Гермиона Грейнджер и Кубок Огня (джен)

Гермиона пожалела, что отказалась от предложенного ей зелья Сна без сновидений.

Несмотря на физическое и магическое истощение, её разум не находил покоя, переполненный противоречивой необходимостью сохранять отдельные истории для всех, кроме Грозного Глаза Грюма, а также появлением ещё одного секрета от Гарри.

То, что отец её однокурсника решил организовать её убийство, тоже с трудом укладывалось в голове. И хотя ей было известно о роли Люциуса Малфоя в событиях, которые привели к открытию Тайной комнаты, она думала, что тогда это был скорее бездумный акт злобы против семьи Уизли, чем просчитанное действие.

Сейчас же это был хладнокровный заговор, целью которого было её убийство.

Что именно Драко Малфой просил у своего отца? Неужели он действительно хотел её смерти? Гермиона, как и директор школы, не могла примириться с таким извращённым представлением о ценностях. Ни один из её поступков не мог служить оправданием столь гипертрофированной реакции, даже от такого избалованного ребёнка, как Драко Малфой.

А её таинственный спаситель? Поведение этого человека, интонации голоса и язык тела — всё свидетельствовало о том, что он был зол и вполне мог наложить на неё смертельное проклятие. Он без колебаний убил Макнейра. Она не сомневалась, что он собирался причинить ей вред, когда разоружил её и она оказалась совершенно беззащитна.

Какие странные интриги могли подвести злоумышленников, плетущих заговор против Гарри Поттера, к решению встать на защиту магглорождённой? Разум Гермионы отчаянно буксовал при попытке оправдать такие выверты логики.

Когда усталость наконец взяла своё, её сон также не был безмятежным.

Она петляла по коридорам Хогвартса, а за ней, размахивая огромным топором, бежал Драко Малфой с полчищем акромантулов за спиной.

Мёртвые, невидящие глаза Уолдена Макнейра злобно смотрели из темноты Запретного леса, безмолвно обвиняя её в своей смерти.

Но хуже всего было, когда она смотрела, как Гарри всё глубже погружается в воду, и она ничего не могла сделать, чтобы его спасти. Несмотря на все её усилия, ей ни на дюйм не удавалось приблизиться к нему, и он постепенно исчез из виду.

После этого кошмара она проснулась в холодном поту.

Совершенно вымотанная, утром она солгала мадам Помфри, что чувствует себя прекрасно. Это обеспечило ей выход из больничного крыла. Действие зелий кончилось, и к Гермионе вернулась уже привычная головная боль — сказывались стресс и усталость.

После вчерашних откровений Гермиона меньше всего хотела оказаться в Большом зале. Сколько её сокурсников желали ей зла? Но у неё не было особого выбора: профессор МакГонагалл обещала отдать её волшебную палочку во время завтрака, а Гермиона как никогда жаждала её возвращения. Сейчас это было особенно важно, без возможности колдовать она чувствовала себя голой и беззащитной.

Она бочком вошла в Большой зал, когда завтрак уже начался. Стараясь оставаться незаметной, Гермиона подошла к преподавательскому столу и тихо попросила у декана своего факультета волшебную палочку. МакГонагалл поинтересовалась её самочувствием и одарила откровенно скептическим взглядом в ответ на уверения в добром здравии, но палочку вернула.

Надежды на незаметное возвращение были разрушены, когда друзья заметили её приближение. Первым поднялся Гарри, за ним, через пару секунд, неохотно оторвавшись от яичницы с беконом, — Рон. Затем единой волной поднялись остальные гриффиндорцы, и стол взорвался аплодисментами, к которым Фред и Джордж добавили пронзительный разбойничий свист. Под конец к аплодисментам добавились радостные возгласы.

Покраснев так сильно, что ей показалось, будто она вот-вот вспыхнет, Гермиона опустила голову и села между двумя друзьями. Овации продолжались до тех пор, пока гриффиндорцев не утихомирила Анджелина, но следующие её слова только усугубили ситуацию. Она повернулась к Гермионе и громким голосом объявила:

— Трижды ура Гермионе Грейнджер!

— Гип-гип-ура!

Насколько могла судить окончательно смущённая Гермиона, в чествовании принимали участие все гриффиндорцы, от старост седьмого курса до скромных первокурсников.

— Гип-гип-ура!

Весь стол Рэйвенкло и изрядное количество хаффлпаффцев присоединились к общему скандированию.

— Гип-гип-ура!

И лишь слизеринский стол сохранял гробовое молчание.

Крики и аплодисменты постепенно стихли, и общий гул прорезал усиленный магией голос директора:

— Спасибо, спасибо. И позвольте добавить мои собственные поздравления четвёртому чемпиону Турнира Трёх Волшебников. А теперь разрешите отвлечь вас несколькими скучными объявлениями…

Гермиона сидела на своём месте, совершенно ошеломлённая таким приёмом.

— Что это было? — спросила она сияющего Гарри.

— Ну, вчера вечером тебя не было на ужине, — ответил он. — Седрик, Виктор и Флёр уже получили свои аплодисменты за выполнение второго задания. Справедливо, чтобы и тебя встретили так же.

«Нужно поблагодарить Анджелину», — подумала Гермиона, когда шум улёгся и зал загудел от обычных утренних разговоров. Пробежавшись взглядом по столу, она почувствовала, что голодна, и решила позавтракать шотландскими блинами и горячим сладким чаем.

Но прежде чем приступить к еде, она скользнула взглядом по скамьям слизеринцев, невольно выискивая прилизанную белёсую макушку.

И обнаружила, что холодные серые глаза Драко Малфоя смотрят прямо на неё. Выражение его надменного лица было совсем не таким, к какому она успела привыкнуть. Он смотрел на неё с каким-то недоумением, словно никакими разумными доводами не мог объяснить, почему она всё ещё жива и дышит.

Это некоторым образом подтверждало рассказ Грозного Глаза.

Аппетит пропал, и она осторожно отодвинула тарелку.

— Гермиона? Что случилось? — обеспокоенно спросил Гарри.

Она покачала головой.

— Ничего, — солгала Гермиона, избегая его взгляда. У неё засосало под ложечкой.

— Чушь собачья! Я тебе ни на секунду не верю.

При этих словах она вскинула голову.

— Почему?

Гарри пожал плечами.

— Ну, для начала, ты сейчас того же цвета, что был Рон, когда его рвало слизнями.

«Ох, если бы дело было в простых слизнях», — подумала она.

— Я просто немного… устала, вот и всё, — добавила она ещё немного вранья.

Гарри с сомнением посмотрел на неё.

— М-м-м… ладно, но, пожалуйста, съешь хоть что-нибудь. — Он потянулся к горке тостов. — Вот.

Гермиона неохотно взяла хлеб и начала намазывать на него тонкий слой масла.

— Мафой фто-то вавумал, — неразборчиво пробубнил Рон, засунув в рот очередную порцию бекона.

— Малфой? — переспросил Гарри. — С чего ты взял?

Рон совершил героическое глотательное усилие и указал ножом на слизеринский стол.

— Он снова на нас пялится, — сказал он, после чего изобразил грубый жест в сторону слизеринца.

Гермиона очень постаралась не отрывать взгляда от своего тоста.

Гарри был опасно тих.

— Не знаю, что он задумал, — наконец сказал он. — Но что бы это ни было, мне это нравится не больше, чем Рону. — Он повернулся и наклонился к Гермионе. — Мне нужно поговорить с тобой. Наедине. Это очень важно, — тихо сказал он и, прежде чем кто-либо обратил на них внимание, вернулся к своему завтраку.

Гермиона недоумевала, что Гарри хочет обсудить, но подозревала, что без неудобных вопросов не обойдётся. Проведя за столом ровно столько времени, сколько ей казалось приемлемым для того, чтобы уйти, не вызывая лишних вопросов, она поспешила покинуть Большой зал под предлогом необходимости собрать сумку к урокам.

Коридоры Хогвартса, когда-то такие тёплые и безопасные, теперь казались холодными и неприветливыми. Не в силах выкинуть из головы мысль о том, что Драко Малфой в самом деле желает ей смерти, она рассеянно пожалела, что у неё нет собственного Омута памяти.

Такое хрупкое эмоциональное состояние не покидало Гермиону и в классе трансфигурации, что заметно сказалось на её успехах в изучении нового материала. Гарри, Рон и Невилл бросали на неё беспокойные взгляды и перешёптывались между собой, вызывая неодобрение МакГонагалл. Весь четвёртый курс Гриффиндора оказался выбит из привычной колеи.

Когда урок закончился, МакГонагалл попросила Гермиону остаться. Гарри и Рон хотели подождать подругу, но декан бросила на них строгий взгляд и многозначительно попросила закрыть за собой дверь.

— Пожалуйста, садитесь, мисс Грейнджер, — пригласила Гермиону МакГонагалл и подождала, пока ученица заняла предложенное место. — Полагаю, у вас сейчас свободное время? — риторически спросила она. Гарри был уверен, что МакГонагалл держит в голове расписание каждого ученика, и Гермиона склонна была с этим согласиться. Своей способностью хранить и структурировать информацию в голове заместитель директора напоминала Гермионе магический эквивалент компьютера.

Гермиона кивнула.

— Отлично, — объявила МакГонагалл. Она постучала палочкой по столу, и в мгновение ока перед ней появился домовой эльф. — Блинки, чай, тосты и два варёных яйца, пожалуйста.

Домовой эльф исчез так же быстро, как и появился, и через несколько секунд вернулся с подносом, на котором стояли две среднего размера тарелки, дымящийся чайник, пара чашек с блюдцами, молочник, сахарница, полная тарелка тёплых тостов и две чашечки с яйцами.

— Откровенно говоря, мисс Грейнджер, — осторожно начала МакГонагалл, — вы выглядите далеко не лучшим образом. Я видела, как мало вы съели на завтрак. Поэтому возьмите. — Профессор передала ей тарелку, тост и оба варёных яйца.

Гермиона понуро покачала головой.

МакГонагалл села напротив своей ученицы.

— Мисс Грейнджер, вам нужно набраться сил. Я не хочу приказывать вам есть — честно говоря, это и не входит в мою компетенцию, — но я взываю к вашему здравому смыслу. — Она замолчала на секунду, а затем продолжила: — Директор и Сириус Блэк изложили мне суть того, что произошло двумя ночами ранее, так что я в курсе ситуации.

Гермиона подняла голову. Лицо профессора МакГонагалл выражало смесь подавленного гнева и сочувствия.

— Как может мой ровесник ненавидеть меня настолько, чтобы желать моей смерти? — жалобно спросила Гермиона тихим голосом.

— Он сын своего отца, — заметила МакГонагалл. Ни той, ни другой не нужно было называть имён. — Однако у нас нет доказательств того, что отец действовал по его просьбе, даже если это и на самом деле так. Есть и другие варианты. Инцидент, спровоцированный профессором Грюмом, поставил Драко Малфоя в крайне неловкое положение. Если бы я знала, что задумал Аластор…

Она поджала губы и задумчиво покачала головой, после чего продолжила:

— Следует помнить, что Люциус Малфой — чрезвычайно амбициозный человек с ярко выраженными политическими интересами. Ваше участие в Турнире Трёх Волшебников не вызвало у него восторга, он явно показал это на встрече с министром. И перспектива вашего дальнейшего участия, несомненно, его сильно огорчала. Как я и предупреждала вас после того необдуманного интервью с этой Скитер, Турнир предоставляет вам слишком удобную платформу для атаки на худшие из чистокровных предрассудков. Возможно, жалобы Драко стали той соломинкой, которая сломала спину фестралу.

Рациональный анализ был именно тем, что было необходимо Гермионе, он позволял её разуму сосредоточиться на чём-то помимо сырых эмоций. Она и не заметила, как протянула руку и взяла кусочек тоста. МакГонагалл посмотрела на это с одобрением, но ничего не сказала.

— Ребёнка, пусть даже и такого избалованного мальчишку с манерами горного тролля, — это сравнение вызвало у Гермионы проблеск улыбки, — не следует винить в грехах отца, каким бы скользким гадом тот ни был. Кроме того, единственное, что у нас есть, — это «оперативная информация» профессора Грюма, указывающая на Люциуса Малфоя. — Немного подумав, она добавила: — И мои собственные наблюдения за поведением этого молодого человека… что, по сути, не может служить доказательством. Как бы мне ни было неприятно это говорить, но презумпция невиновности действует для всех. Драко Малфой невиновен, пока не доказана его вина, и мы должны об этом помнить.

Гермиона нехотя кивнула и потянулась к ближайшему яйцу, вызвав у МакГонагалл скупую улыбку.

— Это не значит, что мы здесь, в Хогвартсе, не должны принимать мер предосторожности. Профессор Снейп даст понять Люциусу Малфою, что его действия находятся под пристальным вниманием и что ему следует отказаться от мелочных мыслей о «мести».

К концу разговора Гермиона немного успокоилась и была уже не так голодна.

Однако это не избавило её от допроса с пристрастием. Гарри и Рон немедленно набросились на неё с вопросами о том, что было нужно МакГонагалл, но Гермиона сказала лишь, что профессор хотела обсудить некоторые вопросы на тему Турнира. На лице Гарри промелькнуло явное сомнение, похоже, он ей не поверил.

Гарри явно не терпелось поговорить с ней наедине, Рон даже начал с подозрением поглядывать на своих друзей, поэтому Гермиона почувствовала облегчение, когда он утащил Гарри играть во взрывные карты. Сама она нашла временное убежище в библиотеке.

Гарри не смог переговорить с ней и во время обеда: в Большом зале было слишком много глаз и ушей, которым было бы крайне любопытно узнать суть конфиденциального разговора между чемпионкой Турнира Трёх Волшебников и её «сокровищем», которое по совместительству являлось «Мальчиком-Который-Выжил». Но долго так продолжаться не могло. Утоляя вернувшийся аппетит, Гермиона слишком остро ощущала на себе укоризненный и в то же время умоляющий взгляд Гарри.

Четверг обещал двойной урок защиты от тёмных искусств. Под всевидящим взглядом Грозного Глаза Гермиона снова уклонилась от разговора с Гарри, но она понимала, что только оттягивает неизбежное.

Защита снова стала для неё тяжёлым испытанием, хотя на этот раз в этом не было вины преподавателя. Энергозатратный урок вытянул из Гермионы все силы. Её магические резервы ещё не совсем восстановились, и к концу занятия она едва не падала от усталости. И напоминание профессора Грюма о вечерней «отработке» отнюдь не улучшило её душевного равновесия.

Потребность в калориях заставила Гермиону всерьёз заняться своим питанием. На ужине она положила себе солидную порцию ирландского рагу, клёцк и картофельного пюре, добавив к этому пудинг с горячим заварным кремом. Даже Рон был восхищён её аппетитом.

Когда она встала из-за стола, чтобы направиться к Грюму, Гарри последовал её примеру.

— Мне не нужен эскорт, Гарри, — попыталась она остановить друга. В конце концов, теперь она была уверена, что профессор Грюм не причинит ей вреда, по крайней мере намеренно.

Гарри смерил ее холодным оценивающим взглядом. Он бросил говорящий взгляд через её плечо на стол слизеринцев.

— Неужели?

Гермиона быстро проследила за его взглядом, ожидая увидеть Драко Малфоя. Она легко нашла искомую серебристую макушку, но на этот раз он, казалось, не делал ничего необычного, просто сидел и даже не смотрел в её сторону. Она резко повернула голову и наткнулась на понимающий взгляд Гарри.

Что ж, возможно, ей и правда будет немного спокойнее идти по вечерним коридорам в сопровождении друга. И бесконечно оттягивать разговор всё равно не получится.

Вечер четверга обычно был тихим. Большинство студентов корпели над своими домашними заданиями в ожидании предстоящих выходных, свободных от такого гнёта. Тем не менее Гарри проявлял явное нетерпение по пути до того отрезка коридора, где не было портретов. Он устало прислонился к стене, снял очки и потёр переносицу.

— Ночью меня навестил Бродяга.

Гермиона не смогла сдержать резкого вздоха. Что Сириус Блэк мог сказать Гарри? Взял ли Дамблдор с него обещание молчать?

— Он не сказал мне, что случилось, — продолжил Гарри с явной досадой в голосе. — Просто сказал, чтобы я присматривал за тобой. И особенно упомянул удивительного прыгающего хорька. — Гарри поднял голову и пристально посмотрел на неё. — Сириус сказал, что мне есть чему у тебя поучиться. Что-то мне подсказывает, что ты не захочешь просветить меня по этому поводу, так?

Гермиона почувствовала, что её желудок стремительно проваливается куда-то вниз. Она с трудом сглотнула, во рту странно пересохло.

Всё в ней противилось тому, чтобы обманывать Гарри, активно или пассивно.

Он наблюдал за ней пару секунд, а затем хлопнул ладонью по стене.

— Чёрт побери, Гермиона! — яростно воскликнул он. — Происходит что-то серьёзное, и ты в самом центре событий, но никто ничего мне не говорит!

«Проклятый Сириус Блэк, — подумала Гермиона. — Возможно, у него были самые лучшие намерения, но в результате…»

— Слушай, я не такой дурак, — добавил Гарри. — Это всё имеет отношение к тебе и к Турниру, ведь так? — Он огляделся по сторонам, опасаясь, что кто-то мог услышать его громкий голос. — Здесь замешан Грозный Глаз, твои «отработки» — это же не наказание… Но как с этим связан Си… — Он вовремя спохватился и сделал заметное усилие, чтобы сохранить спокойствие. — При чём тут Бродяга?

Гермиона с сожалением покачала головой.

— Прости, Гарри, я не могу рассказать. Никому. Я обещала… — Боль в его глазах была такой ясной, Гермиону раздирало чувство вины. — Так безопаснее…

— Безопаснее, — горько усмехнулся Гарри. — Но не для тебя. Это уже не просто соревнование. Что-то случилось во время второго тура. Что, во имя Мерлина, там произошло?

Ей так нестерпимо хотелось рассказать ему всё, сбросить с себя тяжкое бремя тайны и лжи.

— Это… сложно, — запинаясь, ответила она.

Гарри подошёл к ней и положил руки ей на плечи.

— Ты дрожишь, — тихо сказал он. — Ты напугана.

Она знала, что если сейчас не выдержит, то выплеснет на него всё. В голове тревожно звенели слова Грюма о том, что Гарри полезет в самое пекло. Дрожь усилилась.

— А этот ублюдок Малфой? — настаивал Гарри. — Он-то тут при чём? Он что, тебе угрожал? Если он тебе угрожал, я…

— Гарри, — перебила его Гермиона и почти с мольбой положила ладони ему на локти. — Пожалуйста. Не надо.

Он бессильно опустил руки, демонстрируя явное поражение.

— Я думал, мы обещали не хранить секретов, — печально сказал он, отворачиваясь.

На этот раз Гермиона, сгорая от вины, сама протянула руку и легонько потянула его за плечо.

— Гарри, если бы я могла, я бы всё рассказала… Пожалуйста, поверь мне, по крайней мере в этом.

При виде его растерянного взгляда её разум пронзил жуткий гротескный образ. Она вдруг увидела эти ярко-зелёные глаза такими же безжизненными, какими видела глаза Макнейра прошлой ночью… нет, уже позапрошлой, напомнила она себе.

Гермиона невольно вздрогнула.

— Я думала, что потеряла тебя в озере. Думала, что ты утонул. Лучше, чтобы ты не был вовлечён во всё это.

«Во всяком случае, не больше, чем ты уже вовлечён, знаешь ты об этом или нет».

Гарри схватил её за руку, не жестко, скорее порывисто.

— Но я уже вовлечён! Если это касается тебя, Гермиона, то и меня тоже. Каждый раз, когда мне нужна была помощь, ты была рядом. Каждый раз! И будь я проклят, если останусь в стороне, когда в беду попала ты.

Ей так хотелось обнять его, но она понимала, что если позволит себе это, то её решимость может рухнуть. Но вместе с тем его эмоциональное заявление наполнило её взрывоопасной смесью головокружительного восторга и полнейшего ужаса.

Она очень хотела рассказать ему хотя бы о том, чему стала свидетелем, ведь, как известно, горе, разделённое с другом, становится вполовину легче. Но проблема состояла в том, что Грюм был совершенно прав, когда в своей грубоватой манере говорил о реакции Гарри. Если ему рассказать, то неприятностей станет в два раза больше.

Сделав пару успокоительных вдохов, Гермиона встретила его пытливый взгляд.

— Я знаю, Гарри. Я никогда в этом не сомневалась. — Ещё один глубокий вдох. — Но это моя битва. Я расскажу тебе, как только смогу, но не сейчас. — Она обнаружила, что её свободная рука скользнула к его лбу и мягко откинула непослушные волосы, которые скрывали его шрам. — Сейчас не самое подходящее время… по крайней мере, так мне сказали, — добавила она с лёгкой горечью.

Это успокоило Гарри лишь отчасти. Гермиона видела, как тяжело ему стоять в стороне и наблюдать за её нынешними мучениями. Это только подтвердило предсказания Грюма. Всё правильно, так и нужно.

Гермиона лишь надеялась, что он сможет её простить, когда — если — эта история благополучно разрешится.

— Ладно, — наконец согласился Гарри. — Я знаю, когда моя карта бита. Но это не помешает мне прикрывать тебе спину. Если этот маленький змеёныш хотя бы чихнёт в твою сторону, я засуну его палочку ему же в… глотку!

Не особо осознавая, что делает, она коснулась рукой его щеки, но, обнаружив, в каком положении они оказались, отступила на полшага, высвобождая вторую руку.

— В этом нет необходимости, Гарри. Мне сообщили, что ему самым непосредственным образом напомнят о том, как следует себя вести в стенах школы.

— Пф! — На Гарри это не произвело впечатления. — С каких это пор Малфой стал следовать правилам?

Это вызвало лёгкую улыбку на её лице.

— Кто бы говорил! Сколько правил нарушил Гарри Поттер? — сказала она без всякого укора, лишь с мягким юмором.

— Ну, помнится, Гермиона Грейнджер тоже отличилась на этом поприще несколько раз.

— А если не считать тех случаев, когда вы с Роном тащили меня за собой?

— М-м-м… наверное, ни разу, — предположил Гарри, и на его лице появилась такая же улыбка.

— Как думаешь, что будет, если я опоздаю на отработку у профессора Грюма?

Гарри криво усмехнулся.

— Я соберу то, что от тебя останется. — Затем он снова принял серьёзный вид. — Я подожду тебя, чтобы проводить обратно.

— Я знаю. И ценю это, — не стала спорить она. В конце концов, Гарри всего лишь делал то, о чём его просил Сириус. Хотя она не сомневалась, что он сделал бы это в любом случае. И, честно говоря, после событий последних сорока восьми часов она была рада такой заботе.

Когда они бок о бок шли к классу защиты, Гермиона взяла Гарри под руку и призналась себе, что Флёр Делакур, возможно, была права.

Текст переведён JulsDo