Октябрь в Нулогорске (джен)

— Как сбитень? — вместо приветствия поинтересовался Константин.

— А чувство юмора тебе, я смотрю, до сих пор не завезли, — отозвалась Елизавета. На экране ноутбука перед ней был открыт твиттер, и в нём красовалась гордая запись о том, что официальный аккаунт радиостанции в исполнении ведущей проверку прошёл. Обещание писать «всё, что придёт в голову» настораживало.

Лента обновилась. Опасения оправдались. Майор Андреева неосознанно коснулась собственных волос, прочитав новые посты. И тут про сбитень!

— Я на такое не подписывалась, — пробормотала она и тут же, не давая Константину возможности съязвить, громче поинтересовалась: — К мосту кого направил?

Константин перечислил фамилии и невозмутимо включил приёмник. Зазвучали позывные, а сразу за ними бодрое:

— Доброе утро, Нулогорск! Приветствуем вернувшихся с закрытия «Кельмицы» и деликатно не упоминаем о тех, кто не вернулся. Начнём с самых важных городских новостей...

* * *

От отправленной к мосту группы не было никаких новостей. Трое должны были постараться рассмотреть его получше со стороны улицы Староверов, ещё двое — пересечь реку по соседнему мосту и посмотреть с другого конца. Они должны были отчитаться ещё в районе обеда, но не было ни единого сообщения — а при попытке напрямую позвонить механический голос в трубке сообщал о недоступности абонента. Любого.

Елизавета беспокоилась. Константин тоже, но всеми силами пытался её успокоить. И что делать, было не совсем ясно. Отправляться на место? Но если там аномалия, можно повторить судьбу разведгруппы. Если всё в порядке... но тогда бы они давно дали о себе знать!

— Товарищ майор!.. — встрёпанный паренёк, чью фамилию Елизавета постоянно забывала, буквально ввалился в её кабинет, наплевав на все правила, и ринулся к её столу. — Вадим пропал!.. То есть, рядовой Веретенников...

Он выглядел таким запыхавшимся и взволнованным, что Елизавета невольно вскинулась. Вроде бы её бойцы — не новички и знают прекрасно, чем занимаются, но по лицу этого парня так и не скажешь. Он был в гражданском, так что припомнить его фамилию было той ещё задачкой.

— Спокойно, спокойно... Так, сядьте. Пропал как? И почему мне не позвонили?

— Там телефоны не работают. Вообще, — замотал головой парень.

— Остальные где?

— Здесь. Могут лично отчитаться, могут написать, но Вадим, то есть, Веретенников с нами на Староверов был...

— Он близко к берегу подошёл? — уточнила Елизавета, припомнив про оползни.

— Не особо. До кустов дошёл. Потом я хотел сфотографировать, смотрю в экран — Веретенникова нет. Глаза поднимаю — и правда нет. Мы начали ему звонить, но там ничего не работает...

— Я ж говорила про двадцать метров... — Елизавета вздохнула, потёрла висок и почему-то покосилась на радиоприёмник.

И она могла бы поклясться, что радиоприёмник ей в этот момент очень сочувствовал.

* * *

Дело было совсем не в пропавшем Веретенникове. Дело было в том, что безумно хотелось самой подойти ближе, рассмотреть этот проклятый мост, но голос разума отговаривал. За прошедшие почти полгода жизни в приветливом северном городе Елизавета привыкла, что может доверять радиоведущей.

Поэтому сейчас она стояла на перекрёстке Староверов и Кельмицкой набережной, хмурилась и смотрела на мост. Тот самый, которого не существовало.

Ещё утром она поговорила с некоторыми местными, задавая максимально аккуратные вопросы. Результаты вышли неоднозначные: была пара человек, для кого мост, кажется, существовал. И был Осип Яковлевич, смотревший на Елизавету очень хитро и лукаво, и он-то совершенно спокойно сказал, что мост есть, а подходить к нему не стоит по той причине, что под него могут утянуть. Кто именно может, он сформулировал так пространно, что майор запуталась на середине объяснений.

— Добрый вечер, — мягко произнёс хорошо узнаваемый голос за спиной. — Вам не холодно?

Елизавета обернулась. Радиоведущая стояла в паре шагов от неё, чуть улыбаясь, и держала в руках термос.

— Добрый вечер, — отозвалась майор. — Есть ли что-то в городе, о чём вы не знаете, Марианна?

— Безусловно, — та легко пожала плечами, подошла ближе. — Я знаю лишь то, что требуется мне для освещения событий.

Складывалось впечатление, что где-то в Нулогорске — возможно, в школе — были какие-то обязательные курсы словесности, где жителей учили ловко уходить от прямых ответов. И почему-то эта идея уже не казалась странной.

— Для объективного и широкого освещения событий, — добавила Марьяша.

Что ж, это уже было ближе ко вполне честному «нет». Елизавета уже и не сомневалась в том, что должностная инструкция радиоведущего включает в себя требование быть всевидящим, всеслышащим и всезнающим.

— Один из опрошенных уверен в существовании второго моста. Уверял, что это заговор администрации.

— Один? Жигулин, что ли? — Марьяша неожиданно даже скривилась, а её голосе зазвенели раздражение и презрение. — Вы его больше слушайте! Если бы у нас было общество анонимных параноиков, он бы его не возглавил — потому что побоялся бы заговора!

По описанию складывалось ощущение едва ли не безумца, хотя Сергей Жигулин показался Елизавете вполне себе адекватным человеком.

Повисла очень неловкая пауза.

А потом Марьяша коснулась плеча Елизаветы, и когда та обернулась — вложила ей в руки крышку от термоса, наполненную горячим ароматным чаем.

— Эрл Грей, — пояснила она.

— О, это мой любимый сорт, — улыбнулась Елизавета. Горячий чай холодным вечером был как нельзя кстати.

Марьяша не ответила ничего. Ни «я знаю», ни «надо же» или, например, «мой тоже». Просто промолчала, что было редкостью для неё, и отпила прямо из термоса.

Конечно же, она знала. Это было несомненно важно для своевременного и объективного освещения событий.