Терранец (джен)

Примечания:

Для тех, кто не умеет читать метки поясняю: **это стёб**. Если шутки "нипанятные", то дело скорее всего не в авторе, а в гении, который его читает.

Этот текст — попытка разобраться. Разобраться в том, что из себя представлял бы примарх, выросший в альтернативно религиозной среде. Достаточно хорошо автор знаком в первую очередь с православной средой. Поэтому Лоргар — православный. Читать это или нет — исключительно ваше дело. Борщевик предупредил.

Так же нас есть иллюстрации: https://vk.com/album-49961402_275789424

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

462

Нравится

841 Подписаться

1341

Отзывы

146

В сборник

Скачать

Смотреть работу в 146 сборниках

Награды от читателей:

«Отличная работа!»

от

5ximera5

«Цегорах одобряет!»

от

cra2zy

«Отличная работа!»

от

Solnashko luchistoe

Наградить фанфик

462

Нравится

841 Подписаться

1341

Отзывы

146

В сборник

Скачать

Смотреть работу в 146 сборниках

×

Сообщение об ошибке в тексте

Как правильно? (не обязательно)

Отмена

Отправить сообщение об ошибке автору

Сообщить об ошибке в выделенном тексте

×

Сообщить о нарушении правил

Набросок из нескольких строк, еще не ставший полноценным произведением

Например, «тут будет первая часть» или «я пока не написала, я с телефона».

Мнения о событиях или описания своей жизни, похожие на записи в личном дневнике

Не путать с «Мэри Сью» — они мало кому нравятся, но не нарушают правил.

Конкурс, мероприятие, флешмоб, объявление, обращение к читателям

Все это автору следовало бы оставить для других мест.

Подборка цитат, изречений, анекдотов, постов, логов, переводы песен

Текст состоит из скопированных кусков и не является фанфиком или статьей.

Если текст содержит исследование, основанное на цитатах, то он не нарушает правил.

Текст не на русском языке

Вставки на иностранном языке допустимы.

Намеренная провокация или оскорбление

Автор создал текст с целью потроллить читателей.

Не путать со стёбом или пародией.

Плагиат

Пользователь, опубликовавший работу, не является настоящим ее автором или переводчиком.

Плагиатом считается копирование текста и выдача его за свой. Если у вас украли идею или

персонажей — не стоит слать жалобу, мы не сможем вам помочь. В этом случае обращайтесь к автору напрямую.

Пожалуйста, приведите ссылку, которая могла бы подтвердить настоящее авторство, и пояснения, почему вы считаете данную работу плагиатом:

Список признаков или причин, плюсы и минусы, анкета персонажей

Перечисление чего-либо не является полноценным фанфиком, ориджиналом или статьей.

Часть работы со ссылкой на продолжение на другом сайте

Пример: Вот первая глава, остальное читайте по ссылке...

Нарушение в сносках работы

Если в работе задействованы персонажи, не достигшие возраста согласия, или она написана по мотивам недавних мировых трагедий, обратитесь в службу поддержки со ссылкой на текст и цитатой проблемного фрагмента.

Отмена

Отправить сообщение администрации

Назад

Содержание

Вперёд

14. То, чего нет

19 февраля 2021, 02:08

Настройки текста

Выбрать цвет текста

Выбрать цвет фона

100%

Выбрать размер отступов

100%

90%

80%

70%

60%

50%

100%

Выбрать размер шрифта

70%

80%

90%

100%

110%

120%

130%

140%

150%

160%

170%

Золотисто-кофейные сумерки обнимали сонный разум, баюкали и несли куда-то в чертоги сна, за синие горы, за белые клочья туманов, на крыльях ветров, над черным лесом, к Одинокой Горе. Книжка про хоббита Бильбо смотрела с тумбочки мутным бежевым пятном. Ночник золотил комнату и все предметы в ней, дробно сиял, отражаясь в полированных поверхностях и в стеклах узкого шкафчика и мягко лизал цветовыми пятнами короткие белые шторы с алыми маками. Лоргар закутался в одеяло, сонно недоумевая — всё вокруг казалось слишком большим. Заслонив собой свет, рядом бесшумно села мама. И на лоб Лоргара опустилась широкая, мягкая теплая ладонь. Мама гладила его по голове, тихо напевала что-то и мягко улыбалась.

— Мам, выключишь свет? — тихо позвал Лоргар и изумился собственному голосу. Такому детскому и ломкому. Он снова был мальчишкой, тонким, звонким и прозрачным бронзовым головастиков в темных водах ночного мрака. Мальчишкой, который обрел семью, но всё ещё не верил в это.

— Конечно, котёнок, — мама коснулась губами виска, и всё существо Лоргара наполнили благодарное тепло и мягкая, сонная тяжесть. Сквозь полуприкрытые веки брезжил свет. Мама встала и прошлась. Свет погас.

— Спи, котёнок, — Лоргар не видел, но ощущал как мамины руки бережно подоткнули ему одеяло.

— Мама, — запоздало позвал в темноту Лоргар, — я люблю тебя.

Тихий, мягкий смех, шорох и заботливо поправляющие одеяло мамины руки на плече баюкали, наполняли душу мирным теплом и забирали любые печали:

— И я тебя люблю, малыш. Мы с тобой — как рыбка с водой.

Окно осветила яркая вспышка, по комнате поползли тени. Слушая удаляющиеся шаги и скрип закрывающейся двери, Лоргар сонно посмотрел из-под руки в сторону окна. В тени, на стуле, напряженно сжимая и разжимая в кулаки руки, покоящиеся на коленях, восседал очень высокий, трехметровый человек в золотой броне. Поймав на себе взгляд Лоргара, он встал и, величественной, тускло сияющей глыбой, поплыл на выход. Лоргар сонно завозился, накрылся с головой, ткнулся носом в подушку. И проснулся.

— … Что там такое? Зарево?

— Это как сказать. Может, пожар?

— Может и пожар. Дым, народ. Слышите? Сирены.

Действительно, в отдалении тревожно выли сирены пожарных машин. Где-то за домами дрожало мутное рыжее зарево. Лоргар сел и замер: варп рыдал и бесновался мощнейшими помехами. Лёха ошалело кивнул Лоргару на окно, ткнул в зарево пальцем и одними губами сообщил:

— Я ощущаю.

Действительно, казалось, в варпе разыгралась настоящая буря. Остаточные всплески мощнейших возмущений имматериума всё ещё гуляли в пустоте и ненастной мгле ночного города. Это ощущалось даже здесь, в темной комнате мужского общежития. Кромсающий ножницами какую-то пятнистую бандану Димка потряс Лоргара за плечо и сунул в руки дырявую, пеструю тряпицу цвета хаки. Аврелиан моргнул и почесал пятернёй затылок, озадаченно вспоминая куда повесил сушить спецовку. И могла ли она уже высохнуть. Портить очередными ночными похождениями нормальную одежду было бы глупо и крайне опрометчиво. Лёха засопел и принял из рук Дмитрия какой-то клок материи.

— Это что? — не понял Лёха, просовывая пальцы в дырки и шевеля ими сквозь ткань, — зачем мне этот дырявый сопливчик?

— Я добыл у Пульхерии Владимировны нам банданы! — заявил Диман и спрятал свою тряпицу себе в карман. Надо сказать, что Пульхерия Владимировна была церковным завхозом и повелевала кладовкой, в которой оседали всевозможные приношения, жертвуемые прихожанами на канон, для поминовения усопших. И не только, в общем-то. Воинственная, кристально-честная пожилая женщина была человеком старой закалки, упертым, рассудительным и довольно-таки прижимистым. Но студентов она обожала, а особенно она благоволила — сопливым первокурсникам и девчонкам. И всячески старалась снабдить их чем-нибудь полезным, — я по-быстрому сшил их тут и вырезал отверстия для глаз.

— А смысл? — нахмурился Лёха и потянулся на стул за штанами, — прости, я плохо соображаю спросони.

— Кажется, я понимаю, — пробормотал Лоргар, бережно сложил платок, поднял глаза на Алексея и перевел взгляд на просвечивающее даже сквозь типовые голубые шторы рыжее зарево далекого пожара, — эта штука закрывает половину лица и голову. Который час? Я ощущаю мощные возмущения варпа. Почему вы меня не разбудили раньше?

— Часа три ночи, не меньше. Кстати, я тоже это чувствую.

— Да я-то думал, что мне просто кажется. Смысловые галюцинации, все дела, — пожал плечами Алексей и с утробно-одобрительным приглушенным звуком выволок из-под кровати сумку с набитой туда спецодеждой.

— Давно это происходит? — шепотом поинтересовался Лоргар, набирая сообщение.

— Я не мог заснуть. Эта штука ощущается как вонь, но такая… не материальная, — смутился Димка, — а ещё у меня после отбоя крутило все мышцы. Я отжимался где-то с час. Но так и не уснул от ощущения какой-то мерзости. Как… как вонь, но не вонь. А потом решил сделать эту штуку из бандан… мы ведь должны бороться с отродьями варпа … а вдруг нас в лицо узнают… и вот…

— Собирайтесь, — шепотом скомандовал Лоргар, игнорируя сонных студентов, уже потерявших всякий интерес к пожару и расползающихся по кроватям, — на будущее: вы тотчас же будите меня, едва лишь произойдет что-то не то. Вы обязаны будить меня по любому чиху. Это приказ.

Леха сумрачно выволок из сумки советский лётный комбинезон и старенький противогаз. Друзья переглянулись. Дима тревожно нахмурился и задумчиво пошевелил ушами, а Лёха медленно, решительно кивнул, сгрёб всё своё добро и, поглядывая на засыпающих соседей по комнате, нацепил на себя противогаз. Аккурат поверх банданы. Собирались быстро. И в тишине. Лоргар послал ещё пару коротких сообщений: Нике и Виктору.

Выбирались на улицу как во сне, в тенях бежали по территории, между темных туй. Луна сияла в вышине, поглядывая из темных кучевых облаков одиноким, мутным бельмом. Откуда-то сверху, из окна второго этажа почти вывалилась Ника.

— Ты что здесь делаешь? — возмущенно зашипел Димка и попытался поймать девчонку за капюшон, — ты как выбралась? Я думал, мы опять зайдём за тобой через автостоянку!

Но Черновец увернулась и поспешно натянула на голову расписанную тонкими перьями белую венецианскую маску с огромным носом и кровоточащими глазами:

— Как ты и просил, Лоргар! «Нос турка». Это единственная готовая маска.

— Ты расписывала?

— Ну да, — пожала плечами Ника, — Вовремя, как оказалось. Мы идём на пожар? Вы тоже это ощутили?

— Мерзкое чувство, — Димка поднял глаза на Лоргар, и тот кивнул, соглашаясь с ним, — тянущее и болезненное.

— А я ощущал это всё всегда. Именно так и ощущаются возмущения имматериума и следы прорывающихся из варпа существ, — согласился Аврелиан, — Ника. Как так случилось, что ты после отбоя осталась в классах? Я считал, что вас запирают. Разве дежпом не заходил в ваше общежитие?

— Пф, Петя? Да он никогда толком не проверяет нас. Стукнет в дверь, заглянет, спросит, все ли на месте. И уходит. Девчонки меня прикрыли. Сказали, что я на месте.

— Что же. Мне это понятно. Но, позволь спросить, что ты делала в пустой, тёмной аудитории? — возразил Лоргар.

Девушка издала невнятный задушенный звук и чересчур бодро сообщила:

— Искала в интернете книги и статьи по богословию иконы. И читала. Да. Пожалуй, да. Я читала.

— Читала? И что же ты читала? — с подозрением в голосе поинтересовался Лоргар.

— Стихи, — невозмутимо отозвалась Ника, —… демон сам с улыбкой Тамары. Но такие таятся чары в этом страшном, дымном лице. Плоть почти что ставшая духом и античный локон над ухом…

— Анна Ахматова, «Поэма без героя», строки, посвященные Блоку, — медленно кивнул Лоргар, — но, позволь спросить, какое отношение творчество поэтессы Серебрянного века русской поэзии имеет к иконографии архангелов? Я так понимаю, тебя в первую очередь интересовали именно традиционные для русской иконописи символические изображения бесплотных сил?

— Ну… да. Иконография архангелов, редкие иконы. Гм. Да, потом я немного… Немного увлеклась, — нервно посмеиваясь, согласилась девушка и как-то невпопад спросила, — ты знал, что огонь может создавать иллюзорные цветы?

Теперь уже и Димка прекратил тыкаться в телефон и с явным подозрением воззрился на девушку.

Лёха почесал шею, дернул противогаз за хобот и фыркнул, натягивая на руку перчатку друкхари:

— Мать моя женщина. Ну мы и клоуны.

— Извини, супергеройское трико как-то не подвезли, — сухо отозвался Дмитрий и, нацепив на голову собственную тряпицу.

— В трико холодно, — задумчиво разглядывая Нику, отозвался Лоргар и, стараясь не смять зеленую решетчатую ограду, полез за пределы семинарской территории, — русскому супергерою полагается особый сплошной супергеройский ватник чтобы не отморозить всё самое ценное.

Лёха заржал и полез себе в рукав за мятым носовым платком. Но, осознав, что сморкаться в противогазе, мягко говоря, сложно, издал страдальчески-сиплый воющий звук. Ника весело фыркнула, ободрала мимоходом с полудикого, колючего куста боярышника горсть сморщенных алых ягод и, качая головой, отправила их в рот. Дмитрий с диким воплем вывалился с забора в жухлую листву и вскочил на ноги, отряхивая от песка свою пятнистую спецодежду цвета хаки. Сверху, ярко освещая золотую листву красавца-клёна, равнодушно светил типовой городской фонарь.

— Наш уфолог ушёл на заочное отделение, вы знали? — догнал поспешно углубившийся во дворы отряд Дмитрий, — говорят, он женится…

— Говорят — в Москве кур доЯт, — отмахнулась девушка, — глупости это. Там всё очень сложно. Нет, он вроде как приглядывался к девчонкам, ходил каждый вечер в аудиторию к выпускницам, к нам тоже ходил, а потом как-то перестал. На заочное отделение просто так не уходят. Что скажет наш предводитель?

— Что это его выбор, — спокойно кивнул Лоргар, — в последнее время он много читал про Афон, про монастыри. Я часто сталкиваюсь с ним в библиотеке. Сложно не заметить некоторых вещей.

Какое-то время отряд шел в молчании; темные дворы то там, то тут оглашали жизнерадостный лай и вой собачьих свадьб. Бродячих собак в городе было не в пример больше чем в родной Кукуевке. Они сбивались в стаи и дичали. А в период гона могли представлять собой вполне ощутимую угрозу. Неравнодушные люди и специально обученные зоозащитники-волонтеры собак кормили. Лоргар несколько раз видел, проходя сквозь дворы, стихийно установленные за гаражами и на теплотрассах самодельные кормушки. Некоторые четвероногие бегали с особыми метками, подтверждающими наличие прививок. Но этих мер всё-таки не хватало: собаки плодились и размножались, наполняя дворы и детские площадки многоголосым воем и лаем.

— Слушай, Лоргар, — тревожно позвала девушка, отряхивая джинсы и поправляя хитрую резную перевязь комморагского меча, — я… Я не хотела говорить, но меня это несколько… пугает.

— Что такое? — Лоргар остановился, прислушиваясь к излучениям имматериума и тревожному собачьему вою, рвущемуся в затянутое тучами ночное небо где-то далеко. За домами, за тополями, во внешнем мраке.

— У меня паршивые новости. Арлекин…

— Арлекин? — переспросил Лоргар, останавливаясь и оборачиваясь.

— Я не идиотка, Лоргар, я осознаю, что он очень опасен, — девушка нервно стиснула рукоять и поспешно натянула на голову капюшон, — я… в случае с арлекином мои эмоции — опасный атавизм, жалкий самообман. Я это осознаю. Правда. Но я действительно не знаю что делать дальше.

Лоргар шумно втянул пропитанный горечью осенних цветов и палой листвы холодный воздух и зажмурил глаза, стараясь успокоиться.

Ника смущенно кашлянула в кулак и отвела глаза:

— Он явился как только я осталась одна. Это уже похоже на бред.

— Он причинил тебе вред? Ты хорошо всё помнишь? — перебил её Лоргар, — он что-то говорил?

— Нет. Совсем ничего. Он просто сидел на окне и пил мой отвар зверобоя. Бабушка обожает народную медицину и собрала мне с собой много полезных трав, — нехотя призналась девушка, — если бы он хотел мне навредить, я была бы уже мертва.

— Шикарная логика, — возмутился Лёха из недр противогаза, — эй, объясните кто-нибудь нашему штатному толкиенисту, что в башке эльфа-культиста сам чёрт ногу сломит. Там не работает нормальная человеческая логика.

— Ты чё, его впустила? — мутно побелел Димка, поправляя болтающуюся за спиной на самодельном ремне эльфийскую винтовку, — прямо вот так взяла и впустила?!

— Если бы я не открыла окно, он бы его разбил, — в голосе девушки отразились неодобрение и обида, — этот говнюк болтался вниз головой и с хихиканьем ковырял пальцем ласточкино гнездо. Спасибо хоть, что в нём давно никто не живет.

В глазах Димки взвились шок, непонимание и ужас.

— Вот же изуверская морда, — глухо возмутился из-под противогаза Лёха, — я сам там поковыряться хотел.

— Ты хочешь сказать, что впустила в аудиторию третьего иконописного курса чокнутого культиста-ассасина, способного шутки ради порезать на лоскуты и вышвырнуть тебя в самое сердце Комморага? — начал сурово Лоргар.

— Если бы он хотел этого, он бы… — глухо отозвалась девушка и сникла, — признаю, это было глупо. Витёк прав. Они там все психи.

— Ты Виктору это не забудь сказать, он будет счастлив обнаружить, что у тебя всё-таки есть мозги, — глухо хмыкнул Лёха и заржал, мотая хоботом противогаза и ловко уворачиваясь от раздраженного пинка, — спокойно, мать, спокойно. Моя мамка только-только его отстирала. Не порть мой советский раритет. Он, вообще-то, — дядино наследство…

— Твой арлекин психически нездоров, — поджал губы Лоргар, повязывая на голову тряпичную маску, — то, что он делает — не норма. Ты должна понимать, что он опасен.

— Лоргар. Он не мой. Он свой собственный, — тихо возразила девушка, — я действительно не знаю как его остановить.

— Ты будешь избегать встреч с ним, — отрезал Лоргар, невольно излучая мощные возмущения в варпе, — ты больше не станешь оставаться наедине с самой собой. Ты больше не отойдёшь от людей ни на шаг; я всё сказал.

Девушка поспешно кивнула, сутулясь и переминаясь с ноги на ногу.

— Вашу ж мать, — из темноты поспешно явился Виктор, его заросшая, частично опухшая физиономия выражала гневное неприятие и возмущение, — вы это видели? Вы. Это. Мать. Вашу. Там лютый…

И матерно разразился потоком очень хитроумных эпитетов.

— Ты видел вблизи пожар? — перебил Лоргар поток ругательств и кивнул Дмитрию на Виктора, — нужна маска.

— Да есть у меня всё, не надо, всё под контролем, я тут кое-что припас, — отмахнулся Виктор и натянул на голову противогаз, — не знаю, что там с пожаром, но я видел каких-то ублюдков, уходящих в корпуса заброшенного завода. Там всё заглохло ещё в середине девяностых, всё что могли вывезти — вывезли. Что не вывезли — растащили. Территория охраняется, но как-то так… неубедительно. Вроде бы кто-то даже выкупил территорию, но потом проворовался и сел… короче, это недалеко от моего дома. От пивной если дворами идти, за помойку и гаражный кооператив…

— Веди, — голос Лоргар прозвучал мрачно и решительно, — что их заставило отступить?

— Стая. Клокочущая, тысячеклювая воронка, вороны, — ухмыльнулся Виктор и отсалютовал Лоргару мечом, — оживший мрак, хищная тень, заполонившая всё.

Лёха, давясь смехом, звонко щелкнул пальцами куда-то в глаз родноверу, аккурат в противогазную линзу:

— Не я один напялил противогаз. Ну, чё, как дышится, Витёк?

— А сам-то как думаешь? — невозмутимо пробасил родновер, отряхивая с пятнисто-зелёного колена песок.

— Ты кто? Я — мирный атом, — заржал, громко шмыгая забитым носом Лёха, — а чего с топором-то? Теперь-то ты видишь, как мало знал о мирном атоме?

— Смешной анекдот. Теперь главное — случайно не наткнуться на местную гопоту, — важно согласился родновер, — ещё пообмараются со страху. И в суд на нас подадут. А в заявлении напишут: «Так и так, дяденька полицейский. Супергерои нынче страшные и лютуют. Бегают в непотребном виде и пугают нас, простых российских гопников. Обосралися мы, бедные, от одного вида их. И претерпели через то страшную психологическую травму».

— Шутки шутками, а в прошлом году, в страстную седмицу Великого Поста, обуреваемые нормальными для постов искушениями, старшекурсники перелезли через забор и, вопреки стражайшему запрету, нажрались водки, — кашлянул в кулак Лоргар, — нехорошо так получилось. На обратном пути ребята наткнулись на скинхедов и, ну… скандал был.

— Что, скинхеды кого-то завалили? — не понял Витёк.

— Пф, если бы, — отозвалась Ника, — среди наших парней был один бывший панк. Очень веселый засранец по имени Вася.

— Короче, потеряв остатки человечности, выпускники зверски избили скинхэдов, — нехотя сообщил Лоргар, — наутро к ректору явились менты и мамаши пострадавших. Дело удалось замять, но парней чуть не отчислили. Я точно знаю, что их где-то на год отправили на исправление в какой-то северный монастырь.

— Ну охренеть, — пробормотал Витёк, — бойцовые попы.

— Да и никакие не попы. Просто старшекурсники, студенты четвертого и пятого курсов. На самом деле подобные вещи противоречат целям и задачам пастырского служения, — покачал головой Лоргар, — священник не должен носить оружие и, Боже упаси, бить морды несмышленным юнцам. Воевать монах или священник может только в крайнем случае и по благословению своего непосредственного церковного начальства. Так святой Сергий Радонежский, основатель Троице-Сергиевой Лавры, не только благословил воинов сражаться за свободу своего Отечества. Но и послал с князем Дмитрием Донским двух своих монахов, бывших воинов, Пересвета и Ослябю.

— Я знаю, — нетерпеливо перебил родновер, — они сражались без доспехов, в монашеском облачении. Пересвет убил в поединке самого мощного воина из воинства татаро-монголов. Но и сам погиб. Пересвет и Ослябя — их языческие, «народные» имена. Монашеские имена у них, вроде бы, были другие.

— Бывшие бояре Александр Пересвет и Родион Ослябя, — кивнул Лёха, — оба имели внушительный боевой опыт.

— Это было действительно необходимо, Русь стенала под гнётом захватчиков, — пожал плечами Лоргар, — сейчас мы также имеем такое явление как полковые священники. Как и в Царской России. История России знает множество героических имён. Это и Василий Васильковский — первый российский полковой священник, удостоенный высшей военной награды России — ордена Св. Георгия 4-й степени. И Евтихий Тулупов — кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени. Который был награждён тринадцатого сентября 1916 года, посмертно. Это и Андрей Александрович Богословский — кавалер четырёх орденов Российской Империи, (в том числе ордена Св. Георгия 4-й степени), и ордена Почётного легиона. И не только. Список имён, известных и неизвестных, велик. Эти люди сражались не только за Родину, но и за души вверенных им солдат и офицеров.

— Биться за свой дом до последней капли крови, это, по-моему, нормальное состояние любого нормального русского человека. Да и российского вообще, — пробормотал задумчиво Виктор, бодро вышагивая впотьмах и поглядывая по сторонам, — я скажу так: в войну воевали все. Старики и дети. Все. Кто-то вкалывал на военных заводах. Едва живой от голода, да. Отдавая паёк семье, да. Кто-то — в тылу у немчуры душил оборзевшую немецкую солдатню. Всё для фронта, всё для победы. Для дурака это просто слова. Для меня — нет. Для тебя — нет. Есть такое слово — Родина. Нет, конечно, всякое было. Справедливости ради надо сказать, что отборной мрази тоже всегда хватало.

— Это да, — кивнул Лёха, сутулясь и задумчиво шевеля затянутыми в монструозную перчатку пальцами.

— В самом Ленинграде, аккурат перед блокадой, в около-богемной среде, существовали такие редкие зверьки, даже не знаю, как их назвать… — Виктор пощелкал пальцами в воздухе и плюнул, — эти… тихо ненавидели существующий строй, считали немецких палачей носителями европейских ценностей и верили, что нацистская Германия типа принесет «немытой России» цивилизацию и свободу от большевиков. Короче, готовы были лизать зад любому скоту. Только затем, чтобы скинуть с престола одного усатого любителя покурить трубку. Ну вы поняли.

— У всякого народа есть свои герои и свои мерзавцы, — согласился Лоргар, — это было, есть и будет. Куда больше организованной иностранной пропаганды, скажем, по моим личным наблюдениям, нашу страну поливают грязью наши же подлецы и уроды, сбежавшие за границу от возмездия российского законодательства. Это… это как в чужом доме поносить последними словами собственную мать, понимаешь? Родина, она одна. Как и мать, как и отца, Родину не выбирают. Гадить ей, изнутри ли, снаружи ли, — занятие постыдное. Да, Виктор. Я тоже много читал про тех деятелей, которые отравляли умы Ленинградской интеллигенции перед блокадой. Я, честно, не представляю, о чем они вообще думали… Бесспорно, среди них были и обыкновенные немецкие диверсанты. Но были же и обычные озлобленные шкуры и просто дураки.

— Когда вся эта гниль оказалась частично в немецких концлагерях, а частично — в гибнущем от голода и эпидемий блокадном Ленинграде — им там неплохо так порвало шаблоны, наверное, — Виктор хрустнул кулаками, — своими руками давил бы эту сволочь. Ненавидь сколько влезет, гнида. Предавать-то не смей. Земля-то одна. Пращуры одни. Как им в глаза глядеть будешь? Похрустишь, как гнида под ногтем — и нет тебя.

— Вить, а мы не заблудимся? — с сомнением подала голос из-под маски Ника, — что-то как-то долго мы идём. Уж не плутаем ли мы по кругу?

— Дома типовые просто. Кто это у нас Чумной Доктор? Ник, ты, что ли?

— Я, что ли, — отозвалась из-под маски девушка, — и не Чумной Доктор, а венецианская маска «нос турка». Я через знакомого набрала болванок для масок. Крашу вот.

— Зачетная рожа, — ухмыльнулся родновер.

— Дорогие? — оживился Димка.

— Чего?

— Маски, говорю, дорогие?

— Вообще — да, — девушка передернула плечами, бодро шагая бок о бок с Лёхой, — но я нашла очень дешевые. Партию забраковали. Там местами пластик поплыл. Я выбрала те, что поприличнее. Там, в коробках, есть ещё всякое: коломбины, чумные доктора, арлекины, кошачьи маски и прочие. Конечно, это не то же самое, что настоящие

венецианские маски. Они-то делались из атласа или гипса. А эти — пластмасса. Очень толстая пластмасса.

— Пластик удобнее старого противогаза, — почесал затылок Лёха, — удобно ты это. Дышать легко, и лицо закрыто.

Виктор нецензурно высказался о сексуальных предпочтениях любителей носить что-то подобное и заявил, что лучше уж издохнуть от духоты в противогазе чем выглядеть как практикующий содомит в брачный период.

— Слушайте, а давайте я распишу вам маски чумных докторов, — оживилась девушка, — они хотя бы нейтральные: маски коломбины женские, да и почти ничего не скрывают, маску безмолвной служанки надо держать зубами, а арлекином наряжаться в нынешних условиях как-то неудобно. Чумной Доктор — отличный выбор.

— Если только чумным доктором, — с сомнением протянул Виктор, — в противогазе так-то действительно не слишком удобно. Пять минут дышу, а рожа уже вся взопрела и чешется.

— Как-то не серьёзно, — заметил Дима, поровнявшись с Виктором, — охотники на нечисть в карнавальных масках?

— Я вижу в этом хороший информационный посыл, — Лоргар расправой плечи и окинул идущих рассеянным взглядом, — Чумные Доктора, противостоящие скверне варпа — это очень символично. И крайне таинственно.

— Куда таинственнее взопревшего мудилы в советском противогазе, — жизнерадостно брякнул Лёха. По спящей улице загулял нестройный хохот пополам с некими трубными звуками: это расчихавшийся Димка сморкался как Иерехонская труба и утирал слезящиеся глаза, учуяв какой-то свой, личный аллерген.

* * *

Заброшенные заводские корпуса смердели затхлым духом бомжацких гнёзд, ржавчиной, плесенью и застарелой вонью испражнений. Над выбитыми оконными бельмами-решетками заводских корпусов плыла кучевая хмарь. Луна скрылась, стало темно и холодно.

— Я не чувствую ничего кроме вони, — сообщил Димка, озираясь, — люди, посветите кто-нибудь. У меня фонарик издох.

— А я, кажется, в говно наступил, — сообщил из темноты Лёха.

— Странно, я точно видел, как сюда вломилась толпа хаосни, — Витёк пнул впотьмах что-то увесистое, и крепко засмердело мочей и гнилым пером, — у кого есть телефон, посветить? Я не взял.

— Подождите. Я научилась делать одну штуку, — впотьмах слабо полыхнуло, — сейчас, вспомню как делала, сейчас, — в зловонном стылом мраке поплыли тонкие очертания стилизованного узора. Огненный сокол взмыл ввысь и хищно закружил под самыми сводами, освещая сказочно загаженный, заваленный строительным мусором цех. Нити живого огня подрагивали, причудливо сплетаясь в хитрый орнамент, напичканный косицами плетений, кельтскими крестами и солярными символами. Витёк отшвырнул пинком с дороги обгаженный матрас, добыл из пачки сигарету и зашарил по карманам в поиске зажигалки. Ника осторожными движениями пальцев соткала в горсти подрагивающий сгусток живого огня. И он немедленно принял форму цветка трилистника.

— Удобно, — прикурив из ее ладоней, прищурился Витёк, и задумчиво поблескивая глазами из-под густых бровей, затянулся едким дымом.

— Так вот что ты имела ввиду, — Лоргар запрокинул голову, с улыбкой наблюдая за огненной птицей, — это не иллюзия. Пламя вполне настоящее.

— Как ты это делаешь? — Дмитрий запрокинул голову, изумленно наблюдая за полетом состоящего из узоров огненного сокола.

— Просто представляю, — пожала плечами девушка, — и верю, что он есть. Я просто очень люблю узоры.

— Женщины, — усмехнулся Витёк, выдыхая табачный дым и с усмешкой наблюдая за Лёхой, деловито обтирающим ботинок о стену, — нет бы призвать простой, нормальный огонь. Так нет же, ты что! Надо же повыпендриваться, впустую потратить энергию на ненужные украшательства…

— Вообще-то я не умею призывать нормальное пламя, — поджала губы девушка и пальцем начертала в воздухе стилизованного под кельтские орнаменты, пылающего ворона. Ворон немедленно ожил и взмыл ввысь, освещая заводские помещения мятежными багровыми отсветами, — только горящие рисунки.

— Народ, осторожно, весь пол обгажен, — жизнерадостно проорал Лёха, размахивая над головой комморагской перчаткой, — смотрите под ноги. Лоргар, тут дверь в подсобку, там что-то есть!

— Иду! — откликнулся Лоргар, перешагивая кучи битого кирпича, с грохотом пиная пустые бутылки и обходя по дуге остатки бомжацкой лежки, — что там?

— Какие-то сектантские письмена, — донеслось из соседнего помещения, — тут кто-то жег покрышки, не иначе. Ну и вонь…

Лоргар исчез в дверном пролете. Зазвучали грохот, звон и какие-то невнятные ругательства. Димка какое-то время как завороженный следил за полетом огненной твари и как-то невпопад пробормотал:

— А у меня вода испаряется.

— Чего? — не понял Виктор.

— Вода. Испаряется. Ну, вроде того. Я на конспект воду пролил, — Димка моргнул и мечтательно улыбнулся, — а она — раз — и испарилась.

— Просто так? — недоверчиво переспросил Виктор, стряхивая рыхлый, серый пепел, мерцая раскаленным сигаретным пятном и затягиваясь густым дымом.

— Не. Я очень испугался, — моргнул Димка, рассеянно глядя перед собой, — стал шарить по мокрым страницам. И от них пошел пар. Я даже понять ничего не успел.

— Пар — это одно из агрегатных состояний воды, — заметила Ника, порылась в кармане и протянула горсть рыжих, будто лакированных, ягод шиповника, — а попробуй-ка повторить.

— Это не вода. Я не смогу, — усомнился Дмитрий, но ягоды взял и напряженно уставился на них. Пальцы покраснели пятнами и мелко задрожали от напряжения. Но ягоды всё-таки ссохлись и осыпались между пальцев тонким прахом, колючим ворсом и осколками семян.

— Поздравляю, ты псайкер, — Виктор выдохнул облако дыма и задумчиво кивнул собственным мыслям, — да. Возможно, вы всегда были слабыми псайкерами, но кровь примарха и инициация усилили ваши способности. Главное, слышь. Дим. Не увлекайся.

— Что?

— Не увлекайся, говорю. А то станешь мясной лужицей.

— Поздравляю, о, мой юный друг, ты — последний маг племени Воды! — пафосно объявила Черновец и с гнусным гоготом увернулась от брошенной в неё пригоршни растительного праха, — спокойно, Диман. Не бунтуй.

— Я тебе сейчас за шиворот песка насую, — оскорбленно посулил Димка, — я не колдун!

Девчонка взвизгнула и с гоготом ринулись мимо Виктора, преследуемая первокурсником. Под гогот, грохот и сухое шипение превращаемых в пыль колоний плесени. Виктор горестно уставился на собственную сигарету и тоскливо сообщил мерцающему алым пеплу:

— Меня окружают придурки.

— Ника! — грянул где-то справа голос Лоргара, — а ну не бегать! Разгулялись как вошь в голове. Не разбредаемся, за стенкой, вообще-то, алтарь.

— Что?! — бледнея, отшвырнул окурок Виктор.

— Здесь действительно кто-то кого-то порешил, — Володин выбрался из подсобки, отряхиваясь, — но не сегодня и не вчера. Там кто-то спалил сатанинский алтарь или что-то вроде того. Везде копоть. Эй. Пешеходы юродивые. Прекращайте впадать в детство. Нас заманили в этот бомжовник. И я даже догадываюсь, кто.

— Мои извинения, сударь, — церемонно склонилась в глубоком реверансе Черновец, отряхивая голову от сушеной плесени, — мы разминались.

— Разминались. Уходить надо, — Лоргар хмуро выломал откуда-то из стены ржавый арматурный штырь, — это капкан. И он захлопнулся. Держитесь рядом. Ника. Ты — костяной феникс. Замыкаешь отряд. Твои атаки не должны накрывать остальных.

— Принято, — коротко кивнула Черновец.

— Зачем ты отдал мне свой меч? Ты практически безоружен, — Виктор поймал Лоргара за карман, — Лоргар. Меч возьми.

— Меня сложнее убить чем тебя, — Лоргар перекрестился и шагнул в темноту, поудобнее перехватив кусок арматуры, — прорываемся через корпуса на север. И без самодеятельности. Все слышали?

Ему ответил нестройный гул голосов. Стены дрогнули, и на сыром бетоне с тихим скрежетом проступили живые, светящиеся цепи бледно-голубых эльдарских рун. С лязгом и скрежетом зарастали ожившим листовым железом дверные и оконные проёмы. Неистовый хохот накрыл заброшенные цеха. Он пробирал до костей, от звуков его кровь стыла в жилах. В нем не было ничего человеческого: только обещание долгой, грязной и мучительной смерти. Да могильный холод. Земля задрожала и ушла из-под ног. В мощной вспышке отряд полетел в никуда сквозь пылающую бездну и бесноватые вихри энергий. Мощным выбросом энергий отряд вынесло в клочья липкого тумана, на какое-то белое каменистое плато.

Белизна и серные испарения слепили глаза и царапали горящие лёгкие. Лоргара почти оглушили неистовый рев, вой и визг. Пороховой дым и всполохи огня, кровь и грязь, орда, настоящий поток бугристых зеленых тварей и дымящиеся, ревущие четырехколесные груды металлолома уносило прочь, в липкий туман. Подобные Лоргару гиганты в желтой броне неистово крушили где-то впереди этот селевый поток зеленых тел. Но воителей всё же было несравнимо меньше чем зеленошкурых тварей; большие и поменьше, облаченные в грубое подобие брони, орки с неистовым, утробным ревом схлестнулись с горстью исполинов. Скотобойню напоминало то, что разворачивалось далеко впереди, на белых камнях огромного мелового плато. На лицах студентов отразился настоящий ужас.

— Господи Иисусе, — прошептал Димка, зеленея.

— Орки, — хрипло выдохнул Виктор, — нам полюбому хана.

Лоргар перекрестился и пропустил сквозь кусок арматуры сеть ослепительных молний:

— Да. Так умрем же сражаясь. Ну что ж. С Богом.

Хаотичные взмахи руками начертали в воздухе огромную огненную змею. Рисунок ожил и с утробным ревом устремился в зеленошкурое полчище. Отряд, не сговариваясь обнажил оружие и, исторгая сиплый вой, ворвался в туман, ударив орочьему воинству в тыл. Мимо, пронзительно вереща и стремительно прорастая костями, пролетел какой-то мелкий тощий гоблин. В нос ударил смрад вскрытых внутренностей, дерьма, желчи и крови. Ошметки дымящихся кишок и закованная в керамит рука пролетели над головами. Впереди кто-то выл и ревел проклятья, а сквозь живое зеленое месиво хаотично прорастали чьи-то кости. Вспышка обратила летящего на Лоргара орка в уродливую стеклянную статую. Смешалось всё: первобытная ярость, отброшенный арматурный дрын с нанизанным на него орком, вспухший и взорвавшийся слева шмат зеленого мяса, чьи-то прилетевшие в лицо кишки, жадное пламя, пожирающее огромных зелёных тварей, бьющие из-под ног серные гейзеры и остервенело копошащиеся в глазницах воющего от боли орка бледные запястья Димки. Правильного, тихого Димки, повисшего на орочьем душегубе как пиявка на лодыжке. С душераздирающим воем и тихим шорохом осыпались хлопьями праха зеленые твари, вышедшая из-под контроля магия вживую сжирала тела вражеских воинов. Отвесно вверх изломанной, разбитой куклой взмыло окровавленное девичье тело. Её глазницы и широко раскрытый в крике рот исторгали языки пламени. Взбесившаяся магия ревнивым, косматым коконом охватила разбитое тело. И, сформировав собой пернатую помесь дракона и жар-птицы, обрушилась на орочьи полчища опасной голодной тварью, пылающими контурами узоров и стихотворных вирш. Где-то впереди, захватив местное чудо орочьего автопрома и нахлобучив себе на голову железное корыто с проводами, ухарски гикающий Лёха жизнерадостно давил зеленошкурых и бестолково пулял во все стороны какой-то шипящей зеленой жижей и истошно верещащими комками живой плоти. За его спиной, по кривой конструкции из размалеванного металлолома, карабкался жирный верзила-орк в красном зубатом шлеме. Голова орка взорвалась лоскутами зловонного мяса. Лоргар заслонил спину какому-то палящему по оркам чумазому типу. На шашечном черно-белом наплечнике ярким пятном алело истекающее кровью сердце. Подхватив с распростертого у ног трупа хитрую помесь меча и бензопилы, Лоргар пустил плясать в орочье месиво цепь ослепительных молний. Густой запах паленого мяса и яростный вой захлебнулись в грохоте взбесившейся скальной породы. Слепой каменный старец полез из-под толщи меловых отложений, живьём пожирая орков и круша их технику. Виктор рухнул откуда-то сверху, врываясь в образовавшуюся брешь.

— ВААГХ! — ревели зеленошкурые твари, сметая всё на своём пути, взрываясь мясной пеной и сгорая в озверевшем, живом огне.

— То, что рождено в крови. Навсегда. Предано. Крови! — проревел на контуженной латыни где-то сзади глубокий, мощный голос. И Лоргара со спины окатило липкой зловонной жижей и кровью.

— Варбосс Гатхталлакарр хочет жрать твои кишки, бальшой зеленый юдишка! — утробно взревел огромный, залитый кровью орк, упорно прорубая себе путь к Лоргару.

Пропустив выбивший из рук меч удар молотом и измарав кровью землю, Лоргар подхватил за ноги какого-то вопящего орка и съездил им по морде варбоссу. Орк в руках взорвался липким месивом. Увернувшись и прихватив с земли цепной меч, Лоргар крутанул им, вскрывая брюшину орка аккурат до ключичного отдела. Потрясая вываливающимися кишками, орк с животной яростью ринулся на Аврелиана. Ревущий цепной меч прочертил дугу. И голова варбосса улетела прочь, марая липкой жижей и людей и орков.

Полыхнуло белым. Зверски перекошенная морда какого-то душегуба разлетелась вдребезги. Печальный блондин мельком кивнул Лоргару, проносясь мимо. На его плечах, крепко обхватив коленями шею, что-то очумело чертя в воздухе, восседала залитая кровью, но живая Черновец. Её расколотая маска торчала из глаза добиваемого космоморяками орка. На земле просияла огромная золотая печать. И отвесно вниз хлынул ливень из пылающих стрел.

Недобитые орки и их более мелкие сородичи немедленно обратились в бегство. Защитники плато настигали их и добивали, не давая прорваться за пелену тумана. Туда, где в толщах меловых отложений угадывались ячеистые, округлые, червеобразные башни-гнезда, вспухшие овальными и ребристыми устами пещер. Хромающий Димка уселся прямо на тушу орка и, шипя от боли, попытался вынуть из ноги осколок керамита. Собирающий генетический материал с тел павших десантников ветеран с сомнением склонился над парнем, ловко вытащил осколок и, что-то негромко спросив, занялся терпеливо дожидающимся его лишенным конечностей космоморяком. Какой-то печальный ясноглазый блондин бережно опустил на землю оборванную и грязную, но абсолютно счастливую Черновец. Виктор что-то спросил, но, судя по лицам, воины не поняли ни слова.

— Вы пришли нам на помощь в трудную минуту, и, клянусь сердцем Императора, мы этого не забудем, — обожженное, черное от сажи и крови лицо предводителя прояснилось, он дружески опустил ладонь на плечо Лоргара, — я вижу, что вы, несмотря на свою беспримерную отвагу, нуждаетесь в доспехах. У нас есть тот, кто может подогнать под ваш рост старую силовую броню ордена.

— Это — великая честь, но мы не можем принять настолько щедрый дар. Я сомневаюсь, что вы имеете стабильные поставки комплектующих и боеприпасов. Было бы безрассудно и низко лишать вас столь ценных источников запчастей, — тщательно подбирая слова возразил Лоргар на латыни и, недолго думая, вручил изумленному космодесантнику свой трофейный цепной меч, — он принадлежал одному из ваших боевых братьев. Я не думаю, что достоин носить его.

Мутно сияющие желтой бронёй космоморяки уже откровенно пялились на Лоргара и его отряд. Их предводитель очень медленно моргнул и изумленно качнул головой:

— Ты слишком благороден и мудр для обычного бродяги, странник. Уверен, мой павший брат был бы счастлив знать, что его оружие отныне служит столь честному и отзывчивому сердцу. Твоё имя…

— Я всего лишь делаю то, что должен делать. Моё имя Лоргар, — Аврелиан стащил с головы пропитанную кровью тряпицу, и вояки тотчас же судорожно схватились за оружие, — кто-то также называет меня Терранцем. Потому что я рос на древней Терре, в эпоху второго миллениума. Мы не местные. Скажите, пожалуйста, есть ли в этом мире падший культист Лоргар Уризен? Я его враг и антипод из другой реальности.

— Императорова кровь, — выдавил кто-то из себя, — я это тоже вижу?

— Я бы не принял его слова на веру, если бы не его архаичный диалект, — заметил подошедший космоморяк, тот самый, что осматривал раненых, — эти люди говорят на одном из древних языков Терры. Я могу понять только некоторые слова, да и те подобны далекому эху. Все четверо — псайкеры.

— Их способности — следствие инициации, — возразил Лоргар, — в их крови — мой генетический материал. Эти люди — мои боевые братья. Все четверо.

— И женщина? — на иссеченном шрамами лице медика отразился почти суеверный ужас. Космоморяки изумленно загалдели, озираясь. Бинтовавшая в этот самый момент Димке ногу Ника подняла глаза и непонимающе моргнула.

— И женщина, — спокойно согласился Лоргар, — нас выбросило через дыру в варпе на это плато. Мы ищем способ вернуться.

— Это Плакальщики, Лоргар, — Виктор поравнялся с Астартес, очищая от крови руки и лицо меловой пылью, — слушай, с этим орденом что-то нечисто. У них всё всегда через задницу. Ты не расслабляйся и им скажи. Нехорошее что-то с этим туманом. Леха ходил проверить, там, ближе к пещерам какие-то шевеления. Печенкой чую, там сидит какая-то враждебная сволочь.

— Что он говорит? — нахмурился предводитель Плакальщиков.

— Что это ещё не конец. Кто-то затаился в районе пещер.

— Полундра, братцы! — истошно проорал Лёха из клочьев тумана, — эльфы! Эльфы!

— Эльдары, — бросил Лоргар, кто-то изменился в лице, отряд поспешно перестраивался.

Ника ткнулась в чудом уцелевший телефон, сунула его в карман и что-то сказала хмуро прихрамывающему Димке. В мозгу Лоргара лениво зашевелил щупальцами крайне дерзкий план. Он позволил энергиям имматериума свободно струиться в своих жилах, медленно преклонил колено и грянул во всю глотку, вплетая в слова дикую, хтоническую мощь тварных энергий:

Десять ножей вырезали болезни

С белой коры одинокого дерева,

Горе, горе гуляет в одеждах

Из простыней городских покоев.

Володин рухнул на одно колено под дикими взглядами космоморяков и подхватил, заставляя оживать и кипеть энергии, срывая противогаз с багровой физиономии и горланя во всю глотку:

Раб с добровольным клеймом на челе

Запеленал непокорную совесть,

Ветры поют колыбельные гимны там —

Возле твоей любви!

Лихой и незамысловатый припев ухарским, нахальным эхом загулял по округе. Потоки ветра очертили вокруг людей и Астартес тонкую белую печать. Это разбойное «Ла, ла, ла-ла-лай, ла-ла!» загуляло по округе как отплясывающий по проезжей части расхристанный косматый пропойца, внушая иррациональное ощущение бесшабашной удали и куража. Димка и Ника переглянулись и грянули в унисон, занимая свои боевые позиции:

Коли ты, князь, собирай полки,

Выйди на свет, подыми хоругви.

Коли ты брат нам — там наше место,

Где запылают костры на дорогах.

Посмотри — продаётся душа,

Только за то, чтобы быть в покое.

Весело-весело, больно тебе там —

Возле твоей любви!

Огромная белая печать с переливчатым звоном процвела пятью цветами сразу: зеленым, алым, белым, синим и бледно-голубым. Пять невиданных тварей переплелись в неистовом танце и застыли навеки на меловом плато, а фигуры космоморяков и людей объяли нити хищно поющей, жадной энергии. Сияющие коконы эти непрестанно вращались, ревниво обнимая своих носителей. Где-то впереди, в клочьях тумана замелькали стремительно приближающиеся белые фигуры. Они были подобны танцующим меловым изваяниям, легки и смертоносны. Лоргар едва не захлебнулся в их сокрушающем, хищном танце. Позже Алексей Володин не уставал повторять, что лишь взбесившаяся магия летних детей древней Терры не дала им всем превратиться в бесформенные груды мяса. Лоргар случайно поднял глаза и изумленно поднялся с колена: по ошалевшим лицам Плакальщиков было ясно видно, что они не только понимают каждое слово, но и что невиданная, шальная мощь древней песни охватила целиком и полностью всё их существо.

Что было дальше Лоргар помнил смутно. Белые тени в костяной броне ворвались в печать и были практически снесены одичало ревущим потоком закованных в керамит тел и жадно жрущих живую плоть и психокость энергий. Нестройное, буйное пение бешено понеслось над меловым плато:

Брошенный вверх все же падает вниз,

Чем выше цель тем круче падение.

Брат, послушай чей это смех там —

Возле твоей любви!

Что посеяно — всё испорчено,

Всё открыто чёрному глазу.

Сорные травы, скверные ветры

Там —

Возле твоей любви!

Взорвался осколками кости и ошметками плоти какой-то эльдар. Полезли из-под земли сотканные страстным желанием жить, иссохшие каменные старцы, стойко напоминающие живых мертвецов, врастающих в землю, о которых Лоргар читал в гоголевской повести «Страшная месть». Взвились ввысь стаи хищных огненных птиц. Космоморяки крушили эльдар, гуляли по плато цепи молний и горящие метеоры. Кто-то ссыпался из собственных доспехов тонким прахом. Лоргар напитал своими энергиями печать. И окружающие Плакальщиков щиты взбесились, атакуя эльдар. Цепной меч вгрызался в грудины, крушил кости и с визгом наматывал на зубья чужие кишки. Горланя невпопад разбойный, разбитной мотив, Плакальщики погнали эльдар в туман. Лоргар обошел отступающих по дуге и обрушился на головной отряд, сметая ксеносов и заливая всё пространство вокруг их густой кровью. Бледно-голубое сияние озарило Лоргара — и у ксеносов окончательно сдали нервы. Шрамы-символы Аврелиана, все до единого обернулись ожившими эльдарскими рунами и вспыхнули ослепительно-голубым, тревожным светом. Что там эльдарские вояки себе прочли, Лоргар не знал. Но белое воинство нестройно заорало на всё лады на своём птичьем языке и, потеряв всякое подобие строя, ломанулось куда-то прочь, вскрывая реальность дырами лиловых червоточин и унося ноги куда-то в немыслемые дебри их. Коротко попрощавшись с Лоргаром, подоспевшие Плакальщики, всё ещё окутанные коконами энергий, устремились следом за космо-эльфами и исчезли в лиловых всполохах.

На плато остались только Лоргар и его грязные, запыхавшиеся друзья. Леха рухнул на спину, стаскивая комморагскую перчатку и обмахиваясь ею как веером.

— Вода-а, — утробно проревела, сгибаясь пополам, пытаясь отдышаться и натужно хрипя, Ника.

— Не умею, — сполз по меловой кромке Димка, — отстань.

— Вода-а, — по-медвежьи взревела Черновец, встряхнув первокурсника за грудки.

— Мел пожуй, — отозвался, сползая на камни, Виктор, — мне помогло. Тут мел как в детстве. Кто-нибудь ел в детстве мел?

— Зачем? — не понял Димка.

— Не «зачем», а «почему», — родновер дернул ногой, — Диман, захреначь нам воды.

— Да не умею я! — взвыл Димка, — я тоже пить хочу.

Лоргар спустился ниже и обошел меловые башни. Из расселины, в меловую чашу, сбегала мутная, белая вода. Лоргар сходил на место побоища, подобрал чей-то желтый шлем, отмыл под водой, прополоскал под той же мутной водой свою собственную неудавшуюся тряпичную маску и нацедил сквозь неё в шлем мутноватой, пахнущей мелом, влаги.

— Чувствую себя той собакой из шоу «Уральских пельменей», — донес ветер до Лоргара голос первокурсника, — пить. Пить, бл… Ты чего сразу не сказал, что здесь есть вода? Не надо, Лоргар, я сам наберу…

— Мне не трудно, — пожал плечами Лоргар.

— Народ, мы тут совсем оборзели, — заорал Димка задрав голову, — пока мы ноем и валяемся, наш примарх нам вручную воды нацедил.

Лоргар напился из горсти мутной белой воды и, умывшись, пошел к остальным, следом за вцепившимся в шлем Димкой. Вода в шлеме мирно плескалась при ходьбе, норовя вылиться на измаранные кровью камни.

— Там, сзади, много бесплатных доспехов, — вяло сообщил Лёха и попытался встать на четвереньки, — надо разжиться доспехами…

— Инквизиции на тебя нет, — захрипел родновер, принимая сидячее положение, — мародер. Меня подожди.

— Вода! — возгласил Лоргар, и студенты, оживившись потянулись к шлему с живительной влагой.

— Может, вскипятим? — усомнился родновер, сделав глоток, — привкус какой-то странный.

— Да мел это.

— Не скажи, там что-то ещё…

— Туда могла попасть моя кровь, — нехотя признался Лоргар, — да и кровь Плакальщиков тоже. Да и с орков всякое. Я плохо прополоскал бандану. Я ж воду фильтровал сквозь неё.

— Вить, слушай, а в каких богов ты веришь? И как? Никаких письменных источников же не сохранилось. Даже «Книга Велеса» — поздний новодел…

— Да, у вас там какие-то особенные службы есть? Всякие таинства, там…

— Ну… прямо чтобы совсем к культистам, я не хожу, — задумался Виктор, рассеянно запустив пятерню в белую от мела бороду, — пращуров уважаю…

— Ага.

— Боги для меня вроде философских максим, отражающих всё самое мощное, что есть в человеке, — задумался Виктор и качнул головой, — в Рода верую. В отца богов.

— Ага.

— В этот. В ирий. Верую. Это вроде рая, туда добрые души уходят… В то, что на земле жить надо по совести верю. Всё зло и добро возвращается, что сделал — то и получишь.

Прикончив остатки воды, отряд вернулся на заваленное трупами плато и занялся мародерством. Трогать доспехи Астартес Лоргар не стал: без грамотного ремонта они бы в лучшем случае стали бы очень скоро грудой металлолома. А в худшем — стихийным бедствием. Где-то в стороне бродила Ника, нацепив на себя вполне приличные эльдарские доспехи и ругая Леху, который, облачившись и глухо хихикая из-под противогаза, зачем-то собирал в большой желтый пищевой пакет шлемы эльдар. Лоргар отыскал подходящий по габаритам пустой доспех, высыпал из него костную муку и мертвецкий пепел. И кое-как втиснул в него свою тушку.

— Ребята, — позвала Ника, стащив шлем с какого-то трупа, — это не эльдары. Это друкхари.

— С чего ты это взяла? — Виктор склонился над мертвой эльфийкой, гремя костяной инопланетной бронёй, — обычная эльдарская баба.

— Те коммориты, которых мы убили в развалинах ничем не отличались от этих, — подтвердил Лоргар, мирно нависнув сверху тенью отца Гамлета, — только лица были синюшные. Будто разбитые.

— Кожа просвечивала? — нахмурился Виктор.

— Нет, конечно же, — Ника осторожно закрыла остекленевшие глаза эльфийки, — а должна была?

— Вообще-то, да, — невесело усмехнулся Витёк, — так я и знал. Здесь нет ни одного друкхари. Это всё эльдары. Поздравляю, вы там, в руинах, забили арматурой обычных малолетних лошар. И хорошо, если не каких-нибудь пахорей-экзодитов.

— Но они были надменными ублюдками и пытались нас убить, — побелела Ника, — о, Господи…

— Все эльдары — надменные ублюдки, — родновер проверил пульс и присвистнул, — а баба-то живая. Ну что? Добивать будем?

— Красивая, — Лоргар немного подумал и покачал головой, — жалко. Женщина жизнь дарить должна, а не отнимать. Такие красивые дети у неё могли бы родиться. А она с мечом по диким мирам носится, глупая.

Ресницы эльдарской воительницы дрогнули, а лицевые мышцы свела мимолетная судорога.

— Нация семьёй крепчает. А не геноцидом. И не уничтожением соседей, — Лоргар задумчиво улыбнулся, по-удобнее расположив обмякшую эльдарку на орочьих трупах, — дикари они совсем, кроме войны ничего не знают. Им семьи заводить надо, детей растить. А они окружающим гадят. Пусть спит. Может, однажды их народ перебесится и поймет, что мир начинается в душе. А не на конце клинка.

Пальцы эльфийской воительницы дрогнули и в нерешительности застыли. Взметнулись ввысь бешенные лиловые вихри. Воронка сияющих энергий разорвала ткань реальности. И людей вышвырнуло прочь. В сияющую, звенящую бездну

* * *

Яркая вспышка вывалила маленький отряд прямиком на темную парковую аллею. Чертыхаясь, где-то справа с земли поднимался Витёк. Лоргар поднял глаза и присвистнул: к барахтающимся посреди пожухшего газона воякам бодро спешили блюстители порядка.

— Во рту как медведь насрал, — пробормотал Виктор, стаскивая с головы эльдарский шлем, — противогаз жалко. Разорвали его мне к х…

— Лейтенант Накуканов, предъявите документы, — скучающе заявил невысокий ядовитый блондин в полицейской форме, запустив руки в карманы и равнодушно разглядывая Лоргара.

Лоргар моргнул. И почти машинально полез во внутренний карман за паспортом.

— Лоргар Сидоров… нарушаем, Лоргар Сидоров? А ну дыхни, — скучающе почесал кадык блюститель законности. Его коллега, чернявый, молодой полицейский с крайне невыразительным, но очень унылым лицом, подтянул штаны и нехотя сплюнул себе под ноги. Лоргар повиновался. Лейтенант Накуканов тем временем въедливо сравнил расцарапанную физиономию Лоргара и его паспортное фото. И царственно кивнул, не глядя на остальных:

— Чего стоим, кого ждём? Паспорта предъявляем.

— У меня только студенческий билет, — смутилась Ника, стаскивая с головы эльдарский шлем и растирая по лицу мутную, инопланетную копоть.

— Гражданка Черновец, — лейтенант вернул студенческий билет, задумчиво поскреб пятернёй подбородок и разглядывая эльдарскую броню, — а это, значит, карнавальные костюмы?

— Э, да.

— Ролевики мы…

— Вау, меч-бензопила, прикольно. Как настоящий, — спутник лейтенанта ткнул в цепной меч пальцем и с уважением покосился на Лоргара.

— Эй, ты. Чучело в противогазе, — с подозрением окликнул Лёху долгим взглядом товарищ лейтенант, — документы предъявляем. Ты чего мне справку суешь? Нафига мне твоя флюрография? А ну снимай противогаз.

Лёха уныло стащил с лица противогаз и поскреб пятернёй свою чумазую, костистую, плохо выбритую физиономию.

— А ну дыхни. Смотри-ка… Тоже трезвый.

— Гражданин полицейский, возьмите мой паспорт, — скрежеща болтающимся на нём эльдарским доспехом, сунулся вперёд Димка и попытался впихнуть в руки лейтенанту свой паспорт, — гражданин полицейский…

— В этой стране не может быть супергероев в масках, — негромко поделился с озадаченным Лоргаром Виктор, — всегда найдётся какой-нибудь лейтенант, которому приспичит проверить у тебя документы.

— А ты законы чти — и вопросов не будет, — уверенно заявил полицейский, возвращая Виктору паспорт, — супергерой.

— Ребята, ещё и двеннадцати нет, — в руках Ники потух телефон. Девушка поспешно обратилась к полицейским, — извините, но мы очень спешим. Вы случайно не скажете, какое сегодня число?

— Одиннадцатое, — глаза мента равнодушно скользнули по тонкой фигуре девушки.

— А у вас с собой телефон? Можно посмотреть полный формат даты? — девушка запихала собственный алый «Флай» куда-то под доспешные пластины.

— Задержать бы вас всех. Для профилактики, — нехорошо сощурился лейтенант, но телефон таки достал и с непрошибаемым равнодушием показал тихо охнувшей девушке ярко подсвеченный экран, — ладно, лейтенант Накуканов сегодня добрый. Идите. Студенты.

— Спасибо, — пробормотал кто-то.

Потеряв всякий интерес к молодым людям, менты вразвалочку поплыли прочь по темной аллее.

— А у нас мы, в учебке, тоже… — донесся до друзей оживленный голос лейтенантского спутника. Блюстители закона неторопливо удалялись прочь, переговариваясь и профессионально цепким взглядом шаря по кустам и пустующим лавочкам.

— Мы отбыли в третьем часу ночи. Одиннадцатого числа, — с тихим щелкающим звуком сложила свой алый сотовый телефон Ника.

— Та-ак… — непонимающе протянул Дима.

— А вернулись без пятнадцати двенадцать. Того же числа, месяца и года, — Лоргар нахмурился, — не нравятся мне такие петли. Вить,

что именно ты видел? Как ты видел хаоситов, отступающих в заводские корпуса? Что ты при этом ощущал.

— Да твою ж мать, — родновер заторможенно потянулся в карман за пачкой сигарет, — я и забыл. От них же ни хрена не фонило. Я думал, что дело во мне. Что я просто хреново распознаю гниль Хаоса.

— Нас снова надули, — задумчиво резюмировал Лёха и сунул противогаз в один пакет с частями эльдарских доспехов, — выманили и швырнули в самое пекло.

— А мощные возмущения в варпе мы ощущали свои собственные. Шут являлся неспроста. Ой, неспроста, — кивнул Лоргар и коснулся пальцами рукояти цепного меча, мысленно попросив Матерь Божью как-то там помочь душе его предыдущего владельца.

Примечания:

Любэ "Варяжская".