Что бы мы делали без Розмерты? (гет)

Взмах палочкой, и очередная гирлянда из мелких ярко-оранжевых тыкв взмыла в воздух и заняла своё место под потолком паба. Более крупные огненные «бомбочки» уже вовсю красовались на столах и подоконниках, привлекая восхищённые взгляды, вызывая улыбки и создавая правильную атмосферу в преддверии Хеллоуина.

Довольная Розмерта не спеша огляделась и мысленно похвалила саму себя — «Три Метлы» украшены на славу и к празднику готовы. Она никогда не скупилась на декор, и дело здесь было не только в самом Хеллоуине — эти несколько дней в конце октября имели для неё особенное значение ещё и потому, что праздник почти совпадал с днём её рождения. А так как паб был не только делом всей её жизни, но и домом, то, значит, и создавала это праздничное настроение Розмерта не столько для публики, сколько, в первую очередь, лично для себя.

Быстро осчастливив нескольких только что зашедших посетителей своей отменной медовухой и убрав посуду с пары освободившихся столиков, она снова погрузилась в ставшие почти навязчивыми в последние дни мысли. Пятьдесят лет для ведьмы это много или… всё же слишком много для того, чтобы ждать перемен? И вроде бы характер позволяет относиться к жизни так же легко и в чём-то беспечно, как в далёкой юности, и отражение в зеркале до сих пор радует — всё-таки у ведьм имеется приличный арсенал всевозможных ухищрений, дающих возможность сохранять молодость лица и тела, но пятьдесят…

Вниманием противоположного пола Розмерта никогда не была обделена, мужчины приходили и уходили, не задерживаясь надолго, а она всё так же продолжала упиваться собственной свободой и независимостью, умело ведя бизнес и пользуясь уважением магического сообщества, вплоть до сильных мира сего. Красивая, ухоженная, всегда улыбающаяся и острая на язычок, она уверенно шла по жизни, и, казалось, так будет всегда, но нынешняя осень всё же внесла сумятицу в её душу и поселила в ней сомнения.

А всё потому, что двадцать лет назад, накануне своего тридцатилетия, Розмерта имела несчастье разговориться с Сибиллой Трелони, заскочившей в «Три Метлы» переждать сильнейший ливень. Посетителей в тот ненастный осенний день было немного, и молодая трактирщица сразу же обратила внимание на промокшую до нитки странную девушку, жавшуюся у двери, дико вращавшую глазами и бормочущую себе под нос что-то невнятное. Высушив вмиг её одежду, Розмерта усадила чудачку поближе к камину и поставила перед ней большую кружку горячего чая и приличный кусок тыквенного пирога, а сама уселась напротив и потихоньку, слово за слово, вывела её из транса.

Дождь тем временем закончился, и Трелони, отогревшись и успокоившись, сердечно поблагодарила хозяйку, расплатилась и поспешила к выходу. А уже на пороге вдруг обернулась и со странным блеском в глазах напророчила: «Он придёт к тебе сам, дождись его. Рискнёшь — не пожалеешь. Вот только ждать придётся долго — ровно двадцать лет».

Розмерта отмахнулась от этих слов сразу же: во-первых, ни в какие пророчества она не верила, а, во-вторых, что такое «ждать ровно двадцать лет», когда тебе всего тридцать, и жизнь бьёт ключом? Но отмахнуться и забыть — разные вещи, и слова эти Розмерта, конечно, запомнила.

И вот теперь, за несколько дней до полувекового юбилея, она вдруг задумалась. Что, если эта Трелони, будь она неладна, сделала тогда настоящее пророчество? И хоть Розмерта по-прежнему ничему подобному не придавала значения, но любопытство пересилило — а что, если поверить? Публика у неё, конечно, постоянная, но и новички, бывает, захаживают. Приглядеться, присмотреться — в конце концов, богатый жизненный опыт и хорошо развитую интуицию сбрасывать со счетов не стоит, а если так, то чем, собственно, она рискует?

Не то чтобы ей очень хотелось что-либо изменить в своей налаженной и устроенной жизни, но то самое чувство, что нечто важное всё же было упущено, нехорошо грызло изнутри, и вот эту абсолютно несвойственную ей сентиментальность Розмерта отчего-то никак не могла вытравить из своего сердца в последнее время.

«Да нет же, это смешно», — усмехнулась она своим мыслям. Взрослая самодостаточная женщина, по кирпичику построившая свою жизнь, успешная владелица процветающего хогсмидского паба — ей ли ждать, что вот-вот откроется дверь и появится некогда напророченный полубезумной прорицательницей принц на белом коне? Ну, допустим, явится, и что?

И в тот же миг дверь действительно открылась, и в паб ввалилась шумная компания местных пьянчуг, оживлённо спорящих о чём-то.

Ведьма раздражённо тряхнула головой, прогоняя назойливые и ненужные мысли. Удерживающий причёску перламутровый гребень выскользнул из волос, и пшеничные локоны пышной копной рассыпались по плечам. Посмотревшись в зеркало и подкрасив губы, Розмерта довольно улыбнулась и озорно подмигнула собственному отражению — к нашествию принцев готова. Как говорится, добро пожаловать. Давно пора встряхнуться и прогнать эту невесть откуда взявшуюся хандру.

Она снова огляделась и поспешила к только что вошедшим гостям. Забавы забавами, а работу никто не отменял. Через пару минут, принеся им заказанные блюда и напитки, Розмерта вдруг захотела полюбоваться на празднично украшенные окна и подоконники паба с улицы, чтобы оценить плоды своих усилий, и она решительно направилась к выходу.

* * *

Вернуться в Хогсмид спустя вечность, прошедшую с момента окончания Хогвартса, оказалось отчего-то слишком волнительно. Корн поймал себя на мысли, что давно уже так не нервничал. А ведь здесь, по сути, мало что изменилось, разве что «Волшебные Вредилки Уизли» теперь возвышались на центральной улице деревни, привлекая внимание яркими вывесками и богато украшенными витринами. А в остальном всё было точно таким же, как и двадцать один год назад: «Кабанья Голова», здание совиной почты, кафе мадам Паддифут, любимый «Зонко» и, конечно, «Три Метлы», где через полчаса должна состояться встреча со Снейпами.

Корн то и дело ловил на себе удивлённые взгляды — он, конечно, выделялся на фоне одетых в одинаковые тёмные мантии магов, и отлично понимал это. Чёрные кожаные куртка и брюки, стильная бандана и высокие ботинки на шнуровке и массивной подошве были уместны, скорее, где-нибудь на Трафальгарской площади, нежели в Хогсмиде, населённом исключительно волшебниками, но Ника это ничуть не смущало. Мантию он в последний раз надевал на выпускном в Хогвартсе и с тех пор предпочитал исключительно маггловский стиль в одежде.

Подойдя к «Трём Мётлам», Ник уверенно потянул дверное кольцо на себя и еле успел подхватить буквально вывалившуюся на него из паба хрупкую ведьму. Лица её с высоты своего роста он не увидел — только влетевшее в его грудь облако вьющихся светлых волос. Женщина ойкнула и попыталась вырваться, а Корн, сообразив, что держит её слишком крепко, чуть ослабил хватку, легко поставил незнакомку на ноги и… опешил.

Перед ним стояла почти не изменившаяся за эти годы владелица заведения, легендарная мадам Розмерта, живое воплощение смелых пубертатных фантазий большинства его сокурсников. Да и сам Ник, что скрывать, курсе на шестом-седьмом восхищался её красотой и любовался ею.

Корн мгновенно пришёл в себя и, склонив голову, виновато улыбнулся:

— Мадам Розмерта, простите мою неловкость, вы в порядке?

Но ведьма ничего не ответила. Замерев в шаге от этого странно одетого мужчины, она не сводила с него широко распахнутых удивлённых глаз, шокированная их внезапным столкновением. Раскрасневшаяся, взволнованная и всё такая же красивая, не мог не признать он, снова чувствуя себя семнадцатилетним мальчишкой.

Сколько ей может быть лет? Она же всего лет на десять старше него, но выглядит при этом на тридцать пять, не больше. Роскошная женщина.

Пауза явно затягивалась, и Розмерта наконец очнулась:

— Что же мы стоим на пороге? Входите, прошу.

— Только после вас, — проявил галантность Корн и, придержав дверь, пропустил даму.

Хозяйка сразу же направилась к барной стойке и первым делом посмотрелась в висящее тут же зеркало, поправляя причёску. А Корн занял дальний столик в глубине паба и в очередной раз мысленно поаплодировал своей способности постоянно вляпываться в нестандартные и неловкие ситуации.

Ведьма же тем временем усилием воли приказала себе успокоиться и, наколдовав стакан воды, жадно его опустошила. Какая к дракклам разница, что там плела эта чокнутая Трелони? «Он» это или нет, неважно. Розмерта всё для себя решила ещё тогда, когда в мгновение ока оказалась прижатой к широкой мужской груди — недремлющее женское чутьё тут же однозначно дало понять, что упустить двухметрового красавца с такими сильными и в то же время нежными руками было бы непростительно.