Однажды придёт отец... (джен)

Примечание к читателям:

Данная глава написана в соавторстве с Kamilla2 и Скарамар, владельцами реально существующих пекинесов. Благодаря им сложился неподражаемый и восхитительный характер Терракотового Дракона.

С появлением щенка начался дурдом. Пришлось Петунье обложиться специальной литературой по собаководству и варить четвероногому малышу овсяную кашку с телятиной, крошить туда витамины для щенков, покупать детский творожок. А еще лучше готовить кальцинированный творог, домашний и вручную, потому что такого в магазине не продавали. А если поинтересоваться о нем у администраторов, то они смотрели на Петунью, как на сами понимаете кого, когда она начинала спрашивать — есть ли у них в продаже творог с кальцием и костной мукой?

А стоя как-то в очереди на кассу, она услышала обрывок разговора двух дамочек: «Выросли дети? Нечем заняться? Заведи себе пекинеса и сразу почувствуешь себя многодетной мамой». Этот эпизод очень напомнил ей ситуацию в доме, и она поспешно выскочила из очереди, пыхтя, фыркая и отдуваясь, стараясь не рассмеяться в голос.

Симона и Бейли тоже начали чудить. Кошка стала злобной стервой, она рычала и шипела на наивного и глупого кутёнка, стоило тому приблизиться к ней. Правда, лапы не распускала, а просто убегала от несмышленыша. А Бейли вдруг заболел, стал грустным и тихим, перестал всех встречать на пороге, лежит целый день на подстилке, не ест, не пьет, носик сухой и горячий, в глазах — вселенская тоска и скорбь. Гарри испугался даже, заплакал-закручинился: умирает верный друг, а он ничем не может ему помочь.

Петунья была совсем не готова к такому положению и забеспокоилась: неужели щенок чем-то болен и заразил Бейли? А вдруг это чумка?! Испугавшись, она бросилась звонить всем знакомым собачникам, в том числе и Мардж, сестре Вернона. И вот та как раз и успокоила её, выслушала, хмыкнула и прогудела в трубку:

— О да, Петти, он очень болен, прямо-таки смертельно… Успокойся, дорогуша, Бейли просто ревнует. Покажите ему, что он по-прежнему вам дорог и нужен, и всё пройдет.

— Но… а разве собаки могут ревновать? — опешила Петунья.

— Ну, раз умеют радоваться и плакать, то почему бы им и ревностью не страдать? — мудро заметила Мардж.

Её совету последовали: страдающего Бейли окружили заботой и вниманием, и вскоре он ожил, понял, что никто не собирался от него избавляться, и что щенок — не замена ему, а новый член семьи. И включился в воспитание малыша, научил щенка всему: «ходить» на газетку, аккуратно есть, вытаскивать телефонную вилку из розетки, а также тщательно следил, чтобы собачий ребенок не уворачивался от ежедневного умывания и подсушивания феном и еженедельной стрижки коготков.

У Терракотового Дракона вскоре проявились весьма необычные пристрастия в еде. При нем нельзя было спокойно чистить и резать картошку — Терри стоял рядом и искусно изображал работающую трансформаторную будку. Где в этих трех с половиной килограммах помещалось столько звука, Гарри и его семья так и не выяснили. И только мелко нарезанная сырая картофелинка срабатывала как кнопка выключения. А уж за салат из помидоров с чесноком и черный хлеб с горчицей маму Клементину и родину Китай продать мог.

Говорят: пекинесы не любят детей…

Ну, с этим можно поспорить, ведь собаки как люди… Нельзя же категорично сказать, что у всех лондонцев или жителей Пекина одинаковый характер, привычки, поведение и прочее. Вот и Терри очень неровно дышал по отношению к детям и пьяным людям. Проверить отношение к пьяным детям Дурслям пока не удалось — не встретились им таковые, к счастью. Вырастая в семье с двумя маленькими мальчиками, Терри, разумеется, проникся к ним страстной любовью и обожанием. Проходили недели и месяцы, и толстый круглый щенок превратился в ладного поджарого и стройного пекинеса, отчаянно храброго и любящего. Своих воспитателей, четвероногих членов семьи, и хозяев, Дурслей и мальчиков, Терракотовый Дракон оберегал с яростью и пылом своего тезки.

Кроме того, в Терри взыграла аристократическая кровь предков, иначе как объяснить его хобби — находить собеседника по душе? На втором этаже дома Дурслей была длинная лоджия, охватывающая весь левый угол дома и одной стороной выходящая на улицу. Так вот, Терри, высунув голову сквозь боковые прутья, очень любил «разговаривать» с проходящими людьми. Если человек проходил по улице в сторону от балкона, он игнорировался. А вот если человек идет на него… Ага, собеседник найден! Терри воодушевленно высовывался чуть подальше и аккуратно, очень так членораздельно, чуть ли не артикулируя, говорил:

— Гав.

Большинство людей, конечно, проходили мимо, даже не подняв головы. Но некоторые останавливались и задавали вопросы типа: «Как тебя зовут, собачка?» или «Что, скучаешь?» Видимо, смелые были люди: шерсти снизу не видно, а с балкона пытается с тобой поговорить гавкающая обезьянка. Некоторые из прохожих продолжали беседу, а обрадованный Терри степенно и важно отвечал по существу одним-тремя гавками.

Потом, всласть наговорившись и возвращаясь с балкона, Терри просил открыть дверь или запрыгивал в спальню, если дверь была открыта. Как-то раз Вернон открыл дверь, а Терри не зашел, ждал чего-то, стоял, задрав вверх курносую мордаху, и старательно пучил глаза, на что-то явно намекая. Вернон, подумав, решил пошутить, поклонился и сказал: «Ваше Императорское Величество, извольте зайти». После этого Терракотовый Дракон гордо, как и положено настоящему императору, соизволил покинуть публичную кафедру и взойти в дом. С тех пор это стало любимым аттракционом Дурслей, когда приходили гости. Наедине с хозяевами артистичный пекинес себе больше такого не позволял.

У взрослого пекинеса лай похож на голос человека, больного ангиной — хрипловатый, слегка придавленный за счет укороченной и деформированной носоглотки. Лаять может как очень тихо, так и громко (появляются звонкие ноты). В зависимости от ситуации в голосе могут появляться визгливые, истеричные нотки и даже мяуканье. Так как семья Гарри была тихой, то Терри голос подавал крайне редко. Разве что на балконе побеседовать, сырую картошку выпросить или поторопить, когда звонят в дверь. Басом, с каким-то веселым злобством, Терри гавкал только на звонок, чтобы пришедший знал — за дверью Цербер, не меньше.

Умел тявкать вопросительно, если что-то не понимал. Когда очень чего-то хотел, подтявкивал тихо и умоляюще, и глазюки при этом прям слезами наливались. Визжать Терри не умел, а может, просто не мог, для него это сложно было — мордаха крохотная, носа практически нет.

Интересно было наблюдать отношение других собак к пекинесам. На соседней улице Глициний жила парочка ротвейлеров. Так вот, их хозяйка попросила Дурслей выводить пекинеса на прогулку после выгула своих, так как ротвейлеры категорически отказывались выходить на площадку после того, как по ней прошел Терракотовый Дракон. Все собаки Литтл Уингинга почему-то боялись Терри, неправильного пекинеса. Вот небольшой эпизод с одной встречей, для наглядности… По тротуару шел мужчина с двумя крупными охотничьими собаками. Терри, завидев двух таких красавцев, побежал знакомиться, благо длина одиннадцати ярдов рулетки позволяла. Встреча произошла возле стройплощадки, поэтому хозяин не очень ушибся, когда его рослые гончие собаки превратились из охотничьих в ездовых, опрокинули его в песок и потащили прочь от несущегося к ним чудовища.

Пекинесы очень громко храпят во сне, и в этом Терри не был исключением, храпел он знатно — аж подвески на люстре дрожали, звеня на потолке. А от удовольствия Терри громко хрюкал, совсем как поросёнок.

Когда настало лето, и на улице появился семимесячный бежевый пёсик в сопровождении белой дворняжки Бейли, никто не понял, что это пекинес. Терри не довелось поучаствовать в выставках, он не стал Звездой Европы, хозяйка его мамы была всего лишь любительницей, поэтому Дурсли решили плюнуть на какие-то там стати пекинеса. Его обривали практически наголо, оставляя нетронутыми голову, лапы, хвост. Зрелище фантастическое — карликовый лев. Да, Дурсли понимали, что так не рекомендуется делать, зато этим они избежали извечного бича пекинесов — тепловых ударов. С приходом лета выяснилась пугающая подробность этой породы: в жару пекинесам становится плохо. И Терри тоже, он мог начать задыхаться, рот в пене, глазки мутнели, тельце обмякало, на первый взгляд казалось, что подавился чем-то.

В первый раз Петунья испугалась, долго не могла понять, что произошло, чем давится Терри? К счастью, в гостях случилась Ивонн, небезызвестная подружка, она схватила стоявший на окне графин с водой, одним махом перевернула щенка на спину и стала лить на голый живот задыхающемуся пекинесу охлажденную жидкость. Остатками воды умыла мордочку измученному и разнесчастному пёсику. Задышал Терри, ожил, распластался на пузе и жадно лижет лужу… Умудренная опытом Ивонн объяснила растерянной Петунье, что к чему. Поняла Петунья, стала следить за Терри в жаркие дни. Спасала, обливая водой. Облитый Терри становился похожим на крысёнка: тонкий хвостик, короткие лапки, на мордахе только выпученные испуганные глазищи.

Потом, устав бояться и переживать за его жизнь, на семейном совете было принято решение — подстричь Терри на лето.

И загадочно молчали, когда незнатоки пекинесов интересовались породой. Правда, хулиганистые мальчишки, Гарри и Дадли, внаглую прикалывались, сообщая всем встречным-поперечным, что это сиамская овчарка — видите, морда черная? Или пирренейзский пикенезе. Где достали? А разве из названия не очевидно? В Пиренейских горах Тирренса, мадам, сэр!

Неправильный пекинес Терри, как было сказано ранее, обожал детей и пьяных джентльменов. Увидев одного такого, он, счастливо улыбаясь, кинулся знакомиться. Мужчина был, правда, сильно нетрезв. Потребовал убрать «своего японского бультерьера», не признав в стриженой собаке пекинеса…

Терри и Бейли очень нежно любили свою приемную маму Симону, почтительно к ней обращались, спали с ней в обнимку, хотя любого другого кота гоняли почем зря. А Симона их, можно сказать, вырастила со щенячьего возраста, даже наказывала, когда надоедали. Как вмажет когтистой страшенной лапой по чувствительным собачьим носам, сразу шелковыми становились. Зато как к ней подлизывались потом — умереть не встать! И на пузе подползут, и бочком подкатятся, и даже задом ухитрялись подобраться к рассерженной маме. Дескать, на заду глаз нет, ах, простите, куда это моя попа пошла?

Обычно животные, приближаясь к ветеринарке, начинают беспокоиться, упираться всеми конечностями… Ну, а Терракотовый Дракон и тут умудрился нарушить правила звериного поведения — за квартал от лечебницы включал первую космическую и практически тащил Вернона Дурсля с Петуньей за собой. Только разница в весе не давала ему возможности протащить хозяев на животе оставшийся путь. В приемном покое ветеринарной клиники, сидя на коленях Петуньи, Терри, глядя на заветную дверь, громко возмущался и недоумевал: «Какая-такая очередь? Кошки, собаки, хорьки и хомячки? Не, я первый и единственный на укольчик!!!»

В кабинете, с трудом дождавшись, пока эти медлительные двуногие расстелют пеленку на столе и наберут вакцину в шприц, застывал в выставочной стойке, в той самой, в которой ему не довелось покрасоваться на выставке чемпиона мира. При этом махал хвостом-хризантемой так, что образовывался легкий ветерок. На морде расплывалась блаженная улыбка (прямо как у Хагрида при виде дракона). Одна ветеринар-практикантка даже поинтересовалась, нормальная ли у Дурслей собака. Опытная ветеринар ответила: «Это ты ей еще зуб не удаляла! Там она вообще кайф ловила без наркоза. Чтоб не возмущалась отсутствию укола, пришлось витаминку сделать».

Вот такой Терракотовый Дракон появился у мальчиков, Гарри и Дадли. Терри — неправильный пекинес.

Всё это рассказали Северусу, когда он приехал к Дурслям и Гарри в конце июня и был встречен грозным рыком миниатюрного Цербера. Взъерошенный и ужас-какой-страшный, он грозно и отважно атаковал ноги незваного гостя, заставив (!) высокого Северуса отпрыгнуть к двери и сплясать брейк-данс, поочередно поджимая длинные ноги. Возмущенного пса подхватила на руки подоспевшая Петунья и мягко пожурила его:

— Тише, Терри, тише, не сожри нашего родственника. Ты что же, уже не помнишь, кто тебя к нам принес? И кого ты описал в тот раз, а, Терри?

Северус, прижавшийся к двери спиной, с изумлением слушал эту ласковую чушь и рассматривал заметно подросшего бурого пса. Раздувая брыли и злобно пыхтя, тот не сводил с чужака гневно блестящих глаз и то и дело порывался вырваться из рук Петуньи, чтобы задать ему трепку.

— Ого… — выдохнул Северус. И с уважением добавил: — Великолепный экземпляр. Грозный.

Тут со второго этажа по лестнице скатился Гарри и с воплем прыгнул к папе в объятия. Прижимая к себе сына, Северус боковым зрением заметил, как разгладились озабоченные морщины на лбу Терри, и он с более благодушным интересом наклонил голову на бок, всем своим видом выражая понимание: «А, так это свой! А чего ж сразу не сказали?»

Мысленно улыбнувшись на собачье замечание, Северус поставил Гарри на пол и спросил, обращаясь ко всем:

— Ну, как вы тут?

Его тут же уволокли на кухню, залили по самый нос чаем и в оба уха на два голоса доложили новости, в том числе и про Терри-пекинеса. В свою очередь, гость рассказал о делах хогвартских, о реформах нового и по-настоящему умного директора, об учениках-магиках. Гарри слушал, и его глаза разгорались всё ярче и ярче, ему уже сейчас хотелось отправиться в удивительную школу. Но до этого, увы, надо дорасти, ещё три года впереди до его одиннадцатилетия.

— А просто так можно к тебе, папа? — робко спросил Гарри, застенчиво ковыряя его коленку. Северус посмотрел на пальцы, колупающие ткань его джинсов, и задумался. Потом неуверенно возразил:

— Знаешь, Гарри… давай подождем пару лет? Дело в том, что в Хогвартсе ещё есть люди, которые пока не готовы осознать, что Гарри Поттер стал Гарри Снейпом. МакГонагалл точно не готова, пусть она привыкнет или уволится, ладно, Гарри? Ну потерпи, пожалуйста, я сейчас не могу тебя взять на работу, да и недолго осталось на самом деле…

Услышав в голосе папы умоляющие нотки, Гарри, вздохнув, оставил попытки проковырять дырку на штанине. На самом деле он рвался не в Хогвартс, а просто хотел подольше побыть с любимым отцом и с его отказом легко согласился, потому что началось лето и каникулы, и папа целых два месяца будет с ним. Просто захотелось немножко покапризничать, совсем чуть-чуть…

К тому же он не ощущал себя магом, ничего волшебного он не умел делать. И это его пугало — а вдруг магия в нем вообще не проснется? И он никогда так и не поедет в Хогвартс, в котором круглый год работает его папа?.. А как её разбудить? Как магию будят, испугом или каким-то очень сильным поступком? Перед мысленным взором Гарри как наяву встал высокий холм Пайн хиллс… и водонапорная башня на его вершине, самое высокое место во всем Литтл Уингинге. Если на неё залезть и не испугаться высоты, это будет считаться смелым поступком?

О том, что это глупо и опасно, Гарри не подумал, дети об этом, честно говоря, не задумываются. Им главное — воплотить свою внезапную идею в жизнь. Попрыгать по крышам гаражей или по недостроенным этажам новостройки, например, а ржавые арматуры и битое стекло внизу, скрытые темнотой и сугробами, они, как правило, в упор не видят.

Вот и Гарри тоже напрочь позабыл, что под башней залит твердейший железобетон, и падение с высоты может быть чревато.

Маленький мальчик с белой собачкой, севший ранним утром на рейсовый автобус, почти ничье внимание не привлек, сонным пассажирам было не до него. Не обратил на него внимания и констебль, лишь проводил взглядом мелкого пацана с дворняжкой, сошедших с автобуса на Пайн-стрит и направивших стопы в сторону Соснового склона.

Вблизи башня оказалась ещё выше и круче, чем издали, из окон поезда и автобусов. Гарри, задрав голову, посмотрел вверх, в заоблачную высь, и у него заранее закружилась голова, ещё здесь, у подножия башни. Даже заколебался было, но тут же рассердился на самого себя — что значит страшно? Трусите, сэр?! Ну уж нет, доехал сюда, так доделывай!

Поднырнув под перекладину ограждения, Гарри прошел на бетонную площадку-фундамент. Обошел металлический каркас в поисках лесенки, встал перед ней, взялся за перекладину-ступеньку и, вздохнув, полез наверх. Пока трусливое благоразумие не победило и не заставило его отступить.

Свидетелями гарриного безрассудства были синее небо, молчаливые сосны и Бейли. Подняв голову, маленький пёс с удивлением смотрел, как ползущая всё выше и выше тоненькая фигурка хозяина становится всё меньше и меньше… Когда Гарри уменьшился до размеров жучка, пёсик озадаченно заскулил — он перестал его видеть, но разум и нос подсказывали, что Гарри всё ещё там.

Добравшись до резервуара и опоясывающей его терраски-площадки, Гарри забрался на смотровой мостик, от него на крышу вела последняя лесенка — к техническому люку, туда он решил не лезть, достаточно и той высоты, на которую успел забраться. Сев на ребристый решетчатый пол, Гарри свесил ноги в пустоту, облокотился о горизонтальную балясину перил и окинул взглядом горизонт. От открывшегося простора перехватило дух: лесистые склоны холмов, тонкие стройные сосны, серые ленты дорог и желтые нити тропок, малые коробочки домов, тающие в туманной голубоватой дымке… Вот что предстало взору Гарри с высоты птичьего полета. Насмотревшись и навосхищавшись окружающими видами, Гарри задумался, вспомнив то, за чем он сюда пришел: так, а дальше что? Как магию разбудить? Посмотрел вниз, но высота его не испугала. Становилось совершенно непонятно, что дальше-то?..

Ничего так и не придумав, Гарри взялся за перила, встал, шагнул к трапу, философски решив просто спуститься и… Застрял.

До верхней перекладины-ступеньки было фута два. Ерундовое расстояние для рабочего-монтажника, в чью обязанность входила проверка труб водоснабжения, смазка-подкручивание кранов и чистка бака при необходимости… Влезая наверх, Гарри не обратил внимания на высоту «порога», а теперь перед ним встала невыполнимая задача — достать до ступеньки и при этом не загреметь вниз. Вот теперь-то благоразумие включилось на полную катушку: Гарри не посмел рисковать и замер на краю, намертво вцепившись в перила.

Зачем-то позвал Бейли, потом, правда, сообразил, что собака не сможет к нему подняться, и замолчал. Снова посмотрел на ступеньку и приуныл — нет, не сможет он спуститься.

Прошло полчаса, Бейли всё больше и больше охватывало беспокойство. До его чуткого слуха несколько раз доносился робкий зов Гарри, а не менее чуткий нос уловил в воздухе нотку страха. Маленького хозяина что-то напугало там, наверху, но что? Бейли не мог проверить, так же, как не мог и забраться туда, по человечьей вертикальной лесенке… Но почему Гарри сам не спускается? Это было выше понимания пса, по его собачьей логике, хозяин должен давно уже спуститься оттуда, из опасного места, которое его пугало.

Совершая второй круг и час обхода своего участка, констебль снова увидел знакомую белую собачку. Пёсик суетливо трусил по тропке и поведением невольно привлекал внимание: пробежав пару метров, пёс останавливался, разворачивался в обратную сторону и нервно смотрел вдаль и вверх…

«А где мальчишка?» — подумалось вдруг констеблю. Тут пёс снова пробежал-крутанулся и посмотрел вдаль и вверх. Машинально проследив за собачьим взглядом, серые глаза полицейского уперлись в торчащую, как палец, башню. Етить твою налево, а собаки-то не разговаривают!

Подозвал пса. Подошел, маленький и напуганный, дрожащий нервной дрожью. Полисмен присел перед собакой, взялся за ошейник и прочитал адрес и телефон владельцев на табличке. Вызвал по рации пожарную бригаду с лестницей, уже у них позаимствовал радиотелефон и позвонил Дурслям.

Приехали на сером семейном форде, из-за руля выбрался тучный джентльмен с моржовыми усами и красный, как переваренный омар, с заднего сиденья выскочили тощая тётка и бледный тонкий мужик, весь в черном аки пастор. Ему и передали Гарри, закутанного в плед. Ладонь Северуса смачно впечаталась в мальчишечий зад, следом раздался рык перепуганного папаши:

— Ты зачем туда полез?!

В ответ жалобный и обиженный рев мальчишки. И путанное объяснение:

— Я просто хотел разбудить магию, папа! Хотел проверить — не испугаюсь ли я высоты…

Силы небесные… до чего же эти дети выдумщики! Покачав головой, с честью исполнивший свою работу полисмен снова пошагал по дороге, привычно обходя свой участок.

Примечания:

Вот он, Терри...

https://sun9-6.userapi.com/RwC-nfmWdAKiyc2fxlSp78JYDzFwnSQtcY7Dqw/K3FdRnqhnMs.jpg