Культ ихора (джен)

Сказанное шокировало Элой. Но вместе с тем Сайленс будто озвучил то, что она и сама подозревала. Она бросила взгляд на свои руки, казавшиеся ей ровно такими же, как и прежде, — с мозолями от тетивы, царапинами и ссадинами — привычными придатками, с помощью которых она выживала и здравствовала двадцать лет жизни.

Двадцать лет. Как мало. Наверняка ведь Сайленс лжёт? Что он задумал? Зачем заставлять её проделывать весь этот путь на ледяной север лишь для того, чтобы сбить с ног таким жутким откровением? Чувствовалась некая недосказанность. Всё же она отдавала себе отчёт в том, что упала в обморок на льду, признавала, что её тошнит целыми днями, что возникают беспричинные кровотечения, а усталость не проходит вовсе... Она собралась с духом. Ей нужно было знать больше.

— Сайленс, ты уверен? Тебе же лучше, если ты чертовски уверен в своей правоте.

— Если тебе нужно, чтобы я "чертовски" был уверен, то так и есть, — в ответе Сайленса не чувствовалось ни малейшего юмора. — Элой, я понимаю, что такое принять сложно. Но прежде всего, должен заверить — я тебя не обманываю и это не игра. Никакой выгоды мне подобные новости не несут. Разве что в том, что мы, возможно, найдём решение этой проблемы.

— А тебе-то какой прок в этом решении? В прошлом ты не особо заботился обо мне лично, если это не касалось моих возможностей обнаружить то, что ты искал.

Сайленс слегка скривился от саркастических слов Элой. Не вникая в детали их взаимоотношений, она, тем не менее, сказала правду. Порой, когда приносишь плохие новости, приходится терпеть от собеседника и такое, подумал он.

— Не думай, что я настолько бессердечен, чтобы наблюдать, как угасает тот, с кем я разделил подобное путешествие. Я бы так не поступил. Прости, Элой. Иногда жажда знания затмевает мою человечность. Если уж быть до конца откровенным, годы, проведённые бок о бок с Затмением, заставили меня потерять чувствительность к личным бедам людей. Мы приходим и уходим, Элой. Некоторые, как ты, оставляют большой след в истории, другие — словно крохотные искры в большом пожаре. Но ты... Ты будто струя огнежара, прожигающая дыру в пелене истории. То, что происходит с тобой, больше, чем ты сама. И ты это знаешь. Нора тебя разве что в ранг божества не возвели. Убийца машин, спасительница Великой Матери, победительница Аида. Ты, возможно, слышала и видела, что сам Король-Солнце и многие Карха пленены тобой так же, как и твои сородичи Нора.

Элой крайне обескуражила неприкрытая лесть от Сайленса. Это могла быть сдержанная и безличная похвала, но услышать её от мужчины, в прошлом выказывавшего холодное и отстранённое отношение к ней, было поистине удивительным.

— Даже Озерам — представители самой пёстрой и разнородной культуры на всём земном шаре, питают неохотное уважение к твоим навыкам стрельбы и беспристрастной, бескорыстной мудрости, которую ты проявляешь. Ты важна, Охотница. Нынешнее состояние нашего мира зависит от твоей судьбы, хотя он и продолжит существовать без тебя. Подозреваю, что для Нора твоя смерть была бы горьким разочарованием. Они и так отходят от многочисленных травм.

— Я ничего из этого не хотела, — покачала головой Элой. — И ничего такого не просила. Всё, что я хотела узнать, — кто моя мать и почему я была изгоем там, где родилась.

Сайленс позволил себе криво усмехнуться.

— И кто теперь холоден и отстранён? Мы не такие уж и разные, Элой. Мы оба ищем знания и оба находим свои собственные пути их добычи. Мы ни перед чем не останавливались, распутывая клубок тайн, в который вплелись наши жизни. И хотя я не снискал любовь и признание людей, моя помощь в битве против Затмения стала молчаливой крупицей истории. Только ты знаешь, что мы вместе отыграли эту роль.

Элой подняла бровь.

— То есть ты не хочешь, чтобы я умерла прежде, чем расскажу всем о том, как ты важен?

— Элой, я уже сказал — человечность не чужда мне. Я не хочу, чтобы ты умирала. По многим причинам — эгоистичным и не очень.

— Что ж, Сайленс, я польщена. Но принести мне новость о скорой смерти и заверить в нежелании подобного исхода не очень похоже на помощь. К тому же ты не сказал, что за причины заставляют тебя полагать, что я умираю. Или откуда ты знаешь, сколько мне осталось и что я могу предпринять.

— Терпение, Элой. Я точно уверен, что ты не умрёшь ни сегодня, ни завтра. У нас полно времени для ответов. Давай начнём сначала.

Как и ты, Элизабет Собек была выдающейся женщиной. Ты обнаружила, что по сути она не является твоей матерью. Что ты создана по её подобию и обладаешь почти полным сходством с ней — настолько полным, чтобы получить доступ к оборудованию, которое недоступно никому из живущих людей. У тебя нет настоящей матери. Или отца. Ты была "рождена" в капсуле в утробе Великой Матери, ты была яйцом, выношенным машинным разумом, опекавшим тебя до того момента, когда ты смогла бы выжить без его помощи. Это процесс, которые Древние называли "клонированием". Ты — клон Элизабет Собек. Это не означает, что ты и есть Элизабет Собек. Разница между вами в том, что каждая клетка в твоём теле делится иначе, чем у оригинала.

— Ладно... И что это означает? — спросила Элой, захваченная потоком объяснений Сайленса.

— Мыслители века ГЕИ знали, что клоны менее прочны, чем исходный материал. Клоны умирали молодыми по неизвестным причинам. Не все, но большинство. Думаю, что торопясь осуществить Нулевой Рассвет, они оставили решение этой проблемы. К несчастью для тебя, в делении твоих клеток случаются ошибки, что значит, что многие из них умрут раньше времени. И есть немалый шанс, что перед смертью они рассылают сигналы другим клеткам, что также приводит к их смерти. С нужными знаниями и инструментами, которыми я здесь располагаю, я смог увидеть разницу между здоровыми и больными клетками.

Элой озадаченно переваривала такое подробное описание своей смерти. Сайленс умолк, давая ей время на раздумья. Спустя несколько минут Элой тряхнула головой. Глаза её увлажнились от испытываемой боли.

— Значит, я умираю, — прохрипела она. — Но я не должна умирать. Это всё?

— Как я и говорил, Элой, мир продолжит существовать и без тебя. Хотя и потеряет многое. Если тебя нельзя спасти, мир должен научиться жить без тебя. Но я многое узнал за то время, что провёл здесь. Я думаю, от этого удара можно уклониться. Ты можешь избежать бесславной кончины в юности.

— Я вся внимание.

— Несомненно, — он заколебался. — Если хочешь, я могу тебе сказать, сколько у тебя времени, прежде чем у твоего организма начнутся серьёзные проблемы.

— Продолжай.

— Хорошая новость в том, что этот отрезок измеряется месяцами, а не неделями. Но на годы рассчитывать не приходится. Надеюсь, это даст нам достаточно времени.

— Для чего?

— Сначала я должен тебе кое-что объяснить, Элой. Но пока что тебе нужно отдохнуть. Во сне твои клетки могут исцеляться. Это тоже позволит выиграть время. Не слишком много, но всё же. Хочешь продолжить разговор сейчас или подождём до завтра?

Элой глубоко вздохнула. Ей требовалось время на обдумывание всего, что она только что услышала. Когда кто-то заявляет, что твои дни сочтены, разговор становится тягостным.

— Давай продолжим. Всё равно мне нужно это выслушать.

Сайленс кивнул и прочистил горло.

— Начнём с истории о реке. Она находится — находилась — далеко-далеко отсюда. История эта происходит в эпоху Древних. Река называлась "Читарум", что означало "пурпурный цветок" или что-то вроде того. В то время Древние строили города и заводы около реки, сбрасывая все нечистоты и отходы в воду так, будто им не грозили последствия. Но, конечно, последствия были.

— Разумеется, — слегка нетерпеливо прервала его Элой.

— И серьёзные, к тому же. В конце концов, река наполнилась отходами жизнедеятельности миллиардов людей, что привело к катастрофе. Пищевая цепь реки лопнула и задохнулась в токсических миазмах. Заражение в реке и поблизости распространилось не только на людей, но и на других животных. Ущерб разрастался, разрушалась экономика городов.⁽¹⁾

— Полагаю, уж это заставило их пошевелиться, — сухо прокомментировала Элой.

— Да. Повергнув реку и жизнь в ней на колени, Древние наконец решили предпринять действия по спасению. Первым делом они взялись за очищение воды от токсичных материалов. Для этого они создали что-то наподобие миниатюрной машины, которая бы осуществляла чистку. И назвали её "наноробот". "Нано" на их языке значило "очень маленький". После чего пустили нанороботов в реку.

Элой подняла взгляд, постепенно понимая, к чему клонил Сайленс.

— Они очистили реку, и та вновь стала нормальной?

Взгляд Сайленса дрогнул.

— Не совсем. Нанороботы уничтожили всё, даже "хорошие" организмы, которые должны были защитить. Почему? Никто точно не знает. Некоторые думали, что это случилось потому, что "хорошие" организмы стали слишком зависимы от продуктов жизнедеяльности "плохих" организмов. Так что, когда убили вторых, следом умерли и первые. Другие предполагали, что нанороботы убили только самых слабых из "плохих", оставив популяции "очень плохих". Как бы там ни было, экосистема настолько разрушилась из-за этой череды неудач, что вся их страна оказалась на грани нищеты".

Элой вновь покачала головой.

— То есть ты говоришь, что решение есть, но оно не работает? Прости за цинизм, но я пока не вижу повода поднимать бокал за долгую и счастливую жизнь, — она отхлебнула воды. Та уже нагрелась, из-за чего Элой невольно вспомнила о загрязнённой речной воде. Девушка отставила чашку. — Полагаю, что это не всё. Я надеюсь, что это не всё.

К облегчению Элой, Сайленс кивнул.

— Ключ в знании, Элой, как и всегда. Древние в то время стреляли и надеялись, что попадут в цель. Они играли с силами, которые лишь отчасти понимали. С другой стороны, у нас — у меня — есть больше десятилетий мудрости, из которых можно почерпнуть. Это существенно увеличивает наши шансы.

— Увеличивает? — мрачно переспросила Элой.

— Увеличивает. Лучше, чем "уменьшает", ведь так?

Элой кивнула с таким видом, будто соглашалась на собственную казнь. В голове стучал пульс.

— Продолжай.

Сайленс глубоко вздохнул. Следующая часть не обещала быть лёгкой. Он поднялся и зашагал по комнате нервно, но вместе с тем азартно. Элой наблюдала за ходом его мысли с растущим раздражением. Тень чего-то, похожего на досаду на его лице, взволновала её. Он пробормотал что-то себе под нос несколько раз, прежде чем откашляться и продолжить.

— Похожую технологию Древние разрабатывали для нанитов Теда Фаро...

Неподдельный ужас облаком набежал на лицо Элой, будто по линии терминатора на быстро вращающуюся планету.

— Теда Фаро?! Ты что, издеваешься?

Сайленс явно предвидел такую реакцию и нетерпеливо от неё отмахнулся.

— Выбор у тебя ограничен, Элой. Я пытаюсь дать тебе шанс выжить. Ты действительно способна отвергнуть этот шанс из-за имени?

— Не какого-нибудь имени! — сорвалась Элой, кипя презрением. — Имени... ты знаешь, кем он был. Сложись обстоятельства хотя бы слегка по-другому, он убил бы мою мать.

Сайленс понимал резкость этих слов, но настаивал на своём.

— Но этого не произошло. Я не прошу тебя проникнуться симпатией к ситуации, всего лишь отринуть предубеждения. Если ты позволишь им влиять на твои решения, то ты умрёшь в результате собственных действий, а не из-за Теда Фаро.

Презрение лишь слегка смягчилось во взгляде Элой. Она покачала головой, но скорее в знак смиренного неприятия, чем настоящего отказа. Сайленс воспринял это как разрешение продолжить рассказ.

— Для начала работы по улучшению твоего состояния нам нужно ввести разумные наноклетки в твоё тело. Их задачей будет опознать повреждённые клетки и убрать их прежде, чем они начнут распространять заражение на остальные.

— Ладно, — скептически заявила Элой. — Допустим, я соглашусь, чтобы ты впрыснул мне в кровь родичей чумы Теда Фаро, которая, между прочим, несколько столетий назад уничтожила всё человечество. Где мы их достанем?

— Их пока не существует, Элой. Нам нужно создать их. И уже мне придется настроить их, чтобы они выполнили задачу, которую я тебе только что описал.

Элой промолчала. Хотя усталость наваливалась на неё, подобно серому закату, в сознании её держал гнев, ясно читавшийся в языке тела.

— И как же нам, то есть тебе, их создать?

Сайленс усмехнулся, осознавая, что эта часть истории Элой не понравится. И он понимал, почему.

— Существует аппаратура для их создания. Они не похожи на то, что ты себе представляешь, Элой. Вечность тому назад технические специалисты древнего мира разводили животных не для молока или мяса, но из-за их клеток, создававшихся для производства веществ, которые могли лечить или предотвращать заболевания. Нам придётся сделать нечто похожее.

Но я буду говорить прямо. Элой, чтобы спасти тебе жизнь, нужно создать машину, в теле которой будут находиться необходимые тебе наномашины. И для этого тебе придётся перезапустить Котёл.

Повисла тяжёлая, будто свинцовая, тишина. Элой закрыла глаза и заложила обе руки за голову, потирая ушиб. Она старалась дышать медленно и спокойно, но все её внутренние органы будто источали панику. Охваченная страхом, она растеряла слова и подумала, будто вообще утратила дар речи. Сайленс оставался безмолвным, понимая, какой внутренний конфликт она сейчас переживает. Наконец, она обнаружила в себе силы говорить.

— Сайленс, просто для справки — как это сработает?

— Я создам машину, которая произведёт наниты. Элой, пока мы не виделись, я многому научился. И самым большим достижением является то, что я научился говорить на языке Котлов. Я загружу инструкции в Котёл, чтобы он построил новую машину — безобидную, даже не способную ходить, лишь произвести... "лекарство", если тебе угодно. Мы извлечём его, очистим от крови машины и введём тебе. Как только мы убедимся, что это сработало — или если ты умрёшь — я вновь обесточу Котёл. Кроме этой, ни одна машина не будет построена. А ты, скорее всего, проживёшь обычную жизнь, насколько это вообще возможно для Охотницы.

В Гее-Прайм становилось всё холоднее. Солнце уже давно спустилось за горизонт, ледяной северный ветер пробирался в трещины и расщелины разрушенного комплекса. Сайленс прикрепил небольшое устройство на стену, источавшее некоторое количество тепла и уютный красный свет, и затем сел около Элой, взяв её руки в свои и заглянув ей в глаза.

— Элой, ты не должна упустить этот шанс. Миру нужна Охотница. И мне бы тоже не хватало твоего присутствия.

Такое проявление участия только усилило смятение Элой. Он рисковал её жизнью много раз, чтобы перехватить управление над Котлами, исторгавшими смерть в этот мир, лишь для того, чтобы сейчас запустить один из них заново?

— То есть мне просто пойти и перезапустить Котёл? Как именно?

— Как ты наверняка понимаешь, простой задачей это не будет, — кивнул Сайленс. — Когда ты перехватила управление над Котлами, то включила своего рода защиту от повторного вмешательства тех, кто захочет перезапустить их заново. Я говорю о Затмении, конечно. Эта защита называется "Войнич", хотя я точно не знаю, почему. Это своего рода код, не поддающийся расшифровке. Он гораздо более непроницаем, чем тот, что использовал в своих машинах Тед Фаро. Но тебе придётся отыскать ключ к этой запертой двери.

Гнев молнией осветил лицо Элой.

— Ты не знаешь, где он?! То есть после всех этих новостей ты хочешь, чтобы я ещё и нашла какой-то волшебный ключ?

Всплеск эмоций ошеломил Сайленса, и ему понадобилось некоторое время, чтобы подобрать нужные слова.

— Думаю, что догадываюсь, где может быть ключ. Элой, когда были построены Котлы, их контролировала гигантская машина. И её требовалось испытать, прежде чем доверить ей производство машин. Древние придумали что-то вроде "ненастоящего" Котла. К этому всему как-то приложила руку твоя мать, но я не уверен, в чём состояла её роль. Похоже, Войнич был частью процесса испытания и следил, чтобы машину нельзя было извратить. Ключ может находиться как раз в этом ненастоящем Котле.

— И где же он. Куда мне идти? — спросила Элой, охваченная мечущимися мыслями.

— Это сооружение неподалёку от Священных Земель, сейчас оно окружено водами озера. Помещение полностью изолировано, хотя и находится под водой. Древние жили во времена суровых перемен климата и были готовы к худшему.

Из кармана туники он достал слегка помятую карту, нарисованную от руки, и указал на ней место около восточных окраин.

— Они построили его где-то здесь. Если оно, как и Котлы, было создано с возможностью создавать энергию, тогда мы, возможно, найдём информацию, нужную для решения твоей проблемы.

Она заглянула Сайленсу в глаза, не давая ему отвести взгляда. Сложно было понять, что творится в его голове. Но, похоже, ситуация была трудной и для него. Впрочем, это уже была не её проблема. Слишком много требовалось осмыслить.

— Уже поздно, Сайленс. А ты вывалил на меня всё... — она прервалась. — Я отвечу тебе утром.

Элой высвободила руки из его хватки, собралась с силами, встала и вернулась в комнату, где проснулась. Она рухнула на скрипящую железную кровать и натянула одеяло до подбородка — больше для уюта, чем ради тепла. Её охватило изнеможение.

* * *

Буревестник возвышался над Элой, будто готовясь к удару. Но не шевелился. Просто смотрел на неё или сквозь неё. Возможно, в неё. Видел ли он её страх? Чувствовал ли все её слабости? Знал ли он её лучше, чем она знала саму себя? Она чувствовала себя такой прозрачной, будто была сделана из стекла, и огромная птица могла расколоть её на куски одним ударом. Но буревестник оставался неподвижен, и на этот раз в его глазах не горела холодная ярость. Они были черны и безжизненны, словно обсидиан. И наконец она увидела, что голову птицы пронзил один-единственный острый кол. К её удивлению оказалось, что кол не был воткнут снизу, а будто торчал изнутри черепа. Она протянула руку и коснулась груди гигантской машины. Та была холодной, словно северная зима, прикосновение казалось почти болезненным. Она усилила нажим, и птица пошла трещинами — сперва крохотными, но молниеносно расширившимися по поверхности тела. Каждая из них разделялась надвое, и так продолжалось до тех пор, пока буревестник полностью не оказался состоящим из трещин. Затем он рухнул, оставив после себя лишь облако сверкающей пыли.

Элой резко очнулась в полной темноте, чувствуя, как слёзы текут по щекам, и рухнула назад на уже сырую подушку. Она вытерла лицо и села на кровати. В предрассветный час компанию ей составляли только тошнота и слабый свист ветра. Ей нужно было найти отхожее место.

Коридор за пределами комнаты светился мелкими полосками голубого света, отмечавшего нижние этажи. Лёгко и неслышно она прошла по комплексу, остановившись лишь у кабинета Сайленса. Его монитор излучал тусклое сияние, непривычно озарявшее обстановку и заставлявшее предметы отбрасывать длинные зловещие тени. Она вошла в помещение, не будучи уверенной, что именно ищет. В углу на полке лежали разнообразные артефакты необычных форм. Интересно, зачем Сайленсу эти странные молчаливые предметы? Он ведь всегда ценил информацию прежде всего. Возможно, раньше они содержали что-то удивительное и ценное. Или служили сентиментальными сувенирами. А теперь? Она безучастно взяла с полки что-то, напоминавшее вазу, и принялась осматривать, насколько позволял слабый свет. По окружности было что-то процарапано. Возможно, некие письмена, а может, всего лишь повреждения от камней. Она потянулась, чтобы водрузить предмет на место, но обнаружила нечто, до этого скрытое от взгляда. Девушка поставила вазу на стол и схватила с полки контейнер, стоявший ещё дальше, в глубине. Сначала ей показалось, что это фонарь, так как тот испускал красный свет. Но подняв его, она убедилась, что эта штука слишком тяжёлая, чтобы быть фонарём. Она поднесла его к лицу. Он непрерывно дрожал, будто таил в себе огромную силу.

И этот красный свет. Он сиял, но ничего не освещал. Поначалу сияние было ровным, но по мере того, как Элой вращала предмет, оно слегка запульсировало. Она моргнула. Это короткое движение было почти что жестом опознания, и, если подумать, что-то удивительно знакомое было в этом сиянии. По ней пробежал холодок, усиливший чувство тошноты. Девушка быстро вернула на место всё, что трогала, и пустилась на поиски отхожего места. Изо дня в день тошнота становилась всё сильнее.

Сайленс уже встал, когда Элой наконец выбралась из постели, — она слышала звяканье в коридоре. Девушка умылась в чаше с ледяной водой — этого ресурса здесь было в достатке. Умывание освежило и приободрило её, и она прошла в комнату, где они беседовали накануне.

Мужчина приготовил завтрак — какую-то кашу с орехами и фруктами. И чудесный горячий напиток со слабым запахом можжевеловых ягод. Несмотря на утреннюю тошноту, она чувствовала сильный голод, так что ела без лишних слов. Когда Элой покончила с завтраком, он возобновил вчерашний разговор.

— Итак. Что ты думаешь предпринять? Если кратко и по существу.

— Я приняла решение, — уклонилась от ответа девушка. — Но сообщу тебе его только после того, как ты объяснишь мне, что за предмет находится у тебя на полке в кабинете. Тот, что светится красным.

Если она и застала его врасплох, Сайленс не подал виду. Его лицо осталось непроницаемым.

— Знание, Элой. Тебя это удивляет? Ты ведь меня хорошо знаешь. Внутри этого контейнера находится колоссальное количество информации, и я лишь прошёлся по её поверхности. Я над этим работаю.

— И как же он попал тебе в руки? Непохоже, что такая штука могла просто лежать в руинах. Даже таких, как эти.

— По моему приглашению и по собственной воле, Элой. В чём причина такого вопроса?

— В чём причина? Ты просишь меня о доверии, но всё, что я когда-либо получала от тебя, — это тени, полуправда и скрытые мотивы. Ты говоришь, что я должна пойти против всего, к чему стремилась в течение всего прошлого года. Открыть врата в пекло, которые я закрывала, рискуя жизнью. И ты даже не можешь дать мне прямого ответа на вопрос, что за игрушку хранишь?

Она прервалась и закашлялась. Лёгкие охватил сильный зуд, распространяясь, словно магма в пещере. Несколько секунд она судорожно пыталась вдохнуть, после чего это чувство исчезло. Сайленс заметно вздрогнул, глядя на неё.

— Я решила, Сайленс. Я не богиня, и жить вечно не буду. В будущем миру придётся научиться существовать без меня. Так почему не сейчас? Я сделала то, что от меня требовалось. ГЕЯ создала меня, чтобы помешать АИДУ уничтожить планету. И я справилась с этим. Похоже, пора уходить со сцены. Я не открою дверь машинам снова, Сайленс. Существуют силы гораздо умнее наших крохотных мозгов. И они только и ждут того, чтобы воспользоваться нашими ошибками. А за всю историю было сделано слишком много ошибок. Я не буду перезапускать Котлы, чтобы не создать новую реку Читарум. Но спасибо за тревогу. Я искренне её оценила... ценю.

Она решительно встала и заговорила более спокойно.

— И за еду спасибо. Рада, что у тебя всё хорошо и ты узнаёшь новое о мире. Мне пора уходить.

1) Прим. перев.: река Читарум действительно существует в Индонезии. В 2008 году её назвали самой грязной рекой планеты.

Вернуться к тексту