказываться от того, что считали своим. Перед самым Рождеством профессор застукал отвратительную сцену. Уизли с кулаками бросился на Драко. Хагрид, правда, утверждал, что Малфой спровоцировал Уизли, и Северус ничуть в этом не сомневался.

— Его спровоцировали, профессор Снейп, — пояснил Хагрид, высовываясь из-за пихты, которую нес в большой зал. — Этот Малфой его семью оскорбил, вот!

— Может быть, но в любом случае драки запрещены школьными правилами, Хагрид, — почти ласково сказал профессор. — Мистер Уизли, из-за вас ваш факультет лишается пяти баллов, и можете благодарить небо, что не десяти. Проходите вперед, нечего здесь толпиться. И, мистер Малфой, зайдите ко мне после обеда.

— Хорошо, сэр, — сказал Драко и потупил свои серые глаза, вот уж кого не обманул дружелюбный тон.

Когда крестник вошел в его кабинет, он всем своим видом выражал покорность судьбе и невинность. Получалось у него мастерски, не знай Северус его как облупленного — даже поверил бы. Вот чем, скажите на милость, руководствовалась Нарцисса, называя так ребенка?

— Драко, — протянул Северус, подражая семейной манере Малфоев, — ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Крестный! Но это все Гарри! Он совсем огриффиндорился — сказал, что на Слизерине все из семей Пожирателей Смерти, которые поддерживали Темного Лорда. А если и так, то что? Я не понимаю. Мы же столько дружили. И дядя Регулус с ним был так добр, и тетя Берри… А вдруг я стал чуть ли не врагом.

— И поэтому ты не придумал ничего умнее, чем задирать Уизли?

— Эти предатели крови…

— Драко.

— Прошу прощения. Но кто еще напел в уши Гарри всю эту чушь?

— Тем не менее, Драко, настоящие слизеринцы никогда не опускаются до прямых оскорблений. Всегда думай, что ты говоришь и к чему это может привести. Ты задел Уизли настолько, что он полез драться, но добился ли ты своей цели?

Малфой опустил голову.

— А тем более твои высказывания по поводу отсутствия семьи у Поттера! Ты прекрасно знаешь, что это — его больное место. Как думаешь, не доказываешь ли ты своим поведением, что Уизли правы?

Драко смиренно молчал.

— Если твои выходки не прекратятся, я вынужден буду сообщить твоему отцу.

— Хорошо, крестный, я понял, это было недостойно.

— А Гарри когда-нибудь поймет.

— Ладно, я подожду. Ты придешь к нам на Рождественский ужин?

— Меня звали Блэки. Но я загляну к вам на каникулах обязательно.

Драко улыбнулся и убежал. Его ждали каникулы в родном маноре. Северус же оценил всю прелесть каникул, только когда стал учителем. Поттер же решил остаться в замке, ведь его драгоценные Уизли не могли поехать домой. Впрочем, возможно, ему здесь действительно будет лучше.