Я умер вчера (джен)

На кладбище было тихо, как будто все разом вымерли. Такой пассаж тянул на черный юмор, но Снейп не помнил, когда в последний раз улыбался. Или не хотел помнить.

Промозглый ветер совсем не по-дружески обнял за плечи, и Северус плотнее запахнул плащ. Октябрь в Коукворте был сырым и ненастным.

Северус не любил осень.

Осень навсегда закрыла глаза матери.

Осень забрала Лили.

Для него же все могло закончиться этой весной в Визжащей хижине. Но отчего-то он, отвратительно живой, шел по узкой, блестящей от прошедшего дождя дорожке, ведущей к могиле Тобиаса и Эйлин. Наверное, упрямства в нем было не меньше, чем в Поттере. Оба пережили эту войну вопреки всему.

Война оставила Северусу шрамы от зубов Нагайны и новые раны на сердце. Шрамы приходилось скрывать под высокими воротниками — не сложнее, чем столько лет держать на замке душу. Впрочем, в последнем отныне не было нужды: Поттер позаботился о том, чтобы назойливые журналисты не рылись в грязном белье бывшего шпиона и новоиспеченного героя войны. Наверное, стоило его за это поблагодарить. Но Северус не мог. После того, как вывернул перед мальчишкой все свое нутро, на него и смотреть-то было тошно.

Он не собирался выживать, но ему снова не повезло. Останься Дамблдор жив, без него бы здесь не обошлось. Но тот отправился в мир иной, следом канул в небытие Темный Лорд, и вместе с ними не стало цели, ради которой Снейп зубами цеплялся за жизнь.

Волшебный мир в нем больше не нуждался, и это было взаимно. Сводить счеты с жизнью Северус, конечно, не собирался. Самоубийство — удел слабых. Но и найти себе новое предназначение — черт, как же высокопарно и попросту глупо это звучало! — оказалось непросто. Он разучился жить как все обычные люди. Не лгать, не просчитывать на десять шагов вперед, не ждать подвоха даже от собственной тени, готовясь в любой момент выхватить палочку.

Северус остановился напротив надгробного памятника и долго смотрел на застывшие лица родителей. И они смотрели на него в ответ — суровый господин с тяжелым взглядом и худая, даже изможденная женщина. Мать слегка улыбалась светлой, эфемерной улыбкой, свободной от земных забот. Потомственная волшебница, перед смертью она попросила сына положить её рядом с мужем на скромном магловском кладбище.

Когда-нибудь и он ляжет здесь — рядом с ними. Осталось решить, кого обременить не слишком приятной просьбой. Не Поттера же, в конце концов.

Северус не боялся смерти. Умереть не страшно. Страшно — когда кажется, что ты умер еще вчера. И завтра, проснувшись и взглянув в зеркало над раковиной, обнаружишь, что превратился в подобие человека с потухшими глазами, теперь лежащего под этой плитой.

Наверное, будь Снейп сентиментальной размазней вроде покойного Люпина, то попросил бы помощи у матери. Совета, как жить дальше, какого-то знака свыше. Прямо здесь, на ее могиле. Но он и при жизни редко просил ее о чем-то, так зачем теперь?

Вокруг не было ни души, кроме тех, чьи души теперь незримы. Несколько взмахов палочкой — и на плиту лег скромный венок из полевых цветов. Эйлин их очень любила. Когда-то он нарвал ей целую охапку. А потом ещё одну — для Лили, но так и не решился подарить. Цветы остались одиноко лежать на скамье, а несказанные слова — тлеть углями в сердце.

С утра на календаре значилось тридцать первое октября, но Северус знал, что не пойдет к Лили. Ни к чему встречаться с Поттером, который наверняка будет там. Что ж, он придет завтра. Ему больше некуда спешить.

Слева мелькнула какая-то тень, и Северус повернул голову. Маленькая хрупкая фигурка в грязно-сером плаще склонилась над черной, блестящей от влаги плитой в десятке футов от могилы Тобиаса и Эйлин. Тонкие руки держали венок из цветов, похожих на те, что наколдовал Северус. Из-под накинутого на голову капюшона выбивались светлые, слегка вьющиеся пряди.

Что-то дрогнуло внутри, и Северус медленно смежил веки. Он долго стоял неподвижно, вслушиваясь в наступившую темноту.

Когда Северус открыл глаза, фигурки в плаще нигде не было видно. Лишь два венка полевых цветов, как следы небрежных мазков яркой краски, пестрели сквозь серую завесу тумана.

* * *

Плита была холодной, но высеченное на ней имя жгло пальцы. Северус медленно отнял руку и отступил на шаг.

Как же давно он был здесь в последний раз. Как долго запрещал себе не то что приходить — даже думать об этом. Лишь бы не сорваться.

— Профессор Снейп?

Он резко развернулся, привычным движением выхватив палочку и взяв на прицел появившегося из-за спины человека. Тот поднял ладони, показывая, что не собирается нападать. Рука, сжимавшая палочку, бессильно опустилась, словно из Снейпа разом выкачали все силы.

— Поттер. Какого черта?

— Простите, — мальчишка немного смутился. — Это было глупо — подходить к вам со спины.

Не сказанная фраза — что-то ужасно пафосное о двойном агенте — повисла в воздухе.

— Я больше не профессор, — проворчал Северус, убирая палочку. — И хвала Мерлину, никогда больше им не буду.

— Вы не вернётесь в Хогвартс?

— Нет.

Молчание легким дуновением ветра коснулось лежащих у надгробной плиты белых лилий и растрепало Поттеру волосы. Первый день ноября принес с собой редкие лучи бледного осеннего солнца. Даже погода в Годриковой лощине не стала препятствовать Северусу навестить Лили. Всё шло по плану, пока не появился Поттер. Как и всегда.

— Что вы здесь делаете сегодня? — устало спросил Северус. — Решили ходить сюда каждый день?

Мальчишка молчал, его взгляд бегло прошелся по высеченным на камне буквам и застыл, прикованный к лилиям.

— Не стоит приходить сюда слишком часто, Поттер, — негромко проговорил Северус. — Прошлое должно оставаться в прошлом.

Как легко было раздавать советы, которым сам из года в год отказывался следовать.

— Если честно, я надеялся встретить здесь вас, — последовал такой же тихий ответ.

Поттер смотрел на него глазами Лили. Смотрел спокойно, самую малость виновато и с какой-то ещё неясной эмоцией, выдержать которую оказалось гораздо труднее, чем ненависть и презрение. Но Северус не отвел взгляда.

— Я подумал, что вы вряд ли придете сюда на Хэллоуин. А вот на следующий день — возможно.

Паршивый из него шпион, если даже Поттер смог разгадать его планы.

— Зачем тебе это?

Поттер замялся лишь на несколько секунд.

— Мне кажется, нам с вами есть о чем поговорить.

Он рассеянно провел рукой по волосам, взъерошивая их ещё больше. Когда-то этот простой жест доводил Снейпа до бешенства. А сейчас что-то слабо трепыхнулось внутри и тут же затихло.

— Я понимаю, Поттер, что героизм затягивает, и что ты не можешь жить без подвигов. Ты вроде поступил в Академию авроров? Так направь свои усилия туда. Меня не надо спасать.

Почти не слышать яда в собственном голосе было непривычно. Словно адское пламя выжгло душу. Ничего не осталось, даже ненависти к наглому, самовлюбленному Джеймсу Поттеру и его дружкам, которая заставляла беситься, но при этом чувствовать себя живым. Усталость до краев заполнила образовавшуюся пустоту. Безнадежная, беспросветная усталость, серая, как вчерашний туман за окном.

— Вы сами знаете, что нам есть о чем поговорить, — не сдавался Поттер. — Мне кажется, это нужно нам обоим.

— Тебе кажется. Ты по-прежнему слишком высокого мнения о себе. Мне ничего от тебя не нужно, и нам не о чем говорить. Оставь меня в покое, Поттер. Что ты ко мне привязался? Сначала приходил в Мунго, теперь подстерегаешь здесь. У тебя есть друзья, Молли и Артур относятся к тебе, как к сыну. Иди к тем, кто тебя любит, и живи, наконец, жизнь. Используй этот шанс. Почему, черт возьми, тебя так упорно тянет на дно, когда есть возможность выплыть?

На этот раз Поттер молчал довольно долго, хмурился, глядя себе под ноги. Хотелось взять его за плечи и хорошенько встряхнуть.

— Не знаю, Снейп. Может, я такой же гребаный одиночка, как и вы, — его голос звучал глухо, и сам он как будто враз повзрослел лет на десять. — Но вы правы, я не буду вас больше беспокоить. Если передумаете, то всегда можете найти меня на Гриммо. И… спасибо еще раз. За все.

Северус видел, что каждое слово дается Поттеру с трудом. Смог бы он сам сказать что-то подобное бывшему врагу? Вряд ли. Сумел бы признаться, что на самом деле испытывает что-то похожее на гордость? Слишком сентиментально, и Поттер может неправильно его понять. Решился бы добровольно отправиться на смерть, зная, что от его решения зависит судьба мира? Северус догадывался, каким будет ответ на последний вопрос. И этот ответ ему совершенно не нравился. Хуже, чем выжить после того, как отдал Поттеру воспоминания, было только умереть праведным мучеником.

Он еще долго смотрел вслед одинокой удаляющейся фигуре. А после перевел взгляд на последнее пристанище Лили и трансгрессировал, не давая себе передумать.

* * *

Небольшая деревня на севере Шотландии встретила его равнодушной осенней моросью и несколькими узкими улочками, затянутыми туманом, словно паутиной. Чтобы приехать сюда два месяца назад, Северус воспользовался электричкой, как обычный магл. После долгих недель, проведенных в Мунго на грани жизни и смерти, магия возвращалась к нему медленно и неохотно. Как будто никак не могла взять в толк, какого черта он до сих пор не сдох.

Северус и сам не раз задавался этим вопросом. Особенно по ночам, часами наблюдая, как месяц чертит серебристую дорожку на потолке. И позже, когда пришла пора предстать перед судом. В тот день он вел себя подчеркнуто отвратительно, до дрожи в руках боясь увидеть в чьих-то глазах самое страшное. Жалость.

Снейп понятия не имел, что такого Поттер наплел Визенгамоту, чтобы его, пособника Темного Лорда и убийцу Дамблдора, оправдали. Мальчишка поклялся, что не выдал его тайну, и Северусу ничего не оставалось, как поверить ему. Таким беспомощным он не чувствовал себя, даже услышав от целителя, что яд Нагайны проник слишком глубоко, повредив его магическую ауру.

Что толку быть оправданным судом, если приговор самому себе был вынесен много лет назад и обжалованию не подлежал. Виновен. На всю оставшуюся жизнь.

Завершив свои немногочисленные дела и покинув дом в Паучьем тупике, он сбежал в это забытое Богом и Мерлином место. От себя далеко не убежишь, но среди молчаливых гор и маглов, не обращавших особого внимания на чужака, дышалось легче. И Поттер со своими виноватыми глазами его здесь не достанет.

И вот уже некто Шимон Сомервилл открыл на окраине деревни аптеку с неброской вывеской. И попытался просто жить. По утрам варить себе крепкий кофе и отправляться за травами. День проводить за работой, а вечер — за книгами, чашкой ароматного травяного чая и созерцанием темных силуэтов гор. Наверное, через полгода он взвоет мандрагорой от такой жизни, но пока рутина и предсказуемость казались ему едва ли не роскошью.

К середине октября магия полностью восстановилась. Жизнь потекла бы своим чередом, если бы не зияющая пустота в груди.